Акт I. Счастливое Копытце
29 декабря 2022 г. в 17:04
Лучи восходящего солнца с трудом пробивались сквозь плотные шторы. Эфемерное золото падало неравномерными пятнами на белое покрывало. Незатейливая ткань тонкой вуалью обрамляла обнажённое тело белокурой эльфийки.
В тоже время за окном пел гордый петух. До дверей отдалённой комнаты доносился галдёж захмелевших бродяг и авантюристов. Весь этот шум бесцеремонно вторгался во владения повелителя снов. Девушке оставалось лишь сладко потянутся, ознаменовав своё пробуждение блаженным стоном.
Утренняя пелена неохотно покидала взор юной особы, лицо которой украсила лёгкая улыбка. В голове, по воле картины на стене, вспыхнул яркий образ из недалёкого прошлого. Тогда, в глубокую ночь, окровавленный кинжал красиво переливался в свете одинокой луны, повелительницы приливов и влюблённых сердец… Такова магия ночного пейзажа, что изображён на полотне неизвестного творца броскими и не всегда гармоничными мазками.
Когда глаза всё-таки протёрли костяшками пальцев, она встала с двуспальной кровати. Белое покрывало упало на пол. Под нежными ступнями противно заскрипели половицы. Свет моментально наполнил скромно обставленную комнату своим тёплым естеством, когда эльфийка порхнула к неказистым шторам и резко их раскрыла.
В относительно приличном номере раздалось недовольное и неразборчивое бормотание. Мужчина, пленённый последствиями бурной ночи, перевернулся на бок и продолжил хранить неясную верность стремительно меняющимся снам. Виновница его усталости и пустого кошелька бросила презрительный взгляд на спящего любовника, сдержать ухмылку выше её сил.
— Свин… — тихо и пренебрежительно прошептала остроухая, медленно направляясь к тазу с холодной водой. Дрожь пронзила её от головы до пят, пока заспанное лицо сполна вкушало прелести ухода за собою. — Сон о птицах не стоил этого, надо искать дальше...
Последняя фраза заставила обратить внимание на ловец снов, что поблёскивал светом спокойных грёз. Недовольно хмыкнув, дочь лесов начала собирать разбросанные по полу вещи, чтобы скрыть своё обнажённое тело под менее элегантным, но куда более практичным одеянием.
В наряде бывалой путешественницы сильно выделялось несколько элементов: пояс с цинковой бляшкой, на которой любопытная гравюра о начале кровопролитной битвы с тварями из глубин преисподней; охотник за грёзами висит подле кинжала с красным камнем, служащим достойным украшением для столь ценного оружия из далёкого прошлого. В остальном всё сводилось к кожаным доспехам и снаряжению, без которого не смог бы обойтись ни один уважающий себя авантюрист.
— Б-Бель, подожди… — тихо и почти невнятно промолвил мужчина, пока предпринимал попытку подняться. Тело отказывалось его слушаться, он вновь оказался на мятой простыне. — Ч-Что со мною…? Я… позови лекаря… скорее.
— Моё имя Бельтейн… — сухо поправила бледного любовника, остановившись перед дверью и едва слышно вздохнув. — Самое забавное, что ты беззастенчиво коверкаешь моё имя, а я твоё даже вспомнить не могу. Неужели оно такое невзрачное?
— Ч-Что ты несёшь?… — с трудом проговорил молодой человек, свалившись с кровати из-за очередной попытки встать. В глазах измученного мужчины явно всё двоилось, а к горлу постепенно подступали остатки вчерашнего пиршества. — З-Зови… зови доктора… Я щас…
— Терпеть тебя лишь ради сытного ужина и тёплой постели было непросто, — начала она, наступая на обливающуюся потом тушу. — Как же приятно смотреть, как драконий экстракт выворачивает наизнанку очередную свинью… Ты бы смог отделаться недельным отравлением, если бы знал когда следует заткнуться. Я хотела просто уйти и оставить неподалёку толику противоядия, в благодарность за хорошо проведённую ночь, но ты снова всё испортил своим омерзительным хрюканьем…
— Да пошла т-ты, с-су… — закончить речь ему было не суждено, похоже желудок не смог выдержать испытаний и потому рвотные массы оказались на деревянном полу. — Я…убью тебя…
В ответ послышался лишь лёгкий смешок. Она захлопнула за собою дверь. Парень остался наедине с недугом, шумом и гамом постоялого двора. Девушка же не спеша спустилась вниз по лестнице и подошла к грузному хозяину заведения, что продолжал принимать новые заказы от недавно прибывших посетителей и рявкал на нерасторопный персонал стоя за барной стойкой.
— Прошу простить за беспокойство, я пришла поговорить насчёт уплаты моих многочисленных долгов. Молодой человек в восьмом номере оплатит все мои шалости и пакости, — нежно улыбаясь проговорила эльфийка, усевшись на табурет с красной подушкой. — Ещё он попросил передать, что его примерно через час или два следует разбудить. За подобную заботу он точно подкинет пару медяков, будьте в этом уверены.
— Хммм… — владелец постоялого двора приподнял бровь, его взор был подобен глазам голодного хищника. В холодном и остром взгляде с трудом угадывалось человеческое. В нём, на мгновение, что-то дрогнуло. Неужели невинное личико Бельтейн смогло разжалобить такого как он? Трудно сказать. — Ладно… Может перед уходом захочешь выпить чего-нибудь? Посидеть на дорожку никогда не помешает, традиции не просто же так придумывали.
— Ну как такому статному мужчине можно отказать? Мало кто способен по утру угостить девушку чашечкой кофе, — ответила она с лёгкой и ненавязчивой улыбкой, подперев подбородок ладонью. — Смотрю клиентов сегодня не меньше? Хватило же смелости построить заведение в таких дремучих лесах. Неужели бандиты, дикие звери и твари похуже не донимают?
Хозяин „Счастливого Копытца“ опешил от нескрываемой наглости эльфийки, что попросила не самый дешёвый напиток. Громогласный смех мгновенно слетел с блестящих губ, заполняя шумное помещение. Яркая улыбка, сравнимая больше с оскалом дикого зверя, украсила заплывшее жиром лицо.
— Вот это да, будто на свою дочь смотрю, — авантюристка одарила говорящего взглядом, преисполненным лёгкого удовольствия и секундного недопонимания. — Будет тебе кофе. Как же мне звать тебя, чудо остроухое? А касательно твоих вопросов… Клиенты и есть мои верные охранники. Думаешь много кто хочет лишаться ночлега в столь нелюдимых местах? Да и в наши проклятые времена какие только ужасы не терзают уставших путников. Постель, похлёбка и хорошая выпивка — это всё что нужно многим из них.
Одна из официанток, поймав на себе взор хозяина заведения, вздрогнула и, опустив голову, сделала несколько шагов к стойке на ватных ногах. Только тогда эльфийка смогла заметить на груди девушки печать со сложным и очень древним узором, подобная татуировка встречалась и на других работниках.
— Моё имя Бельтейн, — путешественница, стуча пальцами по деревянной поверхности, решила продемонстрировать ответный интерес к собеседнику. — А как мне к Вам обращаться?
Авантюристка не без вульгарного и практического интереса начала рассматривать подошедшую женскую фигуру. Пикантный наряд и её принадлежность к малочисленным тифлингам легко затуманивала глаза прогорклой похотью. За этой ощутимой пеленой, на удивление, было сложно не заметить насколько телосложения услужливой работницы отличалось от девочек в других заведениях подобного рода.
„Не слишком ли она воинственна для такого места? — вострый взгляд лесного народа позволил подметить и несколько боевых шрамов. Потомок запретной любви между демоном и человеком явно лишал других права на жизнь и не раз. Этот факт в мгновение ока освежевал низменные желания эльфийки, оставив в водах сознания только холодную отчуждённость и болезненную настороженность. — Наёмница или бывшая приверженка бандитской романтики… Надо показать почему не стоило принимать меня за дуру.“
— Принеси Бельтейн чашечку кофе да поживей, — недовольно гаркнул грузный мужчина. Официантка быстрым шагом отправилась в сторону кухни, он вернул своё внимание к собеседнице и вновь доброжелательно улыбнулся. — Можешь обращаться ко мне так: Маннелиг. Так меня знают местные завсегдатаи и, надеюсь, будут знать ещё долго.
— Неужели родители назвали Вас в честь него? — авантюристка ловко подхватила диалог, выразительно подняв бровь. — А можете рассказать о дочери? Чем это я похожа на неё? Очень уж интересно, что у нас общего.
Работница „Счастливого Копытца“ принесла на подносе простенькую чашку с очень уж ароматным напитком. Недалеко стояла сахарница, наполненная до самых краёв. Поставив всё это перед остроухим созданием, девушка с клеймом отошла от стойки и скрестила руки где-то за спиной. Голову снова опустила, безусловно стыдясь своего наряда и положения, в котором находиться невесть сколько лет.
— Хех, вопросами ты умеешь закидывать, — мужчина опёрся о стойку и одарил свою собеседницу туманным взором. Он словно искал то, что смог разглядеть в прошлый раз. Сложно сказать, нашёл ли хозяин постоялого двора что-то или нет. Однако, ему не составило труда продолжить сказ о своём счастье. — Она по-своему беспомощна и заперта в своём теле, но даже это не помешало ей вырасти в прекрасную девушку… И всё же, как бы сильно я не любил её, я вижу что дитя человека и княжны троллей не должно иметь право на жизнь…
Во время разговора Бельтейн водила подушечкой пальца по кромке, неотрывно наблюдая за опечаленным отцом. По его щекам потекли слёзы, глаза заиграли ненавистью ко всему живому и впервую очередь к самому себе. Кулаки могучего, но уже отошедшего от дел рыцаря сжались в кулаки. Ему пришлось проглотить ком в горле.
— Э-Эта с-сука траванула меня! — крик, больше похожий на повизгивание свиньи, заткнул галдёж путешественников и словоохотливых менестрелей, привлекая к себе всеобщее внимание. На лестнице стоял голый мужчина, полностью залитый рвотными массами. По ногам текло нечто менее терпимое и более зловонное. — П-Прикончите её и…
Сознание неожиданно покинуло измождённое тело и оно полетело по ступенькам вниз. Отвратительный хруст ознаменовал конец стремительного падения, а появившееся и увеличивающаяся кровавое пятно мало кого удивило или заставило поморщиться. Однако, очень многие потянулись к своему оружию и именно в этот момент последовал болезненный крик официантки. Эльфийка ударила по подносу и заставила горячий напиток облить лицо тифлинга, отчасти попав и на хозяина постоялого двора.
Бельтейн ловко и без малейшего промедления достала кинжал из ножен, приставив искусное лезвие к горлу отчасти добродушного собеседника. Замерли многие, практически никто не смел двинуться. Лишь несколько силуэтов старались занять более выгодную позицию. На пару мгновений в воздухе повисла тишина, прерванной смехом блондинки и дальнейшим витиеватым монологом.
— Ты правда поверил, что я куплюсь на твою холёную улыбочку и выпью это поганое варево? — она показательно подняла бровь. Её глаза неотрывно смотрели в очи напряжённого Маннелига. — Весь твой персонал состоит из пленённых идиотов. Хотел и меня добавить в ящик с игрушками? Не-е-е-ет… Неужели это как-то связанно с твоей любимой дочуркой?
Мужчина неожиданно для неё улыбнулся во все свои желтоватые зубы и сам поддался вперёд. Кровь моментально полилась из появившейся раны на шее, стекая по его груди. Он пренебрежительно выплюнул в её аккуратненькое личико не только алую жидкость, но и пару слов.
— Тот… кто совершил грех… кх… никогда не будет прощён, — резким движением девушка окончательно вскрыла глотку и даже слегка задела массивную кость. Ей пришлось повиноваться инстинктам и потому спешно отпрыгнула назад, перевернув табурет. Многие посетители уже достали мечи, топоры и молоты. Глаза персонала начали гореть пульсирующим светом далёких звёзд. — Вз… ять её. Выпивка за счёт заведения каждому, кто принесёт её в целостности и сохранности.
Хозяин постоялого двора закончил мысль более свободно. Его рана почти затянулась, а он сам неторопливо отправился в сторону лестницы. Под его тяжёлой поступью заныли несчастные половицы.
В плотно обставленном помещении стал ходить заговорщический шёпот. Кто-то из авантюристов начинал подталкивать более слабохарактерных товарищей нанести первый удар, кто-то нервничал и потому отпускал сальные шуточки, кто-то медленно и нерешительно подходил всё ближе, а кто-то уже натягивал тетиву лука. Только работники стояли недвижимо и недобро сверлили своим бесчувственным взглядом остроухое создание.
Вперёд вышла пострадавшая служанка. Её лицо, на удивление, не изменилось после встречи с кипятком. Однако, глазным яблокам повезло куда меньше. Даже сквозь свечение было сложно не заметить их сильное воспаление. Явная боль просто игнорировалась, видимо, по воле треклятого клейма. Осознанно или нет, но именно полуобнажённый тифлинг стал своеобразным голосом и мимолётным лидером толпы.
— Просто иди за мною и никто из них не тронет тебя, — сопротивляемость работницы к высоким температурам немного покоробило эльфийку, кривоватая ухмылка стала хорошим доказательством. Обстоятельства побудили взор Бельтейн блуждать толпе в поисках прорехи в образовавшимся окружении. Последовала очередная речь пленённой воительницы, чьи мозги давно превратились в некое подобие мерзкого желе. — Тебе всего лишь нужно испить этот напиток, всё сразу же наладиться. Твой путь будет окончен, ты вновь обретёшь дом.
После своего монолога она направила ладонь в сторону, где послушные работники вытирали тряпкой остатки пролитого кофе и выжимали её обратно в чашку. В толпе кто-то противно хрюкнул, кому-то это показалось очень смешным. Однако, судя по относительной пассивности многих из путешественников, никто не хотел проливать свою кровь ради радушного хозяина трактира.
— Говоришь так, словно у меня есть выбор… — кривовато улыбнулась, показательно вытерев кинжал о штанину и убрав его обратно в ножны. — Можно мне хоть помолиться своим предкам? После я вся ваша, только не кидайтесь все разом.
Свет неясного будущего и прошлого на мгновение стал тусклее. В воспалённых глазах вынужденной собеседницы с трудом угадывался родной цвет радужки, что отдавал красивым зелёным переливом. Официантка пошатнулась и оглянула мрачные, пьяные, похотливые и просто несмышлёные лица многочисленных авантюристов. Девушка с трудом промолвила следующее.
— Д-Да… Я не вправе забирать у тебя это… — печать на её почти оголённой груди начала искрится оттенком глубокой ненависти. Боль резко искривила лицо, ноги подкосились и с трудом удержали молодое тело от неприятного падения. — Поторопись же... Наша великомученица, не должна терпеть не секунды дольше.
„Печать не смогла полностью подавить её разум? — мысль, рождённая в бушующем пламени любопытства, вызвала у своевольной эльфийки блаженную улыбку. — Будем надеятся на чудо, дарованное треклятыми грёзами.“
Пока монолог продолжал своё временное царствование в чертогах разума, рука остроухой медленно потянулась за ловцом снов. Бельтейн с большим интересом рассматривала искусно сплетённый амулет. Идущий от неказистой безделицы свет, переливался самыми разными оттенками в её глазах.
„Предки даровали мне зрения сновидцев… — тонкие пальцы резко надломили причудливый талисман. — Пусть законы этого мира отступят, перед неясными образами. Птицы, напитанные кошмаром, станет вершить суд во имя моё.“
Резкий треск веток заставил некоторых просто вздрогнуть, а кто-то лишь удивлённо вскинул бровь и кривовато улыбнулся. Лишь один смог узреть её план, потому зеленокожий авантюрист двинулся вперёд. Молниеносным ударом двуручного меча он отправил голову прекрасной эльфийки в полёт, орошая кровью пол и опешившие лица.
— Ты что сделал, дерьмо орочье?! — молодой голос послышался где-то в толпе, выходить и говорить всё это в лицо двухметрового воина ему почему-то не хотелось. — Лишил всех нас не только выпивки, но и чёртового ночлега. Что прикажешь нам теперь делать?
— Я поступил так, как должен был, иначе все мы продолжили бы своё путешествие в мире мёртвых, — массивная фигура говорила спокойно. На его плечо легла рука волшебницы, мантия и шляпа которой говорили о не самом высоком ранге в магическом мире. Возможно, они разделили тягости кочевой жизни друг с другом. — Можете считать меня кем угодно, но о своём решении я не жалею.
Во время недолгого диалога, персонал и с места не сдвинулся. Наоборот, если делать хоть какие-то выводы по их стойке, то на ум могли придти только мысли о грядущем сражении. Свет далёких звёзд играл в их глазах, что неотрывно следили за обезглавленным трупом.
— Так вот чего ты добивалась… — лицо тифлинга украсила кривая ухмылка, наполненная жаждой крови. Прошлое этой воительницы дало о себе знать, отсюда и последующий оскал, вздутие и напряжение мышц, печать начала искриться и словно бы усиливать практически не контролируемый гнев. — Так встань же и позволь нам умереть во имя прекрасной Алетейи!
Вместо ответа последовал хруст. Это привлекло внимание всех присутствующих, многие от увиденного сжали рукоятки своих верных орудий до белых костяшек. Другие были более кровожадными и одарили некогда прекрасное тело многочисленными, стремительными ударами. Булькающие и хлюпающие звуки наполнили некогда веселое заведение.
Плоть начала шевелиться, казалось будто сама жизнь отгоняет смерть от этой твари. Мясо стало ломать собственные кости, переваривая конечности, органы и многое другое. Оно стало вытягиваться и жадно хватать лезвия топоров, мечей, кортиков и раскалывать их на мелкие осколки, щепки. Весь этот мусор тонул в красном болоте влажной мякоти. Боль так и сочилась алыми реками из многочисленных ран.
Авантюристы, готовые обменять страдания Бельтейн на бесплатную выпивку и спокойную ночь в объятиях бывалых путан, сделали несколько ватных шагов назад. Только волшебница решила окончить страдания неизвестной. Хоть это было опасно, она направила на некогда прекрасное остроухое создание посох.
Слова древних времён слетали с пухлых губ. Пламя в масленных лампах и длинных свечах начало трепетать словно от сильного ветра. В одно мгновение оно стало бушевать и тянутся к миловидной колдунье.
— Ты справишься, Илария, облегчи её страдание… — уже орк положил ладонь на плечо спутницы, переводя взгляд на бледное лицо эльфийки. Её голова медленно тонула в мясном покрове, улыбка до сих пор не покидала уст. Безжизненный взор продолжал смотреть на мир с вызовом и неясным требованием. — Закончим здесь и сразу же отправимся в путь. Меня уже воротит от этого места.
К горлу его подруги подступал ком, а кожа покрылась раздражающими мурашками. Речи полные магии продолжали брать из окружения огонь и формировать его в массивный сгусток жара на конце посоха. В таверну пришла тьма и нежно укутала плотно обставленное помещение своим естеством. Теперь лишь заклинание продолжало борьбу с вездесущим мраком.
Путешественники стали отходить как можно дальше, как и персонал. Никто не хотел попасть под раздачу ученицы волшебных искусств. Подготовка заклинания завершилась мимолётным молчанием и последующим выстрелом. Взрыв разворотил пол и несколько опорных балок, крыша заметно просела. Секундная вспышка ослепила посетителей, а последующая пелена из дыма и пыли неудачно попыталась скрыть вакханалию огненных языков.
Ударная волна не только сбила некоторых с ног, но и превратила многочисленные щепки в некое подобие дворфской картечи. Кровь и боль вновь наполнили это проклятое заведение. Персонал отделался несколькими царапинами. Многие из них продемонстрировали сверхъестественное зрение и рефлексы. Лишь блеск неправильных молний был замечен неподготовленным взором менее способных путешественников.
— Байон, я справилась… — тихо промолвила колдунья, что уберегла себя и дорогого спутника слабым защитным барьером. Некоторые осколки древесины застряли в нём, только благодаря этому и удавалось увидеть где находится магическая преграда. — Я смогла и-и-использовать два…
Очень скромная волшебница, тут же потеряла сознание. Орк не позволил упасть на пол. Его крепкие руки вовремя подхватили бесчувственное тело девушки и столь же ловко словил её неказистую шляпку. Посох так и не покинул её нежную руку, из носа стала идти чёрная кровь.
— Ты молодец… — еле слышно прошептал воин, на губах которого пестрила благодарная улыбка. В глазах застыло искреннее восхищение. — Ты избавила от мук несчастное…
Последние слова застряли в глотке. Перед его взором, в эпицентре взрыва и в окружении пламени, находился кристаллизированный мясной кокон невероятных размеров. Маленький осколок резко упал на дно воронки, отслоилась частичка с мерзким хрустом. Богомерзкий сосуд начал покрываться многочисленными трещинами, через которое было видно живое существо.
Тифлинг первая ринулась вперёд, половицы моментально превратились в переломанные доски от такого толчка. Её стремительный и сокрушающий удар ногой перехватила огромная когтистая лапа, что вылезла наружу из этого отвратительного сосуда. Куколка полностью раскрылась с отвратительным чавкающим звуком и пронзительным, чуть ли не оглушающим треском. Влажная и пульсирующая колыбель извергло наружу создание, в котором с трудом угадывалась некогда прекрасная Бельтейн. Аромат прекрасных глициний стал блуждать между столиков и клиентов.
— Мне снился сон… — человеческая речь, рождённая клювом, тонула в клокотании. Плотно обставленный зал стал заполняться присутствием чего-то неправильного. Создание в своём безобразии совмещало черты эльфийского народа и изломанных птиц с вороньим оперениям по всему измученному телу. — Да станет он частью реальности, обречённой рано или поздно сгинуть в мороке великих грёз…
Повисшая в лапе официантка, не слушая туманные речи, нанесла лихой удар по торсу огромной твари. Глаза авантюристов, прикованных к происходящему, не смогли уследить за её скоростью, лишь последующий грохот и ознаменовал преодоление звукового барьера. Несколько из уцелевших столов моментально разлетелись в щепки от ударной волны. Чудовище же словно и не заметило сокрушающую силу воительницы, плоть просто уподобилась желе и вся сокрушительная мощь мышц волнообразно распределилась по замученному мясу. Казалось, что злоба и порыв к битве краснокожей просто позабавило монстра, от которого и последовал язвительный смешок.
Длинные и когтистые пальцы стали медленно сжимать ногу, хруст кости не заставил себя долго ждать. Уста пленницы не смогли сдержать тот вопль, что родился где-то в груди. Боль безжалостно стала драть глотку несчастной, пока вторая лапа столь же легко схватила здоровую ногу девушки.
Кто-то смог освободится от оков смятения и ужаса раньше своих нерасторопных соратников. Сколько мечей, топоров, молотов и просто пик было направлено на чудовище, рождённую древним сном о перьях и клювах? Может свирепых воинов было не так уж и много, но их боевой крик так и зазвенел в ушах всех присутствующих.
— Стойте! — резко крикнул орк, что уложил верную спутницу на пол. Байон встал и посмотрел на толпу, что тут же остановилась и посмотрела на него с надеждой, ненавистью и простым желанием спастись. — Удар не причинил никакого вреда, думаете мы сможем как-то навредить этому существу?
Именно в этот момент, когда голос бывалого авантюриста наконец-то добрался до ушей ратных товарищей, создание пульсирующей куколки позволило себе открыть глаза. Синее свечение моментально начало литься в некогда праздный зал, где раньше пили и горланили не детские песни на потеху многих путешественников.
Чудовище, словно потешаясь над всеми известными добродетелями, стало раздвигать ноги беззащитной воительницы и демонстрировать всем любопытным её сочные ягодицы, укрытые невзрачными пантолонами. На них медленно появлялось большое пятно, тело просто не выдерживало. Её мучения, испытываемые при движении и так обмякшей конечности, сложно описать словами.
Омут беспамятства уже должен был принять в себя истерзанное сознание тифлинга, но подобного не происходило. Сама же официантка желала больше всего на свете утонуть в тёплом покрове небытия, но разум же отказывался слабеть даже на секунду. Может поэтому краснолицая стала колотить торс со всей силы? Попытка спастись, убежать от страданий… Всё это высвободилось через грозные кулаки, что продолжали тонуть в мясе непомерно огромного монстра.
— Сколько боли мне причинили и всё ради бесплатного пойла… — кривые и заострённые зубы всем смотрящим говорили о её недобром намерении. — А ты, мясо для ебли, будешь жить… Сможешь ли ты выдержать вес своего грязного прошлого?
Последние речи слетели с пасти только тогда, когда тело воительницы отправили в полёт небрежным броском. Орк стал тем, кому удалось поймать пленницу печати, измотанную непрекращающимся страданием. Судя по мимолётному взгляду Бельтейн, она оказалась довольной. Неужели его дуэт с волшебницей понравился этой твари? Кожа бывалого мечника покрылась едва приметными мурашками.
Вперёд, к монстру, шагнул ничем непримечательный работник треклятого постоялого двора. Видимо, хозяин данного заведения решил идти на переговоры и в пользу таких выводов говорила смазливая улыбочка несчастного юноши и более сильное свечение в его глазах.
— Маннелиг… — стоило ему открыть рот, как когти резко полоснули по лицу. Кровь украсила пол неказистыми пятнами, большие и малые осколки человеческого черепа небрежно обрамляли алую живопись на скрипучих половицах. — О-Он… Х-Хо…
— Только троим борьба подарила мою благосклонность, — проговорило чудовище, наполняя помещение тихим и вкрадчивым голосом. Вынужденный собеседник сделал всего несколько ватных шагов в сторону и упал замертво перед постояльцами. — Пробуждение подползает всё ближе… Оно должно подождать… Кровь оплатит причинённую боль и только тогда вороное оперение уступит изнеженной плоти эльфийского народа… Печальная Бельтейн того возжелала и…
Смерть одного из работников выбила у многих авантюристов землю из-под ног. Кровь прольётся и это осознание грядущей бойни повисло в воздухе дамокловым мечом. Решение бороться за свою жизнь, что и стоит всего лишь пару медяков, пришло к каждому. Сражение куда лучше бесславной смерти в мокрых портках.
Некоторые клинки начали сверкать в блеске птичьих глаз. Пламя укутало булатную сталь по воле магических слов, слетевших с обветренных губ мужчин и женщин. Некоторые, по пьяне, делали в столь важные моменты маленькие оговорки. Лезвия неестественно изогнулись, превращаясь в раскалённых разгневанных змей. К своим создателям они не были благосклонны и призванные твари направили свои клыки на тех, кто их породил. Странники и наёмники, посмевшие допустить в сражении подобное, просто превратились в угольки по воле пламени магических тварей.
Где-то засвистели стрелы, наконечники которых перемазанным уже засохшим дерьмом. Местные лучники не брезговали пользоваться уловками воров и убийц в своих странствиях, вот только чудовище не собиралось стоять на месте. Огромная туша ринулась вперёд, разворотив под своими лапами податливую землю кратера. Именно так промах многих наёмников был ознаменован. Искажённая плоть в движении укутало Бельтейн кровавым дымком, аромат глицинии теперь соседствует с вонью металла.
Чьи-то тяжёлые молоты начали искриться, ведь так пожелали выгравированные руны неспокойных небес, ощутившие радость битвы их хозяев. Однако, некоторым не повезло оказаться в первых рядах и потому тяжёлые когтистые лапы вдавили их головы в чудом сохранившиеся половицы. Содержимое черепов с брызгами разлетелось в разные стороны, пачкая всё вокруг липкой субстанцией.
Многочисленные печати приятно переливались во тьме пурпуром, работники одарили своим вниманием конечности огромной твари. Нечеловеческая сила и скорость послужили хорошей опорой для болезненных захватов. От того неказистое существо и рухнуло. В этот момент многим показалось — им выпал шанс окончить сумасшествие, пришедшее по воле Маннелига.
Вороные перья взметнулись вверх. Плоть вновь уподобилось желе и просто промялась под грозным оружием. Их стихийная ворожба покрыла пульсирующее мясо волдырями от жгучего магического пламени, мышцы сократились от златых молний. Лишь несколько внимательных взглядов, коим хватило пары секунд для беглого осмотра, смогли приметить несколько колотых и рваных ран. Несокрушимая защита дала брешь?…
Искать ответы на явившийся вопрос не было ни времени, ни сил. В голове царствовала лишь одна мысль, что до нынешней поры повторялась снова и снова: „Я хочу жить… Я хочу жить… Почему ничего не слышу?…“
Бельтейн вопила во всё своё горло. Кровь медленно потекла из ушей бравых авантюристов и местного персонала. Мгновение и вот огромное создание поднялось, стремительным взмахом крыльев раскидав оглушённых воинов и работников.
Кто-то налетел на штыри разломанных столов и далеко не сразу понял, что из его груди торчат куски обработанного дерева. Кто-то угодил в разбушевавшийся огонь, порождённый благим намерением волшебницы. Лёгкие уцелевших странников теперь полнились не только ядовитым смогом, но и мерзкой вонью горящей плоти.
— П-Пощады… — тихо промолвил один из выживших, не решаясь вставать с пола. Недруг лежал в позе эмбриона, пряча своё заплаканное и окровавленное лицо в коленях. — Дом… Бросил всё… Куда мне идти?
Несколько балок рухнули, заставив Бельтейн обернутся. Сквозь голодное пламя и удушающий дым удалось разглядеть три силуэта: орк с большим трудом вытащил из таверны колдунью и официантку, что вяло пыталась вырваться из крепкой хватки зеленокожего.
Другие тоже поползли к выходу, боясь привлечь ненужное внимание изломанного существа. Однако, интерес к беспомощным наёмникам и ни на что не годному персоналу у неё быстро пропал, хоть последние и пытались подняться на ноги с желанием продолжить череду насилия. Их тела не были способны продолжать, печать сожгла весь их потенциал.
Искажённая до неузнаваемости птица двинулась к лестнице. Ловкости чудовища могли только позавидовать. Кривые лапы легко отталкивались от половиц. Помогали огромной туше перелезть через поломанную мебель и использовать опорные столбы, чтобы перескочить через прожорливое пламя.
— Маннелиг! Сон пожрёт твоё проклятое сердце! — Бельтейн одним прыжком не только разворотила лестницу, но и оказалась на втором этаже этого проклятого заведения, обречённого кануть в Тартар. — От зова грёз даже Боги не могут укрыться…
Перед её разъярённым взглядом находился коридор. Малозаметная тропа из крови не только вела вглубь здания, но и подталкивала сознание к воспоминаниям из недалёкого прошлого. Тогда её клинок вскрыл глотку хозяину таверны без какого-нибудь сожаления или слабости. Алые капли уже начали редеть, заканчиваясь перед неприметной дверью.
Внутри было не мало заставленных книжных полок, среди которых несколько аляповато смотрелся стол, что наполовину сделан искусным мастером по дереву. На языке появилось странное замечание, застрявшее где-то в глотке.
„Роскошь, словно опухоль, растёт и набухает… — только голос разума смог дать словам свободу. Лёгким рокотом прозвучало внутреннее „Я“, вызывая истинное отвращение к изделию неизвестного ремесленника. — Это место должно сгинуть в языках пламени, оно… Оно…“
Сжатая в кулак лапа нанесла удар. Треск древесины означал лишь одно, то что вызывало негативные эмоции разломано на две части. Дыхание сбилось. В голове начали являться образы из настолько далёкого прошлого, что многие лица и предметы навсегда потеряны для девушки.
— Надо заканчивать… — с трудом промолвило чудовище, откинув отголоски былого и начало осматривать пол в поисках следа. Рана мужчины исцелилась именно здесь. — Куда же ты делся?…
Глаза внимательно блуждали в поиске ответов. В поле зрения попали несколько больших и мелких обломков стола, книжные полки и одно незамысловатое окно. Оно вело наружу и тьма за стеклом не давала разглядеть даже кроны вездесущих деревьев.
Отблески далёких и неизвестных миров её нечеловеческого взора украшали кабинет большим количеством бликов, тенями. Внимание огромного создания привлекла лёгкая рябь в пространстве, возле стены. Длинные когти резко вошли в пустоту, словно нож сквозь масло.
Резким движением Бельтейн порвала полотно реальности, открывая портал больше похожий на рваную рану. Белый свет, подобно обильно текущей крови, так и лился внутрь комнаты. За свечением было практически невозможно разглядеть куда проход мог привести, оставалось только положиться на собственное чутьё и шагнуть внутрь. Сделать это оказалось не так уж и сложно, ведь слишком многих пришлось прикончить чтобы только добраться сюда. Она просто не имеет право останавливаться сейчас.
— Двигайся, не смей подвести меня, — тихо шептала эльфийка, чувствуя как конечности словно наливаются свинцом. Однако, её внимание, пусть и на мгновение, ухватилось за поменявшуюся обстановку. Она находилась в коридоре, отделка которого не могла сравниться ни с чем, что довелось ей видеть раньше. — Сколько картин, статуй и идиотских завитушек на стенах… Всё своё богатство сюда и вкладывал, неужели его дочь где-то здесь?
Изменённое тело едва помещалось здесь. Лишь каким-то немыслимым чудом удавалось ничего здесь не опрокинуть. Вот так, осторожно и как можно тише, кошмарное порождение древних грёз оказалось в неком подобии гостиной, где находилась мраморная винтовая лестница.
Богатство, накопленное за невесть сколько лет, так и сверкало с каждого угла. Это не смогло помутить взгляд Бельтейн. Статуи в полный рост, бюсты и огромное количество портретов изображали лишь одну женщину, раса которой могла удивить лишь тех, кто не знаком с легендой о запретной любви.
Каждое искусство в просторном зале старалось показать красоту древнего создания, чудовища из героических эпосов и детских сказок о злом подземном народе. Возлюбленная бессмертного Маннелига была всеми проклята и ненавистна, такова участь княжны давно исчезнувших троллей.
Во всём этом великолепии местного интерьера, удалось подметить мелкую, но до боли интересную деталь: скульпторы, художники, резчики по дереву и многие другие мастера допускали значительные вольности в отображении хтонического чудовища. Видимо у них было только скудное описание от бессмертного рыцаря и потому каждый вложил в заказ частичку своего идеала, страха или похотливого вожделения к непознаваемому ужасу.
Пусть строгих рамок у великих творцов не было, глаза любопытной Бельтейн всё же смогли отыскать общие элементы практически у всех работ. Ими являлись ветвистые оленьи рога, что украшали человеческую голову подобно своеобразной короне. Дальше были подмечены длинные чёрные волосы. Они аккуратно обрамляли три лица, отдалённо похожих на доблестных валькирий из малоизвестных легенд. Туловище тоже удостоилось беглого внимания. Молодое, обнажённое тело трёхметровой воительницы украшали разнообразные ритуальные татуировки. Значение многих из них было утеряно в веках и от того правописание рун оставалось под большим вопросом. От того силы творцов были больше направлены на детализацию её четырёх рук, столько же грудей и её козлиных ног с длинным хвостом, похожим на хлыст.
Вопль. Стены и пол пришли в резкое, болезненное движение. Это отдалённо напоминало сокращение мышц при нестерпимой боли. Теперь аккуратные и богатые апартаменты не убаюкивали внимание своим уютом. Работы великих мастеров полетели на пол, всё вокруг начало покрываться слизью.
„Огонь… Пламя пробралось внутрь, — мысли явились в чертоги разума стремительно, вбросив в кровь адреналин и подталкивая утомлённое сознание к сопоставлению напрашивающихся фактов. — Всё это пространство и есть Маннелиг. Так Боги наказали тебя?“
Она хотела сделать шаг, но её массивная фигура просто пала на землю. Тело дрожало и пыталось вновь подняться, но конечности отказывались слушаться. Свет в глазах вовсе исчез, веки медленно закрывались. Дыхание окончательно сбилось и постепенно прекращало своё существование.
— Шевелись… Только не сейчас… — уста с трудом пробормотали первое, что пришло в голову. Тьма постепенно окутывала девушку и она это прекрасно ощущала, особенно когда явившиеся пустота поглощала огоньки мимолётных мыслей. — Ненавижу… умирать.
Последние слова ознаменовали остановку массивного сердца. Огромная туша начала медленно погружаться в мясо, как и все упавшие предметы искусства. Живые апартаменты пытались решить проблему, так как это делали много веков до этого. Однако, вездесущая вонь подгоревшего мяса словно усилилась.
Переваривание. Конечности чудовища вросли в пол и желудочные соки медленно растворяли кожу с перьями, мясо и кости. Былая мощь просто превращалась в питательные вещества для ещё более отвратного создания. На поверхности же осталась только спина, что столь же медленно продолжала погружаться в глубины плоти проклятого человека.
— Ч-Что происходит?! Отец! — сквозь булькание, вопль, утробные звуки живого организма удалось услышать голос молодой девушки. — Где Вы?! Нам надо уходить, тут небезопасно!
Напуганные речи шли откуда-то со второго этажа. Слова полнились сладостью искренности. Неизвестная, даже в окружении хаоса, не только переживала о Маннелиге, но и сохраняла в речи приверженность к хорошему тону. Всё это говорило лишь о том, что мир за этими волшебными стенами ей видеть не доводилось, как и говорить с кем-то помимо любящего родителя.
— В-Всё хорошо, тебе не о чем переживать, Алетейя, — в этот раз, сдерживая боль от бушующего пламени, проговорило не пространство вокруг. Хозяин таверны начал появляться из стены, мясо раскрылось подобно богомерзкому цветку. Тучная туша начала рождаться из него, пока кожа мужчины приобретала вид одежды. — Я всё исправлю, моих сил хватит уберечь тебя и то, что нам дорого.
Спина почти переваренного чудовища треснула подобно скорлупе и раскрыла своё липкое, склизкое нутро. Оттуда медленно явилась красная и поблёскивающая от крови плёнка, что стала натягиваться подобно струнам нежного музыкального инструмента. Чавкающие звуки порванных тканей были почти неслышны, но именно это открывало оголённые участки эльфийского тела. Мгновение и вот алая вуаль из биологических тканей лежит на её плечах, пока светлые волосы липнут к лицу. Глаза полные ненависти смотрели на второй этаж, пока длинные пальцы сжимали рукоять того самого кинжала, что словно и не покидал руки Бельтейн. Вставленный в навершие камень переливался багрянцем, пульсируя и словно говоря: „Пришло пора платить за оковы тем, чем ты в действительности дорожишь“.
Сквозь дым и пелену нескрываемого гнева, с трудом удалось разглядеть высокую дочь человека, терзаемого болью и лихорадочным бредом. Несчастная начала отступать, прижимая руки к груди. Ноги её сами понесли её подальше от всего этого ужаса. Возможно, по щекам бежали слёзы, а слова тонули в болоте сдержанности. Предположительно, она направилась в единственное безопасное место, в собственную комнату. Улыбка украсила личико сновидца, не имеющее изъянов.
— Ужас в глазах… — боль, сводившая с ума, отошла для Маннелига на второй, если не на третий план. Ему довелось увидеть во взгляде дочери настоящее отвращение и страх к тому, на кого раньше могла смотреть только с большой любовью и восхищением. Дрожь сковала его от головы до пят, белки окрасились неравномерными красными пятнами. — Я… Я убью тебя… Разорву в клочья… Ты могла дать ей счастливую жизнь… Свобода твоя не стоит и ломанного гроша! Моё солнце познает радость и ты этому не помешаешь!
Мясо содрогнулось. Кровоточащие щупальца явились из потолка и пола, все они ринулись на обнажённую девушку с невероятной скоростью, разрезая воздух с характерным свистом. Однако, остроухая не планировала смиренно ожидать своего конца и потому одним сильным прыжком оказалась на втором этаже, пока её сосуд окончательно превращали в сплошное месиво, вуаль взмыла в воздуха.
Кинжал блеснул в свете подбирающего пламени, лезвие легко вошло в глазное яблоко хозяина постоялого двора. Крик боли и злобы вновь заполонил огромное помещение, брызги алого цвета оросили лицо белокурой красавицы.
Именно в этот момент их взор столкнулся друг с другом. Мужчина смотрел в самую настоящую бездну, обрамлённую золотым кольцом. В ней едва угадывалось собственное отражение. Непроглядная тьма, помещённая в хрупкую склеру, говорило лишь одно: терять ей абсолютно нечего, ведь смертью и жизнью пресытилась она уже давно.
— Можешь проклинать меня сколько угодно, — неожиданно спокойно заговорила та, что уничтожила перед собою всякое препятствие. Бельтейн поддалась к собеседнику ближе и почти в губы продолжила свою мысль. — Я ненавижу тех, кто лишает свободы других. Однако, я вижу для кого ты запачкал свои руки. Даже я чувствую проклятье, нависшее над принцессой.
— Заткнись… Опорочила своим появление надежду на тихую жизнь… — гнев, искренняя ненависть бушевала в его глубоких карих глазах. Слюни летели в аккуратное лицо, обжигая кожу пламенем отвращения. — Я заберу тебя с собою, мерзкое ты создание!
В ответ только её взор. В нём, на удивление, промелькнула тень лёгкого и почти незаметного сочувствия. Может именно это подтолкнуло бывшего трактирщика не предпринимать ничего, несмотря на боль? Ответ на этот вопрос сокрыт в разуме чудовища и прекрасной эльфийки.
— Конечно, ты можешь не выпускать меня, тогда дым и твои челюсти окончательно прервут мою печальную историю… — мелодично и тихо говорила белокурая красавица, что вынула кинжал и встала над тушей в полный рост. — Однако, это не спасёт твою дочь от страха перед собственным отцом. Ты же не думаешь, что она примет всё это с распростёртыми объятиями? Даже ваше прошлое не изменит тот факт, что стены её дома состоят из мяса любимого папочки.
Она сделала глубокий вдох. Лёгкие наполнились ароматом горелого мяса и ядовитым дымом. Резкий и дерущий глотку кашель не заставил себя ждать. Ноги направили Бельтейн прочь от тучного тела, лежащего недвижимо подобно трупу. Речи, горькие и отвратительно правдивые, словно пригвоздили мужчину к склизкому полу.
— Мелкая тварь, — Маннелиг начал свою тяжёлую речь, делая плоть под изнеженными ступнями эльфийки более плотной. Тем временем огромная и жирная фигура поднялась, едва заметно покачиваясь от жгучей боли. В глазах его попрежнему пылали не самые доброжелательные мысли, но вместе с этим чувствовался отголосок неизвестных чувств, прочитать которые было практически невозможно. — Но искренне прошу тебя сделать её путь к смерти полным счастья и нежности. Пусть она насладится миром…
Слова застревали в глотке. Кулаки трактирщика сжимались, кровь потекла по костяшкам. Лицо не смогло выразить какую-то конкретную эмоцию. Одно можно сказать с полной уверенностью, ему не хотелось говорить всё это. Всё естество проклятого просило лишь одного — схватить тонкую шею постоялицы и сжимать до тех пор, пока её кость не превратится в труху.
— Даю тебе слово, она будет счастлива, — остроухая шла вперёд, играючи покачивая обнажёнными бёдрами. Стоило огласить обещание, как она легко и непринужденно покрутилась на месте, одаривая приторно сладкой улыбкой это безобразное окружение. — Да и к тому же, лучше яркое и насыщенное путешествие, чем жизнь в клетке из мяса чудовища.
„Снова иду на сделку с Дьяволом, — чертоги её разума разверзлись потоком внутреннего монолога, пока тело завернуло в один из проёмов и стала идти в склизком и пульсирующем коридоре, где валяются вещи невероятной роскоши. — Столько крови пролито и костей сломано, а всё ради минутного разговора в этом отвратительном месте.“
Ноги начинали подкашиваться, лёгкие уже не выдерживали обилие ядовитого смога и просили кашлем скорейшего спасения. Однако, её рука уже легла на медную ручку. Дверь из красного дерева открылась с едва заметным скрипом. Перед взором эльфийки оказались просторные и богатые покои очень уж высокой девушки, несчастье которой вылилось в понятную истерику под плотным одеялом с золотыми узорами. На мгновение могло даже показаться, что это место когда-то давно находилось за пределами этого мясного измерения.
В её золотые глаза бросилось не только обилие разнообразных игрушек, но и напольное зеркало не малых размеров. В отражении виднелась белокурая красавица с точёными чертами лица. Кожа остроухой бела, подобно снегу на вершинах величественных гор. Грудь же привлекала внимание многих мужчин и женщин за счёт не малого размера. Бёдра и ягодицы тоже не были обделены вниманием и любовью природы, от того и никто не хотел противиться вниманию сновидицы. Всё это великолепие было омрачено шрамом на весь живот. Рубец пульсировал, будучи абсолютно чёрным. Болезненно набухшие вены расходились паутинкой от когда-то рваной раны, нанесённой замысловатым мечом.
— А я как всегда хороша! — речь слетела с уст легко, бодро. На мгновение могло показаться, будто всего ужаса вовсе не было. Может от того плач и прекратился? Девчушка явно не этого ожидала от той, кто напал на её отца. — Даже шрам… выглядит не так отвратно.
Последние слова энергии лишены. В них чувствовалась вековая усталость, явная брезгливость и ненависть к единственному недостатку в её портретной, монументальной красоте.
„Сюда даже дым не попадает… — Бельтейн блаженно наполнила лёгкие чистым воздухом, в котором угадывался аромат цитрусовых свечек. — Этот ублюдок действительно любит её. Сколько же он убил, поработил и продал ради комфорта, счастья дочери?“
Поток мыслей прервал нежный, как бархат королевских платьев, голосок. Лёгкая дрожь моментально пронзила тело эльфийки, ведь теперь чертоги разума не находятся в оккупации гнева и ненависти благодаря недавней сделки.
Остроухая, опьянённая адреналином, ранее одаривала своим вниманием именно Маннелига. Теперь пришло время познакомиться с его бесценным сокровищем. Дежурная миловидная улыбка тут же заиграла на личике авантюристки. Глаза же, пестрящие явным интересом, одарили своим вниманием кровать с балдахином. Алое, как практически всё в роскошных покоях, одеяло больше не скрывало очаровательную Алетейю.
— К-Кто Вы?… — дрожь, страх и мягкость соединились в, казалось бы, обычных словах. Слёзы, кристально чистые, продолжали бежать по щекам цвета благородных земель её далёкой и малоизвестной родины. — Что з-заставило Вас поднять клинок на моего отца?
Бельтейн была заворожена. Перед ней сидела трёхметровое создание, чьи черты лица пусть и были слегка резковаты, но создавалось впечатление что они были выверены безусловно талантливыми скульпторами. Вопрошающая продолжала смотреть на вынужденную гостью. Абсолютно тёмная радужка словно хотела пожрать ту, что явилась в этот мирок с кинжалом в руках.
— Это уже не важно, — остроухое создание ответила с показательным радушием и показательно отпустила рукоять дорогого клинка, застрявшего в половицах. Эльфийка позволила себе сесть на край кровати. — Думаешь, он меня бы пустил к его главному сокровищу, будь мы врагами до сих пор?
Красавица отсела в противоположную сторону. Длинные чёрные волосы аккуратно обрамляли её, словно пытались спрятать от любопытных глаз древнюю письменность на величественном теле заплаканной девы. От них так и веяло чарами настолько древними, что даже авантюристка не решалась дать себе попытку угадать сколько им лет на самом деле. Однако, даже ей хватило знаний для понимания их смысла — татуировки сдерживали то, что не должно было существовать в этом мире. Последними очерками в её нечеловеческом облике стали бараньи рога, поблёскивающие на едва заметном свету.
— Вы не ответили на вопрос… — кулаки сжались, третий глаз в нерешительности отворился и вот в его бездне виднелось отражение прекрасного многогранника. Мириады чисел сменяли друг-друга снова и снова. — Я не хочу проливать кровь, но если это потребуется…
— Хочешь сказать, что мои слова лживы? — вопрос слетел с пухлых губ Бельтейн, пока остроухая забралась на кровать полностью. На четвереньках она подползла к напряжённой собеседнице и просто сковала её в нежных объятиях, голова в наглую улеглась на величественно огромной груди. — А вот собственно и виновник твоих вопросов.
— Альтейя, я пришёл поговорить и… — тучный мужчина остановился в дверном проёме. По его лбу стекал пот, в очах читались слабость и боль. Свет от языков пламени освещал его спину. — … Ты давно мечтала о путешествиях и приключениях, судьба дала тебе на это своё мрачное дозволение.
Дочь княжны троллей и рыцаря растерялась. Кожа покрылась мурашками, татуировки начали светится тлетворным цветом далёких и ненавистных звёзд. Вены выступили на некогда нежных и аккуратных руках. Жажду крови мог не почувствовать только мертвец. Тонкие пальцы медленно двигались к голове эльфийки и…
— Неужели ты нарушишь последние слова отца и не отправишься со мною в далёкие дали? Думала он тебе дорог… — слова белокурой красавицы уподобились тому самому кинжалу, застрявшего в половицах. — Да и ты не хочешь навредить живому существу, сама ведь понимаешь столь простую истину.
— Уйди от меня! — Бельтейн оказалась права, ведь мощь хтонического существа была направлена на болезненную хватку и бросок в заставленную книжную полку. Истории о пути многочисленных героев посыпались на пол и на обнажённое тело прекрасной девушки из благородного лесного народа. — Я хочу лишь чтобы всё было как раньше!
Смех. Эльфийка стала смеяться от всей души, садясь на полу и хватаясь за сломанную руку. Золотые глаза, полные леденящего спокойствия, проследили за тем, как Альтейя подскочила с кровати и в одной ночнушке обняла отца в поисках защиты, опоры. Маннелиг заплакал, горько и навзрыд. Крепкие и полные любви объятия сковали дочь, показывая всё то, что старался вложить в заботу о её счастливой жизни.
— Прости мою слабость… я не смог защитить тебя, — дрожь в его голосе было невозможно скрыть. Великанша стояла на коленях и не хотела отпускать родителя, что читал ей сказки в ночи полные страха перед монстром в шкафу. — Позволь мне хоть раз сделать так, как должно… Пусть клетка из злата больше не мешает строить свое счастье.
В роскошные покои начал попадать свежий воздух, проём стал переливаться отвратительным цветом. Хватило нескольких секунд — комната оказалась над тлеющими обломками таверны. Помещение, зависшее в воздухе, просто рухнуло в низ.
Вещи внутри были перевёрнуты. Потолок и две стены треснули в некоторых местах. Через них виднелись остатки мяса, что пульсировало и начинало рассыпаться. Любопытство Бельтейн не было прервано даже тем, что её череп чуть не разломала подлетевшая в воздух кровать.
Перед глазами оказалась достаточно печальная картина: на руках величественной принцессы троллей лежало тело отца, что постепенно становилось серым и вот-вот превратится в кучку пепла.
— Папа… не уходи, не бросай меня… — кричать не было никаких сил. Вопль боли просто тонул в горле. Всё что она могла делать, так это просто плакать, ведь даже письмена на теле перестали переливаться чудным свечением. — Что я буду делать без тебя?… Я… Я не смогу без тебя!
— Моя милая, любимая Альтейя… Ты куда сильнее, чем можешь себе представить, просто к своему уходу я не подготовил тебя… — речи мужчины еле слышны, но полные спокойствия и нежности. Его ладонь нежно пробежала по щеке своего сокровища. Пальцы и кисть превратились в пыль. — Даже если твоя жизнь будет недолгой, пусть она горит ярче солнца. Не позволь никому у тебя это забрать…
Последние слова слетели с уст и всё тело развалилось на тысячи частиц. Черноволосая красавица так и осталась сидеть на полу, смотря на пепел подхваченный ветром. В этот момент, её плечи вновь сковали объятиями. Бельтейн осторожно прижала голову девчушки к груди, став поглаживать кончиками пальцев, пока сломанная конечность висела подобно не нужной тряпке.
— У тебя и у них хватает причин меня ненавидеть, — с улыбкой заговорила эльфийка, заприметив в дверном проёме знакомые силуэты волшебницы, орка и тифлинга с неким подобием костыля. — Однако, мы все явились в этот лес ради Башни Поколений, мы все союзники… Даже ты туда направишься, ведь Бог Рассвета способен изменить наши уродливые судьбы за определённую плату. Путешествие будет долгим и полным чудес…