Omnia vincit amor

17 мая 1975 г. В детстве Регулус любил прятаться в небольших помещениях, таких как шкафы и пустые шкафы. Ему нравился адреналин, который ему давало скалолазание, и царапины, которые он получал после него. Шрамы и раны завораживали его, и он каким-то образом чувствовал, что открывает собственное тело. Он находил лечебные зелья и мази отталкивающими и устраивал драки со своими родителями вместо того, чтобы просто брать то, что они ему давали.  Вальбурга и Орион не были так очарованы его одержимостью опасностью и скалолазанием, как он. Он часто слышал, как его мать подчеркивала, что с ним явно что-то не так, поскольку ни у одного ребенка не должно быть такого желания боли. Иногда, когда он был немного старше, лет семи или шести, они обвиняли Сириуса. Это было несправедливо, хотя Регулус никогда не имел возможности сказать это, потому что Вальбурга отвечала за наказание тех, кто поступил неправильно, а Орион отвечал за то, чтобы успокоить другого (или, в конце концов, усыпить его). Его отцу так и не удалось стереть чувство вины, которое возникло из-за того, что Сириус пострадал из-за того, что сделал Регулус, и, в конце концов, чувство вины стало повседневным явлением. Хотя Регулусу не всегда удавалось избежать цели своей матери. Очень скоро Регулус научился притворяться случайным объектом в комнате, наблюдая сцену вместо того, чтобы жить ею. Боль была фоновым ощущением и постоянным напоминанием о том, что действия имеют последствия, а свобода никогда не длится вечно: это очень часто говорили его родители.  До Хогвартса Регулус ожидал почувствовать боль и вину. Барти и Пандора первыми заставили его усомниться в том, заслуживает ли он их чувствовать. Барти был достаточно внимателен, чтобы, когда Регулус вернулся в школу в январе 1973 года, он сразу понял, что дома что-то произошло, и не воспринял объяснение Регулуса о последствиях действий. Пандора была более прямолинейна и просто решила дать ему целый урок о том, почему использование определенных заклинаний на детях абсолютно отвратительно. Регулус втайне злился на нее за это.  В тринадцать (почти четырнадцать, как он любит указывать) Регулус все еще любит прятаться в маленьких местах, находя ощущения, странно похожие на объятия. Ему все еще нравится внешний вид ран и шрамов, хотя он неохотно признает это; он думает, что они заставляют его выглядеть крутым, и его называют достаточно слабым, чтобы любить все, что делает его крепким. Барти — возможно, человек, которого он слушает больше всего, — говорит, что раны и шрамы просто заставляют вас выглядеть так, будто вам причинили боль. «Тело, — часто говорит он после отжиманий, — это храм, и о нем нужно заботиться. Какой смысл в тренировках по квиддичу, если вы плохо обращаетесь со своим телом за пределами поля?» Когда Регулус, наконец, рассказал о некоторых вещах, которые произошли, Барти начал ненавидеть своих родителей, хотя и изо всех сил пытается признать, что его отец такой же. И по мере приближения июня забота Барти о безопасности Регулуса достигает апогея. Мысль о Регулусе на площади Гриммо делает его беспокойным и сварливым. Он начинает разглагольствовать о том, что Дамблдор станет намного лучше, если позволит детям остаться в Хогвартсе на летние каникулы, чтобы защитить их.  — Ты понимаешь, что не заслуживаешь этого? Он спрашивает. «Ты понимаешь, что это неправильно? Потому что я, конечно, знаю, и я ненавижу, когда ты говоришь мне не волноваться, когда явно есть о чем беспокоиться.  Его руки сжимаются в кулаки, когда он говорит. В последнее время он часто смотрит на руки Барти. У него мягкие ладони, потому что он никогда не играл в квиддич. Пальцы у него длинные, а ногти всегда подпилены, иначе иглы становятся неудобными. На его предплечьях и тыльной стороне ладоней выступающие вены, и Регулус часто зачарованно смотрит на него. На Барти так приятно смотреть, с его светлыми волосами и зелеными глазами. Ему нравится наклон его носа и то, как выглядят его щеки, когда он улыбается. И вдобавок ко всему, его голос так сладок, что звучит как журчание воды ручья. Детали его настолько определены, что он может быть статуей Микеланджело. Он думал об этом с тех пор, как Эван показал им несколько маггловских открыток, которые он получил во время поездки во Флоренцию.  "Ты меня слушаешь?" Барти машет рукой перед глазами Регулуса, заставляя его моргнуть. — Ты не можешь просто принять, что они так с тобой обращаются.  «Они забрали мою палочку». — отвечает Регулус, встречаясь взглядом с Барти. «Мама забрала мою палочку». Маман, мать, мама. Он называет ее по-разному, хотя и не может вспомнить, когда в последний раз она была для него настоящей матерью. На площаде Гриммо больше нельзя раскрывать привязанность: там нет мамы и папы, только мать и отец. «Или, ну, она бы сделала это, если бы я его не щелкнул». Его отправили домой, и его родители, вероятно, пришлют ему новый, чтобы он мог сдать экзамены. «Они будут злиться на меня. Это была семейная реликвия. И я знаю, что вы обеспокоены, но это не решает проблему. Вы должны перестать суетиться».  — Не буду, — говорит Барти.  Он берет Регулуса за руку, но не переплетает их пальцы, как это делают некоторые мальчики и девочки постарше в коридорах. Тем не менее, в уединении их общежития часты и приветствуются рукопожатия, и Регулусу будет не хватать этого летом, хотя он и не осмеливается об этом сказать. Странно ли мальчику скучать по другому мальчику до такой степени, что его отсутствие будет ощущаться костями? Нервозность окатывает его при одной мысли о том, что его мать знает, что он так думал.  «Я всегда буду беспокоиться о тебе, потому что я о тебе забочусь», — добавляет Барти. Его свободная рука скользит по ребрам Регулуса, притягивая его в объятия.  Регулус резко вдыхает, отпуская руку Барти и сжимая пальцами свое запястье. «Я бы хотел, чтобы у нас был дом на дереве только для нас». — говорит он, прислоняясь лбом к плечу и вдыхая его запах. Барти мычит, призывая Регулуса в более крепкие объятия. Ему нравится, когда Барти так делает, и это чем-то отличается от того ощущения, которое он испытывает, когда его обнимает Пандора, хотя он не может определить причину. — Хотел бы я навестить тебя, чтобы тебе было не так одиноко.  Регулус ничего не говорит: он сомневается, что чье-то присутствие остановит его родителей. Хотя в его животе начинает формироваться чувство вины, он остается в объятиях Барти.  Он впервые скрывает от него секрет, но пока все идет гладко. Элиас Греко, которого они решили возненавидеть в первый же день занятий, официально стал его другом. Так и случилось, даже если он дерзок, его речь не вежлива, а в голосе всегда есть что-то резкое и пренебрежительное. И он магглорожденный, о котором его родители никогда не узнают. Честно говоря, Регулус не ожидал, что станет другом Элиаса или полюбит его, и не ожидал прощения. Элиас был странно добр к нему после того, как конфликт утих, и с ним стало приятно проводить время. Барти ничего об этом не узнает: он уже был расстроен тем, что Слагхорн соединил Элиаса и Регулуса вместе. Профессор думал, что вызов принесет пользу им обоим; Барти утверждал, что это снизит оценки Регулуса. Хотя новая дружба пробудила в Регулусе ярость: он злился на своих родителей за то, что они лгали ему, и злился на Сириуса за то, что он держал его на расстоянии вытянутой руки, как будто ему было стыдно. Он понимает, что Сириус избегает его из-за человека, которым Регулус был два месяца назад, но это не делает его менее злым. Если бы только Сириус подтолкнул его больше верить в правильные вещи, кто знает, как бы выглядела его жизнь сейчас. Может быть, он делил бы общежитие с Элиасом и слушал всю маггловскую музыку, которую так любит. Однако реальность сильно отличается от той параллельной вселенной, которую он придумывает в своем воображении, поэтому Регулус держит язык за зубами насчет Элиаса. Это, очевидно, не самая простая вещь: не тогда, когда вы хотите просто встретиться в саду, как и все остальные. Но видеть реакцию Барти на его новую дружбу страшно, и он просто хочет, чтобы они все могли быть друзьями.  — Барти, — зовет Регулус. — Что происходит, когда ты лжешь?  Барти пожимает плечами и проводит рукой по волосам Регулуса. «Ничего, если ты в этом хорош», — говорит он с ухмылкой.  2 октября 1976 г. Регулус нервничает, как всегда перед матчем по квиддичу; его руки продолжают слегка дрожать, и он чувствует головокружение, как будто он потеряет сознание в любой момент, или пол начнет рушиться, если он не будет смотреть на него.  Вероника хочет, чтобы команда вместе позавтракала перед матчами, поэтому они вместе входят в Большой зал, одетые в форму. Регулус носит номер 2, и он отвечает за то, чтобы их четверокурсники оставались на месте, потому что они продолжают гоняться друг с другом в коридорах, а Вероника не хочет нянчиться. Одного из них зовут Гектор, и он самый спокойный, хотя и не спокойный. У него рыжие волосы и темно-карие глаза. Другой, Натаниэль, тот, кто начинает все гонки: у него темно-каштановые волосы и голубые глаза, и он ведет себя так, будто все девушки упадут на ноги, если он хлопнет ресницами, что ужасно невыносимо, но он полагает, что был похож на это также на его четвертом курсе, поэтому он не может комментировать.  Во время завтрака он в основном молчит. Он пытается сосредоточиться на еде, даже если еда кажется пластиковой, и, закончив, пассивно слушает, как Вероника болтает о том, сколько алкоголя и марихуаны им удалось принести в общую комнату. С Вероникой дело в том, что после матча по квиддичу должна быть вечеринка, независимо от того, выиграете вы или нет, потому что это возможность познакомиться с людьми и повеселиться. За исключением того, что это в основном скучно, поэтому Регулус обычно проводит после квиддичных вечеринок, куря косяк с Барти или гоняясь за ним по общежитиям. Или, ну, это то, что они сделали в прошлом году.  Он так поглощен своими мыслями, что едва чувствует руки Барти, когда тот касается его плеч. И он ничего не говорит, потому что не думает, что ему это нужно.  — Ты такой напряженный . Барти прижимает большие пальцы к узлу мышц. Регулус почти вздыхает с облегчением. — Ты в порядке?  "Да." Он откидывается назад, пока его спина не прижимается к телу Барти. «Я перестаю нервничать, как только выхожу на поле».  Барти мычит. Мальсибер смотрит на них. — Что-то у тебя в заднице?  — Скорее, что-то с тобой, Крауч. Мальсибер отвечает с каменным холодом.  Регулус закатывает глаза. — Я убежден, что твой завтрак состоит из булочек и порочности.  Малсибер хмуро смотрит на него. «Ну, у тебя булочки с корицей и слабость».  Барти хмурится. — Ты изменил привычку? — спрашивает он, потрясенный. — У меня наполовину есть желание отвезти тебя в лазарет.  «Арх арх». Регулус толкает его бедро локтем, показывая ему язык. — Из-за тебя я похож на обычного маньяка.  "Ты." — говорит Вероника, размахивая ложкой в ​​руке, как палочкой. — У тебя странные ритуалы. Как и перед матчем, ты всегда отдаешь свой джемпер той девчонке из Фоли.  Регулус расширяет глаза, вставая со своего места. "Спасибо за напоминание!" Он не может поверить, что почти забыл. Это его счастливый талисман, черт возьми. Он сдергивает свой джемпер и идет к столу Гриффиндора, где Пандора сидит с Ксенофилиусом, его братом и Джеймсом. Он делает вид, что не замечает, как Джеймс смотрит на него, пока поправляет рубашку, которая чуть не слетела с джемпером. Лучше вести себя так, будто он этого не видел, потому что последнее, что ему сейчас нужно, — это паниковать из-за своих чувств к Джеймсу и из-за того, хочет ли он, чтобы Джеймс наблюдал за ним, когда он снимает одежду. Мерлин. "Привет." Он вежливо улыбается Ксенофилиусу, прежде чем передать свой джемпер Пандоре.  "Привет друг." — говорит он, наблюдая, как Пандора надевает джемпер. — Это какой-то ритуал?  "Вроде." — говорит Регулус, опускаясь рядом с Сириусом. Он бы украл кусок своего бекона, если бы не так нервничал. — Это амулет на удачу.  «Регулус считает, что вселенная будет на его стороне, если он будет выполнять странные действия». Пандора объясняет, подмешивая мед в свой чай. — Думаю, я немного помог с этим.  — Нет, он и в детстве был таким. — говорит Сириус, разрезая бекон. Он единственный, кого Регулус знает, кто так делает. «Прежде чем начать читать книгу, он всегда писал заметку своему «докнижному» «я», а после прочтения писал записку своему «послекнижному» «я». Регулус краснеет и толкает Сириуса локтем в ребра. "Что? Не то чтобы ты перестал это делать.  — А откуда ты знаешь? — бормочет Регулус, украдкой поглядывая на Джеймса, который прячет улыбку за поднятой мордой.  «Пожалуйста, ты ненавидишь перемены». Сириус закатывает глаза. "Ты поел? Ты не можешь играть, если не едите много».  «Меня вырвет, если я съем много». — возражает Регулус, наливая себе стакан воды. — Но я поел.  — Мне пойти спросить Веронику? Пандора подсказывает.  Она кладет одну руку на руку Ксенофилиуса, сцепив пальцы вместе, а другую на свою кружку. Она выглядит довольной, а не счастливой, потому что счастье — мимолетное чувство; содержание для людей, которые нашли некую стабильность в своей жизни, между печалью и счастьем, между внешним миром и их разумом.  «Нет, но вам двоим следует перестать вариться из-за моей диеты». — говорит он с ноткой нежности. — Нет, нет, они вправе беспокоиться. Вмешивается Джеймс, помешивая кашу. «Завтрак — еда чемпионов».  — Ты такой качок. Сириус ухмыляется, качая головой, а Джеймс закатывает глаза и подбрасывает ему птицу. Регулус предполагает, что это обычная ссора.  — Где Люпин и Петтигрю? — спрашивает он, глядя на свитер Сириуса. Он почти уверен, что видел, как Люпин носил его раньше. Он задается вопросом, целовались ли они уже; Сириус, вероятно, лучше него справляется с романтикой. Но опять же, их участь ведет себя странным образом, так что Сириус в джемпере Люпина может ничего не значить, так же как и все. «Муни немного не в настроении, но он хочет посмотреть матч, так что мы принесем ему завтрак в постель». Джеймс объясняет с мягкой улыбкой на губах. Регулус обожает его. «Пит играет с ним в шахматы, чтобы отвлечь его».  Регулус мычит, глядя на Сириуса. — Я думал, это будет твоя работа.  Сириус кивает, зачерпывая ложкой бобы. — Обычно так, но у тебя сегодня матч…  — Он хотел убедиться, что ты будешь есть. — весело говорит Джеймс.  Пандора скрывает смешок рукой. Регулус знает, что Сириус и Джеймс этого не заметят, но он заметит. Он закатывает глаза, и она прячет лицо на плече Ксенофилиуса. Бедняга не знает, во что вляпался. Сириус показывает Джеймсу палец. — Однако он прав. — говорит он, поворачиваясь к Регулусу. — Я не уверен, что ты правильно питаешься. — О, я. Регулус улыбается, щекочет бок брата, пока тот не хихикает. — Но разве ты не милый брат?  — Надеюсь, ты упадешь со своей чертовой метлы. — говорит Сириус между смехом.   Первое, что он замечает, пока согревается, — это погода. Облачно, что досадно, потому что из-за этого стукача не видно, но дождя нет и не похоже, что он вот-вот начнется, что успокаивает. Слабый ветерок пахнет зимой, но он не слишком сильный и не слишком холодный, чтобы создавать проблемы. Условия не идеальные, но хорошие.  Как только матч начинается, нервозность, кажется, тает с его плеч. Он находит высокую точку над полем, где он не будет мешать, и смотрит. Пуффендуйский ловец, кажется, делает круг по полю, но Регулус знает, что она еще не видела снитча. Однако он видит снитч, парящий над одной из трибун. Поэтому он начинает преследовать его. Кто-то из пуффендуйцев, должно быть, заметил его, потому что на его пути появляется бладжер, заставляющий его сменить курс и заставляющий потерять снитч из виду. Это происходит еще пару раз, что настолько раздражает Регулуса, что он кричит Мальсиберу, чтобы тот начал играть. К счастью, ему не приходится повторяться, и как только Мальсибер прикрывает его спину, он, наконец, может снова начать искать снитч.  Счет 90-60 для Слизерина, когда он замечает снитч, парящий позади хранителя Пуффендуя. Какое раздражающее место , думает он. Он ускоряется, опираясь на метлу, и летит в один из обручей. Снитч движется вниз, заставляя Регулуса сделать то же самое. На секунду он беспокоится о скорости, которую он набирает, но ему удается снова получить контроль над метлой. Он почти не видит, как пуффендуйский ловец ускоряется в его направлении. Его глаза расширяются, когда он вытягивает руку, хватает снитч, а затем отклоняется в сторону, почти теряя равновесие, но сумев избежать столкновения с другим игроком.  Они мгновение смотрят друг на друга, прежде чем девушка пожимает плечами, и толпа начинает реветь. Он украдкой бросает взгляд на трибуны, где видит Сириуса и Джеймса, оседлавших друг друга, и Пандору, поднимающую вверх кулак и улыбающуюся в его сторону.   Когда он выходит на поле, Эван и Барти сразу бросаются на него. Барти взлохмачивает волосы, и Эван обнимает его за талию. Регулус ухмыляется, обнимая их за плечи. — Как это было, ребята?  — Чертовски гениально, ты был! — говорит Барти, обхватив руками лицо. — Я мог бы поцеловать тебя!  «Пожалуйста, подожди, пока меня здесь не будет, если хочешь поцеловаться». Однако Эван не двигается ни на дюйм, все еще крепко сжимая Регулуса. «Ты звезда дня!»  «Я думаю, что наши охотники заслуживают большего признания. Они были смертоносны, особенно если учесть, что это была их первая игра». — говорит он, ловя взгляд Пандоры. Она снова следующая Ксенофилиус, и они оба выглядят очень взволнованными. — Я должен пойти поприветствовать Пандору.  "Ой." Барти отступает и засовывает руки в карманы, а Эван отпускает его.  — Увидимся за обедом? — спрашивает Эван, проводя рукой по волосам.  "Конечно."  Затем он уходит, а Пандора бежит к нему, прыгая в его объятия, как только он оказывается в ее досягаемости. Он смеется, прижимая ее к себе, уткнувшись носом в ее волосы.  «Ты был великолепен, Редж, ты действительно был». Она звучит так нежно, так ласково, Регулусу хочется слышать, как она говорит так всегда. — Ты бы видел Поттера и твоего брата! Клянусь, они собирались сойти с ума. Она отступает ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза. «Хотя от этого последнего движения у меня случился сердечный приступ, я думал, что ты вот-вот упадешь!»  "Да, я тоже." Регулус ухмыляется, затем снова обнимает ее, ненадолго. — Я так рад, что ты смотрела.  «Я всегда смотрю». Она говорит, прежде чем схватить его за запястье. — Ты должен как следует представиться Ксенофилиусу.  "О верно." Он забыл сделать это утром. Он следует за ней к ее парню и протягивает руку. «Извини за прошлое, я нервничал. Кстати, я Регулус Блэк.  "Я знаю." Ксенофилиус вежливо улыбается, пожимая ему руку. — Ксенофилиус Лавгуд, как я полагаю, ты знаешь.  Регулус кивает, улыбаясь. «Понравилась игра?»  Ксенофилиус собирается заговорить, когда Элиас кричит: «Рег!» И вдруг он обнимает его. Регулус ухмыляется, сжимая кулаки на плаще Элиаса. «Я не знаю, как ты пережил этот последний ход! Ты сумасшедший, сумасшедший ублюдок!  Это заставляет его смеяться, и он прячет это на изгибе шеи Элиаса. Мгновение спустя они делают шаг назад, но все еще улыбаются, как маленькие дети. — Не могу поверить, что твой брат еще не схватил тебя!  — О, Мерлин. Регулус запускает руку в волосы; сдерживать себя от чрезмерной улыбки становится трудной задачей.  Он видит, как его брат делает это в конце лестницы, взявшись за руку Люпина, который действительно выглядит болезненно и закутан в больше одежды, чем нужно. Джеймс проводит рукой по волосам, взъерошивая их, и улыбается от уха до уха, взволнованно разговаривая с Лили Эванс и Питером Петтигрю. Он ненавидит то, что чувствует намек на ревность, видя Эванс рядом с собой, даже если он знает, что Джеймс больше не любит ее. — Я лучше подойду к нему. — говорит Регул, кивая Ксенофилиусу, Пандоре и Элиасу, прежде чем бежать к своему брату. Как только Сириус видит его, он отрывает руку от Люпина, чтобы крепко обнять Регулуса. — Ты так хорошо играл. — говорит Сириус, отступая через несколько секунд. — Однако ты заставил меня волноваться, тупая задница. Что это был за последний ход?  Регулус пожимает плечами. — Ход, наверное. Я думал, что врежусь прямо в ловца пуффендуя.  «Я не знаю, как вы занимаетесь таким видом спорта». — говорит Люпин, поправляя шарф на шее. "Это опасно."  — О, да ладно, Лунатик, мой старый приятель. — внезапно говорит Джеймс между Сириусом и Люпином. "Это весело! Что за жизнь без небольшого риска?»  «Я никогда не слышал, чтобы Сохатый говорили более правдивые слова». Сириус кивает, ухмыляясь. Сириус ерошит волосы Регулуса и обнимает его за плечи. "Он мой брат." — говорит он, гордо улыбаясь.  Люпин закатывает глаза, но тоже улыбается. — Только не говори мне, что собираешься болеть за Слизерин.  — Серьезно, бродяга. Джеймс прижимает руку к груди, как будто у него что-то болит в груди. — Я думал, ты будешь болеть за меня.  Регулус ухмыляется и дергает брата за рукав. — Нет, Сириус, ты должен болеть за меня. Я твой младший брат». — говорит он, стараясь изобразить щенячьи глаза. Сириус смотрит то на Джеймса, то на Регулуса, посылая взгляды направо и налево. «Это какой-то план, чтобы запутать меня? С каких это пор вы два союзника? «Союзники?» Джеймс фыркает, притворяясь обиженным. «Мы идем по соперникам, пожалуйста. И я обязательно разобью Регулуса.  Регулус приподнимает бровь. — Не будь дерзким, Поттер, — говорит он, настолько дерзко, насколько это возможно. — Я отвезу тебя меньше чем через час.  Джеймс проводит рукой по волосам, на его губах расплывается улыбка. «Кто сейчас стал дерзким?» Регулусу он должен казаться раздражающим, правда должен, но он находит его красивым, очаровательным, милым и смелым, отчего ему только хочется его поцеловать. Да, очевидно, уничтожь его в квиддиче, но поцелуй сразу после. — Ладно, хватит соперничества, — говорит Сириус, щипая Джеймса за бок. — Ты обещал, что не будешь драться с ним!  — Мы не ссоримся, — поправляет Регулус, не сводя глаз с Джеймса. «Я констатирую факты, а он рассказывает мне о своих снах». Джеймс открывает рот, чтобы ответить, но Люпин довольно сильно кашляет, прикрывая рот рукой.  «Боже. Разве я не говорил тебе остановить этот кашель? Ремус угрюмо смотрит на него. «Мы его проверим». Сириус тут же оказывается рядом с ним, сцепив руки Люпина. — Я отведу Муни в лазарет. Ты остаешься?  "Ага. Ждем девочек, так как Эванс ушла с Пэт. Джеймс кивает, снова глядя на Регулуса.  "Ага." Сириус обнимает Люпина за талию. — Иди в душ, Редж, от тебя воняет.  Регулус хмурится, подбрасывая ему птицу. "Нервы." — говорит он, кивая Люпину в знак приветствия. Он наблюдает, как они вместе уходят, пытается разглядеть, улыбается ли Сириус мягче, но слишком далеко. Позже ему придется наблюдать за ними более внимательно. "Ты был изумителен." — говорит Джеймс, привлекая его внимание, как только Сириус оказывается вне досягаемости. Голос Джеймса низкий, и на его губах играет улыбка. Если честно, Регулус немного одержим этим. «У меня по спине побежали мурашки».  Регулусу кажется, будто из его легких высосали воздух или горло замерзло. Это не может быть здоровым. — Звучит тревожно, Поттер, — говорит он, опуская взгляд на губы Джеймса. Он ничего не может с собой поделать, не тогда, когда Джеймс так близко, выглядит так лихо. — Тебе не следует слишком отвлекаться, наблюдая за мной.  Джеймс собирается ответить, когда Мальсибер появляется рядом с Регулусом. — Какого черта ты хочешь, Поттер? Отвали». Джеймс хмурится и показывает ему палец, но Мальсибер игнорирует его: вместо этого он поворачивается к Регулусу, положив руку ему на плечо. — Вероника хочет поговорить о матче, давай.  "Окей." Регулус откашливается. Он в последний раз встречается взглядом с Джеймсом, прежде чем отступить. — До следующего раза, Поттер.  Джеймс поправляет очки на нос и кивает.    Вечеринка начинается после ужина. Регулус провел день, занимаясь с Элиасом в комнате «Приходи и уходи», что было очень приятно, за исключением того, что сосредотачиваться на древних рунах было утомительно. Он продолжал думать о Джеймсе и о том, что этот идиот определенно беззастенчиво флиртует с ним прямо на глазах у Сириуса. Было глупо с его стороны флиртовать в ответ, но Сириус обвинил в этом соперничество, поэтому Регулус предполагает, что он понятия не имел, что происходит.  Он наедается за ужином и проводит некоторое время в общей комнате, пока все напиваются. Он обнаруживает, что может повеселиться в правильной компании. Он и Доркас пишут фальшивые любовные записки разным почерком и прячут их в свитерах людей, брошенных на диване. Он танцует с Вероникой, пока она пьет пиво, и показывает язык Вивьен, которая всю ночь пялилась на него кинжалами. Около 11 вечера он оказывается в своей комнате с Доркас и Барти, выкуривая второй косяк за вечер. Доркас лежит рядом с ним на кровати Барти, а Барти сидит в конце ее, одна из лодыжек Регулуса зажата между его ногами.  Регулус продолжает смотреть на Барти с благоговейным трепетом. Он хорошо выглядит в холодном свете общежития, с каштановыми волосами, грациозно спутанными, в узком джемпере и с тем, как его губы изгибаются вокруг косяка, который он курит. Мысли Регулуса постоянно возвращаются к прошлому году, к тому, что он сделал бы с Барти, если бы они были одни, если бы это был прошлый год, а не этот… — Как вы снова подружились? Барти выводит его из оцепенения, и он наблюдает за мальчиком, который теперь выпускает в воздух клубы дыма.  Этот вопрос — хороший повод посмотреть на Доркас, а не на Барти, поэтому он поворачивается и встречается с ней взглядом. Доркас начинает хихикать; Регулус пытается не смеяться, но у него это не получается. "О, ты знаешь…"  - Не знаю, иначе бы не спрашивал. Барти закатывает глаза. — Не могу поверить, что маленькая кастрюля превратила вас двоих в хихикающую кашу, боже мой.  «Представьте, если бы у нас был огневиски». — подсказывает Регулус, садясь. Комната вращается, если он двигается слишком быстро, и ему снова хочется смеяться. «Я устроил Доркас свидание с очень красивой девушкой».  — Ты встречаешься с девушками? Барти приподнимает бровь, позволяя Регулусу украсть косяк у него из рук.  — А ты нет? Доркас язвительно отвечает. Теперь ее руки за головой. Регулус думает, что она выглядит царственно, как сердцевина памяти, как картина в музее, у которой есть комната, зарезервированная для себя. Она выглядит сногсшибательно и мощно и полностью контролирует то, что происходит вокруг нее, даже если она под кайфом. Барти хмурится. «Мне никто не нравится, поэтому я ни с кем не встречаюсь».  — Никогда не видел, чтобы ты целовался с девушкой. — замечает Доркас, прежде чем взглянуть на Регулуса. — Не могу поверить, что ты целовался с Вивьен.  Регулус выпускает дым, напевая. — Считай, что она все еще злится на меня за то, что я с ней расстался.  «Она держит обиду». — признается Дрокас, слегка ерзая на кровати. — Но ты был груб. Барти фыркает, закатывая глаза. «В прошлом году он всегда был груб». Он думает об этом на секунду. — Он по-прежнему груб.  «Мы должны сыграть в игру». — говорит Доркас, тоже садясь. — Однако нам нужно больше людей.  «Я не хочу играть в бутылочку». — говорит Регулус, вставая с кровати, чтобы перемолоть готовый косяк в пепельнице. — Ты так говоришь только потому, что твоего Золотого мальчика здесь нет. — говорит Доркас, плюхаясь обратно в постель.  — Твой Золотой Мальчик? — спрашивает Барти с ноткой отвращения в голосе. О да, его золотой мальчик. Джеймс. Регулус рад, что его здесь нет, потому что если бы он был… ну, он бы, наверное, сохранил самообладание, но будет гораздо труднее смотреть ему в глаза, вместо того, чтобы сосредоточиться на его губах и на том, как они двигаются, когда он улыбается. Ему требуется секунда, чтобы прийти в себя от фантазии целоваться с Джеймсом Поттером.  «Игнорируй ее, ладно? Она испечена. Регулус машет рукой в ​​воздухе и снова садится. — Я просто не в настроении целоваться с незнакомцами.  «Угу». Доркас начинает смеяться. «Вращать бутылку, вероятно, не очень хорошая идея».  «Конечно, нет». Регулус закатывает глаза. — Что сказала бы Марлен, если бы ты поцеловалась с какой-нибудь другой девушкой? «Аууу, ты произносишь ее имя по-французски». Доркас улыбается, мило и необычно. То, что марихуана и любовь делают с людьми, — это волшебство. Больше, чем заклинания, чары и темные искусства. Агриппа спасет их всех, если слизеринцы начнут действовать без ума от гриффиндорцев. «Я не буду ни с кем целоваться, я хотела посмотреть, умеет ли Крауч целоваться с людьми».  «Отвали». — говорит Барти, подбрасывая ей птицу. — Я целовался раньше.  "Ага." Доркас смеется, садясь. Ей нужно время, чтобы сосредоточиться. — С кем ты целовался? Регулус изо всех сил старается не выглядеть подозрительно, поэтому снова плюхается рядом с Доркас.  — Зачем мне говорить тебе? Барти усмехается. — То есть это не твое дело.  — Почему он так защищается? — спрашивает Доркас Регулуса, но тот пожимает плечами. — Клянусь, парни никогда не говорят о людях, которые им нравятся. Мне пришлось целую вечность слушать, как Вивьен говорит о тебе.  Барти хихикает. — Регулус никогда не говорил о ней.  «Да, потому что я был слишком занят, целуя тебя», — думает Регулус, закатывая глаза. Доркас легонько шлепает его по бедру. "Ты худший."  «Я горжусь этим». Регулус отвечает, когда дверь открывается.  Входит Эван, спиной к комнате и кладет руки на лицо одной из однокурсниц, Леони. На ней черная мини-юбка и зеленая водолазка, и она слишком сосредоточена на поцелуях с Эваном, чтобы заметить, что в комнате есть еще люди. Барти выглядит абсолютно возмущенным этим поступком.  — Розье, черт возьми. Он ругается, надевая капюшон. "Я ненавижу людей." Он бормочет. «Угу». Доркас хихикает, кладя подбородок Регулусу на плечо. — Мы должны уйти?  Эван поворачивается, чтобы посмотреть на Барти, поднимает бровь. Он выглядит невозмутимым, но кладет руки на плечи Леони. Она сейчас краснеет. "Чего же ты ждешь? Убирайтесь, сборище вуайеристов».  Регулус закатывает глаза, но встает. — Давай, пойдем в общую комнату.  Эван улыбается ему, а Доркас и Барти встают. «Я люблю тебя, Редж. Ты мой герой."  Регулус смеется, качая головой. «Веселого поцелуя». — говорит он перед выходом из комнаты с Доркас и Барти. "Что теперь?"  Барти хмурится, затем пожимает плечами. «Мне все равно, пока мы на самом деле не пойдем в общую комнату. Я не хочу видеть, как другие люди целуются».  — Я мог бы попытаться затащить тебя в свою спальню. — говорит Доркас, доставая палочку из кармана джинсов. «Заклинание разочарования должно сработать».  Барти всхлипывает. — Не думаю, что это сработает.  "Почему бы нет?" Доркас закатывает глаза. «Ты должен попробовать что-то, прежде чем говорить, что ненавидишь это».  "Спасибо, не надо."  Регулус обхватывает запястье Барти пальцами. — Пошли, Барти.  Удивительно, но он подчинился, и чары разочарования сработали, так что через пять минут они были в комнате Доркас. Она курит сигарету, а Барти и Регулус сидят рядом на кровати. Барти продолжает играть пальцами, и Регулус позволяет ему это делать.  — Итак, ты познакомил Доркас с ее… эээ… девушкой? — спрашивает Барти вполголоса. — У тебя нет проблем с такими вещами?  «Конечно, черт возьми, нет». — говорит Регулус, закатывая глаза. «Это ты постоянно пиздишь гомофобное дерьмо, а не я».  Барти сжимает челюсти. — Верно, — он смотрит на Доркас. — Кто твоя девушка?  «Марлен Маккиннон», — говорит Доркас, улыбаясь. «Гриффиндорский охотник».  — Угу, — гримасничает Барти. «Гриффиндорец, правда? Это ужасный выбор, они невыносимы».  «Я думаю, что они забавные», — весело говорит Доркас. — Ты не согласен, Регулус?  "Ах, да." — говорит Регулус, сохраняя нейтральное выражение лица. «Я думаю, что они очень забавные, особенно после того, как ты уничтожишь их в квиддиче».  «Спортивный маньяк». — бормочет Барти, проводя рукой по волосам. — Я бы никогда не стал встречаться с гриффиндорцем.  Доркас закатывает глаза. «С кем бы ты тогда встречался? Похоже, ты имеешь в виду определенный тип.  — Невероятно конкретно, да. — говорит Барти, вскидывая руки в воздух. «Для тебя конкретно «не-гриффиндорец»?» — Ну, на Гриффиндоре много красивых девушек. — говорит Регулус, откидываясь на подушки. "Я думаю."  «Тот факт, что они в Гриффиндоре, делает их уродливыми». Барти смотрит на него. — Не начинай встречаться с гриффиндорцем тоже.  Доркас хихикает. "Почему? Гриффиндор был бы идеальным для Регулуса. Поднимите всю эту озорную энергию!»  «У меня нет озорной энергии». Регулус сухо отвечает. — Я не мой брат.  «Спасибо, черт возьми». — добавляет Барти, дергая шнурки своей толстовки.  «Я не согласен». — говорит Доркас, потирая окурок сигареты в пепельнице в форме черепа, стоящей у нее на тумбочке. — Ты был бы таким возмутителем спокойствия, если бы перестал так беспокоиться о своей семье. Все твои друзья - профессиональные угрозы. Посмотрите на Элиаса!  — Эх, зачем ты его упомянул. Барти закатывает глаза, откидываясь на спину. «Я ненавижу этого парня».  — Ой, почему так? — спрашивает Доркас, хихикая.  — Потому что он чертов высокомерный придурок.  Регулус на секунду думает столкнуть его с кровати. «Он действительно не такой. Ты так говоришь только потому, что завидуешь.  Барти морщится.  «Я думаю, что он классный». — говорит Доркас со странным выражением лица. — В любом случае, дело в том, что Регулус — тайный нарушитель спокойствия. Попомните мои слова, к ноябрю он покажет нам, насколько крутым он может быть».  Регулус закатывает глаза, но втайне думает, что было бы просто великолепно, если бы она была права.   6 октября 1976 г. Джеймс, решает Регулус, так же красив, как библиотеки с высокими потолками и широкими окнами. Это старинные книги с хрупкими золотыми страницами, барочные церкви, чьи потолки могут обрушиться на вас в любое время, и все же вы были бы рады, рады быть убитыми искусством. Джеймс — восход солнца, за которым наблюдают на берегу, вода из темно-синей превращается в тепло-оранжевую; он новое начало, глупая надежда, тщеславная мысль, что завтра будет лучше и не будет печали. Возможно, лучший образ, чтобы описать его, — это первая страница книги, которую вы очень давно хотели прочитать, чистое волнение от этого первого предложения, в котором столько ценностей и ожиданий, а также надежды. С другой стороны, за то, насколько он утешителен, он также может быть вашей любимой цитатой из вашей любимой книги, той, которую вы никогда не устанете читать, многозначной, Регулус не уверен, что ему удалось передать внутреннюю красоту, не уверен, что этого достаточно, чтобы проиллюстрировать сияние глаз Джеймса. Ситуация довольно неудобная, так как они только что вместе оказались в чулане для метел, но ему все равно приходится прикрывать рот рукой, чтобы не расхохотаться.  Джеймс искал его утром и отвел в сторону в качестве предлога, просто чтобы сказать, что им нужна помощь с розыгрышем, и он может им помочь, если захочет. Регулус сказал «да» в порыве безрассудства, когда понял, что пропал. Поэтому он помог Джеймсу со сложными заклинаниями левитации, так как им нужно было поднимать в воздух все столы и стулья на третьем этаже. Не попасться было довольно сложно. Что ведет к текущей сцене.  — Не могу поверить, что ты действительно это делаешь. — шепчет Джеймс, небрежно засунув руки в карманы. — Я думал, ты паинька.  «Я несколько оскорблён таким заявлением». Регулус сохраняет нейтральное выражение лица, что вызывает смех у Джеймса. «Я не могу поверить, что ты чуть не поймал нас, учитывая, что у меня сложилось впечатление, что у тебя есть много способов избежать этого».  — Прошу прощения, милорд, что не оправдал ваших ожиданий. — говорит Джеймс с фальшивым благоговением. Он так бесит, и все же Регулус не испытывает к нему меньшего влечения, что немного жаль. «Как мне примирить наши души?»  Возможно, мои губы должны слиться с твоими , думает Регулус. «Зависит от того, с кем я разговариваю?» — вместо этого спрашивает он. — Мистер Сохатый, милорд, — говорит Джеймс с озорной ухмылкой. «Рад служить вам».  — Это имя смешно. — возражает Регулус, приподняв бровь. «Тебе не хватает класса».  — О, прости меня. Он нежно берет руку Регулуса. Его пальцы холодные, и он дрожит. Джеймс подносит руку Регулуса к губам и нежно целует костяшки пальцев. Кажется, этого достаточно, чтобы он покраснел, в то время как Джеймс выглядит абсолютно довольным своим поступком. «Мне все еще не хватает класса?»  — Ты забыл милорда. Регулус надеется, что его голос не такой запыхавшийся, как он себя чувствует.  Довольно сложно находиться в таком маленьком пространстве с Джеймсом, флиртовать с ним и не иметь возможности поцеловать его прямо сейчас. Он недостаточно знает о Джеймсе, и, хотя раньше это никогда не было проблемой, теперь она точно стала проблемой. Это заставляет Регулуса задуматься, задуматься о том, что происходит между ними. Напряжение, несомненно, присутствует, и тем не менее… ну, Джеймс раскрылся с ним, и это было особенное чувство, которое не может быть завершено простым поцелуем. Это похоже на нечто, что должно идти глубже, и, возможно, это желание Регулуса рассказать надлежащую историю любви, но он клянется, что Джеймс не ведет себя так, как будто они должны быть временными.  — Ты потерялся в своих мыслях, звездный мальчик. Джеймс поет песни, переплетая их пальцы вместо того, чтобы отпустить. Его действие кажется важным.  «Случается довольно часто». Регулус бездумно отвечает, прежде чем нахмуриться. — Не называй меня звездным мальчиком, Поттер.  Джеймс качает головой, на его лице появляется зубастая ухмылка. — Если ты будешь звать меня Поттером, я буду звать тебя звездным мальчиком. — говорит он, сокращая расстояние между ними.  Близость заставляет Регулуса вздрогнуть, хотя он не может отступить назад, так как уже стоит спиной к стене. — Ты бесишь, тебе это кто-нибудь говорил? «Куча людей». — говорит Джеймс, когда Регулус сжимает его руку. — Я надеялся, что ты назовешь меня как-нибудь более… запоминающимся.  "Как, например?" — отвечает Регулус, когда Джеймс наклоняется еще ближе, небрежно кладя свободную руку на стену. Регулусу не нравится, что Джеймс лидирует в ситуации, поэтому он выходит вперед. Джеймс, наверное, этого не ожидал, потому что он вскрикивает и отшатывается назад, так что это он прислонился спиной к стене, а Регулус прислонился ближе, упершись руками в стену и ухмыляясь на лице. Джеймс выглядит совершенно ошеломленным. — Абсолютный мингер делает это за тебя? Джеймс поправляет очки на нос, что выглядит раздражающе привлекательным и собранным. — Только потому, что ты ни в коем случае не это имеешь в виду. — говорит он, осторожно кладя руку на шею Регулуса, его большой палец касается линии челюсти. Трудно сопротивляться желанию наклониться к его прикосновениям.  — Откуда ты знаешь, что я имею в виду? — спрашивает Регулус, удивленный тем, как низко звучит его голос. Губы Джеймса были так близко, так маняще, что Регулус всерьез подумывал проигнорировать чепуху «я недостаточно его знаю».  «Вопреки распространенному мнению, я не идиот». Джеймс заявляет, когда Регулус подходит еще ближе, до такой степени, что их груди почти соприкасаются.  — Нужно быть настоящим болваном, чтобы думать, что ты идиот, Поттер. — Если ты не перестанешь называть меня Поттером, я оторву твои губы. Джеймс угрожает, вызывая смех у Регулуса.  — Чертовски очаровательна. — говорит Регулус, кладя руку на лицо Джеймса. «Поттер».  Джеймс, видимо, имел в виду каждое слово, раз он наклонился; Регулус чувствует его дыхание на своих губах, лаская их, предвкушение, которое заставляет Регулуса нервничать и волноваться одновременно. Такой же кайф он испытывает перед тем, как поймать снитч. Осознание заставляет его желудок падать на пол. На секунду ему кажется, что его колени не выдержат его веса.  Затем кто-то громко стучит в дверь, и Регулус отступает назад, сразу же теряя тепло тела Джеймса и поцелуй, которого они не разделяли. «Сохатый? Ты тут?" Голос Сириуса зовет. «Я не открою дверь, потому что мы с Ворми уже нашли две целующихся парочки».  — Я, черт возьми, убью его. Джеймс разочарованно бормочет, проводя рукой по волосам, прежде чем открыть дверь. «Ты нашел нас!»  «Черт возьми, если ты поцелуешься с моим братом, я надеру тебе задницу». — говорит Сириус, быстро обнимая Джеймса. «Реджи, скажи мне, если мне придется совершить убийство».  — Ахах, как будто я когда-нибудь поцелую Поттера. Он небрежно засовывает руки в карманы и смотрит, как Джеймс дуется. — И не называй меня Реджи, мне уже не пять, понимаешь?  Петтигрю закатывает глаза. — Нам нужно вернуться в общежитие. Лунатик и девочки заканчивают седьмой этаж. Джеймс мычит. — Тогда я отведу Регулуса обратно в его спальню.  — Я могу ходить самостоятельно, Поттер, если ты можешь в это поверить. Регулус машет рукой в ​​воздухе.  Сириус смотрит между ними, нахмурив брови. "Ну тогда. Спокойной ночи, Реджи.  Регулус вздыхает. — Спокойной ночи, Сири . Сириус хмурится. "Что? Вот что ты получаешь за то, что называешь меня Реджи. Петтигрю, Поттер. Я приятно провел время, занимаясь с вами незаконными делами. Он говорит, прежде чем он начинает уходить. Он определенно потерял рассудок.   10.06.1976, Хогвартс §36: Я определенно уловил чувства. Это катастрофично. Я должен перестать с ним встречаться, но я ничего не могу поделать, не так ли? Я слабый человек. Клянусь, он везде. Я не видел его так много раньше. Ну или не особо его замечал. Такое ощущение, что я всегда ищу его. Я понятия не имею, как с этим справиться. Я даже не знаю его! 10.07.1976, Хогвартс  §37: Очевидно, мы очаровали каждый класс на каждом этаже. Это был не только мой брат и его друзья, но и одноклассники, Э. и Дж. И я. Я понятия не имею, почему Дж. попросил меня поучаствовать. Но в любом случае, это были не просто левитирующие чары, мы также наложили чары времени. Так как С. придумал заклинание, контрзаклинания не было, и класс был уволен. Спасибо Мерлину за это, я проспала все утро после того, как нас отправили обратно в общежитие.  §38: Что странно, так это то, что я вообще не видел Дж. Я думал, что увижу, как он хвастается этим где-нибудь, но его нигде не было, и его лота тоже! Интересно, куда они убежали. Может, они планируют очередной розыгрыш??  10.09.1976, Хогвартс §39: Д. вернулся. Л. нет. Я думал, что что-то случилось, но С. казался веселым, так что, наверное, нет. Может, он просто заснул.  §40: Странно скучать по нему, хотя бы немного? Я не разговаривал с ним три дня. П. говорит, что он все время куда-то пропадает, но я никогда раньше не замечал. Я имею в виду, в конце прошлого года я заметил, но в прошлом году был беспорядок, так что это не считается, не так ли? Я надеюсь, что он скоро выйдет на связь. Мне трудно дозвониться, так как он всегда с кем-то. Как будто у него есть телохранители или что-то в этом роде.     11 октября 1976 г. "Ты в порядке?" — спрашивает Пандора, пока он собирает блокнот и учебник. Горшок на его столе, кажется, пристально смотрит на него, побуждая его уничтожить его. — Ты был рассеян все утро.  — Просто… — Он хмурится, потом качает головой, закрывая бутылочку с чернилами. "Это не важно." — Ну, это явно не то. — отвечает Пандора, закидывая рюкзак на плечо. — Я никогда не видел, чтобы ты проваливал задание по трансфигурации.  Регулус хмурится, закрывая спину, прежде чем повернуться, чтобы посмотреть на нее. «Я ненавижу то, что нам, людям, рано или поздно суждено испытывать чувства». Он кладет сумку на плечо. «Звезды против меня».  Пандора ухмыляется, как всегда, когда собирается пошутить, и Регулус понимает, что он только что преподнес ей такую ​​возможность на блюдечке с голубой каемочкой. — Но мы уже знали это о твоей семье, не так ли?  Регулус вздыхает, когда они выходят из класса. "Да." Он согласен. «Я не люблю фантазировать о людях. Это выявляет мое раковое солнце».  — Наконец-то, я бы сказал. Пандора быстро завязывает волосы в пучок. — Я бы побеспокоилась о твоей Венере-Тельце, любовь моя.  Регулус хмурится. — Нет, я подавляю это.  «Ты не можешь подавить планету». — говорит Пандора, закатывая глаза.  "Я могу и я буду."  — Осторожно, у тебя проявляется комплекс превосходства. Пандора толкает его локтем в ребра, хихикая. «Это неплохое место, просто нужно быть осторожным с тем, как ты любишь людей».  "Фу." Он ненадолго закрывает лицо руками. «Пожалуйста, не будем говорить о чувствах, меня от них тошнит».  — Я понимаю, что что-то случилось с… э… — Пандора останавливается, чтобы подумать. — Твое сахарное перо.  Регулус потрясенно смотрит на нее, прежде чем они оба разражаются смехом. — Не будем его так называть. Он говорит, когда они в конце концов перестают смеяться. «Тьфу, образы, которые ты вложила в мой разум».  Пандора хихикает, ее щеки слегка краснеют. — Как ты хочешь его назвать?  — Очевидно, он будет квоффлом. — сказал Регулус, махнув рукой в ​​воздухе. — И отвечая на ваш не такой вопросительный-почти вопрос, да, что-то случилось. Или хорошо. Фу."  «Это ужасное количество «тьфу» всего за одно утро. Я начинаю думать, что от увлечения людьми тебя тошнит. Пандора держит его рядом, пока они спускаются вниз, просто чтобы убедиться, что они могут продолжать говорить. — Ты томишься от любви, Реджи. — Эй, не называй меня Реджи. Меня начнет тошнить по-настоящему, и тебе придется жить с чувством вины за то, что ты испортил мой обед». — говорит он, пока они идут в Большой зал.  "Какая жалость." Она отпускает его рукав. «Ты посидишь со мной? У Ксено сейчас Уход за магическими существами, поэтому он поел раньше».  — Я не против. — сказал Регулус, улыбаясь. — Как у него дела ?  — О, все идет хорошо, спасибо! Пандора ухмыляется, заправляя прядь волос за ухо. "Он милый. Мы проводим много забегов по чтению».  «Вау, цели в отношениях». Регулус ненадолго задается вопросом, читает ли Джеймс. Кажется, он из тех, кто любит романтические романы. — Вы обмениваетесь аннотированными книгами и всем прочим?  "Да! Почерк у него очень аккуратный, даже каллиграфический. Мне жаль, что он застрял с моими неразборчивыми каракулями». Она говорит, но в ее голосе нет ни капли сожаления. «Он не так много аннотирует, но его заметки интересны. Иногда он упоминает, что «разум этого главного героя полон нарглов». Я думаю, это его способ сказать: «Этот ребенок чокнутый».  Регулус фыркает, когда они входят в Большой Зал. Он сопротивляется пять секунд, прежде чем бросить взгляд на стол Гриффиндора. Джеймс ест курицу с рисом, внимательно слушая Сириуса, который оживленно болтает, шевеля руками.  «Посмотрите, кто без ума». — дразнит Пандора, пока они сидят за столом Когтеврана. "Так в чем дело?"  "Не важно." — говорит Регулус, хватая куриное крылышко. — Вот в чем проблема, по правде говоря.  «Мне нужно, чтобы ты подробно рассказал об этом». Пандора приподнимает бровь, наполняя свою тарелку различными овощами и рисом. «Ешь овощи, Редж. Или Когтевран выиграет тебя в квиддиче.  — Да, мама, конечно. Он закатывает глаза, но кладет на тарелку немного овощей. « Ты знаешь, когда кто-то хочет поцеловать тебя, но не делает этого, поэтому каждый раз, когда вы разговариваете, между вами возникает большое напряжение? А потом твой брат случайно прерывает его? Что должно быть хорошо, так как я собирался поцеловать знакомого.  "Интенсивно." Пандора комментирует, когда Регулус откусывает кусок курицы. — Это то, на что это похоже для тебя? Он кивает. — Тебе следует поцеловать его.  Курица падает не туда, из-за чего Регулус сильно кашляет. — Дора, какого черта. Он хмурится, как только перестает задыхаться. — Ты не можешь просто говорить такие вещи, пока я ем!  — Тебе нужно было это услышать. Она пожимает плечами. Он закатывает глаза. — Это плохая идея — целоваться с ним. Я не занимаюсь отношениями».  «Я думал, что твоя эра скрубберов закончилась». — говорит Пандора, приподняв бровь.  «Закончилась!» «Послушай, это нормально бояться отношений в нашем возрасте, вот почему я сказала, что ты должна поцеловать его. Но раз уж вы упомянули об отношениях, я предполагаю, что ты хочешь большего, не так ли?  Регулус ставит курицу и несколько секунд смотрит на нее. Он не знает. «Облом». Он бормочет. «Ой, а почему ты была с ним в день матча?»  Пандора хихикает. «Очевидно, чтобы держать в узде будущего бойфренда моего лучшего друга». — небрежно говорит она, а Регулус закатывает глаза. — Однако я притворилась, что хочу поговорить с ними о квиддиче. Они повелись на это, очевидно».  — Клянусь, ты сможешь заставить Волдеморта сказать, что магглорожденные — единственные настоящие волшебники.    Джеймс точно не ищет его. Регулус случайно увидел, как он небрежно сидит на одном из табуретов у окна возле своего класса по древним рунам. Случайно встречается с ним взглядом, прежде чем Джеймс спрыгивает с табурета и поворачивает направо, в другой коридор. Регулус придумывает оправдание для Элиаса и еще одно для Барти и Эвана, прежде чем бежать за ним.  — На секунду, я подумал, что ты не придешь. — говорит Джеймс, засунув руки в карманы, пока они идут к пустому классу. Регулусу, вероятно, следует рассказать ему о комнате ,«Выручай комнате», но это кажется слишком интимным. Так что он пока ничего не говорит.  "Куда ты пропал?" Вместо этого он спрашивает, когда они входят. «Вы все были в отключке, вы и ваша компания».  Джеймс подмигивает ему с очаровательной улыбкой на губах. «Настоящий джентльмен не целуется и не рассказывает». Он двигает рукой в ​​воздухе, как будто что-то представляет. "Ты по мне скучал?"  «Ужасно». — сухо говорит Регулус, ставя сумку на один из столов. «Честно говоря, я не знаю, что, черт возьми, мы делаем».  «Мы знакомимся, вот что мы делаем!» Джеймс прислоняется к учительскому столу, скрестив руки на груди. Регулус садится на стол прямо перед ним. — Зачем тебе беспокоиться? Он смотрит вверх. Свет выключен. На потолке есть пара паутин. Он задается вопросом, когда в последний раз этот класс видел урок.  «Потому что я не знаю тебя, но я действительно хотел поцеловать тебя несколько дней назад». — небрежно говорит Джеймс. — Я не просто хочу тебя поцеловать. Итак, какой твой любимый цвет?»  Регулус смотрит на него, убеждаясь, что тот не таращится, хотя это и трудно. Он старается сохранять нейтральное выражение лица. «Мне нравится зеленый, все оттенки».  «Мои любимые — красный и золотой». — говорит Джеймс, поправляя очки на край носа.  — Полно удивления, не так ли? Регулус хихикает. Джеймс переворачивает ему птицу. «Море или горы?»  «Трудно». Джеймс проводит рукой по волосам. «Может быть, море. Хотя я люблю горы! Идеал — это место, где ты можешь иметь и то, и другое».  «Я предпочитаю горы». — говорит Регулус, сморщив нос.  "Почему? Боишься воды? — дразнит Джеймс, но его глаза расширяются, когда Регулус смотрит на него. "Ты не!"  «Отвали! Я не вижу, что у меня под ногами, меня тошнит. Хотя пляж — хорошее место для чтения. Регулус показывает ему язык.  — Ты бы поладил с Муни, Мерлин. Джеймс качает головой. «Я боюсь темноты». Регулус поднимает на него бровь. "Что? Тени становятся очень страшными, когда ты недальновиден! Я пугался, когда был ребенком!» Выражение лица Регулуса смягчается. — Когда ты начал носить очки?  «Мне было около восьми». — говорит Джеймс, подходя к Регулусу. Он прижимает их бедра друг к другу. «Моя мама заметила, что я изо всех сил пытался читать на латыни, если текст не находился очень близко к моему лицу. С хинди было хуже. Какое-то время у меня были проблемы с чтением, но я ничего не сказал, потому что думал, что все такие, и что мой папа носил очки, потому что был стар. Но до того, как я начал носить очки, тени становились действительно страшными. Я сильно нервничал, и это как-то застряло во мне, понимаешь? Я паникую без очков».  Регулус мычит, изучая лицо Джеймса. — Они тебе подходят. — констатирует Регулус после недолгого молчания. — На самом деле, это довольно мило.  «То, что я ношу очки?»  Регулус кивает. «Они заставляют тебя казаться менее спортсменом. Ты выглядишь более доступным. Он объясняет, толкаясь с ним плечами. — К тому же тебе идет золото.  Джеймс улыбается искренне и мило. Регулусу нравится. На нем виден его кривой клык, который Регулус никак не может отпустить. «Любимая книга. Маггловская и нет.  Регулус забавно смотрит на него, прежде чем отвести взгляд. «Метаморфозы Овидио, маггловская книга. Однако из более современных книг я бы выбрал «Тошноту» Сартра». Он немного болтает ногами, подошвы его ботинок касаются пола. «Не маггловское — это сложно. Мне нравятся средневековые книги по эзотерической магии, а также книги по астрологии, выпущенные до 1277 года , например  , Quadripartitum ». «Эзотерическая магия». — повторил Джеймс. "Что это... например?"  — Что ж, эзотерическая магия — очень обширная тема. Первое, что тебе должно прийти в голову, это то, что это элитарный вид магии: не каждый может практиковать ее и лишь немногие могут ею овладеть. Это своего рода магия, которая, вероятно, породила мысли о чистоте крови, если мы хотим найти источник этой идеи. И обычно это темная магия. Он объясняет, его руки двигаются в воздухе. «Возьми, к примеру, Пифагора. Это пример эзотерической магии, потому что это культ, и есть вещи, которые вы должны сделать, прежде чем получите доступ к магии. И Пифагор также является тем, кто изобрел нумерологию и изучал армонии, так что он, по сути, изобрел нашу арифмантику, о которой действительно интересно узнать. Некоторые виды эзотерической магии практиковали даже магглы, которые думали, что могут вызывать демонов.  «Вау». Джеймс идет, склонив голову набок. — Итак, я понимаю, тебе нравится читать о происхождении магии. Почему?"  «Ну, потому что все должно быть профинансировано, все нуждается в объяснении, и иногда объяснение начинается с рождения. Каков принцип магии? — спрашивает Регулус, пристально глядя на Джеймса.  — Воображение, я бы сказал. Джеймс чешет щеку. "Любопытство."  "В точку. Ты не можешь превратить горшок в кошку, если не видите кота в горшке!» — говорит Регулус, всплескивая руками. «Ты не находишь глубоко поэтичным, что магия начинается с чего-то столь же банального и приземленного, как воображение и любопытство? У настоящего волшебника должен быть непредубежденный ум, так как только не предубежденность приносит успех в большинстве магических дисциплин, требующих работы с палочкой.  Джеймс мычит с легкой улыбкой на губах. «Подожди, чего-то не хватает. Это не может зависеть только от волшебника или ведьмы.  Регулус улыбается, кивая. "В этом-то и дело! Это не просто воображение или обычное воображение, это твердая вера в то, что природа одушевлена, и что все потенциально живое и могучее, поскольку в нем есть жизнь. Горшок не может быть котом, если ты не видишь жизни в горшке!»  — У тебя это звучит так безумно. Джеймс улыбается, переплетая их мизинцы. «Как будто горшки на самом деле живые существа».  «Ну, это не так, но мы можем сделать их живыми существами. Даже магглы могут запечатлеть свою душу в искусстве, поэтому я не понимаю, почему это было бы таким безумием. В объектах всегда есть что-то потенциально живое, даже если это просто память. Ты знаешь, что такое пневма?  « Галитус витэ ». Джеймс кивает. "Ой." — говорит он, пораженный. «Итак, поскольку магия существует, все потенциально живо, потому что мы потенциально можем вдохнуть в это жизнь». «Вот что я думаю. Как будто у магии есть врожденная сила превращать все в его досягаемость. Потому что магия означает, что ты жив, и пока мы живы, мы все еще можем что-то изменить».  Джеймс смотрит на него, моргая, прежде чем закрыть лицо руками. "Я допустил ошибку. Ты только что стал в десять раз горячее».  Регулус смеется, хотя его щеки краснеют. — Должен ли я задать еще один вопрос?  — Только если ты пообещаешь не взорвать мне мозг, я не думаю, что смогу справиться с этим дважды за один день. Вы можете вызвать у меня преждевременную аритмию». Голос Джеймса звучит приглушенно.  «Я хочу узнать о твоей любимой песне или музыкальном произведении». — говорит он, пока Джеймс смотрит на него сквозь пальцы. «Оба лучше». «Моя любимая песня…» Джеймс откидывается на стол, глядя в потолок. «Ах, я не знаю, понимаешь? Мне действительно нравятся все песни Queen, хотя мне трудно выбрать любимую. Мне нравится Love of My Life, но мне также нравятся песня The Prophet и '39. И Королева убийц! Я также обожаю Some Kinds of love группы The Velvet Underground. И что-нибудь от Hunky Dory или Ziggy Stardust, например, от Дэвида Боуи. Но мне также нравятся «Роллинг Стоунз» и некоторые песни «Битлз»… Регулус мягко улыбнулся, глядя на него. Он знал, что Джеймсу будет трудно выбрать только одного исполнителя или одну песню, но ему нравится слушать, как тот болтает о своей любимой музыке. «Что касается классики, мне нравятся Сати, Равель и Чайковский, а также Стравинский».  «Сати была моей любимицей в детстве». — говорит Регулус, отпуская мизинец Джеймса, чтобы сразу переплести их пальцы. «Мне нравилось играть его пьесы».  — Я бы хотел послушать, как ты играешь. Джеймс сжимает его руку. «В детстве я играл на скрипке. Я все еще люблю играть, когда у меня есть шанс, но я уже не так хорош, как раньше».  — Я мог бы сыграть, если бы ты захотел. — говорит Регулус, поворачиваясь к нему. На лице Джеймса легкая, довольная улыбка, и он смотрит на их переплетенные руки. «Здесь есть музыкальный класс».  "Я знаю." Джеймс поднимает взгляд, встречаясь со взглядом Регулуса. "Ты хочешь…?"  "Неа." Регулус ухмыляется, толкая Джеймса своим плечом. «Ты должен это заслужить». Джеймс закатывает глаза, прежде чем уткнуться лбом Регулусу в плечо. "Тогда ладно. Ваша любимая песня и произведение».  «Мне нравятся Bohemian Rhapsody группы Queen, Femme Fatale группы Velvet Undergroud и Blackbird группы The Beatles». Ему не нравится волшебная магия, но он мало что знает о маггловской музыке, только о том, что Андромеда тайком подсовывала летом, и о некоторых песнях, которые Элиас играет, когда они вместе, или о тех, которые нравятся Пандоре. «Мне нравятся «Гимнопедии», «Готические танцы», «Пикадилли» и «Плаж де Медюз». Но больше всего мне нравилась «Бюрократическая сонатина». Джеймс мычит, глядя на него через линзы очков, которые немного грязные. — Не знал, что ты любишь маггловскую музыку. — говорит он, выпрямляясь.  «Не то чтобы я много ее слушаю, у меня нет ни собственных винилов, ни проигрывателя». Регулус пожимает плечами. «Тем не менее, мне нравятся те, которые я слышал».  «Это должно быть исправлено». — заявляет Джеймс, спрыгивая со стола и отпуская руку Регулуса. «Явный сердечный приступ потрясет твой мир! Как и Липкие пальцы.  — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, Поттер. — говорит Регулус, выгибая бровь. «Я говорю о некоторых из лучших альбомов, которые когда-либо были написаны!» — говорит Джеймс, вскинув руки.  «Мне понравилась «Ночь в опере» , и мне не нравится, что ты не упоминаешь об этом». Регулус скрещивает руки на груди.  Джеймс мычит, расхаживая перед учительским столом. «Должен сказать, что пока это мой любимый альбом Queen, но Sheer Heart Attack также очень хорош. Все, что я хочу сказать, это то, что тебе, вероятно, следует больше слушать маггловскую музыку. И у меня в комнате есть проигрыватель».  — О да, это очень мудрый выбор. Регулус невозмутимо. — Сначала флирт на поле для квиддича, потом чуть ли не целование в шкафу в комнате, а потом? Возможно, твоя кровать нужна, чтобы у моего брата был настоящий сердечный приступ.  Джеймс смеется, подходя ближе к Регулусу, кладя руки на другую сторону его бедер, не касаясь его, но близко. — Я не виноват, что тебе не хватает музыкальных знаний, дорогой.  Регулус закатывает глаза. «Ты просто хочешь, чтобы я был в твоей комнате, ты, шлак». Джеймс снова смеется. «В музыкальных целях!»  Регулус качает головой. — Я тебе не верю. Но это звучит как идеальная шутка, чтобы надуть моего брата.  Джеймс замирает, всего на секунду, прежде чем обхватить лицо Регулуса руками и поцеловать его в щеку. Это заставляет Регулуса испытывать самые разные чувства: головокружение, влюбленность, радость, нервозность. «Ты чертов гений! Давай разыграем Сириуса вместе!»  Регулус фыркает, потом взъерошивает волосы Джеймса; он говорит себе, что мстит за поцелуй, но на самом деле он просто хотел посмотреть, были ли волосы Джеймса такими же мягкими, как выглядели (а они таковы). — Ты хочешь, чтобы я только разыграл своего брата.  «Неееет». Джеймс смеется, наклоняясь ближе, когда Регулус опускает руки ему на плечи. «Я хочу тебя и хочу разыграть твоего брата; в этом смысле я сумасшедший зельевар, смешивающий два взрывоопасных вещества, чтобы получить желаемый результат, который Сириус разыграл, а ты в моей комнате...  Регулус фыркает, затем смеется, не в силах сдержаться. — Ты совсем сошел с ума, Поттер. Сириус сделал бы из этого целую шекспировскую драму!» «Вот почему это весело». Джеймс подмигивает. Его волосы небрежно падают на лоб, обрамляя лицо. Регулусу хотелось бы сфотографировать его и смотреть на него каждый раз, когда он чувствует, что счастье высосали из мира. — Рег?  — Хм? Он уходит прямо перед тем, как открывается дверь.  Джеймс отскакивает назад, и Регулус изо всех сил старается не краснеть, хотя это не то, что он действительно может удержать. Люпин, который только что вошел в комнату с куском пергамента в руке, вздыхает. — Какого черта вы двое делаете?  «Разыгрываем Сириуса». Они оба говорят, что достаточно забавно, что Регулусу приходится скрывать ухмылку, которая неизбежно появляется на его лице.  — Сириус разрежет твои яйца и сделает из них ожерелье, Сохатый. — говорит Ремус, скрестив руки на груди. — Я видел, как вы двое обнимались в коридоре.  Тишина тяжела между тремя из них. Регулусу плохо, будто его вот-вот вырвет. Он должен напомнить себе, что это точная причина, по которой ему не следует проводить время с Джеймсом, почему он должен был игнорировать его в тот день на поле для квиддича и в дни, за годы до этого.  «Лунатик». — серьезно говорит Джеймс. «Это действительно не то, на что похоже».  Люпин хмурится. "Это не?" — саркастически спрашивает он. — Потому что это объясняет, почему ты потерял чувства к Лили. Он сообщает переносицей. — Или почему ты вообще пригласил Регулуса на розыгрыш. Теперь он смотрит на Регулуса, который делает все возможное, чтобы не выглядеть виноватым или тошнотворным. «Честно говоря, я ожидаю, что Джеймс будет глупым, но ты?»  — Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? — спрашивает Регулус, хмурясь. «Я могу делать со своей жизнью все, что захочу, даже если Сириусу это не нравится». Это упрощение гораздо более сложных чувств, но Регулус отказывается объясняться с совершенно незнакомым человеком только потому, что он оказался в компрометирующем положении. — Кроме того, насколько тебе известно, это могла быть игра по щекотке.  Люпин бросает на него впечатленный взгляд. — Щекотка? «Твой друг очень боится щекотки». — говорит Регулус, указывая на Джеймса. «Особенно на его шее. Мы с Сириусом в детстве все время устраивали спички по щекотке, можешь у него спросить. Насколько тебе известно, мы нападали друг на друга».  Ремус бросает на него равнодушный взгляд. Ложь определенно не убедила его. — Соперничество в квиддиче — очень серьезная проблема, Лунатик. — говорит Джеймс мудрым тоном. — А Регулус чертовски безжалостен.  «Ты просто неженка».  «Отвали». Джеймс подбрасывает ему птицу, которую возвращает Регулус.  — Просто чтобы ты знал, я не верю ничему из того, что ты сказал. — говорит Ремус, хотя выражение его лица кажется более расслабленным. — Вы оба находитесь на очень тонком льду.  Все трое покидают класс: Ремус и Джеймс направляются к башне Гриффиндора, а Регулус направляется в гостиную Слизерина.    10.11.1976, Хогвартс §41: Я чувствую, что делюсь на двух разных людей, движимых разными желаниями. Это довольно пугающий опыт — обнаружить, что ты нуждаешься в безопасности, и все еще отчаянно искать острые ощущения от неизвестного, от того желания, которое всегда было здесь, хотя и подавлялось.  §42: Одна часть меня действительно хочет просто быть с ним. Сдаться ему и позволить ему принести немного солнечного света в мою жизнь (и, надеюсь, принести немного в его ). Другая часть в ужасе от того, что может причинить ему боль. Очевидно, мне весело проводить с ним время, но я почти уверен, что Джей не просто хочет повеселиться, и я не уверен в том, что я могу ему дать. В конце концов, для нас не существует ничего, кроме секретности. И война с каждым днем становится все более жестокой, что может легко встать между нами. §43: Я не хочу причинять ему боль. Я очень хочу, чтобы он был счастлив и жил той жизнью, о которой мечтает для себя. Вопрос в том, могу ли я дать ему это. Я не люблю делать что-то плохо, и я боюсь обнаружить, что буду плохим любовником или бойфрендом, как бы он ни называл это. Что, если мать узнает о нем и причинит ему боль? Я бы не смог жить , зная, что кто-то другой пострадал из-за того, что любит меня.  §44: Я чувствую себя глупо из-за того, что записываю все это, а затем продолжаю игнорировать риски ситуации, как только он рядом. С ним так легко говорить. Я чувствую, что ничто не может тронуть меня, когда я рядом с ним, и даже если я продолжаю доказывать свою неправоту, это чувство не прекращается. Л. уже что-то подозревает, а мы даже не поцеловались. §45: Кажется неизбежным любить его и неизбежным причинить кому-то боль в процессе. С таким же успехом я мог бы быть героем греческого мифа, обреченным с самого начала и не знающим этого. §46: Возможно, я был прав, думая, что мир пошел не так, как только я начал дышать.   14 октября 1976 г. Свободное время обычно является хорошим поводом, чтобы наверстать упущенное или вздремнуть, но Регулусу не хочется делать ничего из этого. Вместо этого он бродит по замку. Это было его привычкой на первом и втором курсе, когда он был достаточно мал, чтобы пройти через любой потенциальный секретный проход, который он мог найти. В настоящее время он редко поддается своей тяге к приключениям. Приятно видеть полупустые залы, слышать обрывки уже прослушанных уроков. Это заставляет его чувствовать, что он ходит по коридорам своего детства, как посетитель собственного разума.  Это, конечно, ненадолго, потому что в тот же коридор входит Джеймс Поттер, с растрепанными волосами, в неопрятной форме и с пергаментом в руках.  «Поттер». Он зовет, поднимая бровь. — Ты скатываешься?  "Не совсем." — говорит Джеймс, все еще глядя на пергамент. «Появился бесплатный период. Ты скатываешься  ? Регулус закатывает глаза. "Нет я не. Для меня это тоже свободный период».  «Джемми!» — радостно восклицает Джеймс. — Тогда давай найдем пустой класс.  Регулус мычит, глядя на пергамент Джеймса. "Что это?"  "Секрет." Он прижимает его к груди, как ребенок свою любимую игрушку. Регулус не смог бы увидеть, что там написано, даже если бы Джеймс перестал цепляться за него, потому что между ними расстояние как минимум в метр. «Не скажу тебе, что это, пока ты не начнешь звать меня по имени».  — Я узнаю, в конце концов. — говорит он, наблюдая, как Джеймс постукивает палочкой по пергаменту и бормочет пару слов. — Это творение Зонко?  — О нет, это было бы не так опасно. — говорит Джеймс с ухмылкой, прежде чем подойти к Регулусу. «Я сообщаю эту информацию только людям ростом выше 170 см».  «Это просто дискриминация по отношению к невысоким людям». — говорит Регулус, хмурясь. «Я буду пинать тебя по голеням, пока ты не станешь ниже меня».  — Ты чертовски очарователен. — говорит Джеймс, цитируя слова Регулуса.  Регулус хмурится. — Люпин действительно поверил нам?  "Нет." Выражение лица Джеймса слегка мрачнеет. — Я… гм, я не сказал им, что мне тоже нравятся парни. Я пытался убедить его, что мы в полудружеских отношениях, но я не думаю, что он действительно поверил мне, понимаешь?  — Да, я знаю. Можно сказать, что он в той же ситуации, что и Барти и Эван. За исключением того, что они еще не поймали его с поличным. Ну, Барти так и сделал, но это другое. — Не думаю, что Люпин будет возражать.  — Что мне нравятся парни? Регулус кивает, засовывая руки в карманы. — Думаю, да. Просто… я не знаю, как им сказать. Я не могу лгать Сириусу, понимаешь? Я рассыплюсь, если он задаст правильный вопрос, вот что меня пугает. И если я выйду прямо сейчас, Лунатик точно узнает, что… — Он показывает рукой между ними. — Очень неприятная ситуация, вот. — По крайней мере, это был не Сириус. — говорит Регулус, глядя на окна. Он видит запретный лес. Это зрелище всегда успокаивало его. На первом курсе он часто мечтал о встрече с кентаврами, и они рассказывали ему всякие пророчества. — Думаешь, Люпин будет держать это в секрете?  — Тебе нужно перестать называть лучших друзей своего брата по фамилии. — говорит Джеймс, закатывая глаза. «Лунатик сказал нам, что ты не грубишь ему, когда патрулируете вместе, я думал, вы будете друзьями или что-то в этом роде!»  — Значит… он будет держать это в секрете? — спрашивает Регулус, останавливаясь перед классом. В газете на входе написано:  Класс занят: понедельник (15:00-17:00), вторник (9:00-11:00) и пятница (10:00-12:00). «Это наш счастливый день». — говорит Джеймс, когда они входят. — Да, я думаю, он сохранит секрет. Но он может столкнуться с тобой по этому поводу, если заподозрит, что у нас отношения и все такое.  Регулус пытается сохранять нейтральное выражение лица, хотя его сердце начинает колотиться в груди. — Не то чтобы он застукал нас за поцелуями. — говорит он, садясь за первый попавшийся столик.  Джеймс сидит рядом с ним. — Нет, но у тебя репутация настоящего засранца и сердцееда, и Лунатик считает, что со мной следует обращаться осторожно, вот что. Ты не похож на человека, который предлагает объятия людям, меньше всего мне…»  «Я не предлагаю объятия». — возражает Регулус, чувствуя, как его щеки немного краснеют. Он ненавидит, что так легко краснеет. — А что значит «менее всего мне»? — Ну, ты меня ненавидел. — говорит Джеймс, дуясь.  Регулус вздыхает, качая головой. — Я был глупым ребенком, Джеймс. Мне нужно было кого-то обвинить в том, что мой брат бросил меня, и ты был рядом. Теперь я знаю лучше». Он бормочет, глядя на свои руки.  — Значит, ты меня не ненавидишь?  — Это довольно очевидно, не так ли? — спрашивает Регулус, не отводя взгляда от своих рук. — Ты все равно бесишь.  Джеймс тихо смеется, обнимая Регулуса за плечи. — И ты все еще очень милый. — говорит он, уткнувшись носом в его щеку. По его спине бегут мурашки, когда он чувствует дыхание Джеймса на своей челюсти.  — Отвали, я не милый. Он легонько бьет Джеймса по колену.  — Значит, красивый? Джеймс пытается снова.  — Я передумал, я тебя ненавижу. — говорит Регулус, выскользнув из объятий Джеймса. Он берет мел с учительского стола и указывает на доску. «Давай что-нибудь нарисуем».  — Что ты хочешь нарисовать? — спрашивает Джеймс, спрыгивая со стола и хватая очередной кусок мела.  «Я не знаю, ты художник между нами».  Джеймс хихикает. «Нарисуем оленя!»  «Жук? Ты не казался мне любителем насекомых, Поттер. — говорит Регулус, глядя на него.  «Нет, не жук, а взрослый самец оленя!» — говорит Джеймс, начиная рисовать рога на доске.  «Я не знаю, как это нарисовать». Он говорит, поэтому просто садится на учительский стол, оставив мел в стороне, чтобы наблюдать за тем, как Джеймс рисует.  — Я изучаю маггловское искусство, и наш учитель иногда заставляет нас заниматься маггловским искусством. Джеймс начинает рассказывать ему, набрасывая силуэт тела оленя. — В детстве я много рисовал, но как бы… э… отвык, когда учился в Хогвартсе. Когда я начал заниматься маггловскими исследованиями, я не думал, что это станет причиной, по которой я снова начну рисовать, но так оно и было. Я тоже пробовал рисовать, но краска была у меня повсюду, поэтому я остановился на рисунках пером». Это объясняет, почему его рука была такой легкой при первых мазках, и почему он не делает наброски, а скорее обрисовывает в общих чертах то, что рисует. Регулус уже заметил это в библиотеке, но теперь он замечает это еще больше, когда Джеймс рисует копыта животного. «Иногда я также использую угольные карандаши. Мне нравится внешний вид, но это настоящая борьба. Ручка удобнее.  «Почему не карандаши?» — спрашивает Регулус, наблюдая, как Джеймс пытается привлечь внимание животного.  «Карандаши легко создают беспорядок. По крайней мере, для меня. Чернила ручки высыхают намного быстрее, поэтому я не испачкал чернилами руки или бумагу. Но чернила пером ужасны. Он отходит от доски, смотрит на свою фигуру, прежде чем начинает детализировать морду. «Однажды я целовался с девушкой после магловедения, и все знали, что это я, потому что у нее была чернила на рубашке! Было немного стыдно, если честно. Я потратил два месяца на то, чтобы научиться не пачкать руки чернилами».  Регулус смеется, запрокинув голову. Это слишком смешно, чтобы даже ревновать к этой девушке. — Хотел бы я увидеть это, чтобы посмеяться над тобой.  — Ты ужасен. — говорит Джеймс, но тоже немного смеется.  «О, да, спасибо, что признал это». Регулус очаровательно улыбается. — Похоже, тебя довольно часто ловят для такого умного шутника.  «О, заткнись. Это случилось дважды». Джеймс закатывает глаза. — Нет, подожди, это… Знаешь что, я тебе не скажу.  — Ты не собираешься мне рассказывать, Поттер? Почему так?" — дразняще спрашивает Регулус, как бы он поступил с кем-то, с кем флиртует.  Джеймс отказывается от мела и рисунка, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Разве я не говорил что-то о том, чтобы называть меня Поттером?  Регулус откидывается на стол, опираясь на локти. "Ты знаешь? Я не помню».  «Не притворяйся дураком». — говорит Джеймс, подходя к нему. Он выглядит ошеломляюще в полуденном свете, то, как солнце падает на его кожу, и его полусерьезный вид. Регулус хочет нарисовать его в своих воспоминаниях и посетить его картину, как музей. — Я дал обещание, не так ли?  — И я уверен, ты сдержишь свои обещания, не так ли? Регулус ухмыляется, словно предлагает Джеймсу подойти ближе.  — Если бы я этого не сделал, то не был бы джентльменом. Джеймс останавливается перед столом, не совсем между коленями Регулуса, но почти, его руки на каждом конце стола.  — Ты не джентльмен. — говорит Регулус, выпрямляясь и хватая Джеймса за галстук. Он видит, как тот глотает, видит свой кадык и хочет. Он не знает точно, чего хочет, но это точно есть у Джеймса. — В мою защиту скажу, что из-за тебя очень трудно быть джентльменом. — бормочет Джеймс, когда Регулус слегка дергает Джеймса за галстук, чтобы приблизить его.  Возможно, они пропускают несколько шагов. Это не делает его менее милым. Важно то, что Джеймс снова рядом, и его губы по-прежнему красивы, и Регулус действительно знает о нем кое-что еще. Все еще недостаточно, потому что Регулусу нравятся детали, но это не важно, не так ли? Он прочитал первые несколько глав книги, и пока она ему нравится. С тем же успехом можно было бы начать показывать, что он это делает. Регулус мычит, когда руки Джеймса слегка касаются его бедер, заставляя его вздрагивать, прежде чем они достигают его бока. Губы Регулуса касаются его щеки, прежде чем он легонько целует ее и слегка двигается, прижимаясь губами к челюсти Джеймса, прежде чем прошептать: «Разве ты не хочешь, чтобы я называл тебя по имени?»  — Я не просто хочу этого. — отвечает Джеймс, когда Регулус проводит свободной рукой по его волосам. «Я жажду этого».  — Ты должен показать мне, сколько.  Джеймс подводит его ближе, скользя руками по его спине, прежде чем вернуться, чтобы сжать его бок. На этот раз он действительно чувствует, как губы Джеймса касаются его собственных, прежде чем кто-то попытается открыть дверь. Эти звуки пугают их, и Джеймс резко отстраняется. Регулус сразу скучает по нему. Мгновением позже дверь открывает ребенок, вероятно, первокурсник.  — Э… извините… ошибся классом. — говорит он, краснея, глядя на них, прежде чем убежать.  Регулус тяжело дышит, прежде чем лечь на стол. — Это знак Вселенной.  «К черту вселенную». — говорит Джеймс, прежде чем застонать от разочарования. Вселенная должна быть явно оскорблена, потому что звенит звонок, и у Джеймса занятия с профессором МакГонагалл. Он должен быть счастлив. Он действительно должен. Джеймс — хороший человек, его сердце находится во всех нужных местах, и он не надоедает Регулусу до смерти, но активно побуждает его исследовать новые вещи, выходить из своей зоны комфорта. Есть беззаботное поддразнивание, но и явная привязанность и желание узнать друг друга, послушать. Он должен быть счастлив, но он не может перестать думать обо всем, что может пойти не так.  10.14.1976, Хогвартс §47: Я чертовски глуп. Я не знаю, что я делаю. Клянусь, нет. Я даже не умею любить, не так ли? Что делают влюбленные? Я ничего об этом не знаю. Я понимаю, у нас есть чувства друг к другу. Что мы должны с этим делать? Понюхать? Пока он не поймет, что я облажался и я ему больше не нужен? Бля, как люди это делают . У меня в голове бардак. Я не могу спать.  §48: Я бы поговорил об этом с кем-нибудь, но я не готов быть таким уязвимым. Я не готов узнать, что люди считают меня ужасным любовником из-за моих родителей. Потому что это то, что есть, не так ли? Он точно знает, что делать, а я нет. Мои родители не учили меня ни любви, ни принятию, ни тому, что с ними делать. §49: Чего он вообще хочет от меня? Мы даже не можем ходить на свидания. Нам придется спрятаться, и это сделает его несчастным, я знаю. И, ради бога, я не хочу быть причиной того, почему Дж. несчастен. Я просто хочу, чтобы он был счастлив, но я не знаю, как сделать его счастливым. Я могу поцеловать его, если он захочет. Я хорош в этом. Но что еще? Отношения меня пугают. Я ничего не знаю об отношениях. Конечно, я читал книги, но книги книгами, реальность реальностью. Это не Гордость и предубеждение . Счастливые концовки здесь не предусмотрены.  §50: Я никогда не хотел кого-то подобного. Я не хочу быть ребячливым и закатывать истерику, потому что я не могу иметь его, но меня тянет к нему. Как будто я мотылек, а он — самый яркий свет, который я когда-либо видел. Когда я с ним, все кажется таким простым, но в тот момент, когда мы не вместе, я начинаю думать обо всем, что я сделала, и о том, что мне не следует этого делать.