…случилась та самая наибольшая возможная неожиданность…
— …Как вы смотрите на перемирие? — ЧТО? — Ты ку-ку? — Божеее, переохладил мозги… — посыпались «возражения», назовем их так. Но Дрим заинтересованно повел головой. Хотя не спешил соглашаться. — Погодите, а он прав… — БЭД? — Ты же вроде не мог обморозить голову в балахоне… — Все просто сбрендили. — Друзья — и враг — подумайте, — настойчиво, но мягко произнёс Бэд, — Нам не дотянуть до утра, чтобы и не упускать Дрима с глаз, и самим не помереть. А тебе, Дрим, не выйти отсюда живым. Ресурсов у нас всё же больше, — и действительно, у блондина закончились все козыри (хотя им об этом знать не обязательно), а из еды осталось лишь несколько ягод. Какая досада, — и ты не знаешь, какие сюрпризы мы здесь на земле для тебя имеем. Если мы все и умрём, сюрпризы, вместе с монстрами, будут тебя ждать. — О, и не забывай, что под утро здесь будет достаточно снега, чтобы утонуть холодной смертью, — хихикнул Джордж. Аргументы. Очень неоспоримые. И очень выгодные для Дрима. Слишком выгодны. Подозрительно выгодные. — Если я все равно умру, какая вам выгода от перемирия? Это отняло речь охотникам. Судя по хрусту снега и шепоту, они начали интенсивно совещаться. Дрим глубоко вдохнул и едва расслабился. Сполз по стволу и сел, собравшись осмотреть рану. — Что если мы скажем, что это рождественский подарок? — ангельским тоном сказал Джордж. — Пхех, так вам и поверил. — А поверишь, если мы скажем, что хотим убить тебя собственными силами и посмотреть на это? Тут уже было похоже на действительность. Гордость охотников была известной приметой. Хоть они и становились осторожнее и всё меньше недооценивали его, а иногда и переоценивали. Но звучало убедительно. Интуиция шептала, что поверить этому можно. Но Дрим не Джордж, он не полагается слепо на интуицию. — Откуда мне знать, что как только я слезу, вы не порубите меня на куски? — Только наше честное слово, плюс это было бы слишком просто. «И слишком подло даже для нас», — слышал Дрим между строк. Тем не менее, ему чисто из любопытства и противности хотелось тянуть и послушать, что они еще скажут. — Мы что так, что так останемся тут до утра… — размышлял Сэм. — Но с перемирием на утро мы будем с восстановленными силами и здоровьем. — И к тому же, — по-лисьему улыбнулся Бэд, — неужели не хочется почувствовать дух Рождества? Массовое закатывание глаз сопровождалось соответствующим криком: — Ой, Бееед, фуууу. — Ратио. — Я почувствовал дух твоей мамки. — ЯЗЫК!!! Охотники остановили свое оперное представление как только сверху послышался прыск и узнаваемый за милю смех. Дрим визжал и задыхался, и это было достаточно смешно, чтобы парни снизу присоединились. — Хорошо, ХОРОШО! — немного успокоился Дрим. — Какие условия? — Мы не наносим урона никаким образом. Это в принципе всё, если тебе нечего больше предложить, — взял переговоры на себя Сэм. — Сроки? — Как только взойдет солнце — мы враги. — Я в деле, — растянул потрескавшиеся губы в улыбке зеленоглазый. — Ну так спускайся! — Сапнап выбросил руки вверх. — Или ты собираешься остаться там, веткостой? СтволоприКЛЕЙ? А, а, как тебе, м? — Слушал бы тебя целый день, — муркнул Дрим, перенося вес так, чтобы спуститься и не причинять боли ноге. — Смотри, а то уши отвалятся, — улыбчиво предупредил Антфрост. — Корослив. — Ну хватит уже, — простонал Джордж. — Ну ладно, хватит… Ёлоко- — САПНАП!***
И они проведут рождественскую ночь, выкопав пещеру-иглу, греясь вокруг костра и «вылизывая» раны себе, а иногда и соседу. И их общее пространство будет полно историй, легенд и дискуссий. А на утро они очнутся в общем импровизированном лежбище из шкур. Точнее, очнётся Дрим, и, окинув взглядом их сонную мирность, даст проскочить грустной мысли, что это лишь одноразовое рождественское чудо, которое должно закончиться. И он, не коснувшись (в плане насильно, физически из этого гнезда ещё вылези, не коснувшись) спящих охотников, попытается убежать. Но охотники не будут спать. И они будут помнить условия. И они будут помнить ночное мирное время и истории. — Дрим, куда собрался?