Белое хаори

      Ичиго предстала перед ним в своём уже ставшем привычным виде: с разорванным косоде, чёрном лифчике, скрывающим объёмную грудь, активированным банкаем и полыхающей позади реацу. Где-то там чувствовались отголоски сил Гриммджоу, но самого арранкара не наблюдалось. Значит, Куросаки его уже уложила.       Хирако лишь тяжело вздохнул, покачал головой и обыденным движением снял с себя капитанское хаори, набрасывая его на плечи подчинённой. Всё же не впервой уже.       — Опять в Уэко Мундо сбежала, — устало пожурил он.       — Ага. С Гриммджоу помахались.       — А выглядит так, как будто он тебя раздевал, — усмехнулся Хирако.       — Пусть только посмеет — я ему глаза выцарапаю, — мрачно пообещала Куросаки. Шинджи оставалось лишь смириться.       Реацу у Ичиго была просто потрясающей, великолепной, мощной и яркой! Капитан Пятого отряда мог придумать десяток-другой прилагательных, чтобы описать то, насколько уникальной была сила его подчинённой, но среди них обязательно бы встретились такие слова, как «непрактичная» и «немного развратная».       Проблема реацу Куросаки заключалась в том, что при активации банкая она буквально создавала косоде поверх униформы шинигами, которую носила Ичиго. Более того, она не просто ткала одежду из самой себя, но и имела свойство отражать состояние своей хозяйки. Так, если на Куросаки было целое косоде, значит, она полна сил. А вот если косоде порвано или, например, от него оставался только рукав, да лифчик, значит, Ичиго уже измотана и находится на пределе своих возможностей.       Как на зло, на пределе уже не временная шинигами оказывалась часто, даже слишком часто. И даже официальное вступление в Пятый отряд в качестве лейтенанта вместо так и не оправившейся Хинамори Момо ситуацию не спасало. Ичиго рвалась в бой, сбегала в Уэко Мундо, дралась с новыми предателями Общества Душ и постоянно ходила в разорванном косоде.       Хирако оставалось лишь вздыхать и одалживать Куросаки своё капитанское хаори. Повезло хоть, что Кьёраку, в отличие от предыдущего Главнокомандующего Шигекуни Ямамото, относился к хаори более наплевательски. Есть оно на капитане или нет — плевать. Главное чтобы работали и не мешали ему самому отлынивать.       — Ты же в курсе, что из-за твоих походов новички из других отрядов уже неделю думают, что ты — их новый капитан? — осведомился Шинджи.       — О, да, это было забавно. Ко мне вчера подошёл один, поклонился и спросил о моём самочувствии. А ещё пытался впихнуть мне какие-то отчёты, но я успела сбежать, — весело отозвалась Ичиго.       Шинджи в который раз за день тяжело вздохнул, оглядел Куросаки оценивающим взглядом, задержав оный на большой груди, скрытой лишь чёрным лифчиком и резко контрастирующим с ним белым хаори, подумал, что он в принципе не против таких неразберих, если они означают постоянное любование подобными видами. А самое главное, все эти виды — всё его!       Покивав самому себе, мужчина подхватил своего лейтенанта на руки.       — И как это понимать?! — возмутилась Ичиго. — Я, между прочим, могу ходить!       — Можешь, — согласился Хирако. — А ещё можешь просто посидеть в моих руках, пока я не доставлю тебя в бараки нашего отряда и не отчитаю за самоволку и неподчинение приказам. Так, что ходить уж точно не сможешь, — и улыбнулся во все тридцать два ровных зуба.       Куросаки аж вспыхнула от подобного. Она хотела было возмутиться, но потом резко вспомнила, что Хирако отчитывает её крайне приятным способом, и махнула на всё рукой.       А белое хаори приятно согревало остывающую после битвы кожу.