Белоснежные лепестки груши

      Не смотря на послеобеденное время, на пике Байчжань была тишина. Никто не нарушал ее сейчас, хотя многие не понаслышке знали, насколько громким может быть этот всемирно известный пик. Многие адепты отсутствовали, решая посетить свои семьи, и даже если кто-то и думал, но Лю Цингэ не был настолько жесток, чтобы не разрешить им повидаться с родичами. Позже он устроит им тренировку, которую шиди Му скорее всего назовет «слишком жестокой и травмоопасной», но это будет потом. Проходя мимо тренировочного поля, он опустил взгляд приметив сложенные деревянные мечи и кучки сена, которые являлись мишенями, как для лучников так и для тех, кто тренировал ближний бой. Лю Цингэ было по привычке схватился за деревянный меч, в последнее время он не прикасался к Чэнлуаню, но отдернул руку ощутив в горле неприятное, знакомое першение. Он потер шею, надеясь, что это чувство уйдет, и на какое-то время это и правда помогло. Стоило ему зайти в свои покои, провожаемый взглядом главного ученика, как он разразился кашлем. Его душило и было ощущение, что вместе с кашлем, он выплюнет собственные внутренности, хоть это физически не было возможно с его-то уровнем совершенствования. Но это нисколько не помешало ему выплюнуть из своих легких кровь, в перемешку с нежно белыми цветами груши. Лю Цингэ ухмыльнулся. От понимания всей ситуации становилось попросту смешно и одновременно с этим тошно. Бога Войны всегда рисовали в своей голове праведным и жестоким воином, который не за что бы не стал опускаться до такого уровня, как чувства к кому-то. Да и сам Лю Цингэ не считал, что отношения его каким-то боком привлекают. Ему не нужен был никто кроме его сестры и родителей, да и зачем? Он конечно слышал о двойном совершенствовании, но подобные техники вызывали в нем бурю эмоций и притом не самых приятных. Как можно так опошлять духовное развитие! Медитация это событие где ты должен полностью отдаться процессу, а при этом тебе приходится отвлекаться на всякие мелочи! А вдруг ты заработаешь искажение ци?! В целом Лю Цингэ особо не обратил внимание, когда его чувства по отношению к одному не без известному лорду начали теплеть. Сначала этот неприятный инцидент в пещерах Линси, а уже потом регулярные посещения пика Цинцзин и одного конкретного человека. Их разговоры за чашкой чая невероятно успокаивали нрав лорда Лю и было совершенно не важно, что он не очень и жалует чай. В нем ему начало нравится все. Черные как смоль волосы, которые были сложены в аккуратную прическу и которую Лю Цингэ пытался повторить на своих волосах. А вдруг ему когда-нибудь понадобится помощь? Его белая нефритовая кожа так прекрасно контрастировала с одеждами цвета цин, что лорду Лю иногда хотелось сжать нежное и ничуть не испорченное тренировками тело в объятиях. Смотреть на то как его тонкие пальцы вычерчивают иероглифы было прекрасным. Изредка, самому Лю Цингэ хотелось увидеть свое имя написанное этим почерком. Но потом все пошло под откос. Эти чертовы заклинатели! Решили заковать его в Водной Тюрьме, вероятно, не давая ни минуты покоя. Лю Цингэ начинал дрожать, как только ему в голову приходила мысль, что этого человека пытают. Он пытался, максимально пытался как-то помочь, но не то, что не успел, а сделал только хуже. Он убил его. И да, сколько бы глава Юэ не утверждал, что это была не его, Лю Цингэ вина, он ему не верил. Всю злость и отчаяние он вымещал в жестоких тренировках, где доводил своих учеников до изнеможения, но адепты никоим своим действием или словом не противились такому способу учения от их главы. Не понятно было, они его настолько страшились, что не говорили ничего, или правда видели и понимали сколь большим было его горе. Многие попытки хотя бы забрать и похоронить тело были безуспешными. Лю Цингэ из раз в раз приходил к этому псу Ло Бинхэ, чтобы заставить его отдать, то что уже многие годы должно упокоится с миром. Он не хочет вспомнить сколько отчаяния было скрыто за маской гнева, или это была не маска? Может это была единственная эмоция, которую он мог испытывать после смерти дорогого человека. Примерно в этот период и началось это. Лю Цингэ уже и не вспомнит конкретно в какой момент его начал одолевать раздражительный и не очень приятный кашель. В первый раз это было неожиданно, ведь он был прославленным культиватором, который при такой подготовке не мог подхватить какой-то кашель. Но не смотря на многочисленные пилюли и настои, которые мило предоставлял Му Цинфан недуг никак не желал уходить, можно сказать начало становится только хуже. Ему попросту стало тяжело дышать. И в один момент прикрывшись ладонью из-за очередного приступа, он замечает цветы. Цветы груши. Такие маленькие и невинные, такие же которые он видел на пике Лю Минъян, когда приходил ее проведывать в свободные минуты от горя и тренировок. — Мне очень жаль. Это были слова Му Цинфана, когда он узнал подробности. Он назвал эту болезнь хуатубин и тут Лю Цингэ вспомнил, что это такое и в насколько паршивую ситуацию он попал. Хуатубин — болезнь невзаимной любви, которую часто использовали в романтических сказках или произведениях. По легенде она была создана богом медицины и земледелия — Шеньнуном, который не смог получить ответа на свои чувства к прекраснейшей богине Нюйве. От горя бог сотворил болезнь, которая могла касаться людей с самыми искренними чувствами и побуждениями, но при таком же печальном исходе как у него самого, все приводило к неприятной и очень болючей смерти. А все потому, что в легких «жертвы» прорастали цветы, оплетая своими корнями легкие и медленно их скручивая. Что только Му Цинфан не сделал, чтобы убедить Лю Цингэ на проведения опасной, но такой необходимой операции. К его же сожалению ему отказывали. Лю Цингэ не видел особого смысла что-то делать. Может тогда он надеялся, что это неправда и его шиди все перепутал или на свои магические силы, которые как сказал лекарь пика ЦяньЦао долгое время сдерживали прорастание цветов. А возможно его вновь окутала та тоска, которую он все время пытался подавить. Это до сих пор осталось не ясным. Хуже становилось год за годом, но Лю Цингэ так привык к этому удушающему чувству в своих легких, что даже удивился, когда на какое-то время оно исчезло. А все потому, что Шень Цинцю вернулся. Его радости не было придела и даже события на хребте Майгу этому не помешали. И когда все закончилось Лю Цингэ даже думал над тем, чтобы вновь приходить на чай к этому лорду, вновь слушать его речи и смотреть, как он своим почерком выводит ровные линии иероглифов. Но когда его пригласили на свадьбу, первое, что сделал Лю Цингэ это как можно быстрее покинул Цинцзин, чтобы в своих покоях снова увидеть эти прекрасные, но такие убийственные цветы груши.