Доводы нежных чувств

Энтони Кроули к своим двадцати пяти годам неплохо научился справляться с эмоциями. Его очень трудно было вывести из себя. Во многом это объяснялось потребностью в выживании при сосуществовании с чрезмерно вспыльчивым отцом. Они с главой семейства были не похожи, но в то же время дополняли друг друга. Отец обладал твёрдым характером и во всех смыслах умел заполнить собой пространство. С ним предпочитали не спорить и убеждать он умел с невероятной ловкостью. Кроули-старший обожал женщин, не скупился на широкие жесты ради очередной крутобёдрой красотки. Если он оказывался на какой-нибудь пирушке, то отдыхал так, будто, живет последний день. Сын не был таким. Почти сразу, как только мальчик научился выстраивать в голове причинно-следственные связи, он понял, что, если не весь мир, то значительная его часть крутится вокруг отца, а потому, каким бы прохвостом тот ни был, с ним придётся поддерживать отношения. В семье парню не предоставляли выбора. Он — единственный из пятерых детей семейства Кроули — дожил до подросткового возраста и благополучно перемахнул этот рубеж, после чего решено было посвящать юного наследника в семейные дела. Энтони быстро всё схватывал и отец в тайне радовался тому, что зачастую даже не приходилось ничего объяснять, сын, как будто, угадывал его мысли. Он действительно часто держал в голове формулу «А как бы поступил отец» и действовал по ней, хотя в последнее время всё чаще норовил изменить мир к лучшему, не забывая при этом, что папа неотрывно следит за ним. Энтони не имел фамильной склонности к обогащению, роскоши и земным удовольствиям. Он, конечно, бывал в борделях — отец периодически включал посещение злачных мест в программу воспитания кровинушки — но только потому, что этого от него требовали. Энтони своё удовольствие находил в других вещах. Каждый раз после возвращения домой после очередной попойки он некоторое время приходил в себя и старался не пересекаться с отцом. Молодой человек предпочитал уединение на лоне природы. К счастью, глава гильдии озаботился тем, чтобы во внутреннем дворе его роскошного особняка возвели цветущий сад на радость публике. Сам глава семейства был к растительности равнодушен. Энтони любил забрести вглубь замысловатого лабиринта из кустов шиповника и проводить там свободное время наедине со своими мыслями. Частенько он брал с собой бумагу с карандашом и наскоро зарисовывал то, что видел перед собой или что-то, что вдохновило его и сильно врезалось в память. За годы у него накопилась обширная папка из тех работ, которые он в порыве самокритики не сжёг в камине и если бы их увидел какой-нибудь знаток из мира искусства, то наверняка бы высоко оценил. С материю парня Кроули-старший познакомился, когда ездил по торговым делам в Испанию. Там, попав под очарование живописной природы, праздничной атмосферы, а скорее, чрезмерного количества спиртного, он был околдован очаровательной дочерью трактирщика Эмилией и не смог уже снять с себя эти чары. Он забрал девушку с собой и вскоре женился на ней. Молодые люди были счастливы до тех пор, пока Эмилия не узнала о наклонностях сластолюбивого супруга. С тех пор у них начались ссоры, часто доходившие до рукоприкладства. Энтони, бывало, становился свидетелем этих сцен и после того, как разъярённый отец уходил, громко хлопнув дверью, утешаться в объятиях менее требовательной особы, сын шёл к матери и долго сидел, прижавшись к ней, пока та не прекращала плакать. У сына с матерью были не самые лучшие отношения, но он понимал и жалел родительницу, хоть её трудно было назвать ласковой и любящей. Женщину больше заботило положение семьи и успехи мужа, от которых зависело их благосостояние. Если по каким-то причинам Энтони вызывал недовольство отца, она сразу становилась на сторону мужа. Громкий хлопок входной двери сообщил Кроули-младшему об уходе главы семейства и окончании очередной ссоры. Парень вышел в коридор и направился в сторону комнаты родителей. Он не постучал. Мать сидела на постели и смотрела прямо перед собой невидящим взором. За эти годы она выплакала уже все слёзы, отчаявшись изменить что-либо во всём происходящем. Она не хотела ругаться, знала, что это ни к чему не приведёт, но обида снова так врезалась ей в грудь, что гнев прорвался, забрав все силы этой немолодой женщины, былая прелесть которой увяла в череде горестей, свалившихся на её плечи. Она многое перенесла в своей жизни. Странно только, что потеряв стольких детей, Эмилия так и не прониклась нежными чувствами к единственному сыну. А может быть, просто не хотела привыкать к нему, чтобы не переживать снова бурю отчаяния и скорби, когда и он покинет её. Энтони сел рядом, поджав под себя одну ногу и прижался к плечу матери. — Ты видел их? — тихо спросила она. — Только одну, — также тихо ответил сын. — И как она? Молода и свежа, не так ли? — женщина попыталась усмехнуться, но это больше было похоже на всхлип. — Обычная, — попытался успокоить её сын. Женщина отстранялась и повернулась к нему, гневно сводя брови. — Ты врёшь мне! Все вы мне врёте! Развлекаетесь там в своём личном борделе, а потом возвращаетесь домой к своим постылым старухам! — Она выговаривала сыну всё то, что не успела сказать мужу. — Когда ты женишься, Энтони, твоя жена будет так же несчастна с тобой, как и я с твоим отцом. Будь проклят тот день, когда я согласилась уехать с ним! — женщина прижала к глазам руку тыльной стороной, пытаясь сдержать подступившие слёзы. Энтони ничего не ответил. Он ещё некоторое время посидел рядом с матерью, а потом просто встал и молча вышел. Конечно, он слукавил. При первой встрече с Азирафаэль он не посчитал её обычной, как сказал матери. Тогда в библиотеке он очень внимательно следил за её манипуляциями, имевшими цель добраться до заветной книги, а когда она обернулась на его голос, поймал взгляд девушки и утонул в этих глазах цвета неба. Азирафаэль думала, что он не видит её, когда она скрылась за стеллажом со своей добычей. Энтони просто листал книгу, которую держал на коленях, а сам неотрывно следил за тем, как девушка придерживает волосы, выбившиеся из-под платка, как шевелит беззвучно губами, пробегая строки. Появление отца тогда его сильно развозило. Энтони как никто знал, что этот человек одинаково потребительски относится ко всем женщинам и не станет утруждать себя исследованиями тонких душевных материй этой необыкновенной девушки. Когда Кроули-старший полез целовать Азирафаэль руку, он не выдержал и своим появлением остановил его потуги проявить лицемерную галантность. Энтони долго не мог забыть взгляд полный искренней благодарности, когда он тайком передал ей книгу. Конечно, она не бросилась ему на шею и её минутный восторг быстро перешёл в тревожную осмотрительность, но стереть из памяти эту встречу Энтони уже не мог. На следующий день он перевёл немало бумаги на то, чтобы запечатлеть образ красавицы, но каждый раз ему что-то не нравилось в его работе. Она была слишком прекрасна и непорочна, чтобы он осквернял её облик своей посредственной мазней — так он думал. Энтони с нетерпением ждал дня заседания. Он намеревался познакомится с Азирафаэль и убедить в том, что пока он здесь, её никто не тронет. Ему страшно было представить, что непредсказуемый в своих действиях отец может в один прекрасный день заявить свои права на девушку. Сам Энтони даже помыслить не мог о том, чтобы распускать руки и позволять себе с ней вольности, если она сама не станет подавать к тому сигналы. Но она не станет — он был в этом абсолютно уверен. В день, когда гильдия назначила торжественное заседание, отец и сын действовали сплоченно. Во всем, что касалось работы, они были командой. Это партнёрство не нарушали даже редкие вольности, которые Энтони позволял себе в последнее время. Отец всё равно знал, что сын слишком умён и расчётлив, чтобы идти на неоправданные риски. Коллегия представила отчёт по подразделениям, а также планы по развитию на будущий период. Как и раньше, фактические цифры не сходились с плановыми, но гильдия все равно раз за разом оказывалась в выигрыше, и это не могло не радовать. Все поздравляли Энтони с официальным вступлением в их стройные ряды и выражали надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Энтони успел договориться с директором департамента торгового флота о поездке на следующей неделе на Американский континент с целью доставить туда помимо прочего продукцию кожевника Джона Стюарта. Поездка должна была продлиться не менее трёх месяцев и всё это время Кроули-младший намеревался осуществлять личный контроль за тем, как идут продажи. Спустя несколько часов заседания громогласный бас главы гильдии наполнил собой зал совещания: — Друзья, мы славно потрудились в этом квартале и не знаю, как вы, а я утомился. Предлагаю сейчас всем нам подняться со своих мест и перейти к торжественной части сегодняшнего дня. Под всеобщий гул одобрения участники встречи стали группами выходить на улицу. Кто-то ещё оставался на местах не в силах прекратить насущный спор или обсуждая, куда лучше всего вложить сбережения. О чем ещё могли говорить люди, чья жизнь целиком и плотностью была основана на товарно-денежных отношениях? Вскоре несколько групп мужчин, одетых, как галантные джентльмены на официальном параде, приблизились к стройным рядам горничных. Кроули узнал в толпе Азирафаэль и подметил, что та в отличие от её коллег немного взволнована. Что ж, предстояло не терять зря времени.