Белый хорёк на Рождество

Гермиона сидела у камина в гостиной Гриффиндора. Вдоль стен задорно тянулись бумажные гирлянды, а карамельные трости на еловых веточках, украшавших каминную полку, мягко поблескивали и мерцали. Трещали поленья. Гермиона задумчиво поглаживала Живоглота, который вольготно устроился у неё на коленях и неодобрительно щурился. Остальные продолжали праздновать Рождество в Большом зале. Их первое Рождество после войны. Она печально вздохнула и в ответ на очередной осуждающий взгляд Живоглота пробормотала: — Да, ты прав. Я и сама не знаю, зачем мне нужен такой придурок. Но ничего, я справлюсь. Малфой. Настоящая заноза в заднице и непроходящая головная боль. Вечно он не давал ей покоя! Но, как оказалось, его молчание обижало даже сильнее. Сильнее любых мерзких слов, которыми он так любил разбрасываться до того, как… Гермиона снова вздохнула. Нет смысла об этом думать: что было, то прошло. Кажется, он больше не желал её знать. Возможно, винил за показания на суде против Люциуса. Но она не могла лгать. Вдруг Живоглот напрягся под её ладонью, резко переведя взгляд на темный угол за камином, и настороженно поднял уши. Затем весь напружинился, утробно зарычал и прыгнул, мощно оттолкнувшись лапами. В темном углу завязалась потасовка. Из которой полуниззл, очевидно, вышел победителем, потому что появился с добычей в пасти. Гермиона взвигнула, сперва решив, что Живоглот тащит ей в утешение крупную крысу. Но, приглядевшись, поняла, что это была не крыса. В зубах Живоглота пищал и извивался белый хорёк. Она быстро вытащила чуть придушенного хорька из хватки рыжего чудовища. Зверёк недовольно смотрел на неё глазками-бусинками и забавно прикрывал живот лапками. Серебристая шёрстка была восхитительно блестящей. Гермиона рассмеялась. При другом раскладе она не стала бы брать его в руки, но в этом хорьке определённо что-то было. Что-то как будто знакомое. Вдруг хорёк начал становиться шарообразным, всё больше и больше увеличиваясь в размерах; вокруг всё закрутилось, завертелось, сзади опрокинулось кресло, и Гермиону тоже сбило с ног. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что на ней лежит Драко Малфой. Голый Драко Малфой. Он что, незарегистрированный анимаг?! Он следил за ней? Впрочем, сейчас её волновало совсем не это. Хоть она и не впервые видела его таким, но все равно густо покраснела. Теперь всё по-другому. Их тайный роман остался в прошлом. Он опомнился первым и прошипел: — Что всё это значит? — Я не знаю. Видимо, Живоглот решил сделать мне своеобразный рождественский подарок, — со смешком ответила Гермиона. — А теперь, будь так добр, слезь с меня и проваливай. Но Малфой даже не шелохнулся. — Подарок? — горько усмехнулся он, и Гермиона смущённо отвела взгляд. — Разве героине войны нужен какой-то жалкий недопожиратель? Тебя ждет прекрасное будущее, зачем его омрачать такими связями. Она удивленно вскинула голову и посмотрела ему в глаза: вопреки всему, в них читалась затаённая тоска и словно теплилась искорка надежды. И Гермона разозлилась. Какого чёрта он решает за неё, что ей нужно, а что нет?! — Ей нужен мужчина, у которого, по крайней мере, хватит смелости спросить! — фыркнула она. — Ну, вот я и спрашиваю. — Драко не отводил от неё взгляда. Гермионе стало неуютно. — Что, так и будешь лежать на мне? — ушла она от ответа. — Да, — нагло ответил Драко, склоняясь ближе. — Я так сильно скучал по тебе. И тоже хочу получить свой подарок на Рождество, — прошептал он и наконец-то её поцеловал.