флейта

любить молодого учителя — кажется, уже обыденность. кого не послушай, все равно молодые педагоги вызывали у учеников больше симпатии, нежели матерые учителя, которые работают чуть ли не с основания заведения. но вот не у всех эта любовь именно такая, какой её все привыкли лицезреть. чаще всего, если говорят о любви к преподавателю, не имеют в виду те чувства, что ты испытываешь глядя на любимого человека или того, кто тебе симпатизирует. много фильмов, сериалов и рассказов есть о том, как ученик влюбляется в молоденькую преподавательницу, а потом у них всё как по маслу, и секс по расписанию, словно уроки. но там всё гиперболизировано и в реальной жизни такое навряд ли возможно. но что делать, если ты парень, которого не по своей воле записали на музыкальный кружок, и вместо того, чтобы изучать ноты, ты весь урок пялишься на преподавателя? *** идея ужасная, кажется, просто отвратительная. но, ведь, никто не запрещал пробовать что-то новое? в руки парня попадает тренировочная флейта, которую он благополучно выкрал на некоторое время со стола Алексея. конечно, после выполнения своей извращенной задумки он её обязательно промоет и продезинфицирует по несколько раз, иначе, это бы уже слишком далеко зашло. взвесив «все за и против» Семенюк всё-таки поднимает руку, пряча инструмент между джинсами и кожей, закрывая всё сверху толстовкой. вроде, подозрений не вызывает. — что такое? — Губанов отвлекается от бумаг и поднимает голову на парня. — можно выйти? — отвечает вопросом на вопрос Вова, а сердце уже начинает биться чаще. уровень адреналина подрастает с каждым вздохом больше, как и надежда, что его никуда не выпустят. — да, конечно, беги, — Алексей слегка улыбается добродушно, провожая ученика взглядом. дверь за Вовой закрывается, а в голове у парня уже сто мыслей о том, зачем он вообще пошёл на поводу у своих фантазий. ноги сами его привели к небольшой комнатке, где обычно лежали все ненужные инструменты, которые никак не могли вынести на помойку, разные швабры, ведра, технички сюда тоже редко заходят. не самое стерильное место, но и Семенюк пришёл сюда не чистоту наводить. флейта уже неприятно терлась об кожу, поэтому она вытаскивается сразу после того, как он закрывает дверь. механизм очень слабый, кажется, можно открыть одним легким дуновением ветра, но со внутренней стороны выглядит очень даже надёжно. он то знает, что это слепая зона во всем здании, видимо, некоторые даже не знают о существовании этого места. Вова достаёт из кармана телефон, а вместе с ним выпадает квадратная, блестящая упаковочка с презервативом, что осталась ещё с лета, когда они с друзьями наливали в них воду и скидывали на прохожих. криков тогда было много, но веселья ещё больше. немного пробегая серыми глазами по упаковке, что приятно шуршит в руках, он понимает, что назад дороги явно нет, либо он уже не хочет даже шага ступить на отказ. на экране за считанное мгновение открывается фотография преподавателя, он сохранил их все, и теперь ему точно отступать некуда. презерватив разрывается, а резинка раскатывается во всю, но из-за неопытных и резких движений, просто рвётся. парень ругается про себя, не понимая, как можно для таких вещей экономить материал. Семенюк решает, что обойдётся без него, ещё раз убеждается, что дверь закрыта, парень немного оглядывается и замечает прекрасное место за большими коробками. даже если кто-то откроет дверь и не будет проходить дальше, то его, с большой долей вероятности, не заметят. парень хватает всё в руки, и немного очистив поверхность, устраивается на полу. он не успевает спустить джинсы, как только одного взгляда на фото хватает и в голове моментально вспыхивают мокрые фантазии. можно и продолжать это спихивать на бушующие гормоны, но сейчас это как нельзя кстати играет ему на руку. немного приподняв бедра, парень пачкает пальцы в смазке из-под презерватива, её конечно мало, но хотя бы не на сухую. Вова слегка глаза прикрывает, когда холодная жидкость и прохладные руки касаются собственной кожи. чувство стыда и страха одолевают лишь на секунду. почему? зачем? как к этому пришёл? — всё смешалось в голове. это первый раз, когда он пробует подобный способ самоудовлетворения, да ещё и в стенах музыкальной школы. первый палец проходит более легко, благодаря небольшому количеству смазки, ощущения странные, но как только в голове всплывают красивые, худые и длинные фаланги Губанова, становится все лучше. наверное, они были бы намного лучше и ощущались куда приятнее, но об этом он может забыть сразу и вспоминать лишь во влажных снах с его участием, которые снятся не так уж и часто, как хотелось бы. плавными движениями, растягивая самого себя, парень понимает, что один палец проходит уже с лёгкостью, поэтому вводит второй. движения интуитивны, где-то помог просмотр порно, но уже нет сомнений, что это было не всё зря. инструмент был небольшого размера, можно было бы и остановиться с растяжкой. серые глаза бегло осматривают флейту, её где-то негладкую и волнистую форму. в голову врезаются воспоминания о том, как Алексей кончиками губ еле-еле прикасался к ней на первых занятиях, как аккуратно и даже элегантно держал её. Семенюк закусывает ворот толстовки, чувствуя, как медленно в него входит инструмент, ощущая каждую её извилинку. медленные и легкие движения, чтобы привыкнуть, уже кружат голову. в небольшой комнате стало слишком жарко, голова немного кружится от новых ощущений, а собственный член начинает выделять естественную смазку. снизу живота тянет, а в внутри легкое чувство опустошения, от чего становится ещё лучше. на телефоне одна за одной меняются фотографии Алексея, а мозг плавится от пошлых и грязных представлений. предмет внутри начинает проходить дальше, доставляя уже не чувство дискомфорта, а приятные ощущения. плотная ткань толстовки заглушает все возможные вздохи, выдохи и тихие постанывания. рука, лежащая в неудобном положении, начинает слегка затекать, но это его вовсе не останавливает. за собственными вздохами и учащённым сердцебиением, Вова не слышит звук открывающейся двери, а замечает лишь небольшой свет, что очень виднеется в этой небольшой и темной комнате. не успевает спрятать свои позорные следы, надеется, что никто не услышит его и не пройдет за большие коробки. сердце в момент замирает, а тело охватывает ступор. телефон падает из рук, от чего разносится грохот. дверь не закрывается, словно кто-то очень тщательно осматривает помещение. Семенюк хочет привстать, чтобы кроссовки было видно меньше, но инструмент внутри начинает двигается следом, предательски проходя дальше и попадая по простате, следом выбивая у парня стон. руки резко закрывают собственный рот, а смущение и страх заполоняют всё внутри, от чего хочется просто под землю провалиться. слишком страшно больше шевелиться, он даже не может банально поднять штаны, закрываясь лишь толстовской. Вова слышит, как дверь закрывается с его стороны, а после лишь неуверенные шаги в свою сторону, понимает, что это конец, крах, кошмар и просто ужас. его просто спалили, как какого-нибудь пятиклашку, за первой дрочкой. серые глаза в панике бегают по появляющемуся силуэту, ноги немного подкашиваются, но флейта внутри не даёт покоя, от чего в глазах всё плывёт. возбуждение, паника, страх, смущение — всё смешивается в один коктейль, в котором он сейчас захлёбывается. земля выбивается из-под ног, когда перед ним встаёт такой знакомый, до нытья в груди, силуэт Губанова. из-за тусклого света и плавающего взгляда, парень не может развидеть его выражение лица. мужчина заостряет внимание на включённом телефоне, про который Вова вовсе забыл, а ведь экран достаточно ярко светил и явно выдавал чье-то присутствие здесь. Алексей поднимает чужой телефон, смотря на свою же фотографию, а после разворачивая экран на парня. яркость стояла практически на полную, так что, разглядеть его было очень легко. — и чем мы тут занимаемся? — Губанов присаживается на корточки, усмехается, но не сводит взгляда с напуганных серых глаз. у Вовы ком в горле, и без того горящие от стыда щеки больше наливаются краской, а руки быстро переходят от лица на толстовку, оттягивая её всё ниже и ниже, насколько это возможно. — флейта где? — преподаватель немного бровь приподнимает, но улыбка с лица не сходит. Семенюк готов поклясться, что ещё никогда ему не было страшно настолько, что это даже заводило ещё больше. перед ним стоит тот самый человек, от мыслей о котором он спать нормально не мог, из-за которого продолжил заниматься нелюбимым занятием, ради которого добивался в этом чего-то, лишь бы получить от него одобрение и внимание. сердце снова подает признаки жизни, кажется, он сейчас слышит только его. — застаю любимого ученика в какой-то пыльной каморке, с моей фотографией на телефоне, спущенными штанами, натянутой толстовкой, красным лицом, — перечисляет преподаватель, наклоняясь всё ближе к лицу парня. — что бы ты сделал на моём месте? парень молчит, даже если бы и смог что-то сказать, то вышел бы лишь какой-нибудь абсурд. слишком мало расстояния, слишком мало воздуха, слишком мало всего, даже Губанова сейчас слишком мало, хотелось намного больше. поплывшие мозги всё ещё не могут трезво оценивать ситуацию, а когда рука мужчины опускается на колено, то парень готов просто душу дьяволу продать, лишь бы он сейчас не видел его лица. Вова чувствует себя как на допросе, но судя по всему, это допрос с пристрастием. чувствуя, как Алексей присаживается на колени и легко раздвигает его ноги, насколько позволяют полуспущенные штаны, жар охватывает не только щёки, но и всё тело, пухлые губы слегка приоткрыты, то ли от поднявшейся температуры, то ли от желания вздохнуть больше воздуха. второй рукой преподаватель осторожно проводит по шее парня, его явно это забавляет и заводит не меньше, чем Вову. — если тебе неприятно, я даю слово забыть обо всём, что здесь было и уйти, — вполголоса произносит Алексей, сам понимая, что это уже слишком далеко заходит. как бы он сильно не прикипел к этому пареньку, это слишком запретный плод, который, черт его дери, так сладок. мужчина не собирался применять насилие или причинять какую-то боль парню, чтобы он сейчас не ответил, он послушно выполнит. хоть Губанов и выглядел спокойно, как всегда, но внутри бушевал океан эмоций. парень так и не решается вымолвить и слова, быстро приподнимается, а после прислоняется к губам мужчины. собственные действия не поддаются логике, он делает то, чего требует молодое, измученное сердце. он слишком долго наблюдал, чтобы сейчас всё оборвать в один момент. Алексей немного удивляется, что его не оттолкнули, от чего не сразу отвечает на поцелуй. губы у парня такие мягкие, кажется, мягче он за всю жизнь не ощущал, настолько приятные, что даже нехватка кислорода кажется не таким большим сигналом, чтобы на момент прерваться. щеки старшего покрываются легким румянцем, а в животе царит приятная пустота. Губанов аккуратно проводит рукой по шее парня, чувствуя напряжение сидящего снизу. — всё будет хорошо, — говорит в губы парня Алексей, — расслабься. слова старшего действительно успокаивают, Семенюк немного расслабляется, но многочисленный потоп мыслей не дает покоя. ему кажется, что это всё лишь сон, из-за которого совсем не хочется просыпаться вовсе, ведь после пробуждения всё снова будет как обычно. Губанов медленно стягивает джинсы парня с колен, откладывая их подальше. темнота в помещении не даёт развидеть всю картину перед мужчиной, хотя очень хотелось. Алексей проводит руками по талии Семенюка, пальцами пробираясь под его толстовку, получая откровенное наслаждение от происходящего. кажется, уже оба забываются, где вообще находятся и что медлить не следовало бы. Вова подтягивается ближе, углубляя поцелуй, проводя языком по кромке чужих зубов. горят не только щеки, но и всё тело, а член неприятно тёрся о ткань толстовки. Губанов немного удивляется такому напору, непроизвольно усмехаясь в поцелуй. руки преподавателя проходятся по бёдрам парня, после задирая на нем толстовку. мужчина закидывает чужую ногу себе на шею, от чего парень снизу вздыхает от неожиданности. если бы ему было неприятно, то он бы уже давно постыдно сбежал из этой темной маленькой комнаты, но сейчас ему лишь хотелось наблюдать за «таким» Алексеем, таять от его теплых рук и ждать желанное «большее», что наступает всё больше и больше. Губанов отстраняется, двигает ученика ближе к себе. глаза, привыкшие к темноте, замечают тот самый инструмент, что не нашел мужчина у себя в кабинете. на губах старшего вновь появляется ухмылка. Алексей берёт флейту за кончик, делая пару движений, наблюдая за чужой реакцией. Семенюк сдерживает очередной стон, вырывающийся из грудной клетки, от чего тот превращается в негромкое мычание. в голубых глазах напротив начинают черти плясать, только от одного вида на происходящее, возбуждение начинает давить на низ живота всё сильнее, уже превращаясь в неприятные ощущения. старший наращивает темп движениям, с каждым разом ускоряясь всё больше, затыкает Вову поцелуем, а после проводит мокрым языком по его шее, вдыхая чужой, но уже такой любимый аромат тела. голова начинает немного кружиться из-за переполняемых внутри эмоций. парень подстраивается под темп, уже немного двигаясь на встречу. собственное возбуждение не даёт покоя Алексею, от чего он вновь отстранился от сладких и манящих губ напротив, стягивая с себя штаны. парень чувствует, как инструмент резко выходит из него, а вместе с этим уходит приятное чувство заполненности. ощущение пустоты уходит лишь ненадолго, Вова чувствует как о кожу трётся твердая и горячая плоть. — сейчас может быть неприятно, — предупреждает Алексей, медленно входя в теплое нутро. мужчина кусает губы, сдерживая себя, чтобы не делать резких движений, чтобы не причинять боли. Губанов сам своих слов не разбирает, вся любовь и возбуждение перемешались в голове, а тихие стоны Вовы просто кружат голову, забывая обо всём и концентрируясь лишь на парне. это чертовски неправильно, такого не должно происходить, но обоим сейчас далеко не до запретов и осуждения общества. в четырёх стенах эхом звучит тяжелое и сбивчивое дыхание, мычание и стоны. главное, чтобы никто не прошёл мимо. Алексей ждёт какое-то время, давая младшему привыкнуть, берёт чужой, сочащийся смазкой, член в руку и проводит во всей длине, создавая темп, что рукой, что бёдрами. Вова прогибается в спине, зажмуривает глаза до звездочек, хватая Губанова за руку, чтобы удостовериться, что это всё в реальности. — быстрее, — выдыхает разгорячённый парень, чувствуя, что скоро дойдёт до пика. Алексей ускоряет темп, вновь вовлекая парня в смазанный и мокрый поцелуй, желая целовать эти губы дни напролёт. Семенюк всё ещё не может осознать, что это всё не бред, потому что ощущения слишком реальные. ему слишком нравится ощущать руки Губанова на себе, слишком нравится, как их губы соприкасаются в имитации бурного танца, как сплетаются языки. мужчина делает ещё пару движений, чувствуя как по руке стекает сперма. на удивление, это не вызвало у мужчины брезгливости, лишь очередную усмешку. Алексей закусывает губу, хватаясь за бока парня, откровенно наслаждаясь видом всё ещё смущённого юноши. вьющиеся волосы были небрежно раскиданы в разные стороны, губы покусаны, а щеки покрыты румянцем. через некоторое время Лёша отстраняется, делает несколько движений по члену и кончает на живот Семенюку. долго расслабляться нельзя, они не в том месте для этого. схватив с полки упаковку запечатанных салфеток, что явно тут оставили технички, Губанов вытирает все следы «преступления», так же бережно вытирая парня, после целуя его в нос. — пошли, занятие ещё не закончилось.