Они же друзья.
Ты смотришь за море и думаешь о Туббо. Эх, как там ему президентом? Помнит ли он тебя? Достаточно ли он отдыхает на посту президента Нового Л’Манбурга? Ты сжимаешь в руке компас, указывающий вперёд. Дрим молчаливым ястребом стоит сбоку. Тебе за шиворот падает какая-то ледяно-холодная капля. Снежинка. Ну конечно, сейчас опять декабрь. И скоро снова Рождество. Тебя не пускают на Дрим СМП. Только в Незер. Ты стоишь на мосту над горячей огненной лавой, и — тебе никогда не было так холодно на душе. Ты наклоняешься вперёд. Дрим толкает, почти бьёт тебя от края. — Тебе пока не время умирать, Томми. Ты пустым взглядом провожаешь пепел, напоминающий снежинки, но несущий в себе только серость, невесёлость, сломанность… — Мне никогда не время умирать.…смерть…
Рука подхватывает частицу пепла, и он вмиг раскрашивается. Тебе 16, и ты несколько раз почти умер в этом декабре, апатично, даже не замечая этого. Наступает Рождество. Ты один. Тебе 16. А ведь только в этом году ты вновь понадеялся на счастье. *** Тебе 17. Ты не веришь в исполнение желаний. Твой заклятый враг Дрим сбежал из тюрьмы с тем же, кто помог вселить желание жить после изгнания прошлым декабрём. Воскрешённый Уилбур, слабо говоря, немного невменяем. Он говорит, что никогда не причинит тебе вреда и не соврёт. Ты веришь. Потому что, ты отказываешься признаваться даже себя, хочется верить. В старшее плечо почти брата, с которым вы прошли революцию, войны… Ты не надеешься. Надежда — это слово больше не имеет значения в этом мире. Ты просто ему веришь. Ты видишь, как мир почти умер. Все погрязли в ссорах, так что улицы оставались пустыми. Никто не хотел зазря ворошить пепел прошлых войн, нарушая хоть приемлемую тишину мира. Но что умерло точно, так это вера в твоё желание: «пусть я буду счастливым». *** Тебе 18. Ты осознаешь, что стал настолько похож на названного старшего братца, что перенял себе его паранойю. Даже если он уже окончательно ушёл из твоей жизни. Ты не можешь ничего сделать со своим страхом и чувством, что за тобой постоянно следят.Хотя следишь как раз ты.
— Мы должны убить Дрима. Это единственный выход, — ты говоришь Туббо, и сам пытаешься поверить в свои слова. Что опять «убить Дрима» сработает, в этот раз точно сработает. Потому что тебе не страшно.Ложь.
Туббо удаётся убедить. Туббо, кажется, не видит никакого света кроме Томми. Тебя. И готов пойти на безграничную жертву ради тебя, его единственного друга навсегда, который у него остался. — У нас всё получится. Потому что в этот раз я не боюсь. Туббо поднимает на тебя выцветший взгляд. Кажется, по тону понимает, что ты на самом деле******************************
Тебе 18, кажется, если тебя не обманывают ощущения. Ты чувствуешь себя так же прекрасно, как это описывали: молодой для любых свершений, но уже хоть как-то мудрый. Ты — счастливый юный взрослый. Который не стесняется с друзьями творить полную дичь. Вы притаскиваете на базу ёлку, едва не убившись и чудом не выколов себе глаза и не отрубив ничего, но хохоча до удушья. Вы наряжаете красавицу огромной толпой. — Дрим, подай-ка звезду! Звезда летит, но слава богу не падает, твои руки её вовремя перехватывают. — Дрим! — ты балансируешь на стремянке, что непросто при смехе. — Я же не сказал швырнуть! — Да? Ты бы предупреждал. — В смысле?! Дрим улыбается и возвращается к распутыванию гирлянд. Его лицо при этом приобретает смешное выражение задумчиво-нахмуренного кота. Сегодня Рождество (да, они решили поставить ёлку прямо в день Рождества, не раньше; что поделать, счастливая молодёжь), и Дрим сделал исключение, решив сегодня не носить маску, чтобы улыбаться вместе со всеми. Ты принимаешь от Дрима гирлянду, которой пробуешь в ответ за звезду зауздать блондина, но парень имеет нечестное преимущество — крепкую землю, а не стрёмную стремянку, поэтому тебе приходится отказаться от этой идеи. На пока. Твоя работа закончена. Ты забредаешь на кухню, помогаешь сделать 2 бутерброда и один съедаешь, потом к мастерской с подарками, обходишь стороной чужие и проверяешь те, что ты сделал для друзей.Санта Клауса не существует. Но вы всё равно получаете подарки. Просто теперь вы — Санта Клаус. Делать подарки местами приятнее, чем получать.
И веселее. Уж какая это прекрасная возможность сделать пранк!
Подарки на месте (куда бы они делись, ну а вдруг. Ты про себя шутишь, что это паранойя. Шутка почему-то не нравится самому себе). И ты решаешь прогуляться. С этой суетой не хватает элементарно воздуха. Уже стемнело, как раз полюбуешься, что вы начудили днём с иллюминацией. А начудили чудо чудное. Ты подозреваешь, что ваша, вообще-то главная красавица-ёлка, на таком фоне не будет казаться настолько впечатляющей. От жёлтых и синих адских факелов и фонарей в земле и разных цветов гирлянд на строениях и каждом втором дереве слепнут глаза. Улица настолько светлая, что даже страх темноты у тех, у кого он возможно есть, не способен устоять перед этим сиянием. Тебе кажется, что когда-он ты боялся темноты. И что именно зимние праздники и снег научили не бояться. Но не помнишь точно. Ты доходишь до своеобразного конца жилых кварталов, после которого начинается лес. Не останавливаешься, даже если в темноте могут быть монстры и дикие звери. Почему-то туда тянет, и настроение готово пробить небеса. Ты ускоряешь шаг, будто в тебе крутится некий нетерпеливый зверёк. Отчего-то сквозь эту темноту хочется бежать. И ты говоришь себе: «Беги». И ты бежишь. С веток иногда падает снег и щекочет загривок. Ты смеёшься, до боли в горле от мороза, не замечая, как начинаешь шморгать носом. Ты добегаешь до края небольшой горки и, набирая воздух на всю грудь, кричишь, распугивая воробьёв. Лес подхватывает боевой клич. Ты усмехаешься. Поднимаешь руки и сбегаешь по горке… …конечно же поскальзываясь и прилетая лицом в снег. Не особо приятно. Ты драматично изображаешь из себя тяжело раненого, (перед кем, перед оленями?) и переворачиваешься на спину, глубоко дыша и чувствуя, как радость так же быстро возвращается в твоё тело, как и ушла от фиаско. Говорили ему не падать лицом в грязь, ну он и не упал в грязь. Он упал в чистый, свеженький снежок. Боковое зрение выхватывает жёлтый свет, хотя так далеко от базы уже вроде не должно было ничего быть. Ты поднимаешься и отряхиваешься. Всё же простыть не хочется. Ты же не шестилетний ребёнок. Жёлтым светом оказывается старинный фонарь. Точнее, оказывается, что это старинный фонарь, окружённый многими другими, и такими же старинными, и более новыми. Кто сделал и осветил эту дорожку? Ты быстро понимаешь, что ответить тебе некому, да и не надо тебе это на самом деле знать. Пусть будет тайна, магия. Тебе 18, и ты хочешь верить и надеяться в чудеса. Ты подходишь к фонарю, обвитому плющом (тем, что от плюща осталось после осени). Фонарь чёрный, инкрустированный. Рука протягивается лечь на столб, и ты не противишься желанию. Рукавица немного прилипает, но это даже весело. Замечаешь только сейчас, что пошёл снег. В искусственном свете он очень красиво блестит. Каждая отдельная снежинка переливается по-своему. Красиво. Ты высовываешь кончик языка и позволяешь себе словить ровно одну снежинку. Ты слишком взрослый и гордый, чтобы есть снег кучами с земли. Но с высокой башни ты плевал на тех, кто запрещал есть свежие снежинки. *** В полночь вы выходите под открытое небо. Каким-то образом там и звёзды, и снегопад. Вы вслух считаете секунды. Ты сжимаешь ладонь со снежинкой. Когда-то кто-то тебе сказал, что, если она не растает, пока часы бьют двенадцать, желание обязательно исполнится. Ты переглядываешься с Дримом, он замечает твой взгляд, смотрит на твой кулак, улыбается и сам показывает сомкнутую ладонь. Ты чувствуешь дикое тепло, от того, что вы разделяете такую детскую забаву. Тебе всё нравится. Ты счастлив. Ты наконец-то счастлив. Снежинка не тает. Твоя вера и надежда как никогда крепки и велики, но так же как никогда легки. Они смешиваются с этими же чувствами всех сожителей этого мира. Лёгкими чувствами простых людей. Простых счастливых, полных жизни и радости людей. Тебе 18. Ты, как мечтательный ребёнок, любуешься падающими хлопьями в искусственных, но таких приятных лучах. С бандитской улыбкой, словно в 6, ты готов к новому году.