Трогать нельзя смотреть

Как он оказался в борделе в юго-восточной Азии, или по его определению «в проститутошной», было для него по-прежнему необъяснимым фактом. Раньше он даже за деньги, заплаченные ему, туда не пошёл бы. А теперь — добровольно выложил немалую сумму, чтобы почти поучаствовать во всём этом разврате самому. Хотя, чему удивляться? За последний год многое поменялось в его жизни. Из обычного пацана, отслужившего в армии, потом отпахавшего на нескольких малооплачиваемых работах, он вдруг превратился в зажиточного молодого человека, ставшего достаточно известным в некоторых узких кругах Москвы. Благодаря своей любви к тачкам, хорошо подвешенному языку и некоторому везению именно он мог достать и довести до ума такой автомобиль, который вся богема обсуждала неделями, а счастливый обладатель ходил и светился, как новые неоновые фары на спортивной красотке. Несмотря на отличный заработок за последние месяцы, Лёша не успел стать частью богемной тусовки и скромно копил свои кровные на туманное будущее. Семьи у него не было, а мать с отчимом всегда отказывались от материальной помощи — ещё работали и обеспечивали себя сами. Щербаков пытался обзавестись семьей, но все его многочисленные, но обычно короткие, интрижки заканчивались одинаково — в груди не ёкало, бабочки в животе спали крепким сном, а тратить деньги на очередную настырную подружку не хотелось. Не для того он пахал днём и ночью, чтоб заниматься благотворительностью для чужого шоппинга. Выгорев за год физически и морально, Щербаков решил всё-таки раскошелиться на себя любимого и взял горящую путёвку в юго-восточную Азию. По большому счёту ему было всё равно, куда ехать. Хотелось просто сбежать из Москвы, от столичных толстосумов и их заказов, и от навязчивых искательниц безлимитных банковских карт. Ещё ему хотелось поменять что-то в своей жизни. Хотелось какой-то честности и настоящих эмоций. Только теперь, сидя в приватной комнате в «Пурпурном Закате», Лёша не мог объяснить логически, как это сочеталось с его пребыванием в борделе. Себя он оправдывал только тем, что ещё не успел пуститься во все тяжкие и только наблюдал за происходящим. К счастью, девушка, которая встретила его на входе заведения, сразу предложила несколько вариантов, один из которых вполне устроил Лёшу. — Вы, мистер, — она учтиво склонила голову, — можете насладиться компанией одной из наших девушек или можете посмотреть на наших посетителей из соседней комнаты. Некоторые наши клиенты не против, чтобы за ними наблюдали. Это подстёгивает возбуждение, — она ответила с улыбкой на вопрос, который легко можно было прочитать в Лёшином удивлённом взгляде. После паузы Щербаков тихо выдавил из себя: — Сегодня я только посмотрю. Щёки всё ещё продолжали полыхать, как и закат, пурпурным. Ну, что ж, трогать нельзя, только смотреть. Его провели по тускло освещенному коридору, и Лёша оказался в небольшой комнатке в тёмных тонах с несколькими массивными мягкими креслами, диваном и небольшим столиком. На столике были любезно оставлены несколько бутылок с водой — от алкоголя он сразу отказался на входе, пачка салфеток, несколько тюбиков, по всей видимости со смазкой, и какие-то игрушки. Щербаков покрутил в руках несколько предметов, но решил, что на сегодня ему хватит развлечений, которые должны были вот-вот начаться за большим стеклом. Он опустился в одно из кресел и стал ждать. Сначала в комнату за стеклом вошла миниатюрная фигуристая брюнетка с лёгким налетом азиатской внешности, красивым разрезом глаз и бронзовой кожей. Практически прозрачное чёрное платье не скрывало красивое кружевное белье и татуировку змеи, которая опоясывала красавицу несколькими кольцами, примостив голову на правом бедре девушки. Ни определение проститутка, ни путана к ней не клеились, сколько бы Лёша не пытался как-то её обозвать в своей голове, чтобы вызвать отвращение и покинуть побыстрее это гостеприимное заведение. Она была красивой и чересчур соблазнительной и однозначно вызывала интерес. Когда в комнату вошёл клиент, Леша застыл, моргнув несколько раз с усилием, чтобы убедиться, что не закемарил, и ему всё это не снится. Щербаков знал этого парня. Не близко, но они пересекались в Москве и не раз. Нурлан Сабуров, у себя в голове Леша всегда называл его Нуриком — в лицо так к клиентам обращаться было не принято, был одним из его заказчиков. Один раз он купил спортивную тачку в подарок своему бизнес-партнёру и два или три раза — для разных подружек. — Здравствуйте, я хотел… — высокий темноволосый парень, явно казах, запнулся, встретившись взглядом с Щербаковым. — Здрасьте-здрасьте, — Лёша с дежурной улыбкой во все тридцать два кивнул и указал головой на ровный ряд выстроившихся спортивных тачек. — Любой каприз за ваши деньги. — Прям любой? — парень быстро пришёл в себя и тоже улыбнулся с явной заинтересованностью во взгляде. — С любым движком и в любом кузове, — Лёша не обратил внимания на возможный скрытый подтекст. — Я — Лёха — проводник в рай с тачками, — Щербаков громко засмеялся, вызывая на лице напротив улыбку ещё шире. — Лёха, — казах повторил его имя, будто боялся забыть, и протянул свою руку. — Нурлан. Очень приятно. — Так чего желаете, Нур?.. — Нурлан, — парень повторил своё имя и снова улыбнулся. — Нужна тачка бизнес-партнёру, чтобы впечатлить и задобрить. Покажешь рай, проводник? Так всё и началось. Нурика Щербаков относил к золотой молодёжи, которой «досталось до хуя бабла ни с хуя». Он в общем-то был, вроде, и неплохим парнем, но Щербаков по умолчанию не любил мажоров. Лёша не вникал в тонкости бизнеса Сабурова, но знал, что тот занимался инвестициями, биржами, фондами и прочей скучнотищей. Сейчас Сабуров явно не собирался скучать. По его лицу было видно, что ему нравилось всё происходящее, и он то и дело кидал заинтересованные взгляды на девушку. Брюнетка учтиво наклонила голову и молча указала рукой на широкий диван, который стоял в комнате. Нурлан улыбнулся, прошёл к нему и вальяжно опустился в центре, закинув обе руки на спинку. Девушка прошла в угол, чтобы настроить тихую ненавязчивую музыку и дать гостю время настроиться самому. Щербаков нервно сглотнул и заметил, как его собственные руки вцепились в подлокотники кресла, на котором сидел. Он не понимал, что именно его так сильно взволновало — то, что он за кем-то подсматривал, или то, что он знал этого парня. Лёша разжал пальцы, несколько раз вытер вспотевшие ладони о джинсы и сделал пару медленных глубоких вдохов, чтоб заставить сердце биться медленнее. — Покатаешь меня на тачке? — Нурлан улыбнулся и чуть приподнял одну бровь, поглядывая на Щербакова, который заполнял какие-то документы в автосалоне. — В смысле? — тот поднял голову, и их взгляды встретились. — В смысле хочу тест-драйв перед тем, как купить, — Сабуров снова невинно улыбнулся и кивнул на одну из спортивных тачек, которые стояли за спиной у Щербакова. — Если покупаешь для тёл… девушки, то ей надо показывать, как эта тачка ездит, — Лёша не преминул вставить шпильку. — Я ей потом сам всё покажу, если меня устроит тачка, — Нурлан успешно проигнорировал выпад. — Мне сказали, ты неплохо водишь. Щербаков громко фыркнул и отложил бумаги, широко улыбаясь: — Неплохо Шумахер водит, а у меня уровень «бог», — он продолжал красоваться, не замечая, что ему позволяют это делать. — Ну так что, бог, покатаешь? — Нурлан широко улыбнулся и снова кивнул головой в сторону тачки. Брюнетка медленно подошла к дивану и стала неспешно двигаться перед Сабуровым, плавно и нежно, под тихие переливы из динамиков. При этом её платье постепенно сползало к её ногам, и казалось, что вместе с ним ожила и змея, обвивавшая тонкую талию. Нурлан сидел, не двигаясь, «ощупывая» оголяющееся бронзовое тело пока только взглядом. Опустившись медленно между его коленей и сев на свои пятки, девушка стала медленно гладить его ноги, пробираясь всё выше и выше к ремню на брюках. Нурлан, улыбнувшись, кивнул, и она умело расстегнула ремень, пуговицу и молнию. Потом быстро, но аккуратно, стянула вниз его брюки и сложила рядом. Она улыбнулась и накрыла небольшой ладошкой уже хорошо просматривающийся под бельём слегка возбужденный член и начала его поглаживать через тонкую ткань. Нурлан издал тихий низкий стон и чуть сильнее сжал пальцами спинку дивана. Лёша смотрел на происходящее из другой комнаты, но отчётливо слышал все звуки — микрофоны и динамики полностью погружали его в соседнюю реальность. К счастью, Сабуров с девушкой его слышать не могли. Большой тёмный диван стоял под небольшим углом к зеркалу, так что и видел Щербаков всё тоже отлично. Поласкав клиента некоторое время через ткань белья, девушка неспешно отодвинула резинку немного вниз и высвободила самый кончик напряженного ствола, прижимая его к животу. Потемневшая, уже влажная головка призывно блестела. Брюнетка начала невесомо гладить несколькими пальцами конец выглядывающего члена. Смочила подушечки смазкой из ниоткуда появившегося тюбика и скользила мягко, дразняще, завораживающе. Сабуров улыбнулся, глубоко вдохнул и сел ещё чуть ниже, глубже утопая в мягком диване. Продолжая гладить клиента, девушка запустила вторую руку под резинку белья сбоку и нащупала поджимающиеся яички. Сжимала их и перекатывала между пальцами, обводила вокруг и чуть оттягивала. Щербакову на мгновение показалось, что Сабуров посмотрел в зеркало прямо на него, хотя однозначно не знал, кто и где за ним наблюдает, и наблюдает ли вовсе. И в его взгляде был то ли вызов, то ли намёк на что-то. То ли Щербакову просто хотелось, чтобы он на него посмотрел как-то по-особенному. Брюнетка стащила с Сабурова бельё полностью, снова смазала руку и плотно обхватила член уже всей рукой, начав медленно проводить по всей длине, массируя иногда большим пальцем контуры набухшей головки и небольшого углубления под ней. Щербаков заметил, как тяжело уже дышал сам, не отрываясь глазами от плавных искусных движений чужих маленьких рук по чужому, уже крепко стоявшему члену. Смотрел, как одна рука продолжала двигаться, как заведённая, вниз-вверх, а вторая — то ласкала напрягшиеся яички Сабурова, то обводила с нажимом головку и мягко касалась маленькой дырочки на ней, собирая появлявшиеся капли смазки. Маняще и до чёртиков соблазнительно. По налитому блестящему стволу. Вниз-вверх. Касаясь каждой выпуклости и вены. Очерчивая резкие контуры потемневшей головки. Интересно, если коснуться этой головки губами, провести языком, медленно впустить всё это блестящее великолепие в рот и облизать снизу-вверх, будет приятно? Какой он на вкус? Ещё и такой объёмный… Щербаков громко сглотнул, пытаясь затормозить эти неправильные мысли в голове. Грязные, отвратительные и совсем не его. Только почему-то именно от них у него внизу всё будто налилось свинцом и начало тянуть к полу. Яйца скрутило, а в висках бешено задолбил пульс.

— Может выпьем после работы? — после тест-драйва Сабуров заканчивал подписывать необходимые документы для приобретения очередной тачки. — Я не пью, — Лёша отрицательно покачал головой, задумчиво наблюдая за размашистыми движениями дорогой ручки по листам договора. — Вообще ничего? — Нурлан поднял на него взгляд и немного нахмурился. — Вообще. — А как ты расслабляешься? — Сабуров защёлкнул колпачок на ручке и отдал Лёше бумаги. — А я и не напрягаюсь, — Щербаков кивнул, благодаря за сделку, и снова задумчиво улыбнулся. «Чего он тёлку свою очередную никуда не пригласит. Странный. Не хочу никуда идти. Всё это бессмысленно…» Болезненные ощущения всё отчётливее пронимали в паху. Если ночь, по согласованию сторон, начиналась под девизом «трогать нельзя, только смотреть», то сейчас запрет тактильного контакта уже сильно напрягал Щербакова. Хотелось не просто трогать, хотелось активно гладить, сжимать, попробовать на вкус, погрузиться с головой в происходящее. Нырнуть здесь и не выныривать до утра. Но присоединиться его не приглашали. Пришлось довольствоваться малым — проверенными активными действиями своей руки по своему же члену. Лёша посмотрел мельком по сторонам, будто проверяя, есть ли кому-то дело до того, что сейчас делает он, и поспешно расстегнул свои джинсы. Даже если бы кто-то и наблюдал сейчас за ним, динамично развивавшаяся картинка за стеклом по интересу однозначно перевешивала его скромно дрочившую персону. Как раз в этот момент брюнетка грациозно опускалась на каменно стоящий член Сабурова. Лёша и не заметил, когда она успела натянуть на него презерватив. Девушка чуть отклонилась назад, опираясь руками на колени Сабурова, и начала двигаться вверх-вниз, чуть покачивая шикарными бедрами. Её округлая грудь маняще двигалась в такт, подскакивая, а потом резко опускаясь вниз. Она прикрыла глаза и немного приоткрыла красивые мягкие губы, наслаждаясь процессом и отдаваясь до конца. Нурлан крепко сжимал её бедра и помогал ей двигаться, насаживая на себя всё быстрее и быстрее. Он закрыл глаза, откинул голову на спинку дивана и слегка закусил нижнюю губу. Неосознанно Щербаков отзеркаливал его действия, зажмурившись и откинувшись полностью в кресло. Рука всё быстрее скользила по напрягшемуся стволу, а перед закрытыми веками на повторе прокручивались совсем откровенные фантазии, которым там было совсем не место. Но у Лёши уже не нашлось сил сопротивляться. Он отпустил себя полностью, погрузившись с головой в чувства и представляя себя там, где он не мог быть. С закрытыми глазами он слышал тяжёлое дыхание и одиночные стоны, влажные ритмичные хлопки обнажённых разгорячённых тел друг о друга, иногда тихий низкий шёпот, в котором кроме ноток наслаждения и близкого удовлетворения нельзя было ничего разобрать. Лёша уже не понимал, где были его вдохи и выдохи, а где — чужие. Двигал рукой быстрее, вбиваясь в собственный кулак жёстко и резко. Когда он почувствовал, что горячее и стремительное удовольствие вырывается наружу, с трудом успел задрать вверх футболку, и светлые струйки разукрасили напряженный живот. Лёша приоткрыл глаза и снова глянул по сторонам — до него по-прежнему никому не было дела. За стеклом Сабуров тоже, по всей видимости, кончил. Он сидел на диване в абсолютно расслабленной позе, а брюнетка, всё ещё находясь сверху, мягко целовала его губы, гладя по тёмным волосам. Щербакову стало неприятно. Картина за стеклом вызывала непривычно болезненные ощущения. Он наскоро вытерся оставленными на столике салфетками и вымелся из комнаты, туманно ответив на вопросы хостес на выходе, всё ли ему понравилось. Лёша стоял на улице в каком-то ступоре, намереваясь поймать тук-тук и побыстрее оказаться в своей гостинице. За такси не хотелось платить больше, и так за вечер выкинул немаленькую сумму. — Лёша? Ты? Здесь? Какого?.. — сбоку раздался знакомый низкий голос, который сразу же вытащил Щербакова из спутанных размышлений. — У меня в принципе такой же вопрос был, когда я вас… — Щербаков сначала стартанул с нападением, но запнулся, краснея. Он явно не собирался никому рассказывать, где был и что делал. Тем более Сабурову. — Ты что, был внутри и?.. Подглядывал? — Ничего я не подглядывал. Блять, — Щербаков отвернулся с досадой, потом снова развернулся к Сабурову и внимательно посмотрел на него, пересиливая стыд и неловкость. — Ты же сам был не против. Или не так? Мне сказали, что некоторым клиентам это нравится. — Но я и не думал, что там будешь ты, — на лице Нурлана тоже читалось сильное смущение и досада. — А какая разница? — Лёша быстро отвернулся, не в силах выдержать тяжёлый испытующий взгляд. Сабуров хотел сказать что-то ещё, но Щербаков воспользовался тем, что мимо проезжал тук-тук без пассажиров, кинулся с места, заскочил на подножку и сказал что-то быстро водителю. «Подожди», брошенное Нурланом ему в спину осталось незамеченным в шуме мотора и звуков ночной улицы.

***

Остаток ночи и следующий день казались бесконечно длинными и бессмысленными, наполненными вопросами без ответов и самокопанием. Вечером ноги сами принесли Щербакова в «Пурпурный Закат», и сегодня ему было ещё тяжелее объяснить себе, что он тут забыл. Становиться завсегдатаем борделя он явно не планировал. Стоя на входе и рассеянно выслушивая предложения по проведению ночного досуга, которыми восторженно сыпал невысокий таец, Лёша вздрогнул, услышав снова за спиной преследовавший его голос: — Опять ты здесь? — Нурлан стоял позади него, расслабленно засунув руки в карманы светлых брюк, и смотрел на него с нескрываемым интересом и широкой улыбкой. — Ты, я смотрю, тоже не отстаёшь, — несмотря на внутреннюю растерянность, Лёша собрался и не промолчал. — Опять пришёл подглядывать за взрослыми дядями и тётями? Или в этот раз сам что-нибудь покажешь? — тёмная бровь поднялась вверх, а уголки улыбки расползлись ещё шире. — Я не выступаю на публику, — Лёша вскинул голову и впился светлыми глазами в тёмные глаза напротив. В этот раз он решил не сбегать. По крайней мере, не так позорно. — Зря. Мне кажется, у тебя появилось бы немало фанатов. — Спасибо, обойдусь, — Щербаков чувствовал, как щёки уже снова горели, а во рту всё пересохло от волнения. — Добрый вечер, мистер, — таец приветливо помахал Нурлану, выглядывая из-за Лёши, а потом обратился снова к Щербакову: — Возможно, вы бы хотели пройти к нам вдвоём? — Мы не геи! — слова вылетели из Лёши быстрее, чем он смог о чём-либо подумать. — Я и не говорил, мистер, что вы… — таец запнулся, видя перекосившееся лицо Щербакова. — И вообще мы не вместе! — Лёша продолжал возмущаться, чувствуя, что теперь он уже весь полыхал огнём, и это точно можно было заметить сквозь белую футболку и даже его голубые джинсы. — Очень жаль, — таец перевёл взгляд на широко улыбающееся лицо Сабурова и тоже улыбнулся. — Я как раз хотел предложить вам присоединиться вдвоём к нашей несравненной Анне-Ли. Она у нас как люксовая спортивная машина — миниатюрная снаружи, и очень вместительная внутри. Если вы понимаете, о чём я, мистер, — мужчина учтиво поклонился и заулыбался ещё шире, видя по кивающему Сабурову, что тому явно пришлось по вкусу его предложение. Лёша сносно понимал по-английски с азиатским акцентом, но тут засомневался. Немного успокоился внутренне и повернулся к Сабурову: — Мне кажется, или он нам тут тройничок сватает? — Ага, — Сабуров игриво улыбнулся. — Сэндвичи любишь? — Удачи, — Щербаков отмахнулся и решил, что нужно уходить, пока всё не зашло слишком далеко. — Я пас. — Боишься конкуренции? — Сабуров держал его взглядом цепко и отпускать явно не собирался. — Какой конкуренции? — Лёша вскинул голову и остановился. — Там нечего бояться. Всё мы там видели вчера. — Тогда что? Стесняешься? Слишком для тебя? — Нихуя не слишком, — кровь уже начала бежать быстрее по сосудам, подогреваемая азартом, соревнованием и чем-то ещё, что Лёша не мог пока понять или не хотел принять. — Давайте сюда эту вашу Брюс Ли. Нурлан кивнул тайцу с улыбкой, которую пытался подавить всеми силами, и тот, засуетившись, скрылся за ширмой. Всего через пару минут к ним вышла брюнетка невысокого роста, стройная и привлекательная. Только в этот раз разрез глаз девушки был намного уже, а кожа светлее. Она приветливо улыбнулась им, кивнула, взяла их обоих за руки и повела за собой по полутёмному коридору. Щербаков старался не смотреть на Сабурова, сильно нервничая и не понимая, как он ввязался в эту авантюру. Заведя их в комнату с несколькими диванами и столом в центре, она тихо сказала, чтобы они располагались, как им удобно, и отправилась в угол настроить свет и музыку. Лёша стоял на месте, не зная, что ему делать, а в голове бешено скакали мысли, среди которых всё чаще появлялись те самые — запретные и неправильные, но такие желанные. Он глянул на Сабурова. Тот тоже стоял на месте и смотрел на него. Спокойно, с невинной улыбкой, в которой читалось: «Ну что, что будешь делать?» — Будешь что-нибудь? — Сабуров стоял у Лёши за спиной с несколькими бумажными стаканчиками на картонной подставке. — У меня тут есть обычный чёрный кофе, эспрессо, капучино и чай. — Не мог определиться, когда заказывал? — Щербаков повернулся к нему с улыбкой и с лёгким недоумением разглядывал стаканчики. — Не знал, что ты любишь, захватил несколько запасных вариантов. — А какао не было? — Лёша с широкой улыбкой глянул на потускневшее лицо Сабурова. — Про какао я и не подумал. — Ничего не буду. Спасибо. За очередной тачкой пожаловали? «Зачем он опять приехал? Откуда столько бабла? Опять для тёлки тачку выбирать будет?» Сильно погрузившись в свои мысли, Лёша и не заметил, как Анна-Ли закончила создавать нужную атмосферу и уже подошла к ним. Взяв их за руки и притянув чуть ближе к себе, она опустилась между ними на колени и по очереди стащила вниз их штаны и бельё, заставляя Лёшу сильно покраснеть. Ему не было стыдно за то, что у него было ниже пояса — там всё выглядело отлично, хоть и пребывало пока в практически расслабленном состоянии — просто вся эта ситуация была до ужаса неловкой. Он стоял полуголый перед другим практически обнажённым парнем, который вызывал у него смешанные эмоции, а незнакомая девушка ласкала их члены руками, с улыбкой посматривая на них снизу. Это одновременно и заводило его до предела, и мотивировало провалиться сейчас же сквозь землю. Щербаков прикрыл на несколько секунд глаза, боясь снова поднять взгляд на Сабурова. В итоге любопытство пересилило. Сначала он ненароком уставился на чужой член, по которому быстро скользили маленькие пальчики девушки, облизнул пересохшие губы и перевёл взгляд выше. Нурлан смотрел на него в упор всё с той же откровенной улыбкой. Чересчур открыто, и уже не скрывая сильное влечение. Только Лёша никак не мог понять, на кого оно было направлено. Он вспомнил все те, вроде как невинные, странные взгляды, которые они бросали друг на друга, когда Нурлан приходил в автосалон, и от которых Щербакову было так не по себе. Пронизывающие, неправильные, но не смотреть у него не получалось. Каждый раз он смотрел, и каждый раз проваливался в глубину тёмных глаз, барахтаясь и пытаясь выплыть. И каждый раз хотелось пойти ко дну и остаться там, внутри. Насовсем. Чтоб хоть как-то «убежать» от этого пронизывающего взгляда, Лёша резко наклонился и привлёк к себе девушку, подняв её с колен и начиная целовать со всей страстью, на которую был способен. С закрытыми глазами он услышал низкий тихий смешок над головой, а потом Сабуров мягко притянул Анну—Ли к себе, отрывая от Лёши, и тоже начал с ней целоваться. Отличие было только в том, что он не закрывал глаза и продолжал смотреть на Щербакова, прямо ему в глаза. Лёша наблюдал, как Нурлан обхватывал податливые губы девушки, оттягивал и гладил своим языком, потом забирался им внутрь, целовал глубоко и чувственно. И продолжал смотреть на Щербакова мимо Анны-Ли. До взбесившихся бабочек у Лёши в животе, которые, видимо, проснулись после долгой спячки и ринулись теперь во все стороны, переворачивая у него всё внутри. Сабуров выпустил девушку из своих объятий, чтобы они могли отдышаться, и улыбнулся Лёше, чуть приподнимая одну бровь вверх. — Лёш, будешь снизу, — это прозвучало не как вопрос, а как уверенное утверждение, не принимающее возражений. — Чего это я снизу? — Щербаков возмутился, подумав совсем не о том, о чём говорил Сабуров. Сейчас Лёше уже казалось, что всё, что говорил Нурлан, обладало двумя, а то и тремя смыслами. Сабуров широко улыбнулся и поправил назад тёмные волосы. Этот жест всегда действовал на Лёшу, как удав на кролика, и он залип. — С тобой совсем не просто, — Нурлан кивнул на стол, который стоял посередине комнаты: — Если ты не хочешь, чтобы мы его сломали к херам, то лучше тебе в нашем тройничке быть снизу. Краснея уже, наверное, в сотый раз, Лёша осмотрел стол. Он здесь явно стоял не для чаепития. По высоте он совсем не подходил ни к диванам, ни к нескольким стульям, которые стояли в стороне. Анна-Ли, не понимая русских слов, прекрасно поняла по жестам и взглядам, о чём они говорили, кивнула, и снова взяв их обоих за руки, повела к столу. Указала Лёше рукой на гладкую деревянную поверхность. Он поколебался какое-то время, потом скинул сильно липнущую к влажному разгорячённому телу футболку и легко вскинулся на стол, садясь на краю. Несмотря на смущение, которое всё ещё разливалось алыми разводами по его телу, его член явно это смущение не разделял. Анна-Ли подошла к нему вплотную и ещё несколькими умелыми движениями приласкала уже крепко стоящий орган, чтоб он встал окончательно и бесповоротно, а потом быстро раскатала по нему защиту, брызнув напоследок смазкой из маленького флакона. Она коснулась рукой Лёшиной груди и слегка надавила, намекая, чтобы он лёг назад. Щербаков опустился на прохладную поверхность спиной, но даже не заметил этого. Всё его внимание было приковано к тому, как Сабуров медленно стаскивал вверх платье девушки, обнимал её за талию и что-то тихо говорил на ухо, не отводя взгляда от Щербакова. Потом Нурлан помог ей подняться на столешницу и сесть на Лёшины бёдра. Их пальцы случайно встретились, когда Лёша положил руки на бёдра девушки, чтобы помочь ей присесть на свой возбуждённый член, а руки Сабурова всё ещё её поддерживали. Щербаков непроизвольно напрягся, не зная, убрать ли ему руки или нет. В голове быстро крутилась одна фраза: «Трогать нельзя, только смотреть. Только смотреть. Только смотреть…» «Его рука так близко. Зачем он меня обнял? Случайно или специально? Он не выглядит одним из «этих», хотя одевается так пафосно, — после очередной покупки, Нурлан как бы невзначай приобнял Лёшу, благодаря за отличную тачку, а тот не знал, как реагировать. — Конечно, не выглядит. Если тёлок меняет чуть ли не каждую неделю. Руки у него такие горячие…»

Сейчас руки у Сабурова были тоже горячие. Не убирая свои пальцы и касаясь Нурлана, Лёша прикрыл на несколько секунд глаза и чувствовал, как его член обволакивала тесная теплота и приятное давление внутри девушки. Почувствовал, как чужие маленькие руки опустились на его грудь, придавливая приятной тяжестью. Анна-Ли сделала несколько неспешных движений вверх-вниз, позволяя им обоим привыкнуть к выбранной позе, а Лёше — к твёрдой поверхности. Было приятно и многообещающе. Потом руки Нурлана пропали, и Щербаков услышал звук разрываемой упаковки и догадался, что за спиной девушки Сабуров тоже натягивал на себя презерватив. Перестав двигаться и всё ещё полностью сидя на Лёшином члене, девушка чуть развернулась к Сабурову, провела несколько раз по его члену, настраивая его для второго проникновения и наклонилась ближе к Щербакову, позволяя Нурлану подойти к ней сзади вплотную, чтоб заполнить и анальное отверстие. Лёша не мог смотреть на Сабурова, просто не представлял, как он это сделает в такой интимный момент. Лицо горело огнём, а кожа на груди покрылась влагой. Он чувствовал, как Нурлан встал между его разведённых ног, а потом давление на член усилилось. Лёша явно ощущал, как второй член заполнял девушку, создавая ещё большую тесноту и жар внутри, и непроизвольно застонал. К счастью, Анна-Ли тоже чувствовала в себе оба члена и сильную наполненность, и её стоны перекрыли его звуки. На лице азиатки «кричали» сильное вожделение и наслаждение. Щербаков решил добавить и резко вскинулся несколько раз, но его тут же остановили. Сабуров с силой прижал его бёдра руками к деревянной поверхности, не позволяя двигаться дальше. — Так не терпится, герой-любовник? — он улыбнулся. — Не спеши. Дай девочке привыкнуть. Она хоть и занимается этим каждый день, но ей тоже надо время. Щербаков промолчал, внутренне обматерив себя и всю эту ситуацию. Да, сейчас ему было хорошо, но душа, и то, что было ниже пояса, просили другого. Хотелось прикоснуться, потрогать, начать двигаться быстро, резко, жёстко. Чтоб наконец-то выплеснуть все накопившиеся чувства. Через короткое время Сабуров начал неспешно двигаться сам, придерживая девушку за бёдра, выходя, а потом заполняя почти полностью её задний проход. Лёша прекрасно чувствовал толчки и то, как за тонкой перегородкой чужой ствол проезжал на всю длину, создавая сильное давление на его член, а потом ослабляя его. Каждый толчок вызывал внутри бурю эмоций. И он начал медленно двигаться сам, в такт движений Нурлана, вскидываясь вверх и засаживая свой член тоже на всю длину. Наплевав на свои предрассудки и загоны, Лёша уставился на Сабурова и, не отрываясь, смотрел на его лицо. Смотрел мимо девушки, будто её вообще не было. Не обращал внимания на её соблазнительно приоткрытые губы, подрагивающие длинные ресницы и быстро подпрыгивающую красивую грудь, на её заводящие стоны и всхлипы. Его манили резкие и суровые черты лица парня, которые были сейчас окрашены сильным возбуждением и безграничным желанием. На лице Нурлана читались азарт и удовлетворение, читалась голая страсть. Они встретились глазами, и Лёша перестал дышать совсем. Тёмные глаза вытягивали из него всю душу. А потом Нурлан сделал такое, что Лёше показалось, будто его швырнули в пропасть, и он неудержимо летел вниз. Сабуров наклонился вперёд, сильно прижав девушку к Лёшиной груди, и начал его целовать. Жадно и безумно, не давая Лёше сделать вдох. Сминал его губы своими, запускал в рот Щербакова свой язык и по-собственнически всё внутри гладил. «Правильный мальчик» в голове у Лёши сначала хотел оттолкнуть Нурлана и возмутиться, но те ощущения, в которые тот его погрузил, ошеломляли, захватывали дух и вызывали бурю эмоций внутри. Настоящих эмоций. Не прерывая поцелуй и уже активно в нём участвуя, Лёша прикрыл глаза, пытаясь представить, что он целуется с девушкой, чтоб оставить для себя шанс и не дойти до точки невозврата. Но перед глазами было лицо Нурлана. Более того, Щербаков поймал себя на мысли, что он хотел, чтобы именно Нурлан целовал его. Они целовались долго, вцепившись пальцами друг в друга на чужих бёдрах и уже окончательно игнорируя девушку, в которой всё ещё оба находились и сжимали своими телами. Весь мир вокруг перестал существовать. Потом Сабуров прервал их поцелуй, и Лёша чуть не застонал вслух от разочарования. Нурлан вышел из девушки и приподнял её с Щербакова, вызывая ещё большее негодование того. Лёша уже был так близок к тому, чтобы всё это безумие закончилось, но ему не дали. Он видел, как Нурлан сказал что-то Анне-Ли на ухо, и она, подумав несколько секунд, кивнула, улыбнувшись. Затем развернулась и села на Лёшины бёдра спиной к нему, и начала активно смазывать оба члена снова из ниоткуда появившегося флакона со смазкой. Щербаков смотрел то на приготовления девушки, то на Нурлана, который стоял пока сбоку от стола, неспешно поглаживая свой член с самодовольной ухмылкой, и до Лёши медленно доходило, что сейчас будет. Анна-Ли приподняла таз и, опираясь на обе руки и ноги по бокам от Щербакова, снова медленно опустилась на его член, впуская его в тугое анальное отверстие и замирая в таком положении. Затем Лёша снова перестал дышать. Сабуров подошёл вплотную, становясь между его разведённых ног, и внутрь заднего прохода девушки проник один палец, тесня член Щербакова. Лёша ярко чувствовал, как палец гладил тугие мышцы, задевая его напряженный ствол, и растягивая девушку ещё больше. Несколько минут чужие горячие пальцы касались везде, гладили и расширяли отверстие, пока Сабуров не остался окончательно доволен готовностью девушки. Лёша прикрыл глаза, чтобы прочувствовать это совсем ярко, и ощутил, как чужой член сначала прислонился к основанию его собственного, погладил головкой, а потом медленно толкнулся внутрь, преодолевая препятствие тугих мышц и скользя вдоль по его члену. Стало совсем тесно, жарко и откровенно. Два напряжённых крепких ствола прижимались совсем плотно друг к другу, охваченные кольцом гладких мышц внутри девушки, и от этого кружилась голова, а в паху всё тяжелело так, что Лёше казалось, что они раздавят стол и пригвоздят его к полу намертво. Потом стало ещё горячее. Нурлан начал медленно двигаться. Он положил одну свою руку Лёше на бедро, чтоб он сильно не скользил уже совсем мокрой спиной по столу, а второй рукой придерживал Анну-Ли на месте. Сначала двигался неспешно, позволяя им всем привыкнуть к абсолютно новым ощущениям. Выходил почти полностью, а потом медленно задвигал наполовину в тугие мышцы, проезжаясь по уже совсем чувствительному члену Щербакова. Трахал неспешно, с чувством, с толком, с расстановкой. При этом, он, не отрываясь, любовался Лёшиными эмоциями. У того всё было написано на лице и отражалось в его улыбке и стонах. В какой-то момент Щербаков почувствовал, как чужие уверенные пальцы погладили его бедро, обхватили мошонку и сжали до его тихого отчётливого стона, поигрались с налившимися яичками, а потом отпустили. Лёша не задумывался, что это было, ему просто было до безумия приятно. Девушка уже лежала на Лёшиной груди, и Нурлан начал двигаться быстрее и жёстче. Лёша снова прикрыл глаза и растворился в толчках. Их члены прижимались друг к другу в чересчур тесном и горячем пространстве. Яйца Сабурова при каждом проникновении резко шлепались о его мошонку. Горячие пальцы с силой сжимали его бедро, впиваясь в светлую кожу до пурпурных отметин. Если не открывать глаза, казалось, что они занимались сексом только вдвоём. Лёша уже давно перестал замечать стоны и всхлипы наслаждения девушки, забыв о ней окончательно. Он слышал только чужое тяжелое дыхание и хриплые низкие стоны сверху. Возможно, ему показалось, но он услышал несколько раз среди них свое имя. Когда темп толчков стал совсем невыносимым — до ярких вспышек острого удовольствия — Лёша распахнул глаза и устремил их на Нурлана. Тот смотрел на него жадно и хищно, жестко вбиваясь внутрь уже растраханного ими двумя отверстия. И тут до Лёши наконец-то дошло. За последние месяцы у него ёкало в груди, и внутри взмывали бабочки, только когда к нему в автосалон приезжал Нурлан. Но в те моменты Щербаков нещадно гнал от себя эти мысли, понимая, что это неправильно, и так не бывает. С такими, как он, ну точно не бывает. Но сейчас всё было. И было по-настоящему. Сердце в груди гремело локомотивом на максимальной скорости, а бабочки в животе устроили революцию и отмечали её уже праздничными фейерверками. Щербаков вцепился в предплечья Сабурова, начиная жадно гладить рельефные мышцы, которые были до предела напряжены. Он слышал себя, но казалось, будто смотрел на всё происходящее со стороны. — Нур. Блять. Ещё. Нур. Так хочу. Я так хочу… Нууур… И Сабуров слышал его, двигаясь уже совсем остервенело. Щербаков кончил первым и обмяк после оргазма, который накрыл с головой волной цунами на столе. Он смутно видел, как Сабуров вышел из Анны-Ли и быстро снял с себя презерватив, продолжая жёстко надрачивать свой максимально вытянувшийся ствол, чтобы тоже кончить. При этом Нурлан с блаженной улыбкой смотрел на него и одной рукой всё ещё продолжал сжимать его бедро. Не выдержав концентрированного удовольствия, Сабуров закрыл глаза, простонав совсем хрипло, и выплеснулся на стол рядом с Лёшей и девушкой, которая ещё лежала на нём. Некоторое время в комнате было тихо, не считая совсем тихой мелодии, которая всё ещё ненавязчиво звучала далеко в углу комнаты. Открывать глаза и двигаться не хотелось. Ещё больше не хотелось возвращаться в реальность и объясняться, но пришлось. Лёша приподнялся со стола, помогая сначала Анне-Ли слезть на пол. Было стыдно смотреть ей в глаза. Они напрочь про неё забыли и, возможно, доставили ей болезненные ощущения своей несдержанностью и неконтролируемой страстью. — Прости, что мы так… — Щербаков всё-таки поднял на неё глаза. — Всё хорошо, — девушка не подала вида, что что-то не так, и улыбнулась, принимая от Сабурова немаленькую купюру в знак благодарности. — Я надеюсь, у вас всё будет хорошо. — В смысле? — Лёша с непониманием глянул в её улыбающиеся глаза. Анна-Ли поспешно кивнула, сказав что-то неразборчивое, и быстро удалилась, прихватив своё платье с пола. Парни приводили себя в порядок и одевались молча. — Это что такое было? — Щербаков накинулся на Сабурова с беспокоящим его вопросом, как только они вышли из «Заката». — Тройничок, если ты так и не понял, — Нурлан откинул назад волосы и глубоко вдохнул ночной, чуть менее горячий, воздух. Посмотрел на Лёшу и улыбнулся. — Мы с тобой целовались. — Я рад, что ты всё-таки заметил. Остальное прошло мимо тебя? — тёмная бровь снова игриво поползла вверх. — Заметил? Да ты меня засосал там, — Лёша возмущался уже лишь бы возмутиться. — Ты, вроде, был не против, — Нурлан полностью повернулся к нему и стал серьёзнее. И тут он оказался прав. Лёша не только был не против, но сейчас отчаянно искал любые варианты, как бы повторить. — И вообще, хватит ломаться. Я ни одну тёлку так не обхаживал, как тебя. От сказанного, у Лёши перехватило дыхание, а щёки опять вспыхнули. — Чего? Ты меня обхаживал? — О, боже! — Сабуров прикрыл глаза, а потом посмотрел с досадой на небо. — За что мне это? Какого хера мне понравился этот твердолобый? — Это ты меня твердолобым назвал? — Нет, блять, папу римского, — Сабуров смотрел уже на него с возмущением. — С хуя ли я твердолобый? — Сколько тачек мне нужно было купить или сколько раз приехать к тебе в салон и пригласить выпить, чтобы ты понял? — Так я не пью, — Лёша ответил честно, разведя руки в стороны. — А нельзя было так и сказать? — А я, блять, так и говорил — я не пью. И это я твердолобый? Сам приходил каждый раз новой тёлке тачку покупать. Это подкат называется? Как мне нужно было догадаться, что ты педик? — Да не педик я! Ты один из парней мне понравился. В остальном я, конечно, по тёлкам. И тёлкам я тачки не покупал. Ты сам себе это выдумал. — В остальном? Ах, да, конечно. Видел вчера. Не забыть… — Лёша жутко ревновал и понял это только сейчас. — Вчера я пытался перезагрузиться, чтоб больше не думать о тебе, — Нурлан сказал это с грустью в голосе. — Вообще в Тай за этим приехал. Чтоб выкинуть тебя на хуй из головы. А ты и сюда влез. — Никуда я не влезал. — Кстати, какого хрена ты делал в борделе? — Сабуров с интересом посмотрел на него. — Никакого. Тоже, может, хотел перезагрузиться, — Лёша с обидой в голосе отвернулся. — И как, помогло? — Не помогло. Загрузился ещё больше. Нурлан хотел спросить ещё что-то, но Щербаков не дал ему, быстро подошёл и, приподнявшись на носочках, притянул его лицо к себе, заставляя замолчать. Они целовались жадно и страстно, хватая предплечья и руки, прижимались друг к другу плотно, плотнее не могло быть, и совсем не обращали внимание на всё, что происходило вокруг них.

***

Сидя на ещё пустом пляже под лучами восходящего солнца, они соревновались, кто дальше кинет небольшие камешки. — Хочешь найду тебе новую крутую тачку за относительно небольшую сумму? — Щербаков широко улыбнулся, когда его камешек проделал большой путь по поверхности и занырнул далеко от берега. — Только при двух условиях, — Сабуров загадочно улыбнулся и кинул свой камень. — Нихера себе! Он тут ещё условия свои выдвигает. Ну давай, — в голосе слышался явный азарт. — Первое — чтоб там был достаточно просторный салон. — Ещё бы! Такую дылду возить, — Щербаков задорно засмеялся. — А я не планирую в ней только ездить. — А что ещё?.. — Кое-кого возить… может, даже верхом на себе. Лёша смутился, молча проглотив откровенный намек и очередной шаловливый взгляд Сабурова. — А второе условие? — Чтоб этот кое-кто прилагался к этой тачке. — Тогда у этого кое-кого тоже будут условия, — Щербаков развернулся к нему и наклонился чуть ближе. — Какие? — Сабуров отзеркалил его движения. — Первое — будешь мне давать погонять на этой тачке. Время от времени. — Допустим. А второе? — Чтоб я тебя больше не видел рядом с азиатками. — А как насчёт тёлочек с европейской внешностью? — Сабуров наклонился к нему ещё ближе, оставляя между их губ всего несколько сантиметров. — Ни с какой внешностью, — Лёша поджал губы и нахмурился. — Мальчик ревнует? — С хуя ли? Просто мне нужны гарантии, — Щербаков соврал с невозмутимым лицом. — Гарантии чего? — Что я смогу время от времени гонять на крутой тачке. — Это можно и без всяких гарантий устроить, — Сабуров усмехнулся, всё ещё ощущая чужое дыхание на своих губах. — Короче, ты меня понял. Никаких тёлок рядом с тобой. — Договорились — просторный салон и ты внутри, и тогда я сам буду отгонять всех тёлок от себя и тачки поганой метлой. — Хочу я на это посмотреть. — Всё, Лёх, заткнись! — Я серьёзно. Ты, наверное, никогда не держал и веника в руках… — Лёх, рот закрой. Я сейчас тоже серьёзно. Их губы находились уже меньше, чем в сантиметре друг от друга. — А что я? Это ты начал… Сабуров не дал ему дальше нести чушь, заставив замолчать новым глубоким поцелуем. Когда Лёша отстранился от него, в его глазах плясали чёртики. — У меня ещё третье условие. — Ну нихуя себе! У меня было только два, — Сабуров наигранно приподнял бровь и в ожидании смотрел на Щербакова. — В общем и целом, третье условие, — Лёша немного замялся, прежде чем выдать ответ, — тебе придётся ужиться и приручать моих домашних животных. — Каких животных? — в тёмных глазах читалось явное удивление. — Тараканов. — Тараканов? Мадагаскарских? — Обычных гомофобных, — Щербаков снова звонко рассмеялся. — Их полно у меня в голове. — Ну, это я уже давно понял, — Сабуров разразился громким низким хохотом. — Познакомлю их со своими такими же. Пусть сами там разбираются, — он снова обнял Лёшу, и они начали целоваться.

***

Возвращаясь обратно в Москву и сидя в самолете рядом с Нурланом, Лёша думал, что теперь между ними больше не было «нельзя», остались только «трогать» и «смотреть». Везде и сколько угодно. Только всё равно будет мало.