«Нет тюрьмы страшнее, чем в голове».
Виктор Цой
«Ебать меня в сраку», — это было бы идеальным описанием ситуации Тэхёна. Прошло, кажется, больше шести часов с тех пор, как он проснулся в школьном классе. А можно ли это назвать сном?... В школе, в которой он учился почти одиннадцать лет назад. В тот самый момент, как он увидел Чона, тут же, не обращая внимания на крик старой карги, подальше сбежал. Он помнил, что на заднем дворе, где обычно курил Чон и ещё парочка старшеклассников, была дыра в заборе. После этого «пробуждения» первый час он пытался уснуть на берегу реки Хан, наплевав на холодную землю и плюхнувшись на один лишь скинутый с плеч пиджак. Он правда пытался прийти в себя. Через полчаса это не помогло. Через три часа тоже. Собственно говоря, и через эти самые шесть также ничего не изменилось. Пощёчины по своим же щекам не принесли никакого эффекта. Да о чём он? Он даже попросил левого мужика хорошенько ему вмазать. Но тот послал его, обозвав наркоманом обдолбанным. Тэхён и не отрицает. Всё же наркотики Намджуна хороши. «Настолько правдоподобных галлюцинаций я не испытывал ещё никогда», — так он думал первые пару часов. Но спустя целых шесть он понимает, что всё слишком правдоподобно. Особенно сегодняшний выпуск газет с датой 2013-го года. Тэхён понимает: каким бы влиятельным не был Намджун, даже он не в состоянии подменить даты на всех выпусках ближайших книжных и киосков, сменить телефоны на старые модели, а также рекламы и прежний стиль в одежде. Как и в принципе всё, что его сейчас окружает: начиная от людей, заканчивая марками техники, а также машин… Но даже сейчас ему не дают побыть в одиночестве. — Ким Тэхён, тридцать лет, бывший заключённый, преступник, участник закрытых незаконных боёв без правил, наркоман и алкоголик, — звучит за спиной. — Обидно, знаешь ли… — сначала он думает, что это его собственные мысли. Но разве они могут иметь чужой голос?... — Но зато чистейшая правда, — нет, это точно не его голос. Тэхён распахивает глаза. Голос звучал со всех сторон и одновременно в его голове. Но повернувшись, он замечает не шибко высокого мужчину. Сразу не понять, сколько тому лет, но не похоже, что незнакомец старше того же Намджуна. Стоит весь такой в чёрном костюмчике да рубашечке в цвет. Волосы уложены в косом проборе, а на голове покоится шляпа. Кожа без намёка на загар прошедшего лета. Смерть, не иначе. Хотя та, кажется, будет повеселей, а не с такой хмурой мордой, как у этого мужика. — Ты ещё чё за хрен? — Ой, давай без этого, — мужчина прокручивает страницу на планшете. — У нас система полетела. А тебя случайно не туда отбросило, — незнакомец поднимает тёмные глаза, хмуро оглядывая Тэхёна, замечая, что тот одет в одну рубашку и жакет. Даже он чувствует холод, а этому хоть бы хны. — Проводник душ. Смерть или господин жнец. Но можно просто Мин Юнги. Наши сотрудники наплутали в базе, и тебя откинуло не совсем туда, куда надо. — Ладно. Принимает ли он слова незнакомца всерьёз? Нет. Понимает, о чём речь? Тем более нет. — Ты ещё скажи, что ангелы и демоны существуют. Или… Он? — хмыкнув, указывает пальцем к небу. Думается, что всё это сон. А может, он просто умер, а это и есть тот самый мир после смерти?... — Да, — легко соглашается жнец. — Сейчас как раз выборы проходят, вот из-за перезагрузки система и дала сбой. Несколько сотен душ не туда отправили. Ты, кстати, умер, — напоследок с лёгкостью кинул он. — Ну это, блять, не может не обрадовать! — Ага, — мужчина наконец убирает планшет. — Так получилось, что ты спас невинную душу ангела, вот тебе плюсик в карму и пошёл. Но ты умер не из-за наркотика, а от пули. — Погоди-погоди, дружок, — нервно посмеивается Ким. «Какая, к чёрту, пуля…» — Ангел? Кто в кого вообще стрелял и когда? — Ты это не помнишь, но перед тем, как тебя посадили в тюрьму, ты спас одного любопытного ангелочка, вот лично от меня и получил поощрение за его целый зад, — не скажет же он, что Чимин вечно лезет куда не следует, вот и три года назад его чуть не изнасиловали, опоив какой-то дрянью, мелкие черти. Но Ким был поблизости и разогнал кучку идиотов, а Пака отправил на такси домой. Да, в этом мире и у верховных божеств есть дом. — А помер ты из-за такого же пьяного, как и ты, мужика в том клубе. Аджосси устроил стрельбу, а тебе по случайности отрикошетило в голову. Ну не забавно, а? — и не сдерживаясь, глухо смеётся, отчего у Тэхёна аж мурашки пробегают по спине, настолько этот тип странный. — Такая глупая смерть… — Хорошо, я сдох. Просто отлично! Что может быть лучше?! — и бьёт носком кроссовка по земле. Люди, гуляющие поблизости, косят на него непонимающие взгляды. Он-то здесь один. Юнги не особо любит внимание смертных, потому сейчас его видит лишь Тэхён. — Ну так что вы там у себя решили? Кинули меня, а теперь я непонятно где. — Ты попал в прошлое на десяток лет, а не просто помер. С моей помощью, между прочим, — мол, давай, поблагодари, что не отправился навеки скитаться на тот свет. — Так что теперь ты должен стать достойным человеком. В прошлой жизни ты не убивал, хоть и был дерьмом ещё тем, — правдой рубит. — Но теперь у тебя есть возможность поступить в университет, не бухать, как чёрт, и не принимать ту дрянь, — намекая на наркотики. — И если ты будешь хорошим мальчиком, я не заберу твою квартиру и двухколёсное исчадие. «Провокатор хренов», — Тэхён сразу понимает, что этот мужчина вряд ли будет шутить. — Шантажировать вздумал? — ему хочется выть от того, насколько эта ситуация дерьмовая. — Хорошо, допустим, я попал в прошлое, перед этим сдохнув. И если я буду паинькой, то ты не заберешь меня, жнец? — Ага, в точку. Неожиданно их прерывает пиликанье с мелодией: «Возьми трубку, ирод, жена звонит, блять, ну что за королева — это твой эталон, это твоя детка Чим-и…» Неописуемый рингтон, от которого Тэхён был готов выпилиться прямо здесь. — Детка… — голос жнеца заметно становится нежнее, но его прерывают: — Копыта тебе в жопу! Ты… — всего на мгновение наступает тишина, предвещая бурю. Тэхён прикрывает уши. И не зря. — Чёртов Мин-твою-за-ногу-Юнги! Я жду уже больше часа, а ты снова попёрся к смертным, чтоб носами их тыкать?! Я жду ровно десять минут, и если ты только вздумаешь не прийти… — Детка! Даже не произноси это… — Я разведусь с тобой и заберу всех чёртовых демонов, а ты так и останешься с Цербером кости грызть, — этот греховный ангел и вправду может вынести всё золото и накопления Мина. Юнги не сомневается в своём любимейшем супруге. — Так что разберись скорей уже с тем мальчишкой и греби домой. — Любимый мой… — пытается образумить, но… — Я всё сказал! — и отключился. Юнги в ступоре. Тэхён немножко… в шоке. Ангел женат на жнеце? Или замужем? Хрен поймёшь их. А этот, то ли ангел, то ли демон стоит напротив, словно от сиськи оторвали, клепая глазами на телефон. Но он ведь жнец, а это и не то, и не второе. — Так, вот ключи, — бросает связку, и Тэхён узнаёт ту сразу же. Неужели… — Да-да, это от твоей квартиры с твоего мира. Не спрашивай как… Я в эту мусорку больше ни ногой. Всё-таки ты хоть и бил морды, но деньги накопил и купил эту квартиру не за счёт смертей. Но… Как же он не любит эти «но»! — Твоя Крошка или Малышка?... — а сам задумывается. — Да плевать. В общем, она сейчас не у меня, — нет, Тэхён отказывается верить. — Не смотри так на меня. Она у Намджуна, а он — душа нетронутая, с ним я не могу контактировать. Это ты тут бывший мёртвый, — звучит, как статус, мать его. — Так что это уже на твоей шкуре, а деньги… — Мин достаёт карту. — Опять же, скажешь спасибо моему дорогому мужу. Если бы не он, я бы и копейки тебе не дал. О квартире вообще молчу. Тэхён всё ещё не понимает, откуда такая щедрость. — Погодь… — кажется, он всё-таки понимает, о ком речь. — Это тот блондинчик, которого я вытянул на своём горбу из «Чёрной розы», и он ещё стырил мой бумажник? Теперь понятно, почему с ним так щедры. В его кармане был весь выигрыш с боя. — Ну… По сути это твои же деньги, только по курсу их тут у тебя дохрена. — Так теперь ангелы могут выражаться и жениться с однополыми партнёрами? Мужчина слегка хмурится. — Для тебя я господин жнец, — ставит перед фактом. — Я старше тебя в десяток раз. И это вы, люди, придумали рамки. Мы с самого сотворения могли любить, кого угодно, — в конце добавляя: — Кроме людей. — Ладно. Тебя же ждёт твой… м-муж, — ничего не имеет против, но до дрожи непривычно говорить подобное мужчине. — Блять! — кажется, жнец совсем забыл о данных ему десяти минутах. В руки Тэхёна бросают карту, а мужчина растворяется прямо перед глазами. — И хто це був?... То ли ангел, то ли муженёк самой Горгоны, которую он когда-то спас... А вот теперь нужно найти братишку.***
«Легче найти иголку в стоге сена, чем этого черта», — понимает Тэхён, когда его не пускают в третий по счёту клуб. Не достиг совершеннолетия, да ещё и в школьной форме — просто комбо. Места эти — скорее дыры, чем развлекательные заведения. Однако в то время, когда он познакомился с Намджуном, тот бывал только в трёх точках: захудалый клуб, бойцовский клуб, хотя скорее полуподвальное помещение, хоть и принадлежащее старшему, и напоследок — автомастерская-ангар, где чинили байки и тачки, которые свозили местные бандюганы и молодые ребятки. Говорил ему жнец, — чтоб его черти ебали (где-то в тёмной спальне чихнул Юнги), — что ему дали второй шанс. И да, Тэхён его уж точно не проебёт. Но братишку ему нужно обязательно найти, и не только из-за Малышки, но и из-за самого чертяки красноволосого. Тэхён не сдерживается и звонко смеётся, остановившись в одном не особо то благополучном районе Сеула. Он вспоминает свои девятнадцать из прошлой(?) жизни: там у Намджуна была кипка тёмных огненно-красных волос и серьга в брови помимо ещё трёх колец в ушах. И что за выпендрёжник? — Эу, потерялся? — звучит весёлым и развязным — лишь на первый взгляд — голосом из-за поворота. А вот и тот, кто поможет найти братишку. — Потерялся бы, если бы не ты. Механик у себя? — брюнет, стоящий напротив, приподнимает бровь, прикусывая зубочистку, но всё же кивает головой, намекая идти следом. Тэхён знает этого пацанчика. Хосоку должно быть около двадцати двух или около того, но даже в столь юном возрасте, он был лучшим электриком, в то время как Намджун вечно копался под скелетом тачек. Тэхён помнит, что в будущем Чон прикупит себе сеть СТО и мотосалон. Так, для души. Чон — парень довольно высокий, худощавый, не шибко сильный, но до чёртиков ловкий. Быстрый, зараза. Но человек хороший, своих никогда не бросал и не бросает. Он лет с двенадцати машинами увлекается, вот и на Намджуна попал. А потом и дружбанчиком стал. Как и Тэхён. — И откуда Мона знаешь? — Чон прищуривается, усмехаясь. Пред ним стоит школьник. Прилежный мальчик. Отличник и пример для подражания. Это видно с первого взгляда. «Да так, вытянул меня из мусорного бака с трещиной в ребре, а потом под своё крыло забрал. К дяде не позволял возвращаться, выделил диван в гостиной своей крохотной квартирки на втором этаже, той, что прямо над мастерской, куда мы сейчас и топаем. Потом отправил тренироваться, кулак и стойку поставил, да на ринг кинул. А я вырос, и теперь благодарен. Поэтому и братишка он мой. А я сдох немножко и вернулся в прошлое. Но это всё хуйня, по сравнению с ситуацией в целом», — так и хочется, нервно рассмеявшись, высказаться, но в ответ звучит лишь: — Купить кое-что хочу. Мне нашептали, что у него это есть, — его Малышка должна быть именно у братишки, он помнит это ещё с прошлого. — Замётано, — Хосок останавливается перед просторным ангаром, который находится вдали от жилых домов. Это место принадлежало отцу Намджуна, но этого мужчины не стало, когда тот только закончил старшую школу. Горе выбило из колеи, а силы и желание поступать куда-либо напрочь отсутствовали. Но спустя пару месяцев Намджун взял себя в руки и решил продолжить дело отца. Теперь в этот ангар свозят машины со всех ближайших районов, а к Киму выстраиваются в очередь. Он не дурит и лишнего не крадёт. К честному человеку и другие тянутся. — Джун, тут к тебе! — зовёт Хосок, и теперь Тэхён может заметить одни только торчащие из-под машины ноги. Следом появляется и сам Намджун, перепачканный в машинном масле и со взмокшим лбом, несмотря на прохладную осеннюю погоду. — Привет, — Ким хватает серую тряпку, пытаясь хоть немного оттереть руки, но это не особо спасает ситуацию. — Что-то конкретно интересует? — потому что раньше он не видел этого пацана. Тем более в школьной форме и, что самое главное, коктейлем эмоций на лице: там и скрытая радость в блестящих глазах, но в то же время и лёгкая тоска. Намджун не понимает, откуда этот паренёк его знает и почему так на него смотрит. — Ха-а, — Тэхён сглатывает поистине тяжёлый ком в горле. Как же тяжело. Вот он стоит перед Намджуном, своим братишкой, но не может, как раньше, подойти и обнять его, ударить в шутку и получить в ответ, послать его нахрен и просто покурить глубокой ночью. Почему же это так тяжело?... — Я хочу купить мотоцикл. — Мотоцикл? — переспрашивает Намджун, а Хосок закуривает, усаживаясь на шину неподалёку. — Мы не занимаемся их продажей. Только ремонт как тачек, так и мотиков. — «Royal Enfield», — хватает одного слова, чтобы Намджун обратил всё своё внимание на парня. Об этом мотоцикле не знает никто. — Он был у моего братишки. И с этим мотоциклом была связана наша жизнь. Тэхён помнит, как Намджун около года катал его на пассажирском, а потом решился подарить мотоцикл ему. Себе же старший Ким позже купил машину. Воспоминания настолько свежи, словно всё это было вчера. — Почему была? — Мы умерли вчера, и всё скатилось. А эта Малышка, — имея в виду мотоцикл, — единственное, что осталось от нашей дружбы. Старший не решается спрашивать, кто мы. В итоге он подзывает Тэхёна к углу ангара, где тот замечает чехол, который что-то прикрывает. Это и есть тот самый мотоцикл, что он собрать то собрал, но тот всё равно оставался недоработанным. — Он не закончен. Что бы я не делал, не заводится, — Намджун слегка расстроен, хоть и старается не показывать этого. Тэхён и не сомневался, потому что помнит, как эта дама успела помотать Намджуну нервы. А дело было всего-то в одной детали. Тэхён присаживается около мотоцикла, чувствуя запах масла и пыли вперемешку с бензином. Он испытывает настолько раздирающий микс, что приходится выдохнуть и вдохнуть трижды перед тем, как сказать, глядя снизу вверх на бывшего (а бывшего ли?) друга: — Здесь нужно поменять краник с британского на наш, и дело с концами, — пальцы касаются холодного металла рыжего бензобака. — Красотка моя… — Ладно, можно попробовать. Но не рассчитывай на что-то, — мало всё-таки верится в то, что только из-за марки крана мотоцикл не на ходу. — Кстати, как звать то? — Ким Тэхён, — насколько же непривычно представляться, словно вы незнакомцы. Хотя теперь так оно и есть. Как же это тя-же-ло… — Ким Намджун, но для своих просто Джун. А это, — указывает в сторону сидящего Хосока, — Чон Хосок, электрик. Ну а я механик, как ты мог уже понять. Как тебя сюда занесло хоть? — Прогуливал, — хотя это и ложью назвать нельзя, он всё же на самом деле сбежал с последнего (смешно даже произнести!) урока, наплевав на всех и считая всё окружение сном или действием наркотика. И только спустя шесть часов, уже после встречи с жнецом он понял, что нихрена это не мираж. Тэхён понимает, что нужно понемногу учиться подстраиваться под окружение, а теперь и весь мир, не забывая своё прошлое и то, каким человеком он стал к тридцати. И в данную минуту он осознаёт, что сможет избавиться от части вредных привычек, но не людей. Потому что если бы вскоре Намджун не встретил барыг, он бы не связал свою жизнь с дурью. — Так ты не примерный мальчик? — доносится со стороны смеющегося Хосока, когда он замечает, как Тэхён рыскает по карманам: сигарет то нет. — Блять, — выругивается, так и не найдя пачки, что даже логично, ведь в свои девятнадцать лет он и не думал о табаке — Сигаретку стрельнешь, хён? — обращается он к Хосоку, но звучит скорее, как констатация, из-за чего по ангару разносится ещё более задорный смех парня, Намджун же сдерживается и лишь тянет улыбку с ямочками. — А не рано, малой? Знали бы они, сколько ему на самом деле, называли бы хёном? Тэхён хмыкает от собственных абсурдных мыслей, но в итоге получает сигарету и подкуривает ту спичками, глубоко затягиваясь. Странно лишь то, что он не кашляет, хоть это тело ни разу и не знало такой вещи, как табак. Непорочный птенец, который понимает, как правильно рушить организм, отравляя его табаком. — Этот малой уже успел повидать даже больше, чем вы могли бы себе представить, — почему-то становится грустно. Эти люди, в особенности Намджун, были его единственной семьёй. Старшие научили его, как постоять за свою честь и жизнь, но в итоге по глупости попали в сети местных мелких наркобизнесменов и стали их марионетками на несколько лет. И вот сейчас перед ним находятся ещё совсем нетронутые чёрным рынком молодые ребята. Тэхён уверен, что на этот раз он точно не даст им попасть в сети Кван Мун Джика. — За сколько готов купить? — Намджун заканчивает ремонт, поворачивает ключ и, как Тэхён и думал, по ангару разносится рычащий звук. — За сколько вы готовы оценить свой труд? — прилетает в ответ от Тэхёна. И оба старших задорно смеются, не ожидая подобного ответного вопроса. — А ты интересный, Ким Тэхён, — констатирует Намджун. Хосок с ним полностью согласен. — Я бы сказал, воскресший из пепла. Чёртов феникс, — и это сложно отрицать. В итоге все трое ведут неторопливый разговор. Тэхён чувствует лёгкость и ненавязчивость, как в старые добрые, хоть пока и без столь близкого контакта с друзьями (а можно ли прямо сейчас их так назвать?). Но он уверен, что не упустит этих людей из этой — теперь уже своей — жизни. В это время у входа в ангар стоят две фигуры. Их никто не видит, да и не смог бы. Оба верховных существа понимают, что не ошиблись в этом человеке. Чимин и Юнги могут не только слышать голос, но и скрытые желания меченой души. И пока что они почувствовали только то, на что и рассчитывали от этого истерзанного жизнью дитя.***
— Что за… Чонгук, стоя у панорамного окна, распахивает шторы, чтобы впустить побольше чистого полуночного воздуха, и обращает внимание на одно из окон напротив. Буквально в десяти метрах от себя он замечает включённый свет на третьем этаже соседней квартиры. В то время как в его комнате полная тьма, напротив, кажется, горит всё освещение, которое только имеется в квартире, окна которой ещё и без штор. Похоже на то, что в квартиру только заселились. Однако судя по мебели и вещам в распахнутых шкафах спальни, которую ему также прекрасно видно, он понимает, что в этой квартире до этого уже жили. Слишком та обжита и наполнена… хламом. Глядя на весь этот беспорядок, возникает чувство, что там не убирались пару лет так точно. Но Чонгук не может вспомнить, чтобы за последние пару лет там кто-то жил. Всю старшую школу он живёт с родителями в Сеуле, переехав из Пусана из-за нового места работы отца. Он часто открывает окно по ночам, чувствуя приятный холодок и прислушиваясь к голосам людей и шуму машин снаружи. Но прямо сейчас он не может оторвать взгляда от занятной картины: напротив него, в той самой квартире, кажется, творится полный хаос. И было бы побоку, кто и что там делает, не будь той самой причиной Ким-серость-Тэхён. Его одноклассник, который второй год подряд попадал с ним в один класс. Ким Тэхён, тот самый, который попался на глаза ещё в первый учебный день старшей школы, когда оступился и вылил на его белоснежную рубашку чёрный кофе. Тот самый замухрышка в накрахмаленной рубашке с застёгнутыми пуговицами под самое горло, любимчик учителей и лапочка-сыночек, которого любили приводить в пример. Идеал ученика, который занимает третье место среди сотни лучших. С вечно готовым ответом и домашним заданием. Помогающий, кому не лень, но только если его попросят, при этом улыбаясь во все тридцать два. Единственный плюс — он не лезет в душу и знает личные границы. Приятно пахнущий и умный мальчик. В общем, тот самый сын маминой подруги. И именно Ким Тэхён сейчас стоит в одних серых труселях в спальне квартиры напротив, разговаривая на высоких тонах с незнакомцем, которого Чонгук ни разу до этого не видел. Незнакомый блондин с ангельским лицом только пожимает плечами на, скорее всего, вопросы Кима. И, покрутив пальцем по комнате, словно показывая, что всё здесь так, как есть, и никто ничего тут не трогал, хлопает ресницами. Тэхён же только уселся на край кровати, отпивая из бутылки то ли холодный кофе, то ли энергетик — издалека не понять. И, поговорив ещё не больше минуты, тот самый неизвестный человек целует собственную ладонь, посылая воздушный поцелуй на прощание. А после идёт к дверному проёму. Но в кухне, из которой видно коридор, его так и не оказывается. Он словно растворился. Чонгук так и не двигается. Признаться честно, он и сам не вспомнит, почему его так зацепил Ким. Может, своей правильностью, а может, и улыбкой сквозь разбитую губу и новые синяки на животе. Просто он… слишком хороший. А Чонгук просто не может спокойно пройти мимо этого хорошиста. Так и хочется счесать его добрую улыбочку с лица. И, возможно, пару недель назад он действительно перестарался, и именно из-за этого Ким Тэхён отсутствовал всё это время по причине простуды. Но Чонгук-то в курсе, чем он там болел. Он видел Тэхёна лишь пару раз вне школы. И все эти разы тот не изменял своей школьной версии — оставался всё таким же: хорошеньким мальчиком, помогающим бабушке донести пакеты, кормящим уличных котов за углом небольшого магазинчика на районе и при этом вечно улыбающимся. Чонгук не знал адреса этого пацана, но он был точно уверен, что в квартире напротив на протяжении трёх лет никто не жил. Та и вовсе словно была призраком, которую бросили второпях, не желая сдавать в аренду, что очень странно, учитывая рыночную цену недвижимости. — Я теперь что, и дома не отдохну от него? — всё так же стоит у распахнутого окна, слушая отчётливые щелчки стрелки собственных часов, что стоят у кровати и будят его по утрам в школу. Чонгук радуется только тому, что завтра выходной. Ну что ж, сегодня он сможет понаблюдать за практически голым Кимом в соседней квартире, а завтра — отправиться прогуляться, а можно и вовсе закрыть плотные шторы, наплевав на нового соседа. Чёрт с ним. В школе он уж прояснит, что да как.***
— Эй, эй! Вы уже видели?! — трепет разносится, кажется, со всех сторон. — Тэбак! Сколько эта махина стоит то? — один из смельчаков дотрагивается к ручке двухсоткилограммового коня с мотором и рыжим бензобаком. — Может, это чей-то оппа приехал?! Где Юми? Это наверное её парень… — говорят о самой популярной девушке, которая заканчивает последний год и учится в одном классе с Чонгуком. Красотка, но не в его вкусе: уж слишком двуличная, наглая и наигранная. — Да быть не может! Ты хоть в курсе, сколько такой стоит? — один из парней готов поспорить, что мало кто в курсе, что за такую махину можно отвалить, как за две тачки; не может же у того простого студента быть столько деньжищ. — Да это как минимум пять кусков баксов! — Эй, Чонгук! — выкрикивает среди сборища подростков Сокджин, его знакомый и по сути единственный более близкий друг, нежели остальные. Чонгук оборачивается на крик Кима. И только сейчас, обойдя толпу, он может взглянуть, куда же направлены взоры его одноклассников и незнакомцев, и из-за чего происходят такие споры между ребятами. Но он и подумать не мог, что на заднем дворе школы увидит громоздкий чёрный мотоцикл, начищенный и только испробовавший шины. Совсем новенький. — Привет, — здоровается с Джином, чувствуя, как друг сейчас раздавит все его рёбра: с такой силой тот его обнимает. — Это ещё что? — кивая на толпу зевак. — О! Говорят, что с самого утра уже здесь стоит, и никто не знает, чей он. Но скажи, какая охеренная штучка! — в глазах Джина можно заметить звёздочки, на что Чонгук лишь усмехается. Он и вправду ни разу ещё не видел на этой парковке ничего настолько дорогостоящего, кроме велосипедов и пары тачек преподавателей. А этот мотоцикл даже издалека обращает на себя внимание. Чонгук соврёт, если скажет, что не хотел бы себе что-то подобное, но он лишь произносит: — Скоро звонок, пошли уже. В коридорах, как обычно, не протолкнуться, даже несмотря на то, что через пару минут звонок к первому уроку. Чонгук слушает нескончаемый поток информации от Джина, лишь изредка кивая головой, потому что того не перебить, а если затронуть, то он даже из могилы достанет со словами: «Чонгук, я вообще-то не договорил. Ты меня слушаешь, да?!» И Чонгук слушает. Начиная с того, что тот голодный как конь, потому что проспал и не позавтракал, заканчивая тем, что у Джина болит мизинец из-за угла шкафа и обуви, которая трёт ему его драгоценный пальчик. Для Чонгука нет информации важнее. Безусловно, да, — это всё, конечно же, со слов самого Джина. — Что значит, ты не сделал? А я что сдам училке?! — чужие слова приводят Чона в чувства, а Джина заставляют замолкнуть. Чонгук поднимает взгляд на кричащего Ёнсу. Сам парень не выше его самого, но мышцы у того имеются неплохие. Как для футболиста, тот неплохо сложен, только крупноват, но для вратаря сойдёт, хоть и туп, как самая настоящая пробка. Постоянно требующий от Тэхёна домашние задания и списывающий только у него же. Ким лично каждое утро благополучно отыскивал этого психованного, лишь бы тот не лез к нему. Но, видимо, не сегодня. Не после побега с последнего урока в прошлую пятницу. Сейчас Ким Тэхён уселся за свою же парту, вальяжно откинув голову назад, прикрыв глаза и сложив руки на груди. На нём серая толстовка на замке, но под ней можно заметить школьную рубашку. Галстук отсутствует. По сути он не нарушает стиль школьной формы, но учителя всё равно могут сделать замечание. Однако Ким занимает третье место из сотни умников, что числятся на той самой доске почёта, которая висит на первом этаже. Потому и учителя скорее всего закроют на это глаза. — Заткни свою вонючую харю, — устало произносит низким голосом. В классе становится заметно холоднее. — Чё ты там спизданул, утырок? Ты не помнишь, что с такими, как ты, делают? — и это было явно лишним. Тэхён лениво приоткрывает глаза, под которыми мешки от недосыпа и усталости несмотря на два дня выходных. Он долго смотрит на Ёнсу, но молчит, а потом просто смеётся. Громко, со вкусом, хрипловато. Словно маленький ребёнок, которого щекочут, но в это же время его голос охрип, а он сдерживается от визга и только хихикает. Хотя вскоре это переходит на что-то нервное, наигранное и напряжённое. И теперь Чонгук не скажет, что перед ним тот же Ким-серая-мышь, потому что возникает чувство, словно это не прежний мышонок, а человек, которого знатно помотала жизнь всего-то в один миг. И знал бы, насколько же сильно он прав… — Знаешь, что с такими коцаными в дальняке делают? — его слова вряд ли кто-то поймёт, но Тэхёну так-то плевать, и он продолжает: — Ребятки набирают бутылки с тёплой водой, а потом работают с твоей головой, потому что на теле не должно остаться ни одного следа. И так будут делать до тех пор, пока шестёрка не поймёт своё место. Доходит? Но звенит звонок, а Ёнсу только и успевает бросить: — Встретимся на большой перемене на курилке, мразь, — и усаживается на своё место. Чонгук ещё больше удивляется не только словам Кима, но и его поведению. Тэхён же, разместившись удобнее на деревянном стуле, изредка бросает взгляд к доске, что-то чиркая в тетради. И, кажется Чонгуку, что там точно не тема сегодняшнего урока истории. Так и проходят первые пять уроков, а затем начинается долгожданный большой перерыв на обед. Все расходятся либо в столовую, либо по территории школы, пара человек остаётся в классе. Чонгук, всё время наблюдавший со стороны, ещё ни разу не подходил к Киму, он ждёт обеда, хоть и понимает, что Тэхён, захлёбываясь кровью, будет молить Ёнсу о прощении. Лишь одно Чонгуку непонятно. Почему до этого Тэхён ни разу не заговорил с местными зубрилами и не отправился хотя бы в библиотеку или на помощь парочке ребят, которые сидят у него на шее? Всё это время он лишь один раз сходил к автомату на первый этаж за бутылкой воды. А вернувшись, закинул белую таблетку в рот и потёр виски. Знал бы кто, как у него жутко болит голова из-за недавнего удара, который он пропустил. Тэхён снова вернулся к боксу в тот самый подвал. Только вот теперь ради того, чтобы восстановиться и натренировать это тело. А пока ему приходится терпеть головную боль, крики одноклассников и назойливого идиота по имени Ёнсу. Чонгук же просто прожигает в нём дыру. И, Тэхёну кажется, совсем немного, но он думает: а что, если тот его раскрыл? Но это невозможно, потому что Чонгук как был малолетним идиотом, таким и остался. Правда, мордашкой и телом удачно получился, но на этом всё. — Эй, идёшь? — Джин хоть и спрашивает, но сам уже тянет Чонгука за руку к тому самому углу у мусорных баков, где все так любят покурить. — И что с ним произошло?... — сам у себя же и спрашивает, а после, смотря с прищуром, выдаёт: — Я же просил тебя его так сильно не донимать. Может, у него сотрясение, поэтому он так себя ведёт… — Так тебе тоже так показалось? — оказывается, Чонгук не сходит с ума. — Показалось?! — воскликает. — Да я вообще думал, что он пьяный, а может… того, — и потирает нос, мол, обдолбанный. — Мне кажется, ты ему что-то сдвинул, когда по голове дал. А вдруг он теперь умственно отсталый?! — и резко затормаживает, отчего Чонгук врезается носом в чужой затылок. Они останавливаются как раз за углом курилки. — Не ори ты так!... — шепчет и сам соглашается, что не рассчитал силы и необдуманно приложил того головой о стену ровно две недели назад. — Ещё скажи мне извиниться. — Конечно, — словно отвечают на его же слова, но это адресуется точно не Чонгуку. Оба выглядывают из-за поворота, находясь вне поля зрения Кима и Ёнсу. Второй сплёвывает, похрустывая шеей, словно готовится к удару. Чёртов показушник. Знает же, что их видно с другого крыла школы, а там уж точно собрались некоторые одноклассники, которые обедают группками в классе. А Ёнсу уже готовится, разминает кулак, примеряясь, куда именно бить Кима. Да так, чтобы потом все видели расцветший синяк на пол лица. Но Тэхён так и стоит. Ждёт. Его личное первое правило — жди удара и только потом бей сам. Не будь провокатором, чтобы не получить от старших. Этому его научили ещё в прошлом. Хотя есть ли смысл теперь его вспоминать именно так? Но он помнит и никогда не забудет. Не забудет той дружбы с Намджуном и Хосоком, с которыми он провёл все выходные уже в этой жизни, словно они собрались как в старые добрые. Ребята сразу нашли общий язык, а Тэхён пристрастился к ремонту одного из мотоциклов, который Намджуну привезли ещё в субботу, однако тот не успевал его посмотреть. Он не забудет тех времён, когда они удирали от копов, тренировались в подвале в потрёпанных перчатках, что они уже успели сделать поздним вечером воскресенья, из-за чего он и не спал. Но не Намджун, у которого выходной — это понедельник. И теперь Тэхён понимает, что уж точно не расскажет о их прошлом. Сейчас точно нет. Возможно, через пару лет. Но есть ли смысл портить всё то новое, которое он желает создать? Без тех барыг, которых он планирует сегодня же найти и подумать, как сдать. Тэхён просто хочет нормальной жизни, хоть и не без привычек из своего прошлого. И вот, его всё же бьют, попадая по губе. Капелька крови стекает, Тэхён слизывает её, чувствуя металлический привкус на кончике языка. Как же давно он не разминал кулаки, не считая подвала, груши с песком и Намджуна под боком. Но бить по живому мясу намного приятнее, чем по искусственной коже. Лучше, чем секс. Эффективнее, чем простая дрочка и кайф под конец. Бить в ответ, не щадя костяшки, намного слаще, чем просто сбросить накопленный стресс. А этот идиот, строящий из себя пахана, в итоге оказался обычным петухом. Тэхён смеётся, когда бьёт в ответ, но не делает это громко. Только так, чтобы слышали сам имбецил и прячущиеся за углом крыски. — По-годи… — с пальцев не стекает кровь, а хотелось бы. Не зря он рассказывал про бутылки с водой. Только вот в этот раз он бил сразу в кадык, а потом по почкам. Больно, мало синяков — да тех и вовсе почти нет — но эффективно, сука, ещё как. Потому что сам разок-второй попадался. — Ким… ты победил. Остановись… — хрипит Ёнсу. Тэхён отступает, выплёвывая только: — Ангелок, надеюсь, тебе понравилось, — он не видит блондинистую макушку настоящего греховного дьявола, но точно не ангела, но тут же чувствует фантомное прикосновение к собственной руке. Там, где саднит кожа и кости. Значит, его услышали и стоят прямо под боком. И только сейчас он понимает, что тот и вправду присматривает за ним. — Повторюсь: я не обещал быть хорошим мальчиком. Но я исправлю этого***
Кажется, он проебался. Чимин бы посмеялся и сказал, что всё как раз таки наоборот. Но эти взгляды, человек так десяти, очень напрягают. Тэхён разминается у стенки. Повезло, что его спортивная форма была в шкафчике. На протяжении всего урока он чувствует, как его прожигают взглядами. Только уходя с курилки, он заметил, что с окна за ним всё-таки наблюдали, но было слишком поздно что-либо делать. Да и Ёнсу уж точно не побежит жаловаться под мамкину юбку. А вот братику возможно. Под конец урока большая часть решила сыграть в волейбол. Тэхён же уселся на лавку, разминая правое запястье. Сейчас он чувствует, что слегка перестарался. Это тело ещё не привыкло к тем нагрузкам, которые были в его тридцать. Что все выходные у груши, что пробежки по утрам и вечерам — всё это даёт о себе знать в виде боли в мышцах. Да и потасовка с малолеткой не прошла даром. Тот, кстати, так и не пришёл на физру, но Тэхён плевал на него. Но вот пара десятков взглядов напоминают тот самый двор в тюряге, где каждый высматривает либо союзника, либо же жертву. Здесь так же. Что школа, что тюрьма — одна и та же помойная яма. Правда, отбросы с разных слоёв. Здесь они только подрастают и выбирают путь. А вот на зоне выбор невелик: либо лизать жопу как барину, так и блатным, либо же выгрызать своё место под солнцем, не забывая, что в любой момент могут поставить раком перед сортиром или пырнуть заточкой. Хотя чаще — задушить во сне, отсюда и бессонница. Тэхён смахивает пелену ошибок с себя прошлого, слыша свисток учителя, оповещающего, что урок окончен. Ким ждёт, когда все покинут спортзал, и только тогда направляется за сменной одеждой, а после — в раздевалку. Та в итоге оказывается пустой, потому как все давно сбежали на дополнительные по подготовке к сунын. Он бросает вещи на одну из лавок, раздевается там же и направляется в душ. Здесь есть перегородки в виде тонких стен из плитки, но нет шторок или дверей. По пять кабинок у противоположных стен. Получается так, что твой голый зад могут увидеть, но Тэхёну плевать. На зоне вообще стен нет, а если вода бывает летней, то это уже праздник. Главная дверь в душевую комнату отпирается, но он не поворачивается. Тэхён моет голову, позаимствовав шампунь в одной из кабинок. В душ он сможет попасть дома только ближе к полуночи. Не проходит и больше трёх минут, как он закрывает кран. Теперь же слышно только одну струю с душевой. Оставив полотенце во втором помещении, Тэхён так и топает голышом, оставляя мокрые следы от ступней на светлой плитке. Не стесняясь собственного голого тела, он разминает плечи, а затем хлопает дверью, оставляя второго человека в кабинке в одиночестве. — Ты пялишься, — констатирует после того, как человек заходит в саму раздевалку, закончив мыться. Тэхён уже успел накинуть брюки и рубашку, не застегнув последнюю, смотря на Чонгука, что стоит в одном полотенце на подкаченных мясистых бёдрах. А когда-то у него были такие же… Чёрт бы его побрал! — Сдался ты мне, — хмыкает тот. — Радуйся, что у меня сегодня хорошее настроение. — О, так это одолжение?... — не уступая. — Одолжение было тем, что я не влез в потасовку с Ёнсу и не добавил, — пробегаясь взглядом по медовой коже с проблесками капель воды. — Брось, мальчик мой, — его это начинает выводить. — Ты стоял там, — и это не вопрос, знает, что да. — Ты всё видел. Это тело, — делая три шага и скользя от локтя к запястью Чонгука, прикладывая горячую ладонь к собственному сердцу, — пока что слегка бесполезно, но не голова. Чонгук сглатывает. Вторая рука Тэхёна касается кончика его белоснежного полотенца. Кожа горит, но не от горячего душа. Губы опаляют чужую ушную раковину, касаясь мочки и шепча на ухо: — И, головка, кстати, тоже, — и сжимает чужой член. — Блять, ты что творишь? — шипит сквозь боль и… — Ох, кроха встал, — двигаясь вверх-вниз сквозь полотенце, Тэхён ощущает, что чужой член реагирует. Даже слишком быстро. — Отвали… — но сам же не делает и шагу, так и застыв. Что, мать его, происходит?... Но Тэхён всё-таки прикусывает его мочку, ощущая стойкие нотки духов, а может, и одеколона. Но самое главное, что пацан в его руках просто плавится. Прямо как в прошлом. Он не ошибся, подозревая, что всё это началось ещё со школы. Он двигает ладонью ещё пару раз, отпуская чужую руку и перемещая свою на чонов сосок. Чонгук хватает его за заднюю сторону шеи, крепко зажмуриваясь и чувствуя, как скоро кончит даже через проклятое полотенце, которое неприятно натирает. Но Тэхён не даёт ему дойти к финалу, резко убирая обе руки со всех столь чувствительных мест. И только сейчас Чонгук приходит в себя, осознавая, кто именно и что именно делал с ним. Но самое главное то, как он и его тело отреагировали… — Плохим мальчикам дают наказание, Чон. Отдрочишь сам, — и усмехается, похлопывая по щеке. — А ты плохой, мой мальчик, — а после звучит хлопок закрывающейся двери. Чонгук позорно кончает, даже не притронувшись к члену, только от одних слов Ким Тэхёна и его поощрения.«Потерявшие уважают собственность. Просто они желают, чтобы она принадлежала им, дабы они могли ещё больше уважать её».