Милый ненавидит умирать

Двор, как и говорил Джон, был совершенно пуст. От растений в огороде остались лишь завядшие и засохшие подобия чего-то живого и сухая земля, за которую они мёртвой хваткой держались своими умершими корешками. От загонов с животными – гнилые ограждающие заборы и истоптанная, искусанная трава, свидетельствующая о том, что когда-то на ней царила настоящая бурная жизнь. А от несчастных лошадей – лишь их конюшня, уже вся разваливающаяся, прогнившая, обросшая какими-то лианами и мхом, почти потерявшая свой первоначальный вид. Завидев такое мёртвое, бездушное зрелище, кто-то вряд ли решится осматриваться, потому что и так видно, что смысла нет. По крайней мере Линчу очень хотелось надеяться, что деревенские, идущие по его и голову вампира, подумают точно так же и послушно уйдут. Не теряя времени, Егор быстро залетел в громадные ворота конюшни, противно громко скрипнувшие и еле-еле впустившие его внутрь, и тут же захотел выйти наружу. Жуткий, едкий запах сырости, какой-то тухлятины и конских фекалий врезались в нос так сильно и остро, что глаза невольно заслезились, горло как пламенем обожгло, а пальцы сами собой потянулись зажать нос, чтобы хоть немного спастись от этого ужаса. К горлу подступила тошнота, Линч с трудом удержал все порывы и, всё же сдавшись, вышел наружу. Сам двор тоже не отличался какими-то особо приятными ароматами, но это было всяко лучше многолетних лошадиных испражнений, единственных оставшихся после них вместе с конюшней. Да уж, туда Егорины убийцы точно не сунуться, так что место для укрытия превосходное, вот только сам Линч очень вряд ли сможет протянуть там хоть пару минут, при этом не задохнувшись. Выходил какой-то дурацкий замкнутый круг, загадка без решения. И пока Егор отчаянно пытался её решить, прекрасно осознавая, что каждая секунда на счету, потому что «армия» уже близко, во двор ворвался Джон.       — Ты чё стоишь? Прячься в конюшне! — тут же скомандовал он, подбегая к Линчу.       — Там воняет… — начал оправдываться тот, но вампир его не послушал и шустро влетел в ворота конюшни, почти сразу же оттуда и вылетев, заходясь в кашле до слёз и бессильно сгибаясь пополам. Что-что, а жуткие запахи одинаково опасны как для людей, так и для вампиров. Немного отдышавшись, Джон как-то нервно прохрипел:       — Зажимай нос и дыши ртом.       Егор без лишних вопросов выполнил указание и первым прошёл в конюшню. Так запахи всё равно ощущались, но в разы слабее, так что вонь терпеть было можно, однако с открытым ртом очень тяжело контролировать своё дыхание: оно как угодно получалось шумным, полностью затихнуть оказалось невозможным. Но другого выбора не было, лучше уж так, чем умереть от жуткой вони или вил недоброжелательных деревенщин. Немного осмотревшись, Линч быстро приметил одно из стоил в самом углу, оказавшееся наименее разрушенным, и парни единогласно спрятались в нём. В стенах было несколько небольших трещин, через которые очень удачно открывался вид на вход во двор, чем оба, конечно же, и воспользовались, чтобы проще было определить местонахождение врагов и в случае чего быть готовым к сражению или бегству. Просидели они так относительно недолго, около минут семи, как из коридора, ведущего во двор, донеслись приглушённые шаги и голоса, постепенно приближающиеся с каждой секундой. Вскоре в них можно было чётко разобрать взрослого мужчину, а судя по шагам: двоих мужчин, и одного ребёнка. А ещё через пару мгновений в ребёнке Егор расслышал голос Лукаса, беспомощно оправдывающегося перед одним из мужчин:       — Да я не вру, честно!       — Ещё раз спрашиваю, мальчик, где изгой? — строго спросил мужчина. — Ты сказал, что он живёт здесь с каким-то вампиром, где он?       — Ну, не знаю… Но должны быть здесь! Может, они ушли куда-нибудь? За грибами, может, за ягодами…       Наконец, три фигуры показались в дверях двора: первый шёл Лукас, по правую руку от него – нынешний мудрец, который и устраивал мальчишке допрос, а по левую – молчаливый парень, который ещё ни разу не обронил ни слова за всю свою жизнь. Одно время Линч даже интересовался им, вечно ходил по пятам, выслеживал, наблюдал, но ещё ни разу не застал за разговором. Парень точно прекрасно слышал, выполнял все поручения, кивал, мотал головой или показывал что-то руками, когда к нему обращались, но ещё никогда не говорил. Странное дело, но концентрироваться стоило не на нём, а на тех двух: Лукасе и мудреце. Мужчина бесконечно расспрашивал мальчишку о том, где изгой и вампир, будто у того была карта с точной отметиной или компас, указывающий прямо на них с Джоном, а Лукас в ответ неуверенно мямлил, что они должны быть где-то в замке, и боязно жался, словно готовясь принимать удар. Теперь Егору многое стало понятно, на многие вопросы нашлись правильные ответы. Один из таких: правда ли Лукас был лидером и основателем всего этого похода? Ответ: нет! Судя по всему, мальчишка в страхе рассказал мудрецу о монстрах, обитающих в недалёком замке, даже не поняв, к чему это приведёт, а мудрец, разузнав, что изгой, признанный мёртвым, оказался жив, решил немедленно это исправить и собрал войско, зачем-то поставив во главу Лукаса.       — Ещё раз, твою мать, малец, я повторяюсь, — гневно процедил мудрец сквозь плотно стиснутые зубы, присев на корточки рядом с мальчишкой и озлобленно таращась ему прямо в глаза, время от времени сильно встряхивая бедолагу за тоненькие детские плечики. — Где изгой? Опять скажешь: «не знаю»?!       — Но я правда не знаю… — боязно ответил Лукас, отворачиваясь и старательно избегая пугающего взгляда мудреца, тщетно пытаясь вывернуться из сильных мужских рук. Тот устало покачал головой, долго посмотрел куда-то в сторону, задумавшись о чём-то, а затем вновь вернулся к несчастному мальчишке, в очередной раз встряхнув его с такой силой, что большая детская голова едва не сорвалась с тоненькой шеи.       — Слушай сюда, шкет! Либо ты находишь этого сраного изгоя, чего бы это тебе ни стоило, либо встаёшь на его место! — Мудрец немного помолчал, внимательно изучая мимику лица напротив. — Понял, о чём я, а? — Он достал из-за пазухи охотничий нож и прислонил его к детскому горлу, безжалостно надавив. — Ты умрёшь вместо него. Теперь понял?       Лукас нервно закивал головой. Кровь вспыхнула, будто лужа китового жира, подожжённая свечой. Линч, не отдавая отчёта своим действиям, с отчаянным криком сорвался с места:       — Нет!       Одно жалкое мгновение – и он вылетел за ворота конюшни, смело мчась прямо на вооружённого мудреца. Он попытался схватить Лукаса, попытался сбежать вместе с ним, как что-то с нечеловеческой силой толкнуло его в плечо, откинув на несколько метров прямо к ближайшему стволу дерева. Не почувствовав никакой боли, в ту же секунду Егор резво вскочил на ноги и с ужасом уставился на то, а точнее на того, кто так далеко отбросил его в сторону. Джон. Он стоял, подрагивая всем телом, прямо напротив мудреца и молчаливого парня, насквозь проткнувшего его грудь копьём, и удерживал одной рукой Лукаса где-то позади себя, укрывая, второй отчаянно схватившись за древко оружия в попытке извлечь его из своего тела. От места ранения на рубашке вампира постепенно расползалось тёмно-красное пятно, алые капли крови глухо ударялись о землю, падая с наконечника копья, торчащего из спины. Не оттолкни Джон Линча, тот оказался бы на его месте, только для него бы это был самый настоящий конец. Вампир спас Егора от смерти. Секунда – и руки Джона обессилено разжались, больше не способные противостоять могуществу подступающей смерти. Лукас упал на колени, теперь не удерживаемый жилистой рукой, и из последних сил стал перебирать непослушными конечностями в попытке отползти куда подальше.       — Уходите… — еле слышно прохрипел вампир, очевидно обращаясь к мальчишке и Линчу, затем внезапно закашлялся, окрасив губы и подбородок струйками крови, полившимися изо рта, и безвольно повис на копье. Умер. Молчаливый парень даже не дрогнул, безжалостно скинув с оружия мёртвое мешающееся тело, и равнодушно уставился на Егора с Лукасом, уже стоявшим рядом, не предпринимая никаких действий. Вдруг раздался вопль мудреца:       — Поймать!       И парень, словно собака, повинующаяся приказу хозяина, сорвался с места. Линч быстро ухватил мальчишку за запястье и ринулся в лес, пытаясь скрыться от погони среди частых громадных стволов деревьев. Ветки безжалостно рвали одежду, царапали кожу до крови, путались в волосах, но Егор упорно бежал, крепко стискивая маленькую ручку в своей большой на её фоне руке, бесконечно спотыкаясь о какие-то кочки, камни, холмики, иногда даже падая, но шустро вскакивая обратно на ноги и продолжая мчаться. Холодный ветер обдувал лицо и прочие открытые участки кожи, пробирался под лёгкую ткань бордовой рубашки, пуская по спине волны неприятных мурашек, громко звенел в ушах, заглушая все крики, вздохи, бешеное биение сердца, чувствуемое лишь на ощупь в груди. Всё тело пружинило, как упругий матрас на дорогой постели, ноги неустанно несли всё дальше вперёд, рука отталкивалась от стволов деревьев, помогая бежать ещё быстрее, и прямо на ходу отодвигала особо острые ветки, не давая им попадать в глаза. И только Лукас, маленький, слабенький, не способный поравняться с Линчем из-за своих коротеньких ножек и крохотных лёгких, висел балластом на второй руке, едва ли поспевая за тянущим его взрослым, постоянно падая и с трудом успевая подниматься. А молчаливый парень всё мчался, не отставая ни на шаг, наоборот постепенно приближался, резкими рывками преодолевал всё чёртово расстояние, как какой-то хищник, рвущийся за своей добычей, и с каждой следующей секундой шансов на спасение оставалось всё меньше. Что делать? Будто ниспосланный самим Богом ответ, впереди показался овраг. Идея пришла Егору моментально. Решив не тратить драгоценные секунды на объяснения мальчишке, он просто сделал всё сам: добежал почти до самого края и резко оттолкнул Лукаса в сторону, куда-то в кусты, а сам отпрыгнул в противоположную. По его гениальным расчётам молчаливый парень должен был растеряться, не успеть затормозить и рухнуть в овраг, но не тут-то было. Он намеренно впечатался в ближайшее дерево и, словно ловкий тигр, преследующий лакомую косулю, отскочил от него, набросившись прямо на Линча. Егор не успел ничего понять, как уже оба кубарём котились в овраг, вцепившись друг в друга до огромных синяков и явно не намереваясь отпускать. Камни больно ударялись о тело, оставляя очередные синюшные пятна, в один миг Линч даже впечатался носом, из-за чего по губам, подбородку и щекам разлетелись тёмно-красные капли крови, а внутри всё начало неприятно жечь. Падали они всего каких-то пару секунд, но по ощущениям прошла целая вечность, и наконец под измученной спиной оказалась твёрдая, бугристая, неровная земля. Парня отбросило куда-то в сторону, что давало Егору несомненную фору и прекрасную возможность поскорее убежать, но на грудь словно взвалили громадный булыжник, не позволяющий ни подняться, ни вздохнуть, ни привести мысли в порядок. Сердце загнанно билось, рискуя вот-вот выскочить из грудной клетки, Линч то и дело отчаянно пытался подняться, но тело почти не отзывалось на его просьбы, отказываясь шевелиться. Удалось лишь перевернуться на живот, благодаря чему наконец вернулась возможность дышать, а ещё видеть хоть что-то помимо краснеющего закатного неба. Например, молчаливого парня на фоне пустынного, будто вычищенного оврага, всего с парочкой деревьев и кустиков. Он неспешно, однако не по-человечески стойко поднялся на ноги, осмотрелся, приметив валяющегося прямо перед ним Егора, отыскал и поднял с земли копьё, бережно отряхнув его от опавших листьев, и медленно подошёл к своей жертве. В последний раз одарил Линча равнодушным взглядом, не отображающим ни сожаления, ни сострадания, ни в конце концов ликования, и поднял над головой копьё остриём вниз, направленным точно Егору на затылок.       — Не делай этого… — сипло прохрипел Линч, с мольбой в заполнившихся влагой глазах взглянув на своего убийцу. Неужели это правда конец? Ну нет, не может всё закончится так просто, нет же? Парень поудобнее перехватил древко, в его бездушных глазах на мгновение блеснул огонёк кровожадности, и только он собрался вонзить копьё в безвольное тело в ногах, как ему в голову прилетел небольшой камешек. Парень отвлёкся, взглянув в ту сторону, откуда в него кинули «снарядом». Безжалостным стрелком оказался Лукас, с полными камешков руками, осмелившийся на такой риск, как отвлечь на себя внимание молчаливого парня. Его маленький план сработал: парень послушно направился в его сторону, видимо посчитав, что Егор слишком слаб и никуда не денется, так что к нему можно будет вернуться позже, а вот мальчишка ещё полон сил и его лучше догонять, пока есть возможность. Но не тут-то было. К Линчу будто прибыли новые силы, он увереннее упёрся ладонями в землю, поднявшись на колени, затем кое-как встал на ноги, подобрал немаленький булыжник и, шатко пройдясь до молчаливого парня, сконцентрировавшего всё своё внимание на отчаянно забрасывающего его камнями Лукаса, со всей силы хрястнул этим булыжником парню по затылку. Тот мгновенно свалился без сознания. Тяжело дыша, Егор выпустил из рук булыжник, с грохотом свалившейся на землю рядом с телом, и направился к мальчишке, выискивая наиболее пологий склон для подъёма. Наконец забравшись на самый верх, Линч, решив не тратить времени на отдых, принялся отчитывать Лукаса:       — Это что было? Ты в своём уме вообще?! — Одним хлёстким ударом он выбил из детских ладоней камни, которые, видимо от страха, Лукас так и не выпустил из рук. — А если бы я не смог подняться?! Или вырубить его?! Он бы убил тебя, Лукас! Ты бегаешь медленнее, ты бы даже не удрал!       — Я… — робко попытался оправдаться мальчишка.       — Никогда! — Егор схватил маленькие детские плечики, заглянув прямо в большие голубые глаза, доставшиеся Лукасу от мамы. — Никогда, слышишь? Никогда больше так не делай! Не подвергай себя лишний раз опасности!       — Но я хотел помочь… — всё не унимался мальчишка.       — Никогда, Лукас! — настоял Линч, чуть встряхнув маленькое тельце в попытке вбить эту мысль в несоразмерно большую голову. Мальчишка сдался и покорно кивнул:       — Никогда… Я понял.       — Отлично. А теперь идём, нужно помочь Джону.       — Зачем ему помогать, он же вампир?       — Затем, что я велел ему никого не убивать. А я не уверен, что, будучи окружённым злобными людьми, готовыми в любой момент проткнуть его чем попадётся, он меня послушает.       Егор двинулся вперёд, приблизительно туда, откуда они прибежали. Лукас уныло поплёлся за ним, всё же стараясь особо не отставать. Время от времени Линч замечал на ветках пятна крови или клочки собственной одежды, что свидетельствовало о том, что он здесь несомненно был. Все эти ранки, оставленные безжалостными деревьями, покрывающие почти всё его лицо, все руки, плечи, ноги, все они неприятно пылали, жгли чувствительную кожу, как костёр поздней холодной ночью, и Егор очень беспокоился, что, когда он скатывался в овраг, в них могла ненароком попасть грязь. Нужно будет обязательно их промыть, иначе проблем не оберётся, но сначала необходимо найти Джона и решить, что вообще делать дальше. Ночь-то была уже совсем близко, а сезон охоты – ещё ближе. Вдруг откуда-то сбоку донеслись непонятные шорохи. Линч не успел даже толком обернуться, как кто-то выпрыгнул на него оттуда и повалил на землю. Инстинктивно он упёрся врагу руками в грудь, пытаясь оттолкнуть его, бешеного, буйного, зверски рычащего, от себя, и только тогда, случайно заглянув в ярко-красные, светящиеся в полутьме глаза, узнал в нём Джона. Тот будто озверел и, потеряв все человеческие качества, бездумно пытался дотянуться острыми клыками до крови своей жертвы. Егор, кажется, понимал, что происходит, и поспешил засунуть в слюнявую пасть руку, в которую вампир мгновенно вцепился, как в нечто самое важное на всём белом свете, и стал бесцеремонно, неаккуратно пить человеческую кровь. От такого напора у Линча почти сразу закружилась голова, силы очень быстро покинули тело, и он полностью отдался натиску вампира, безвольно разлёгшись под ним, словно неживая тряпичная кукла. Сознание почти покинуло Егора, он готов был вот-вот впасть в незапланированный сон, уже видя перед глазами всё темнеющие и темнеющие пятна, как вдруг Джон остановился, отстранился и замер. Линч, с трудом удерживая тяжёлые веки открытыми, вяло уставился во вновь ставшие синими глаза напротив, смотрящие на него с таким искренним испугом, что невольно и самому становилось как-то страшно. Вампирские руки, вновь ставшие тёплыми, аккуратно приподняли Егорину голову, зарывшись длинными пальцами в тёмные волосы, и знакомый голос обеспокоено произнёс:       — Твою мать, Линч… Прости меня! Я набросился, да?       — Всё… нормально… — еле слышно ответил Егор, вспоминая те строки из дневника Джона, которые всю эту ситуацию прекрасно объясняли: «И так, второе: вампиры бессмертны, но не совсем так, как говорится об этом в легендах. Стоило осиновому колу пронзить моё сердце – тело сковала острыми цепями страшная боль, чуть не выведшая меня на крик, дозволенный лишь слабым. И наступила темнота. Я очнулся уже при свете солнца, хотя пронзили меня под серебряной луной, и тут же я почувствовал неописуемую жажду, особенную, вампирскую, и почти ничего не разбирая побрёл куда-то на сладостный запах. Он, оказалось, исходил от беззащитного оленя, беззаботно пьющего из речушки. Я, ничего не поняв, не отдавая отчёта действиям, набросился на него и вцепился вампирскими клыками в тоненькую хрупкую шейку. Испил его кровь до дна и ощутил такую силу, коей человеку ни за что не добиться, чудовищную. И сладкий вкус во рту, а также невероятное облегчение от затянувшихся ран. Как выяснил я: цена бессмертию – чужая кровь и время, вероятно, зависящее от тяжести раны моей». «Всё хорошо, он просто пополнял запас крови, он просто хотел жить», — зачем-то мысленно пояснил Егор сам себе и удивлённо охнул, стоило сильным рукам аккуратно подобрать его за плечи и усадить у ближайшего дерева. Наконец стало видно хоть что-то кроме взволнованного бледного лица прямо перед глазами. Открылся вид на Тёмный лес, густой, почти непроходимый. На совсем маленькую, крохотную лужайку, на которой они все и находились. На Джона, у которого полностью затянулась рана в груди, оставив лишь дырку в рубашке и огромное кровавое пятно вокруг. На Лукаса, который в страхе замер где-то в сторонке. На еле заметные лучи уходящего солнца, кое-как редкими полосками пробивающиеся сквозь плотную непроходимость леса. Любоваться видами нетронутой природы удалось недолго, вскоре вампир вновь привлёк внимание к себе, оторвав кусок ткани от рукава рубашки и перевязав им кровоточащую рану от собственных клыков в чужой руке. Светлый цвет стал стремительно окрашиваться тёмно-красным, и всё же кровь это останавливало, поэтому Линчу постепенно начало легчать. Заметив это, Джон принялся объяснять, судя по всему, недавно придуманный ход действий.       — Слышишь меня? — он обратился к Егору, легонько похлопав его по щеке, чтобы привести в чувства.       — Да…       — Хорошо, слушай. И ты, — Джон указал на Лукаса, жестом подзывая подойти ближе. — Иди сюда, тоже слушай.       Мальчишка замялся, явно боясь подойти настолько же, насколько он боялся ослушаться и разгневать вампира.       — Не бойся… — попытался успокоить его Линч, — он уже напился, — Егор вяло поднял укушенную руку, как бы демонстрируя утолённый голод вампира. Лукаса это убедило, и он несмело приблизился ко взрослым, всё же остановившись в полуметре от них. Что ж, и этого достаточно.       — Ладно, слушайте оба, — наконец принялся рассказывать Джон, как его перебил Линч, вспомнив кое-что более важное самого себя:       — Подожди… Ты… никого не убил?       — Нет, — спокойно ответил вампир. — Но ранил. Они испугались и удрали обратно в деревню, но это только на какое-то время. Позже они вернутся с новыми силами. Возможно ещё большими, чем прежде. Оставаться в замке теперь опасно, но и идти у вас вряд ли выйдет, я не смогу всех уберечь. В общем! В комнате Линча, в башне, есть одна книжка, которая сможет вас защитить. Она такая большая, синяя, ни с чем не спутаете. Ровно на середине, на трёхсотой странице есть заклинание, которое призовёт самую сильную Нечисть из всех существующих. Призвать её могут только люди, мне, как разновидности Нечисти, эта сила неподвластна. Этот воин будет в точности выполнять все ваши приказы. То есть, если вы скажите: «Защити замок от деревенских, никого не убив», он так и сделает, вырубит всех, и, если вы уточните, даже вернёт обратно в деревню. Без жертв. Также он защитит вас и от другой Нечисти. Это всё, что я хотел сказать.       Повисла недолгая пауза, Джон собирался с мыслями.       — Идти можешь? — он вновь обратился к Линчу.       — Думаю, да… — последовал незамедлительный, но не самый уверенный ответ.       — Хорошо. Тогда идите, призывайте его и живите в мире. Он всё сделает за вас. Главное: отдавайте правильные приказы. Удачи.       Вампир поднялся на ноги и собрался уже уходить, как его остановил Егор:       — Эй, а ты?       — Что «я»? Меня он не защитит, даже если вы отдадите приказ, а в одиночку я не справлюсь с толпой людей, никого не убив, — просто пожал плечами Джон, будто в его словах не было ничего особенного или пугающего.       — Но как же… — всё не унимался Линч. — Ты говорил, что теперь кроме моей крови не можешь пить ничью другую! А кровь – твой источник жизни!       — Я знаю, что я говорил.       — И то, как ты на меня набросился… озверел… Ты ведь не хочешь умирать?       — Да, не хочу. Я вообще всё это дело ненавижу. Но, как бы так сказать… Ваши одноразовые человеческие жизни стоят гораздо больше моих желаний.       Джон в последний раз окинул парней взглядом и предпринял уже третью попытку спокойно уйти в полное одиночество. И в неминуемую смерть. Не понимая самого себя, своих действий, своих мотивов, не отдавая отчёта ничему, Егор тяжело поднялся на ноги и из всех своих жалких сил бросился на вампира, придавив того к ближайшему дереву и почти всем весом навалившись на его плечи от бессилия. Джону, конечно, не составило труда удержать на себе худенького Линча, но он знатно удивился. По правде говоря, Егор тоже. Тяжело дыша, он на выдохе выпалил совершенно нежданное:       — Я иду с тобой!       — Что? Вот так просто готов оставить его одного? — вампир подхватил Линча под локоть одной рукой, второй указав на Лукаса, совершенно непонимающего, что вообще происходит.       — А ты?! Он твой сын, мать твою!       — И твой племянник!       Повисла неловкая, напряжённая тишина. Мальчишка, и раньше боявшийся лишний раз шевельнуться, застыл окончательно, как каменная статуя. Все застыли. Никто не мог понять, что нужно делать дальше. Никаких решений, никаких компромиссов, никаких идей не возникало в голове, только трепещущая тишина, медленно выедающая мозг, как червь-паразит. Как вдруг помощь пришла откуда не ждали.       — Я не против. Идите оба, — внезапно выдал Лукас робко, сделав неуверенный шажок вперёд. — Мудрец всегда мне говорил, что рано или поздно я останусь один. Поэтому я всегда готовился, и теперь, наверное, даже хочу этого. Идите, — повторился он, видимо, чтобы предать веса своим словам. И у него это прекрасно получилось. Мальчишка не задавал никаких вопросов, хотя буквально только что узнал поистине шокирующую информацию о собственной семье. Он не оставался в стороне, боясь лезть во взрослые вопросы, он вёл себя вообще не как ребёнок, а как полностью сформировавшиеся, осознанная личность. И был намного взрослее многих взрослых.       — Ты уверен? — первым заговорил Джон.       — Я смогу за себя постоять, — один глаз Лукаса вдруг блеснул и загорелся кроваво-алым цветом. Ну конечно, он же тоже вампир! Вернее, наполовину вампир, но от этого вся суть не меняется, он не полностью человек, а потому и такое другое мышление, и взгляд на мир. К тому же, его матерью была прекрасная мудрая женщина, которая наверняка обучила его очень многому, как когда-то обучила Егора. Вновь пытаясь придать уверенности своим словам, Лукас добавил:       — Ну и ещё мне будет помогать та Нечисть. Большая синяя книга в башне, трёхсотая страница, верно? — уточнил он, тем самым доказывая, что на самом деле готов жить самостоятельно.       — Верно… — кивнул Джон, судя по взгляду и действиям ещё даже не до конца осознавая, что вообще сейчас происходит вокруг него. Линч тоже не особо осознавал, но всё же осмелился предложить:       — Подождите! Если эту всемогущую Нечисть может вызвать человек и дать ей абсолютно любой приказ, то почему бы нам не отправится в город вместе с ней? Допустим, Лукас её призовёт, а потом прикажет идти за нами и охранять всех нас. Тогда ни Джону не придётся волноваться за нас, потому что мы всегда будем под беспроигрышной защитой, ни нам не придётся делать какие-то сложные выборы. Ну?       — Если бы такое было возможно, я бы так и предложил сделать, — Джон покачал головой. — Эту книгу создали люди, чтобы защищаться от Нечисти. Защищаться, а не защищать. Даже если вы прикажете ей охранять меня, то она всё равно это не сделает, потому что приказ… эм… противоречит её политике. Вдобавок она привязана к одному месту, чтобы её нельзя было украсть. В нашем случае это замок. Так что слишком далеко за его пределы эта Нечисть не выйдет. Мне жаль.       Егор устало выдохнул, обессилено опустив голову. Почему-то ему хотелось помочь всем и каждому, хотелось как спасти мальчишку, до безумия напоминающего Линчу его самого, такого же брошенного и оставленного всем миром в страшном одиночестве, так и помочь Джону, твёрдо и похвально решившему стать по-настоящему хорошим, искренне раскаявшемуся во всех своих ошибках молодого необдуманного прошлого. Но сделать всё и для всех не получалось, жизнь упрямо загоняла в тупик, ставя перед слишком тяжёлым, несправедливым выбором, принять который мог только сам Егор и никто другой. Какая же нелепая выходила борьба против самого себя, и всё же даже в ней приходилось идти на жертвы ради определённых целей. Вот только кого признать жертвой, а кого – целью? Линч неустойчиво замер, мечась взглядом от Лукаса к Джону и обратно, никак не находя оправдания ни для одного из решений. С одной стороны, лучше бы выбрать Лукаса, ведь он – ребёнок, пусть и наполовину не человеческий, но по-прежнему простой мальчишка, жаждущий беззаботности, свободы и обыкновенного детского счастья, которое ребёнку способен подарить только полноценный взрослый. В противном же случае он лишь повторит судьбу самого Егора, станет изгоем, брошенным всеми, оставшись с одним единственным взрослым, которого и то в этом случае сыграет Нечисть. А с другой стороны – вопрос с Джоном намного острее, ведь от присутствия или отсутствия рядом с ним Линча зависит вся его жизнь, жизнь бессмертного вампира, который за сотни лет впервые ступил на правильную дорожку, наконец осознав всю суть своего длительного существования. Если смотреть под таким углом, то выбор был очевиден. В случае с Джоном вопрос был о жизни и смерти, а с Лукасом – лишь о счастье и несчастье. Одно Егору в собственных размышлениях было непонятно: почему ему вообще не безразлична судьба и жизнь Джона? Он столько всего с ним натворил, столько боли, страданий и страха принёс, что смерть за такое была бы даже слишком гуманным наказанием. И вот, когда у Егора наконец появился шанс избавиться от всех своих проблем и зажить по-настоящему с чистого листа, как он внезапно хватается за нить прошлого и отказывается её отпускать. Да что же с ним творится? Он больше двадцати лет мечтал о чём-то подобном, изо дня в день грезил о том счастливом моменте, когда наконец у него появится шанс всё изменить, а теперь вдруг решает лишиться всего, что не выходило у него из головы почти на протяжении всей жизни? И ведь да, так и есть. Его чрезмерно доброе, неуправляемое сердце вновь выбирает не себя. И Линч произносит, совершенно не следя за словами, срывающимися с искусанных губ:       — Что ж. Тогда мы с Джоном желаем тебе удачи. Спасибо, что отпускаешь.       — Конечно, — легко ответил Лукас, кажется совершенно не ощущая тяжести от принятого решения. Он правда был готов. — Вам тоже удачи. Найдите место, где будете по-настоящему счастливы.       Не успел мальчишка и шагу сделать в сторону, как вампир аккуратно и в то же время быстро помог Егору упереться о ствол дерева, отошёл от него, предварительно убедившись, что посторонняя помощь ему временно не нужна, и приблизился к своему сыну. Сел напротив него на колено, неуверенно положил руку на худенькое детское плечо и произнёс:       — Лукас, — боязно, сомневаясь, будто пробуя имя на вкус. Затих ненадолго, тупо пялясь в разноцветные детские глаза, и несмело продолжил: — Мне… Мне очень жаль, что я оставил вас с мамой. Что не помог. Я… Мне…       — Всё хорошо, — с печальной улыбкой утешил отца мальчишка. — Мама всегда говорила, что все случайности не случайны. У тебя наверняка были причины так поступить. Я не держу на тебя зла. И она, уверен, тоже.       Оба взрослых опешили. Такие совершенно не детские размышления слышать из детских уст было не просто странно, а до безумия удивительно. Всё-таки Лили – невероятная, прекрасная женщина, и за свою относительно короткую жизнь она успела превосходно воспитать родного сына. Будь она жива, Егор как минимум обязательно поаплодировал бы ей стоя.       — Пока, — предательски дрогнувшим голосом выдавил Лукас, с большим трудом пытаясь сдержать слёзы, которые уже большими каплями повисли на нижних ресницах, — пап.       На глазах Джона тоже невольно собралась влага, он убрал руку с худенького плеча и бессильно уронил на землю, чуть подчерпнув её ослабевшими пальцами. Лукас сделал пару медленных шагов назад, развернулся и криво направился в сторону замка, кажется с трудом различая дорогу за пеленой неконтролируемых слёз. Стоило мальчишке скрыться за толстыми деревьями, как раздались всхлипы и прерывистое, судорожное дыхание Джона. Бледное лицо неминуемо раскраснелось, по щекам полились дорожки горячих слёз, вампир тихо завыл, отчаянно стуча кулаком по земле и прикусывая тонкие губы в попытке успокоится и выпустить все чувства, накопившиеся внутри. Линч оттолкнулся от дерева и шатко подошёл к Джону, упал рядом с ним на колени, не найдя сил нормально усесться, и нежно обхватил за подрагивающие плечи, легонько поглаживая их большими пальцами. Вампир впервые предстал перед ним настолько слабым, уязвимым, будто обнажённым, насильно раздетым самой негодяйкой-судьбой и выставленным напоказ всем желающим. Такой жалкий, беззащитный, что Егор в нём невольно разглядел самого себя. Того маленького себя в первые дни изгнанничества, убитого горем, сломанного пополам. И потому без задней мысли он сделал то, в чём тогда ужасно нуждался, и что подарила ему мудрец Лили: поддержал. Джону потребовалось всего пару минут, буквально две, не больше, чтобы прийти в чувства. Он наскоро протёр слёзы детскими, небрежными движениями и сказал:       — Идём. Уже темнеет. Нужно… где-нибудь укрыться, — голос слегка подрагивал, выдавая беспокойство в чужом сердце, но вампир старался держаться ровно, не подавать виду. Ему наверняка было ужасно стыдно за проявленную слабость, он сам считал, что это недопустимо, о чём свидетельствовали его записи: «Стоило осиновому колу пронзить моё сердце – тело сковала острыми цепями страшная боль, чуть не выведшая меня на крик, дозволенный лишь слабым». Линч, как никто другой, прекрасно понимал Джона, он разделял с ним эту позицию, такое уж воспитание у них в деревне, так принято, и выработанные с далёкого детства привычки, вбитые в голову устои – всё это очень тяжело выветрить из сознания. Он попытался подняться, попутно помогая Джону, но лишь позорно рухнул обратно на землю, тяжело схватившись за кружащуюся голову. В последнее время он потерял слишком много крови, что, конечно, не могло ему не аукнуться. Егор предпринял ещё одну жалкую попытку встать хотя бы самому, как вампир резко поднялся на ноги, бесцеремонно подхватив его за талию и перекинув руку себе через шею, и почти сразу поволок куда-то прямо, видимо не глядя. Линч не успел даже на ноги толком встать, просто повис на чужих сильных плечах и, за неимением особо выбора, просто позволил тащить себя волоком. Единственное, на что хватило сил, это тихо-тихо, хрипло прошептать:       — Впереди есть овраг… Пойдёт?       — Думаю, да. Посмотрим, — всё так же стараясь скрыть дрожь в голосе, ответил Джон и послушно двинулся в нужном направлении.