Доводы нежных чувств

Когда новый человек приходит в мир, он не понимает ничего из того, что происходит вокруг. А вот взрослые, коим судьба вверила заботу о милой крохе, убеждаются как минимум в одном — жизнь больше не будет прежней. Варвара много раз принимала роды, когда жила в деревне. И потом — когда работала в больнице. Но всякий раз, распрощавшись со счастливым семейством, она слабо представляла себе, что же происходит в их жизни после того, как ребёнок благополучно родился. А происходило всякий раз примерно следующее: в течении нескольких месяцев малыш спал, ел, перебирал ручками и ножками, пытался держать голову, справлял нужду и большую часть этих действий сопровождал требовательными криками. Со всем этим можно было ужиться и ко всему привыкнуть, но в случае, когда подобное происходило на фронте, требовалось куда больше терпения и выдержки. Габриэль, уезжая, взял с помощниц слово, что они будут регулярно посещать госпиталь и помогать тамошним бойцам, что продолжат вести приём в медпункте, а также — заготавливать, сортировать лекарства и следить за тем, чтобы застоявшиеся препараты утилизировались в срок. Пати регулярно ворчала на подругу, обвиняя её в чрезмерной сердобольности. Та останавливала её, напоминая о том, что у всех тут дел по горло, а ребёнка бросать нельзя. Им, конечно, было тяжело, но через несколько дней девушки освоились. Они по очереди стали ходить в госпиталь, а та, что оставалась в медпункте, вела приём и одновременно присматривала за малышом. Им пригодился опыт Аямэ Хадсон и в один прекрасный день Варвара далеко не с первого раза намотала на себя старую простынь, куда удобно положила малыша. Ему такое положение очень понравилось, а потому в ту же секунду он обмочил чудо пытливой мысли, что заставило девушку переодеться и начать всё сначала. Как бы то ни было, Варваре понравилось носить ребёнка на себе и при любой удобной возможности она надевала самодельную переноску, ощущая приятные шевеления тёплого комочка под грудью. Пати неожиданно для себя тоже прониклась нежными чувствами и не отказывалась сменить подругу. Они могли пройтись по улицам деревни с малышом и спустя пару недель никто уже не удивлялся их виду. Девочки из общежития тоже участвовали в жизни ребёнка. Они стирали пелёнки и переноску, кормили и доили козочку, когда появлялась свободная минутка, присматривали за крохой, а Камилла иногда даже оставляла его у себя до утра, чтобы врачи хоть немного выспались. К сожалению, бывало это крайне редко. Малыш чаще всего спал вместе с девушками в их постелях тоже по очереди. Если в какую-то из ночей он слишком часто просыпался, одна из подруг могла забрать его себе, чтобы дать другой возможность отдохнуть, насколько это позволял звонкий крик, вызванный коликами или типичным для младенцев желанием заявить о себе. Однажды утром Варвара и Патриция, традиционно окончив кормление малыша, собирались на работу. В этот день наступала очередь Варвары идти в госпиталь, а от Патриции требовалось вести приём на месте. Ребёнок лежал на столике, застеленном простынями и полотенцами и, казалось, находился в приятном расположении духа. Патриция склонилась над ним. — Да кто это у нас тут такой весёлый? Да такой красивый? — она поглаживала его по ручке, вызывая хватательный рефлекс. — Да кто нам тут спать не давал пол ночи? — она рассмеялась. — Варвара, веришь или нет, никогда не думала, что скажу такое мужчине. Варвара цыкнула и кинула на подругу взгляд, полный укоризны. — Завтра ярмарка, — начала она. — Прошлый раз обещали рассказать о нём какой-то бездетной семье из дальней деревни. Возможно, они приедут. Хоть бы приехали, — Варвара тоже склонилась над столиком. — Ты знаешь, а я уже к нему привыкла. Давай себе оставим. — Ты смеешься? Я уже третий день засыпаю на ходу. Он, конечно, прелесть. Я тоже к нему привыкла, но ему нужна семья, — Варвара смотрела на ребёнка, склонив голову на бок. — Если завтра не заберут, предлагаю уже дать ему имя, — предложила Пати. — А то не по-человечески как-то. Может, Кевин? — Думаю, что если дать ему имя, мы ещё сильнее к нему привяжемся, — ответила Варвара, глядя на карапуза, который пытался засунуть в беззубый ротик всю свою руку. — Глаза у него красивые, — протянула Патриция, посматривая на коллегу. — Такие голубые, прям как небо. Варвара вздохнула, отошла от стола и вернулась к сборам. Она явно изменилась в лице после слов подруги. — Он вполне может быть его ребёнком и я не вижу в этом ничего, что стоило бы внимания, — она нервно встряхнула сумку. — Ну да, — прокомментировала Пати, не сводя с подруги проницательного прищура. — И тебя это ни капли не волнует. — Он свободный человек и мне ничего не должен, Пати! — Да кто ж спорит? Свободный и ничего не должен. — повторила Патриция, надевая на себя платок. — И даже хорошо, что у него родился ребёнок от другой. Это лишнее доказательство того, что он не создан для семьи и нечего даже надеяться. — Угу, — промычала Пати. — Что «Угу»? — не выдержала Варвара. — Сама начала про глаза, теперь угукаешь. Ты думаешь, я не вижу? Мне каждый раз смотреть больно. Я, может, поэтому хочу, чтобы он поскорее обрёл семью, — Варвара шмыгнула носом, удерживаясь от подступивших слёз. Патриция смотрела на неё с высокомерием, свойственным тем, кто не терпит проявления слабости, но в душе она сочувствовала несчастной, которую угораздило влюбиться. Сама-то она ни секунды не сомневалась в том, что её это страшное заболевание обойдёт стороной. — Слушай, — она нарушила тишину. — Надо у этой Фани допытаться, кто отец. Тут же много солдат и офицеров. Тем более, что цвет глаз не всегда передаётся по наследству. Вспомни курс генетики. — Да? И кто пойдёт спрашивать? Мне прошлого раза навсегда хватило. Больше я встречаться с ней не готова. К счастью, беременность этой женщине больше не грозит, — Варвара осеклась, поняв, что сболтнула лишнего. Патриция уже успела уместить малыша в широкой простыни, когда слова подруги заставили её замереть. Голосом, который больше подошёл бы демону из ада, она спросила: — Что ты сделала? Варвара прижала ладонь к лицу и ответила не сразу: — Я перевязала ей трубы. Патриция медленно подошла к подруге вплотную так, что Варвара плечом ощущала шевеления младенца в платке на её груди. — Ты сосем сдурела? — процедила она. — Такое не делают без ведома пациента! Это преступление! — Да тише ты! — Варвара сурово взглянула на неё. — Ты помнишь, что они говорили? Камилла как-то обмолвилась, что одного из детей Фани оставила возле хлева со свиньями. Это по твоему не преступление?! Ей нельзя иметь детей! — Ты слишком много на себя взяла! А если она выйдет замуж? Ты подумала об этом? — Значит будет наказана сполна, — в глазах мисс Виндлоу сверкнул недобрый огонёк. — Пусть и дальше развлекается с мужиками без последствий. Уверена, что я оказала ей неоценимую услугу, но не ради неё, — она взглянула на малыша. — Так не должно быть. Мы с тобой не должны лезть вон из кожи, выхаживая её ребёнка, когда родная мать о нём даже не вспоминает. Ты должна меня понять. Некоторое время подруги прожигали друг друга гневными взглядами, затем малыш издал писк и обе смягчились. Патриция отошла на шаг. — Да, я понимаю, но не одобряю. Теперь мы связаны с тобой этой тайной, а значит, я твоя сообщница. Зря ты рассказала мне, — она поставила руки на пояс и глубоко вздохнула. — Ничего уже не изменить. Не вздумай больше никому проболтаться, иначе нам обеим конец, — она отвернулась, взяла со стола сумку и направилась к выходу. — Спасибо, — только и успела сказать Варвара, перед тем, как дверь за Патрицией захлопнулась. С тех пор, как генерал с его отрядом отправился на задание, прошёл месяц. Всем хотелось верить в то, что дела идут хорошо хотя бы потому, что вокруг было тихо и спокойно. За это время дозорная группа поймала парочку вражеских разведчиков в ближнем лесу и подполковник Адамсон довольно быстро со знанием дела выбил из парней кое-какие полезные сведения. Теперь он ждал возвращения генерала, чтобы отчитаться, скучал, заполняя отчёты и принимая новобранцев. Всё чаще в штаб прибывало пополнение. Не все из их состава, к сожалению, были привиты, а потому Варвара и Патриция не находили себе места от беспокойства за сильных и здоровых парней, которым в этом гиблом месте помимо опасности быть убитыми пулей или штыком, грозила опасность быть убитыми или покалеченными тяжёлой инфекцией. В один из дней они вместе с малышом Кевином, которому так и не удалось найти родителей, решили всё-таки наведаться к командующему и упросить его разрешения начать вакцинацию новоприбывшим. Адамсон мялся и ссылался на распоряжение начальства, но как мужчина неравнодушный к женским мольбам, в конце концов всё-таки сжалился и дал добро. Официально — с печатью и подписью. Работа закипела. С утра и до самого вечера та из подруг, что вела приёмы, орудовала шприцами, прерываясь лишь на краткий дежурный осмотри и опрос. Пришлось привлечь некоторых солдат, которые чаще всего дежурили в наряде на территории госпиталя. Они хотя бы немного разбирались в основах медицины, а потому брали на себя рядовые жалобы пациентов, а также чистку и стерилизацию шприцов. К концу недели большинство солдат и младших офицеров были привиты. Кого-то слегка знобило в первый день, другие ощущали лёгкую слабость, но на следующее утро все без исключения чувствовали себя хорошо. В один из дней Варвара даже взяла на себя смелость сделать прививку малышу, отмерив заранее нужную дозу. К счастью, всё прошло благополучно. За это время подполковник Адамсон так и не удосужился прийти на осмотр. Варвара пару раз напоминала ему о себе, но Генри ссылался на занятость. Девушке же остро требовалось довести начатое до конца, поэтому в один из вечеров после завершения приёма, передав малыша Пати, она направилась в штаб, чтобы сделать всё самой, не дожидаясь, пока Магомет прийдёт к горе. Солдат, куривший на крыльце, отбросил сигарету и вытянулся по стойке смирно, когда девушка прошествовала мимо него. Варвара, до сих пор не привыкшая к такому отношению, сконфужено поклонилась и быстро проскочила из предбанника в узкий коридор, двигаясь в направлении нужной двери. Остановившись, она постучала. — Кто там? — донёсся до неё нервный голос. — Это я, господин Адамсон, — отозвалась Варвара. Она услышала, как с той стороны что-то зашумело и завозилось и через несколько секунд дверь отворилась, являя взору доктора взволнованное лицо подполковника. — Варвара, — тихо проговорил он, прижимая к груди руку. — Глазам не верю. Чем обязан вашему визиту в такое время? — он жестом пригласил её войти. — Вы же к нам не приходите, — начала девушка. — Вот пришлось мне самой. Она поставила на стол сумку, намереваясь вынуть из неё всё необходимое. К своей гордости, они с Пати составили картотеку историй болезни всего состава подразделения и теперь девушка намеревалась внести новые данные в карточку подполковника. — Варвара, вы себя не бережёте, — Генри присел на край стола возле девушки, не сводя с неё глаз. — Нельзя столько работать. — Вы работаете не меньше, господин Адамсон. Скажите, вы сможете уделить мне минут десять? Если мы сейчас с этим закончим, я вас больше не побеспокою без надобности. — Я весь ваш, моя дорогая, — проговорил он, приближаясь ещё, от чего Варваре пришлось отступить. Она почему-то не нервничала. Видимо, мисс Виндлоу за время работы на фронте привыкла к поведению Адамсона и не ждала от него ничего, что могло бы испугать или навести на подозрения. Она взяла из сумки карандаш и приготовилась писать. На все её вопросы Адамсон отвечал полжительно, что заставило девушку сделать логичный вывод. Генри переболел и прививаться ему не нужно. Варвара поблагодарила офицера и сославшись на необходимость кормить малыша, уже намеревалась уходить, но Генри остановил её. — Варвара, задержитесь, прошу вас, — просьба больше походила на приказ, а потому другого выхода не оставалось. Девушка внимательно взглянула на него. — Вы не могли бы посмотреть, что со мной? Плечо болит третий день. Ума не приложу, что делать. — Он поморщился, приложив ладонь к больному месту. — Почему вы раньше к нам не пришли? Зачем терпели столько времени? — возмутилась Варвара. — Раздевайтесь, — велела она. — Всё некогда было, вы же понимаете, — ласково проговорил мужчина, стягивая с себя рубашку. Несмотря на сидячую работу, Генри находился в хорошей форме. Варвара почти сразу заметила, что шрамов на его теле куда меньше, чем у Влада, но тут же отругала себя за излишнее внимание к этому человеку. Адамсону пришлось сесть, чтобы девушка могла дотянуться до его плеча. Варвара встала позади и принялась ощупывать и разминать упругую напряжённую мышцу, которая не поддавалась пальпации. При некоторых прикосновениях Генри вздрагивал, но никаких звуков не издавал, демонстрируя выдержку и терпение. — Судя по всему у вас невралгия или защемление. Вам нужно поберечь руку — не носить тяжести, не напрягать сверх меры. На какое-то время придётся воздержаться от силовых упражнений. Но гимнастика и массаж всё-таки не помещают. — Она хотела уже убрать руку с его плеча, но подполковник не дал ей этого сделать, накрыв маленькую ладонь своей. — У вас такие нежные руки, Варвара. Прошу, сделайте мне массаж. Я чувствую, что мне становится легче от ваших прикосновений, — он сидел спиной к ней, не замечая того, как девушка впервые за этот вечер зарделась от волнения. — Я не специалист в массаже, но давайте попробуем, — пробубнила она, неловко сдавливая пальцами плотные мышцы. Когда усилия начали причинять ей боль, Варвара отвела руки, разминая уставшие пальцы. — На сегодня всё, подполковник. Приходите завтра в медпункт — Патриция вас примет, — она обошла офицера и приблизилась к столу, намереваясь теперь уже во что бы то ни стало уйти из комнаты, в которой с каждой минутой становилось всё жарче. Генри неожиданно очень бесшумно поднялся и приблизился к ней. — Останься, — услышала она шёпот позади себя. Его слова обдавали шею теплом прерывистого дыхания. — Ты сводишь меня с ума, Варвара. — Девушка, обомлев от неожиданного напора, вознамерилась броситься к выходу, но ей не дали этого сделать. По обе стороны от неё находились руки мужчины, крепко упиравшиеся в столешницу. Варвара в ужасе обернулась, прижимая к себе сумку. Встретившись взглядом с Генри, она обомлела. Карие глаза мужчины казались почти чёрными из-за расширившихся зрачков. Он без стеснения прижимал девушку к столу так, что его край больно упирался в ягодицу. — Отпустите, — взмолилась Варвара, ощущая уже знакомый ей ужас. Подполковник одной рукой обхватил её за талию, другой вцепился в подол юбки, намереваясь поднять его. Когда его рука коснулась нежной кожи бедра девушки, Генри как с цепи сорвался. Он рывком уложил Варвару на стол, покрывая её шею настойчивыми поцелуями. Варвара принялась кричать и звать на помощь, от чего Адамсон закрыл ей рот рукой. Варвара ощущала тяжесть его тела, слышала звон тяжёлой бляхи ремня, упавшего на деревянный пол. Она плакала от бессилия и смотрела на дверь, запрокинув голову. Она ждала, что кто-нибудь придёт и спасёт её. Но никто не приходил и ужас овладевал ею всё больше. Внезапно, Варвара затихла. Казалось, она смирилась со своей участью и уже готова была принять судьбу. Подполковник это почувствовал и довольный собой ослабил хватку. Он чуть отстранился, спуская брюки и освобождая возбуждённую плоть, но когда снова приблизился, не сразу понял, что и как произошло. Он застыл в той же позе согнувшись над столом, но при этом всё его тело вместо блаженного наслаждения испытывало боль настолько сильную, что в ушах стоял звон, а из глаз летели искры. Адамсон медленно сползал на пол, удерживаясь руками за пылающую промежность. Когда он окончательно осел, Варвара поднялась, слезла со стола, поправила рубашку и юбку, попыталась пригладить волосы, после чего перешагнула через скрюченного на полу офицера, легким движением подхватила сумку со стола и молча вышла из комнаты. В предбаннике дома она встретила майора Готца. Тот сразу же по её состоянию понял, что что-то случилось. Он совершенно искренне разволновался и потребовал, чтобы Варвара позволила ему проводить её до общежития. Девушка не стала отказываться. Майор в отсутствии Влада был одним из немногих, кто внушал ей здесь доверие. Они благополучно добрались до дома. Патриция с Камиллой уже закончили мыть малыша и готовились уложить его спать. Варвара вызвалась сегодня взять его к себе и когда совсем стемнело некоторое время ещё покачивала на руках, глядя на полную луну и размышляя о том, что несмотря на летнюю жару ей снова придётся вернуться к неудобной военной форме. А ещё о том, что метод Патриции по устранению чрезмерно настойчивых ухажёров и впрямь оказался очень эффективным.