━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━
С отбоя прошло около двух часов. Темнота окутывает стены старого здания и в коридоре уже слышатся храпы учеников. Ночные перестают наворачивать круги по длинном коридору, потому звуки волочащегося подрясника постепенно исчезают. Мелодия ночной природы звучит, как колыбель, оттого Эйтану тяжело открыть глаза после не долгой, но сладостной дремы. Юноша садится на край кровати, интенсивно протирая глаза, пытаясь согнать просящийся обратно сон. Ударив себя легонько по щекам, он начинает понемногу собираться, Растрепав в незамысловатой укладке коротковатые кучерявые волосы, он тихо двигается к двери. Глянув осторожно на Симона, Эйтан убеждается в крепком сне своего соседа по комнате. Видимо, режим сна правильного ученика не расположен к пробуждению по не назначенному времени. Эйтан думает о том, что это, пожалуй, даже и к лучшему – никто не будет говорить ерунды. – Так-так. – раздается с соседской кровати. – Значит, мой друг, вот так мы поступаем, да? – сонный и слегка скрипучий голос громко раздается по комнате. – Да, – пытаясь скрыть внезапный испуг, отвечает парень, не поворачиваясь. – Я тут позаботиться пытался. – Как великодушно, друг. – последнее слово он выделяет чётко и звучно. Закатив в глаза, Эйтан кинул раздраженное «собирайся быстрее», облокотился на дверной косяк и начал ждать одевающегося радостного соседа. Пройдя пару метров от школы по заросшей травой дороге, Эйтан средь лунную тьму замечает макушки парней, стоящих у заброшенного ветхого сарая, от которого пахло сырым сеном. Легко отсалютовав, он обперся на деревянную стену и начал наблюдать за происходящим. Компания новеньких держится вместе, но как такого контакта никто из них не поддерживает. Влияет ли на это стеснение или страх, остается лишь гадать. «Старененькие», а конкретно компания Юседа, что-то рьяно обсуждают, сопровождая беседу издевательским и неудержимым смехом. Даже через звучания их неуместного гогота, можно предположить объект насмешки и издевки. Эйтан косится на кучку сброда с нескрываемым осуждение и неприязнью, показывая всем своим телом, что себя в обиду он не даст и не позволит глумиться над собой даже в самых сокровенных мыслях. Взгляд Эйтана упал на Себастьяна. Тот одаривает далекого собеседника вежливым кивком, и не ожидая получить ответный, присоединяется к компании задир. Внезапно Юсед меняет свое место положения на центр поляны и начинает говорить громко, слегка плюясь из-за плохого прикуса: – Товарищи и новые лица, всем доброй ночи! – величественно расставив руки, заговорил темноволосый. – Крайне скучное место не одаривает нас старым винным погребом, свободным джазом и горячими полуголыми француженками. – в ответ послышались наигранные вздохи грусти и разочарования. – Но не был бы я Юседом Колло, если не притащил бы в забытую чертом дыру это! – победно поднимает стеклянную грязную бутылку, размахивая из стороны в сторону. Французы восторженно хлопают в ладоши, предвкушая псевдопьянку. Евреи же отчужденно и с некой осторожностью приближаются к компании одноклассников, но все равно заинтересовано слушают задиру. Всего пару человек мгновенно врываются в центр событий, не стесняясь, и словно сто лет зная окружающих ребят вокруг, будто они не пережили войну и не были в плену. Любой стремится и мечтает о таком явном безразличии к прошлому либо о умении скрывать свою вырывающиеся наружу боль. Протирая интенсивно руки, Юсед обращается к худощавому тихому пацаненку, на вид ему не больше четырнадцати: – Эй, лысый еврее-чудик, продемонстрируем-ка на тебе. – грубо приобнимает и подтягивает в центр открытой пустой площадки перед сараем. – Как там тебя? – Мих… Махнув безразлично рукой, Юсед продолжает: – Сейчас лысый откроет врата в наше изысканное общество, почти Эдем. На такое сравнение Симон громко фыркает, показывая всем своим телом желание ретироваться отсюда, но он продолжает напряженно молчать и стоять. – Три мощных глотка залпом – ты мой брат до конца года. – фальшиво улыбнувшись рядом стоящему, объясняет Колло. – Но! Выплюнешь – чмо! – в унисон произносят его «братья», кроме Себастьяна. – Блеванешь – чмо! Заплачешь – будешь массировать мне пальчики на ногах до самого конца обучения. – клацнув зубами, изображая укус, Юсед заливается противным скрипучим смехом. Зубы его выглядят при свете луны устрашающе и ещё противнее обычного. – Пей давай! – грубо вручает Юсед бутылку в ладони дрожащего. Раздается гул голосов, твердивших в унисон громко и командно "пей". Пуганный хрупкий парень начинает коситься то на бутылку, то на Юседа, походящего на хищника, ища в глазах безразличного народа хоть какую-то каплю поддержки. Он начинает неуверенно тянуть свою тонкую ручонку, как вдруг слева звучит уверенный голос: – Я буду первым. – Эйтан расслабленно отталкивается от стены и подходит к парням. – С чего это вдруг? – встав меж двумя, раздраженно спрашивает Юсед. – Я везде и всегда привык быть первым, – игнорируя созданную преграду, Эйтан аккуратно забирает бутылку, – Даже в этой детской и глупой забаве не собираюсь отдавать борозды кому-то другому. – Ладно, не подведи товарищей по нации. – встает в приглашенном жесте Юсед. Эйтан принюхивается: чистый спирт, намешанный то ли с можжевеловой настойкой, то ли с зачахлым церковным вином. Юношу передергивает от осознания, что ему прямо сейчас придется выпить аж три полных глотка неизвестного происхождения жидкости. Подводя медленно горлышко тяжелой бутылки к губам, Эйтан сглатывает и втягивает достаточно воздуха. Дернув себе приободряющие бровью, присасывается к бутылке и начинает рвано глотать под счёт. – РАЗ! Мутная огненная жидкость обжигает горло. Рвотный рефлекс появился мгновенно от безобразного вкуса напитка. Тяжелый глоток. – ДВА! Глотка начинает отзывать болью. Выпитый спирт жжёт огнем язык. Зубы сводит не только от холода бодяги, но и вкуса счахлого вина. Глаза зажмурены так сильно, что уйма невообразимых красочных цветов пляшут в голове Эйтана. Он на пару секунд отрывается от бутылки, жадно вбирая в себя свежий чистый воздух. – ТРИ! Рвота встает поперек в районе гланд, но Эйтан, с большим трудом, проглатывает и проталкивает её обратно адской смесью. Язык покрыт плёнкой от невообразимых сочетаний алкоголя. В голове гулкая пустота и звенящая тишина, оттого Эйтану кажется, что его тело вот-вот рухнет. Последний рывок и он отрывается от горлышка бутылки. Эйтан распахивает глаза, осматривая всех вокруг. Ребята восторженно хлопают глазами и подбадривают приветственным кличем. Справа стоит Симон, беспокойно поглядывая на соседа, где-то сзади Юседа стоит Себастьян, внимательно наблюдающий за движениями Эйтана, и напротив сам организатор, недовольный и ожидающий провала. – Браво! Как там тебя зо... – с широкой улыбкой и вздернутым подбородком протягивает ладонь для рукопожатия. – Эйтан Авадья, будем знакомы. – адресует всем стоящим, а рука Юседа так и остается висеть в воздухе. Расправив плечи и высоко подняв голову, Эйтан идет под этот шквал оваций к своему изначальному месту, чувствуя злой и тяжелый провожающий взгляд Юседа. Сохраняя невозмутимое лицо, он вновь непринужденно опирается на стену сарая, как вдруг справа заботливо спрашивают: – Ты как, сумасшедший? – маленькие и аккуратные пальцы скромно касаются плеча Эйтана в подбадривающем жесте. – Вот-вот блевану, – собственной рукой отводит телесное внимания Симона в сторону, – а еще курить хочется невыносимо. – Эйтан протирает саднящие горло от грязного пойла, сплевывает. – Отойдём? – с чистым беспокойством интересуется Симон. – Нет, поймут сразу. – махнув беззаботно рукой, Эйтан опускается на подобие пня, пытаясь совладать с наступающим алкогольным опьянением. Около пяти минут соседи по комнате сидят молча, наблюдая за издевательским происходящим, пока Симон резко не выпаливает: – Это было впечатляюще, –добро произнес парень, – и благородно. – уже тише заканчивает свою мысль. – Охотно верю. – гордая вымученная улыбка всплывает на лице Эйтана. – Жаль остальных, выблюют же скорее всего, особенно тот хилый паренек. И Эйтан оказывается прав. Большая половина еврейских учеников, мгновенно выблевывает выпитое. Трезвые французы над этим издевательски посмеиваются и изображают плач. Только малый процент одноклассников помогает вставать несчастным и хоть как-то приводить их в порядок. С губ Юседа срываются хриплые ехидные смешки и глупые угрозы. – Никто не попытается рассказать пресвитерам о сегодняшней ночи, уж слишком невыгодное положение у новеньких – абузы. – ни чуть не скрывая, громко рассуждает с компанией своих друзей Юсед. Не в силах хоть как-то возразить, Эйтан удрученно мотает головой и тут же цепляется глазами за Себастьяна, который помогает какому-то несчастному, упавшему после первого глотка. В голове не увязывается дружба с мерзким Юседом, который возвышается над поверженными. Эйтан прикрывает глаза, не желая о чем-то думать и наблюдать за слабыми товарищами. Спустя какое-то время лёгкая рука Симона аккуратно ложится на спину. Чувствуется, что парень не знает как подступить и выразить свое волнение. – Да чего прицепился, нормально я, пьян да и только. – раздраженно сбрасывает руку с плеча, делая рвущуюся наружу отрыжку. – Иди порыгай, герой. Эйтан резко открывает глаза от нового голоса напротив – это оказывается Себастьян. Взъерошенные русые волосы искусно падали на лоб, прикрывая густые, но аккуратные брови. Губы вроде расслаблены, но них словно все равно красуется усмешка. Глаза внимательные хитрые сверлят дыру прямо в лбу Эйтана. – Тебе за шиворот? – с вызовом отвечает юноша. – За сарай иди, pessim. – зазвучал хрипловатый тихий смех Себастьяна. Pessim? Эйтан сидит со сдерживаемой глупой улыбкой на лице, внимательно и молча смотря на собеседника напротив, совершенно не понимая о чем он. Себастьян насмешливо покачивает головой, кивнув Симону в сторону Эйтана. Симон незаметно для всех приподнимает его, и потихоньку отводит за разрушенное здание. Но не успев завернуть за угол, их окликнул голос: – Кто позвал этого безмозглого святого? – со всех ног мчится Юсед к уходящей компании, грубо дергая Симона за рукав пиджака. – Ты, безмозглое трепло, в принципе не должен находиться рядом с нами. – бесцеремонно и многократно тыкает указательным пальцем в грудь Симона. – Безмозглый, без мозгов...что, фантазии на новые оскорбления не хватает, Юсед? – гордо вздергивает подбородок Симон, смотря на оппонента снизу вверх. – Ляпнул че? – толкает Симона Юсед, от чего тот задевает покачивающегося Эйтан, и тот почти падает. – Среди друзей своих ищи языкастых. Меня не приплетай. Не интересны мне вы, ваши мероприятия и ваши свинское отношение к церкви. Я с другом пришёл. – смотрит на Эйтана – Да не дру...– замученный голос раздается где-то сбоку, но он тут же прерывается потоком опорожнения, попадающего на туфли Симона и Юседа. Второй начинает брезгливо кривиться и по-детски возмущаться, раздраженно жестикулируя руками туда-сюда. Сзади слышатся тихие довольные смешки одноклассников, но метнувший на них грозный и взбешенный взгляд молниеносно пресекает нарастающий наплыв. Кратко и злобно организатор мероприятия сворачивает все, требуя возвращаться обратно, совершенно не заботясь о состоянии остальных. Он лишь кидает «ну, придумайте что-то» и не ровной походкой уходит в школу, боясь из-за испорченных туфель испачкать одежду полностью. Не имеющий должной физической подготовки Симон еле придерживает Эйтана, который всячески противостоит любому проявлению помощи. Но тут слева появляется чужая холодная рука, которая помогает в передвижении запыханному Симону. Голоса постепенно стихают, прикосновения перестают ощущаться, перед глазами образуется дымка, а после темнота. Кажется, веселье на этом окончено.━━━━━━ ◦ ❖ ◦ ━━━━━━
– Эй, ты там умер что ли? – трясёт Эйтан за плечи холодными руками Симон, правой рукой легонько ударяя по щекам. – Да, что вам всем от меня надо! – резко соскакивает с постели, неожиданно сильно толкая соседа по комнате. От такого резко удара Симон спотыкается об собственные ноги, падая ягодицами на твёрдый деревянный пол. – Черт, не пугай же так! – Эйтан укрывается и отворачивается к стене. – Сам ты черт! – протирая ушибленное место, прикрикивает Симон. – Всего лишь не надо кричать и трогать меня. – в том же положение продолжает Эйтан. – Невоспитанный грубый балбес! – дрожащими от гнева руками, Симон принимается поправлять и без того идеальную постель. – Я даже позволил тебе пропустить утренний душ, зная, что тебе может быть плохо после вчерашнего. – Благородно. – сонно причмокивает Эйтан. – Я с тобой не разговариваю! –миниатюрная спина Симона молча двигается к платяному шкафу. Сосед, ничего не говоря, надевает школьную форму. Воздух пропитывается смесью обидных и злобных эмоций, что в какой-то момент становится душно. В добавок после алкогольная тряска, утренняя подступившая тошнота и дикий сушняк били под дых хлеще любого здоровяка. Не дожидаясь Эйтана, Симон также молча покидает комнату. Эйтан грубо рявкнул, подскакивая с мятой и вонючей постели. Она насквозь пропиталась тошнотворны перегаром, потому он незамедлительно открывает окно настежь, дабы избавиться от запаха вчерашнего безумства. Желание лечь в постель и залезть под одеяло по самые уши было непреодолимым, но Эйтан, наградив себя парой отрезвительных пощёчин, двигается вперёд к новому дню. Грязный, помятый, слабый и почему-то виноватый. Весь день проходит в каком-то напряженном молчании, и дело не только в обиженном Симоне. Все ученики, в частности еврейские, выглядят похуже Эйтана в разы: мешки под глазами, неприятный запах от одежды, сухие губы и кожа. Как только пресвитеры не почувствовали едкий запах и не заметили потрепанный вид учеников? Видимо, безразличие у служащих крайне крупных масштабов. Прогулки на свежем воздухе, как открытие второго дыхания. На улице однозначно становится легче и проще. Летний воздух ещё не жаркий и не сухой, пробирается под едва застегнутую рубашку, вызывая табун мурашек. Эйтан ложится на спину и прикрывает глаза, подставляя лицо под теплые лучи и ласковый ветер. Он решает исподлобья поглядеть на Симона. Тот внимательно наблюдает за ним, ожидая хоть каких-то движений в сторону примирения. Но, заметив, что Эйтан смотрит на него, мигом принимает задумчивый и незаинтересованный взгляд. Эйтан закатывает глаза и решает чуть ближе передвинуться к обиженному. – Ладно. Что читаешь? – по-прежнему валяясь в полусне, начинает Эйтан. – … – Интересная бредятина? Там рассказывают, что Бога принес почтальон вместе с утренней газетой? – … – Ладно, спасибо что ли? – неуверенно чешет затылок Эйтан, а Симон сразу же радостно оборачивается к Эйтану. – Но утренний душ, к слову, был сегодня как нельзя нужен, поэтому… – Я прощаю тебя. – перебивает поток слов счастливым смехом Симон, крепко и быстро обнимая Эйтана. Тот фыркает, но отпихнуть попытки не предпринимает. Учебный день подходит к концу. Ученики-подростки гурьбой отправляются на принятие вечернего душа. Эйтан, кажется, ждет этого момента целую вечность, желая скорее смыть с себя грязь и запах вчерашнего вечера. Зайдя в ванную комнату, он наспех раздевается и поскорее идет в свое излюбленное место – дальняя стенка. Активно растирая руки в создавшейся пене, Эйтан принимается тщательно мыть тело, прикрывая глаз от расслабляющего наслаждения. Он активно дышит от горячего пара, но тут неожиданно сердце забилось быстрее привычного. В голову настойчиво лезут посторонние непристойные образы. Он громко выдыхает и лбом устало касается стены, чтоб горячий напор воды смыл посторонние мысли. Рука, дрожа, спускается аккуратно и неуверенно вниз, но тут же грубо и резко не останавливается на кране, торопливо переключая поток воды на холодный. Рвано дыша от контраста ощущений, парень расслабленно выдыхает, когда чудодейственный способ срабатывает. Успокоившись, парень берет полотенце, собираясь обернуть им бедра, как вдруг: – Дрочишь? – сзади подкрадывается неприятный голос и звонкий шлепок по заднице. Резко выкрутив чужую руку, Эйтан прижимает приколиста к стене – Юседа Колло. – Ещё раз так сделаешь – руки вырву. А зубы заячьи твои – раскрашу в порошок. Ясно? – на последнем слове прижимает Колло сильнее прежнего. – Брат, мы же теперь в одной кастрюле варимся, а? Прости и отпусти. – неприятный оскал окрашивает лицо Юседа, но парень брыкаться не начинает, осознавая серьёзность ситуации. – Конечно, брат. – едко произносит Эйтан. Утомленно вздохнув от накатившего раздражение, которое вновь это резкости движения вызывает похмельную трясучку, Эйтан уже вместе с Симон отправляются в спальню выполнять задания на завтра. Просидев около часа с уроками, Эйтан победно откидывается на деревянную спинку стул, слегка раскачиваясь то назад, то вперёд. Он сам не замечает, как между ним и Симоном завязывается непринужденный диалог о книгах, которые Симон прочитал и местах, в которых побывал. Эйтан вполне увлечённо слушает его, но в детали особо не вдается. Симон же, в первые за недолгое время, не задает неудобные и личные вопросы про семью и войну. Так «благополучно» и беззаботно начались первые летние деньки. Не за горами намечается летнее спортивное соревнование на проявление силы физического тела и духа. И кто как не Эйтан должен нести титул командира с честью и достоинством.