***
Год назад
В календаре отмечено лишь восьмое декабря, а кое-кто уже в отчаянии. Нет, Ёнмин честно любит всех своих мемберов, желает для них лучшего и всегда готов встать на защиту, но искренне не понимает, за какие такие заслуги большинство их дней рождений идёт друг за другом, вынуждая ломать голову над подарками и расставаться с последними сбережениями. Сегодня, например, они с макне в лице Йеджуна, привычно облепившись конечностями, жаловались на местных стрельцов. Вернее, Ромин жаловался, а Йеджун слушал, периодически отрываясь от телефона и удосуживая друга ответами. — Нет, ну правда, праздник уже через несколько дней, а я вообще не представляю, что купить. И ведь хён тоже не помогает! Я к нему подходил, спрашивал, а он отнекивался, мол "ничего не надо, Ромин-а, давайте просто хорошо проведём время. Скоро ведь Рождество!". Как так можно? — "Так", в смысле благородно? О, тебе не понять, — Йеджун лыбится, получая незамедлительную реакцию, и уклоняется от чужого кулака. — А если серьёзно, то Рано-хён избавил тебя от лишних затрат, но ты и к этому решил придраться? Ладно, я понимаю, что несправедливо оставлять лидера без подарка, но может он действительно считает, что это лишнее? Тем более упомянул про Рождество, на которое мы договорились все вместе по полной оторваться, а значит намекает на перенаправление твоих сил туда. — То есть ты тоже ему ничего дарить не будешь? — Чхве подозрительно щурится, внимая разумным рассуждениям макне, но так просто сдаваться не намерен. Ему нужен хотя бы один единомышленник, чтобы очистить совесть от возможного проступка. И, пусть что-то подсказывает Ромину, что подарок он всё равно приобретёт, парень хочет услышать аргументы, полностью оправдывающие его в случае чего. Потому что спокойный и умный Йеджун, наверное, единственный, кто действительно способен их преподнести. — Мой подарок спрятан под кроватью. — Айщ, мелкий предатель!***
Когда издеваться над младшим надоедает, а его голос начинает хрипеть от нескончаемого смеха, Ромин отступает, вставая с кровати и заглядывая под неё. Действительно, небольшая коробка с красным бантом стоит там, ожидая своего звёздного часа. Чхве разочарованно вздыхает, поднимаясь обратно, и только открывает рот, чтобы спросить про содержимое, как по общежитию разносится сначала грохот, будто кто-то свалился с кровати, запутавшись в одеяле, а затем и голос: — Ребята, посмотрите на улицу! Йеджун с любопытством приподнимает голову с матраса, а Ромин подбегает к окну, ведь почему-то совершенно точно знает, что должен увидеть. Снег идёт медленно, его мало и, если не приглядываться, улица по-прежнему выглядит "осенней", но Ромин расцветает, словно произошло чудо. Парень оборачивается, замечая вновь потерявшего интерес макне, а затем срывается в коридор, чтобы разделить счастье с кем-нибудь ещё. Открыв дверь нараспашку, Ёнмин не удивляется, первым делом замечая зачинщика переполоха. Бэкгёль стоит, с предвкушением глядя на остальных, но только завоевавший его внимание своим выходом Ромин по-настоящему удовлетворяет ожидания: потому что другим мемберам до снега нет совершенно никакого дела. — Хён, пожалуйста, больше не кричи так внезапно, я из-за тебя отвлёкся и проиграл! — разочарованно тянет Вонджун, не отрывая взгляда от телевизора, даже когда контроллер приходится отдать Ину. — Снег пошёл! В начале декабря! Хотя по прогнозам его не стоило ждать ближайшие недели три! — возмущению Сону нет предела. Брюнет с каждой фразой повышает тон, тыча пальцем в сторону окон, но даже тогда не получает хоть какого-то восхищения. — Ваа, какой ужас, — говорит Хёк. — Это значит, что снаружи стало ещё холоднее. Нет-нет, не хочу больше про это слушать. В нашей группе только два любителя зимы, остальные же на стороне лета, поэтому оставьте свои радости при себе. Ромин и Сону, почему-то застигнутые этим ранее известным фактом врасплох, переглядываются, и, будто читая мысли друг друга, раздражённо выдают: — Лето - отстой! Мемберы ожидаемо взрываются недовольством, начиная наперебой проговаривать все минусы холода и плюсы тепла, и Ёнмин уже хочет вернуться в комфортную тишину к Йеджуну, а может даже позвать Бэкгёля с собой, но стоит повернуться, как старшего на месте не оказывается - тот натягивает ботинки у входа, видимо также решивший не тратить драгоценное время на глупцов, не ценящих лучшее время года. — Гёр-и хён, ты куда? — на автомате спрашивает Чхве, несмотря на то, что прекрасно всё понимает. Его скорее удивляет подобная спонтанность и решительность действий. И кое-что ещё. Но вот что..? — Недалеко, — лишь отзывается Сону, заканчивая борьбу со шнурками и спеша выскочить на улицу. Именно в этот момент, ещё раз окинув взглядом чужую одежду, Ромин понимает, что его смущало. — В домашнем? Там же холодно! — однако крик Ромина успешно игнорируется не только адресатом, но и мемберами, переключившими внимание обратно на игру. В груди нарастает негодование и беспокойство. Неужели ему одному кажется безрассудством выскочить на улицу в тонкой кофте и спортивных штанах? Ну да, Корея не славится суровыми морозами, однако это же не значит, что можно пренебрегать собственным здоровьем! Ёнмин некоторое время так и стоит, переступая с ноги на ногу и не зная, что предпринять, но в конце концов принимает решение и возвращается в комнату. Йеджун, всё это время ждавший его, по привычке раскрывает руки для объятий, в таком положении и замирая, когда понимает, что вернулись к нему ненадолго. Старший мечется по комнате в накинутой на плечи меховой куртке, отчаянно что-то ища. Перерыв весь шкаф и добравшись до комода, он открывает его, начиная вытаскивать шарфы, отбраковывая их один за другим, - макне даже успевает заметить парочку своих - пока не натыкается на светло-коричневый. В памяти всплывает недавнее хвастовство новой покупкой. — Серьёзно? Ты мог взять любой, но докопался до этого только чтобы во время стояния на крыльце цвета меха и шарфа совпадали? — Йеджун закатывает глаза. — Натуральный фэшн-маньяк. Ромин на провокацию не ведётся, гипнотизируемый вещью в руках, которую перебирает, довольствуясь мягкостью материала, а затем кивает собственным мыслям и закрывает комод. — Это не для меня, — лишь кидает он напоследок, оставляя выпавшего в осадок Йеджуна самостоятельно справляться с тяжёлыми умственными процессами.***
Снаружи оказывается холоднее, чем Ёнмин предполагал, что вынуждает его сначала выругаться, а затем в два шага преодолеть расстояние до Сону, не слишком аккуратно обматывая шарф вокруг его шеи. Бэкгёль испуганно дёргается, наверняка думая, что его собрались душить, но быстро успокаивается, узнавая в "убийце" одногруппника. — Так и до инфаркта недалеко, — укоризненно шепчет брюнет, протягивая руку, чтобы поправить вязаное изделие, но осекается, стоит получше его рассмотреть. Лёгкое удивление читается на чужом лице, но никаких вопросов Бэк не задаёт, а Ромин, в свою очередь, ничего не объясняет. — А вот так, — парень неопределённо указывает на образ друга. — Недалеко до простуды. Группе ещё нужен ведущий вокалист, если что. — Да ладно, я вышел всего на пять минут. — Значит законы природы на тебя действовать перестали? Не смеши меня, — Ёнмин дуется, однако от старшего наконец отстаёт, понимая, что спорить бесполезно, тем более он, как настоящий герой, уже спас ситуацию как мог. Парни замолкают, возвращая внимание тому событию, из-за которого здесь и оказались. Ромин поднимает голову, чтобы видеть снежинки в момент их полёта, а не приземления, и улыбается, когда лица тут же касается парочка. Приятные ощущения мимолётного холодка вкупе с открывающимся видом пробуждают в Чхве какое-то детское озорство, и он, недолго думая, высовывает язык, начиная ловить зимние звёзды. Сбоку почти сразу слышится глухой смех, возвращая в реальность и заставляя бездумно развернуться, дабы уловить тот недолгий момент, пока Бэкгёль ещё улыбается, утыкаясь носом в его шарф. — Кхм... — Ромин откашливается и несколько раз моргает. Сону успокаивается и вновь поднимает карие глаза, искрящиеся каким-то невидимым огнём. Брюнет выглядит слишком счастливым для события, которое романтизируют во всевозможных фильмах и аниме, тем более что первый снег, выпавший в этом году, не отличается особой силой - после него уж точно не получится слепить снеговика. Однако Ёнмин не жалуется - да и почему должен? - просто стоит и любуется. Падающим снегом. Нет. Бэкгёлем. Нет. Бэкгёлем на фоне падающего снега. — Ромин-а, — утончённый профиль незаметно сменяется анфасом, так что Чхве снова моргает. — Что ты думаешь насчёт прогулки? — Прямо... сейчас? — заторможено реагирует он. Сону усмехается и качает головой. — Знаю, снег скорее всего уже прекратится, но я бы хотел погулять вечером. Город же наверняка успели украсить к Рождеству, так что... — голос старшего затихает под конец фразы, и он неуверенно чешет затылок, постеснявшись своего предложения. Извечный домосед Бэкгёль привык всем отказывать в прогулках, а не звать на них, поэтому странная реакция одногруппника кажется угрожающей. Хочется отмахнуться от всего сказанного и провести день в кровати, с ноутбуком на коленях и вкусняшками под боком, но парень упрямо стоит, выжидая и не собираясь никуда отступать. Не зря. Ромин отмирает, встрепенувшись, и кивает.***
Зима. Хочется, чтобы это слово ассоциировалось с огромными сугробами, игрой в снежки, лепкой снеговика и катанием на санках, а не чистыми от снега улицами, кусачим холодом и "постоянной" темнотой. Однако Сону не жалуется. Да, люди вокруг только и делают, что недовольно причитают о морозе, но Бэк находит очарование в тёплой, уютной одежде и возможности закутаться в неё, спрятавшись от остального мира. Да, солнце скрывается за горизонтом слишком быстро, пряча в тени город, всё ещё кипящий жизнью, но Бэку оно и не нужно, чтобы любоваться красотами Сеула. Они с Ромином вышли из общежития в шесть часов вечера, а сейчас находились на какой-то из центральных улиц, куда забрели, ворочая головами из стороны в сторону и обсуждая всё подряд. Каждый фонарный столб здесь будто светил по-особенному. Яркие гирлянды самых разных форм обрамляли любой удобный уголок, иногда целые здания, создавая эффект нарисованного мира. По центру стояла ёлка-великан, усыпанная хрустальными игрушками. Вокруг неё и собралась основная толпа, даже стоя в очереди, лишь бы заполучить фотографию в собственный архив. Ромина и Бэкгёля данная "достопримечательность", как и рядом расположенная карусель, не привлекали - парни лишь молча толкали друг друга к красивым местам, направляя телефон и делая пару снимков. — Ты не даёшь мне времени на подготовку, — возмущённо произнёс Сону, отворачиваясь от настырного одногруппника, когда его в очередной раз схватили под руку и развернули на себя. — Тебе она не нужна, ты и так красивый, Гёр-и хён. — невозмутимо ответил Ромин, продолжая фотографировать чужую спину. Обычный дружеский комплимент, коими ребята разбрасываются направо и налево, подбадривая друг друга, почему-то произвёл на брюнета обратный эффект: разворачиваться расхотелось абсолютно, так что парень просто начал осматривать местность, пытаясь зацепиться за что-нибудь конкретное. Внимание привлекла искрящаяся вывеска небольшого магазинчика, напротив которого его и поставили. — Рождественская лавка... — прочитал Бэкгёль название, опуская взгляд ниже, к прозрачным витринам, наполненным различными сувенирами. — Мне долго ещё ждать появления твоего личика в кадре, хён? — раздражённо окликнули за спиной. Бэк, в голову которого пришла неожиданная затея, послушно развернулся, но только для того, чтобы подскочить к младшему, бесцеремонно схватить за запястье и потащить внутрь милого здания. — Продолжим фотосессию позже. Надо же нам посетить хоть одно заведение сегодня. — Вообще-то мы заходили в кофейню по пути сюда. — Мы там почти каждый день бываем, это не считается. — А по-моему считается. Вот так, бессмысленно споря, друзья и зашли внутрь магазина, оповестившего об этом звучанием музыки ветра. Запах имбирного печенья и комфортная температура встретили их с порога, отвлекая от всех насущных проблем и переключая внимание на бесконечное множество товаров, роскошный интерьер и тематическую музыку, льющуюся из динамиков. Эта комбинация всегда срабатывала, иначе владелица не смела бы называть себя профессионалом. Главное - создать вокруг покупателей нужную атмосферу, погрузить их в сказку, в которую они наверняка перестали верить, а затем... Эй, что? — Какой же я всё-таки хороший фотограф, — удовлетворённо вздохнул Ромин, отворачивая экран смартфона прежде, чем туда успеет заглянуть старший. Весь недолгий путь сюда он свободной рукой листал сделанные снимки, даже не смотря на дорогу, потому что, наверное, чересчур доверял Гёлю. — Не приписывай себе заслуги модели, — капризно отозвался брюнет, прекращая попытки дотянуться до телефона. — У этой модели половину дублей можно на мемы пускать. — Эй! И ты называешь себя хорошим фотографом после того, как умудрился испортить мою идеальную внешность? — Ва-а, хён, всегда поражаюсь сочетанию в тебе самовлюблённости и неуверенности. — Ромин весело рассмеялся, получив в ответ кислую мину старшего. — Добрый вечер, молодые люди. — Мамочки! — смена эмоций у Ёнмина произошла настолько быстро, что даже Сону, видевший приближающуюся к ним старушку заранее, испугался, отскакивая в сторону. Правда, он быстро опомнился, ударил друга в плечо и вернулся, чтобы извиниться за свою реакцию и приветственно поклониться, чему вскоре последовал и Ромин. К счастью, владелица не обиделась, лишь стояла с доброй улыбкой, образующей морщинки вокруг глаз и рта, и смотрела на них. — Что привело вас сюда? — спросила она. Ребята переглянулись. В их глазах явно читалось смятение и некоторая неловкость. Они ведь зашли сюда спонтанно, возможно и не планируя ничего покупать, но теперь, стоя перед милой пожилой женщиной, искренне радующейся посетителям, хотелось унести домой всё. Ёнмин заворочал головой из стороны в сторону, пытаясь найти достойный внимания, но не слишком очевидный товар, однако владелица, прекрасно всё понявшая и без объяснений, решила не мучать парней и помочь. — Северные олени в самых разных вариациях расположены вон там, — её рука взметнулась, указывая за спины покупателей. — Олени..? — ошеломлённо переспросил Ромин. Бэкгёль кинул на него странный взгляд. — Но почему вы решили, что нам нужны именно они? — старший перевёл взгляд на владелицу, а затем обратно на Чхве. Его хватило лишь на пару секунд, после чего он не сдержался и прыснул от смеха. — Ну, скажем так, за долгие годы своей работы я смогла узнать один из самых популярных символов Рождества. — снисходительно отозвалась женщина. Бэкгёль зашёлся в смехе пуще прежнего, а Ёнмин сконфуженно опустил голову, кивая на предложение и прося показать им тех самых оленей. Владелица и сама еле держалась, ведя их к нужному разделу, потому что за спиной послышалось ехидное "А ты ещё отнекивался, когда я говорил, что похож".***
— Ого, да их тут реально много. Если снаружи, смотря на магазин, сложно сказать, что он огромный, то изнутри именно так оно и есть. Как он умудряется при этом оставаться атмосферным и уютным - неизвестно, но это и неважно, когда на тебя одновременно смотрят тысячи пластиковых глаз. С огромным светящимся оленем, сделанным из металлической проволоки, забавно контрастировали совсем миниатюрные ёлочные игрушки, фарфоровые фигурки, деревянные изделия и многое другое. В общем, глаза разбегались. У Ромина. Старший же изо всех сил сдерживал себя от шуточки вроде "Наконец встретился со своими друзьями", и просто смотрел на него. — Хён, смотри, какой смешной! Сдерживался, потому что Ёнмин, действительно ведущий себя как младший - явление редкое. Конечно, Чхве постоянно шутит и дурачится, занимая почётное место "громкого интроверта", но это ни в какое сравнение не идёт с моментами, в которые он показывает свою уязвимость: будь то внезапные откровения в разговоре или проявления чувств. Тогда Бэкгёлю не то что шутить - ему дышать не хочется, чтобы не спугнуть, не испортить столь прекрасное мгновение. А мгновение на этот раз дольше, Ромин милее и раскрылся именно перед ним, именно для него... — Только вот, — тихо обратилась старушка к Сону через какое-то время, отвлекая его от молчаливого наблюдения. — Пингвины у меня не продаются, к сожалению. Сначала парень удивлённо приподнял брови, думая, что неправильно расслышал, а затем, когда смысл сказанного дошел до него, лишь застыл на месте, сложным взглядом провожая владелицу магазина, которая решила больше не портить чужое времяпрепровождение своим присутствием и уйти.***
Хоть никто их не заставлял и заходили они сюда просто посмотреть, на кассу парни пришли не с пустыми руками. Довольный Ромин поставил перед старушкой одну-единственную вещь, которая даже не являлась оленем: друзья проторчали здесь больше часа, просто разглядывая товары, а потом младшему вспомнилось, что он ещё не купил подарок лидеру, и они проторчали здесь ещё час, выбирая его. Уставший Бэкгёль, обычно ненавидящий много двигаться и постоянно просящийся домой, на удивление держался стойко. У него на лице даже сохранилась слабая улыбка, а запас сил для разговоров не иссяк. — Странно, но я никогда раньше не видел этот магазин. — признался он. Ёнмин согласно кивнул. Владелица снова приняла умиротворённый вид, пробивая товар и отрывая от него все ненужные бирки по просьбе покупателей. — Обычно, мою лавку посещают те, кто по каким-то причинам нуждается в чуде. — обронила она, словно говорила о погоде за окном. Воцарилось молчание. Бэкгёль почувствовал себя странно. Не неуютно или тревожно, скорее... глупо? Они с Ромином будто были двумя раскрытыми книгами, а владелица - умелым читателем. Все её фразы были неожиданными и краткими, но до невозможности точными, оттого назвать ситуации нелепыми, а женщину чудной просто не поворачивался язык. Да и в целом, Сону поймал себя на мысли о том, что всё в этом месте одновременно правильно и неправильно: то, как они себя ведут, то, как они себя чувствуют, то, что они говорят и что слышат. Сама же атмосфера магазина здесь казалась чересчур вязкой, если можно так выразиться: время будто замедлилось, а остальной мир перестал существовать. И ведь правда, кроме них в рождественскую лавку, расположенную на центральной улице города, за всё это время никто больше не заглянул... — Я-я-ясно, Гёр-и хён, — из мыслей вырывает чужой протяжный голос, и Бэк, будто и не задумывался ни о чём, включается в диалог. Ведь если Ромин решил просто подыграть, то старший поступит так же. — Чего это сразу я? — Потому что ты меня сюда притащил. — Но ты первый начал меня фотографировать напротив! — Напротив тех маленьких ёлочек, а не магазина! Его я вообще не заметил, если честно. — Однако ж, вы здесь. — к парням по столешнице подъехала красивая коробочка, явно запакованная умелыми руками, а на них самих уже смотрели пронзительные, несмотря на возраст, глаза. — Знаете, некоторые люди далеко не сразу осознают, что нуждаются в чуде. И им очень повезло, если рядом оказываются те, кто, пусть и неумышленно, но подтолкнёт их. — Видишь? — игнорируя ещё более странное чувство, расползающееся внутри, сказал Сону. — Я твой спаситель, будь благодарен. — О, великий Гёр-и хён, кланяюсь вам в ноги, пусть и всё, что вы сделали - притащили в магазин за чудом, а не исполнили его. — Ромин саркастически изогнул бровь, и парни обменялись кривыми рожицами. Женщина за прилавком в сотый раз за этот вечер почувствовала себя невидимкой, но как и все нормальные люди обрадовалась приобретённой суперспособности, позволяющей пристально наблюдать за разворачивающейся перед носом картиной, а не как обычно, исподволь. Ведь это делало её работу значительно легче. — Спасибо за покупку, — произнесла наконец она, привлекая внимание вновь утонувших в споре ребят. — Было приятно видеть вас в моём магазине. Верьте в чудеса и они обязательно сбудутся! — Что это было? — когда парни оказались на приличном расстоянии от заведения, преодолев его в полной тишине, Бэкгёль не выдержал и задал мучающий его вопрос. — Ты о старушке? — застигнутый в середине своих размышлений Ромин не сразу понял друга, рассеянно поглаживая коробку в руках. После чужого тихого "Угу" он на некоторое время вновь замолчал, а потом, встрепенувшись, расправил плечи и вернул в интонацию прежнюю живость. — Не думаю, что стоит сильно переживать на этот счет. Она просто очень любит свою работу, вот и поддерживает атмосферу загадочности. Мне даже кажется это довольно милым. Сону понятливо промычал, вдыхая морозный воздух и выдыхая клубы пара. Чужие объяснения немного отрезвили, хоть в глубине души он и продолжал испытывать странные сомнения. Но глядя на Ромина, вечно логичного и спокойного, собственные страхи куда-то улетучиваются, начиная казаться лишь незначительной пылинкой в этом огромном мире. В этом простом, и совсем не страшном мире. Парни вернулись в общежитие чуть ли не под покровом ночи, чем естественно вызвали вопросительные и любопытные взгляды мемберов, не успевших отправиться спать. Но никто с ними ни о чём не заговорил, лишь Хёк ткнул пальцем в коробку в руках Ромина, и получив безмолвный ответ, тут же потерял интерес, продолжая свой путь в ванную комнату. Сами любители зимы поступили... идентично. На следующее утро они не вели себя так, будто что-то изменилось, потому что, по большому счёту, ничего действительно не изменилось. Они не вспоминали и не говорили о своей прогулке целый год, и можно было подумать, что забыли о ней, или что она встала на одну полочку с теми историями, которые, испытав единожды, больше повторять не хочется. И не обязательно даже потому, что они плохие или странные. Просто одного раза вполне хватает. Однако год пролетит, забив их головы разными заботами, а потом снова наступит зима, и первый выпавший снег покажет, что на самом деле никто ни о чём не забывал. И что одного раза совершенно точно не достаточно.***
Настоящее время
Солнце ещё ярко светило в небе, когда парни покинули общежитие, потому что на этот раз они не стали ждать вечера для прогулки. Он настиг их сам.***
Входя в магазин, Ромин не думал, что тот сможет произвести на него впечатление, как в первый раз, но ошибся. Теперь, когда из отвлекающих факторов почти ничего не осталось, можно было отчетливо ощутить это мгновение, в которое ты из шумной, холодной улицы попадаешь в комфортную размеренность, моментально отдаляясь от остального мира. Как бы очевидно это не звучало, но музыка в динамиках сменилась. Имбирное печенье также пропало - на этот раз в ноздри врезался аромат апельсина с корицей, и Бэкгёль рядом с шумом вдохнул поглубже. Он любит различные запахи, особенно если те совпадают с атмосферой. Красноволосый со странной нежностью подумал, что хочет подарить старшему какую-нибудь особенную свечу. Чтобы отражала его - спокойного, в меру "сладкого", проникновенного, незабываемого и... Впрочем, есть ещё куча эпитетов, способных описать Сону, но эти мысли лучше оставить на глубокую ночь, когда лежишь под сопение с соседней кровати и глядишь в потолок, не в силах заснуть из-за чужой мимолётной улыбки, кажется предназначавшейся именно тебе. Однако, прежде чем Ёнмин оклемался и смог продолжить осмотр, в ходе которого обязательно заметил бы смену расположения стеллажей с товарами, из-за одного из них выплыла уже знакомая старушка-владелица. — Добрый вечер... — тем же голосом и с той же интонацией что и год назад начала она, однако стоило ей узнать посетителей, как осеклась. Несколько долгих мгновений смотрела на парней, непривычно нахмурившись, затем изучающе опустила взгляд, тем самым напомнив Ромину о единственном отвлекающем факторе - чужой расслабленной руке в своей, и заставив неловко отпустить её. В глазах старушки после данного действия, вопреки всем ожиданиям, проплыло раздраженное разочарование, но красноволосый был слишком занят подавлением тепла, норовящего "зажечь" кончики ушей, чтобы заметить это. Поэтому в его памяти осталось лишь добродушное выражение, вернувшееся на морщинистое лицо, и мягкий голос, продолживший начатую фразу. — ...молодые люди. — Добрый, аджума, — первым отозвался старший, поклонившись. — У вас здесь всё так поменялось с прошлого года, — добавил он с нескрываемым восхищением. — Ну, вы тоже прежними не остались, — пожала плечами она, словно два этих высказывания вытекали одно из другого. — Ой, это, — Ромин провёл ладонью по своей яркой шевелюре, только сейчас понимая, каким предстал для наверняка консервативной милой бабушки, и желая поскорее оправдаться. — Нужно... для работы. — Думаете я настолько стара, что не могу увлекаться музыкой? — укоризненно проворчала владелица, щурясь. — Для чего стара, так это прыгать от счастья и просить автограф у E'Last, которым наверняка хочется просто спокойно провести время, наслаждаясь обществом друг друга, а если вы так переживаете по поводу внешних изменений - то бросьте, вам очень идёт. — Спасибо..? — на автомате выдавил из себя ошарашенный Ёнмин, бросая взгляд на друга, стоящего с открытым от шока ртом и пытающегося переварить услышанное. Бэкгёль слишком запоздало вспомнил, что в этом магазине не стоит воспринимать запутанные фразы слишком серьёзно, ну или, по крайней мере, прямо, отчего теперь чувствовал себя болваном. Да, он удивился познаниям этой милой особы, но куда большие эмоции вызвали изменения в её поведении. В прошлом году она была сдержанной, предпочитая держать образ безликого обслуживающего персонала, но сейчас по каким-то причинам стала самой что ни на есть "реальной". Женщина же не посчитала нужным более заострять внимание на данной теме, а потому развернулась, взмахом руки приказав следовать за ней, и зашаркала обувью по лабиринту из стеллажей. — Ну, что привело вас сюда на этот раз? Олени с пингвинами или, быть может, что пооригинальнее? — саркастически выдала она, хоть её тон и вернулся в прежнее снисходительное русло. Ромин, позволив своему хёну ещё немного времени посвятить тщательному обдумыванию разных тем, перехватил инициативу общения окончательно. Тем более из них двоих именно он успел за два визита опозориться по всем возможным фронтам, так что терять ему было особо нечего. — Давайте начнём с ёлочных игрушек. — решительно сказал он. — Знаете, нам скоро нужно будет снимать клип на кавер "Last Cristmas", а из года в год петь на фоне одной и той же ели немного не то...***
Зная то, насколько Ёнмин любит процесс шопинга, Сону слегка удивился, когда вместо обычных часов, проводимых за рассматриванием товаров, они управились с покупками всего за один. Конечно, у старшего есть подозрения насчет того, как часто младший "проверял" его - оглядывался, отвлекаясь от игрушки в руках, узнавал его мнение о каждой из них, а один раз просто взял и спросил "Хён, ты не устал?", на что Гёль отрицательно помотал головой, заверяя друга, что в полном порядке - но он предпочитает не развивать догадку в полноценную теорию. И Ромину с этим крайне повезло, учитывая, каким очевидным он был. "Мы гуляли целый день, и даже несмотря на то, что нам было весело, Бэкгёль всё ещё жуткий домосед." - так думал красноволосый, не способный почему-то чувствовать того же желания ходить между полками магазина до тех пор, пока не изучит их все, как в прошлом году. А дело было в том, что обычно все эмоции Сону можно было с лёгкостью прочесть на лице, но если он хотел, или же считал необходимостью - умел скрывать всё настолько хорошо, что это пугало. Ёнмин узнал об этом на одних из съёмок, когда боящийся до трясучки в коленях Бэкгёль неожиданно стал самым смелым и поддерживающим, и всё для того, чтобы выполнить роль хёна и позаботиться о таком же напуганном Вонджуне. Внутри него тогда что-то перевернулось и он впервые почувствовал настоящую тревогу и волнение за другого человека. Пока остальные прыгали с банджи - а именно этим они занимались в тот день - ему хотелось смеяться и разделять адреналин со всеми, потому что он прекрасно понимал, что никто не даст им пострадать. Но стоило улыбчивому брюнету израсходовать последние силы на крики поддержки Джуну, после чего он остался на платформе один, как радость куда-то испарилась. Ромин понимал, что со старшим также всё будет в порядке, но смотреть на него спокойно не мог. Словно все спрятанные им эмоции передались Ёнмину. Или же, Ёнмин испытывал эти эмоции, потому что точно знал, что их испытывает Бэкгёль, и отчаянно не желал, чтобы тот их скрывал. Даже если он младший, это не значит, что он не должен, или не способен позаботиться о друге. "Не обязательно всегда угождать мне. Во взаимоотношениях ведь должно быть равновесие" - хотелось произнести ему. Но он почему-то этого не делал. Лишь улавливал каждый из моментов, как сейчас, и своими действиями старался показать то, что проще было бы сказать вслух. — Не посчитайте вопрос детским, — когда парни оказались на кассе по полной и настойчивой инициативе Ромина, быстро выбравшего всё необходимое, старушка снова завязала разговор. — Но что для вас значит Рождество? — спросила она, и в воздухе ненадолго повисла тишина. Однако не из-за неловкости, потому что сегодня, именно в этом магазине, никакие слова не кажутся странными. Не теперь. Первым на столь абстрактный вопрос отозвался Бэкгёль. — Раньше я бы сказал, что это ожидание подарков, украшение ёлки и вся эта бесконечная суета, но недавно я услышал цитату Кевина Алана Милна из книги "Рождественский мешок". В ней говорилось, что Рождественские чудеса совершаются тихо. Ты их не слышишь - ты их чувствуешь, и ты в них веришь. И я понял, что именно в этом году данная цитата идеально описывает мои чувства. — Ва-а, вот он, типичный F. — красноволосый выпалил первое, что пришло на ум после чужого монолога, просто потому что это так в стиле Сону - говорить о своих чувствах и возвышенной составляющей темы, даже если вопрос на первый взгляд кажется очень приземлённым. Именно в такие моменты парень начинает ещё больше верить в типологию Майерс-Бриггс и понимать, насколько разными языками могут говорить два человека, несмотря на то, сколько общего разделяют. — Тогда что же скажешь ты, T? — возмущённо усмехнувшись, бросил вызов Бэкгёль, однако не было похоже, что его чувствительная натура задета. Чхве удивительным образом всегда ходил на грани, но не переступал через неё. А может, к нему у старшего просто был бо́льший запас терпения, чем к остальным. — Ладно, на самом деле я согласен. — неожиданно для всех произнёс Ромин. Удивлённое и недоверчивое лицо старшего даже задело. Да, возможно Ёнмин не кажется человеком, уделяющим время подобным "неплодородным" фантазиям, но это же не значит, что он не способен о них рассуждать. Тем более, когда порассуждать есть о чём. Так что Ромин пояснил, пусть и на своём, более холодном языке. — Согласен с тем, что этот год отличается от остальных. Неожиданно для себя я заметил, что не жду Рождества из-за обещанных выходных, из-за наступления зимы или тех же подарков. Я жду его... Просто так? Никогда во мне ещё не было такого предвкушения "ничего". — парень пожал плечами, вдруг добавляя. — А может, я просто чувствую, что должно произойти какое-то чудо. Последняя фраза была сказана тише и торопливее, потому что Ромин не мог объяснить то, почему она показалась ему необходимой к высказыванию. И именно на ней, к сожалению или к счастью, сакцентировала внимания владелица, до этого лишь с огромным любопытством слушавшая их разговор. — Вы несколько раз упомянули это слово - чудо. Я рада, что в этом году вы хотя бы признали, что нуждаетесь в нём. Но если так, то почему вы сейчас здесь? — странный упрёк просквозил в её тоне и Ромину снова пришлось напомнить себе, что здесь свой скептицизм лучше засунуть куда подальше, вместо этого приняв участие в поддержании атмосферы "места, в котором верят в магию". — Ждём его? — неуверенно предположил Сону. — Или не знаем, где искать. — добавил Ёнмин. — Не люблю говорить словами, написанными на моих товарах, но просто не могу сдержаться сейчас. — пробурчала старушка, пододвигая к покупателям уже купленные и упакованные в милый новогодний пакетик товары. — Счастье рядом. Оно рядом с каждым человеком, поверьте, просто нужно взять и разуть глаз-... кхм-кхм, вернее, разрешить себе быть счастливым. Её пронзительный взгляд метался от одного парня к другому, и, пока ситуация не стала слишком неловкой, Ёнмин забрал пакет со стойки и поклонился. — Спасибо за совет, — Ромин улыбнулся настолько очаровательно, насколько мог. — И за комфортный приём спасибо. У вас очень милый магазинчик и превосходные рождественские товары, так что мы были бы рады посетить его и в следующем году. На сей раз обещаю, что придумаю самый оригинальный план покупок. — Ох, нет, только попробуйте проворонить ещё один год и заявиться сюда, как ни в чём не бывало! — владелица, вместо того чтобы растрогаться чужой речью, вновь выпала из "образа", теперь выглядя как самая типичная бабушка в гневе. В гневе, который скорее веет заботой, чем настоящей злостью. — Такие молодые и такие дурные. Айщ, всё, хватит вредить моему больному сердцу, идите-ка лучше домой, пока совсем поздно не стало. И найдите, наконец, своё чудо!***
— Найдите, наконец, своё чудо. — голос Ромина разбавил тишину сонного переулка, по которому они проходили. — Как будто это так легко! Младший наверняка всю дорогу прокручивал слова владелицы лавки в своей голове, накапливая возмущение, чтобы в конечном счёте вот так неожиданного выплеснуть его на ничего не подозревающего Бэкгёля. Впрочем, последнего это лишь позабавило, вызвав краткий смех и улыбку на лице. — А может, и правда легко, — произнёс непринуждённо он, наконец имея возможность поделиться мыслями, которыми был также занят всё это время. — Я серьёзно, — заметив вопросительный взгляд, обращённый в свою сторону, брюнет словно осмелел, пытаясь доказать, что не сошёл с ума и не попал под влияние "старушки-волшебницы". — Конечно, утверждать за всех я не могу, но как насчёт только нашего случая? Может, мы до сих пор не нашли своё чудо по какой-нибудь глупой причине. — Например? — Чхве и сам не заметил, как начал замедляться, подстраиваясь под скорость старшего, и как в конечном счёте они вовсе остановились, развернувшись друг к другу. Бэкгёль задумался на несколько мгновений, возведя глаза к ночному небу, а затем проговорил. — Например, сами избегали его. Если допустить, что оно всё это время было перед нашим носом, то получается, что мы просто игнорировали его. — И зачем же нам было так поступать? — недоверчиво нахмурился Ромин. — Затем, что не были к нему готовы. — Сону пожал плечами, снова отводя взгляд. Ёнмин же зрительного контакта разрывать не собирался. Он смотрел на своего одногруппника, пытаясь понять всё, что тот на самом деле имеет ввиду - говорить загадками и метафорами, а также понимать друг друга явно умели только кто-то вроде Гёля и старушки-владелицы - и где-то в глубинах его души даже поползи крупицы осознания. Наверное, именно из-за них в следующую секунду с языка слетел вопрос, который "обычный" Ромин никогда бы не задал. — А теперь? — Что? — Подумав обо всём в таком ключе, теперь... Ты готов к нему? — с любым другим человеком данная фраза прозвучала бы как издёвка, но прямо сейчас красноволосый был искренне заинтересован в ответе. Бэкгёль, кажется, тоже уловил эту невесомую разницу, учитывая то, как замер, а затем в нерешительности вернул карие глаза собеседнику. Ромин готов поклясться, что старший никогда ещё не смотрел на него так. Открыто, уязвимо и решительно одновременно. Его тёмные омуты почернели от отсутствия света, но Ёнмин бы сказал, что они наполнились - чувствами, которые обычно прячутся где-то внутри. Неожиданно его дыхание сбилось, словно парень споткнулся, но в последний момент смог устоять на ногах. — Да, думаю, я готов. — если бы младший не был так сконцентрирован на Бэкгёле, то наверняка не расслышал бы тихий ответ, заставивший сердце забиться чаще. — А... что насчёт тебя? Теперь пришла очередь Сону стоять, переминаясь с ноги на ногу, и ждать, сжимая пальцами рукава пальто, но вовсе не из-за холода. Однако, Ромин молчал, часто моргая, как делал в особенно волнительные моменты, и теребил пальцами ручки пакета с покупками. Ему словно признались в чём-то сокровенном, но одновременно связанным с ним. Это сбивало с толку. Всё сбивало с толку: поведение Бэка, собственная реакция и неоправданное ощущение... эйфории? "Я совершаю какую-то ошибку, позволяя своим мыслям уплывать в этом направлении" — забилось тревожно в голове. Ромин дал своим сокрытым надеждам и чувствам, о которых никогда не задумывался всерьёз, укрепиться, обозначив своё присутствие, и ему остро показалось, что это не то, чем следовало бы заниматься сейчас. Парень просто не мог понять Бэкгёля правильно - иначе это было бы слишком легко - а значит, он сам выбрал то значение его слов, на которое... надеялся? — Везёт тебе, — во рту отчего-то пересохло, и говорить стало невероятно трудно, будто каждое слово приходилось вытаскивать из себя насильно. Брови Сону дёрнулись вверх, когда он наконец начал получать ответ, однако тот его, видимо, озадачил. — Но я не готов. Потому что даже представить себе не могу, к чему должен быть готов. Где-то вдалеке послышался звук разбивающегося об асфальт стекла, но Ёнмину показалось, что он исходил не только от растяпы, решившего прогуляться ночью с хрупкой вещью в руках. Треск, будто что-то надломилось, пустив вибрации по телу. Да, именно так. Ромин "услышал" этот отвратительный и слишком печальный звук не ушами, а своим нутром. И пока пытался осознать, в глазах напротив пронеслась буря, в один миг унесшая с собой эмоции. Бэкгёль моргнул, издевательски ухмыльнулся и засунул руки в карманы пальто. — Что ж, либо ты неудачник, — с фальшивой небрежностью бросил он, на пятках развернувшись обратно к дороге, чтобы продолжить движение. — Либо моя теория оказалась ошибочной. Неважно, давай вернёмся домой. Я устал и замёрз. Брюнет зашагал прочь, даже не удосужившись проверить, следует ли за ним одногруппник. А стоило, ведь Ёнмин с места не сдвинулся, кажется, перестав шевелиться вовсе. Его грудную клетку сдавило невидимым прессом, так что сердце внутри неё трепыхалось, болезненно ударяясь о рёбра. Внутренности скрутило судорогой, а в горле появился горький привкус. И единственное, что смущало Ромина во всём этом - так это то, что чувства принадлежали не ему одному. Помните, каждый раз, когда Сону закрывался, Ёнмин чувствовал за двоих? Вот и сейчас, даже пытаясь отговорить себя от столь невозможных мыслей, парень не мог противоречить безупречно работающему детектору, определяющему состояние старшего. Диссонанс, вызванный столь сильными переживаниями от события, которое изначально не казалось Ромину взаимной проблемой, заставил туго сглотнуть и начать лихорадочно сопоставлять все пазлы, всё это время лежащие на поверхности. Они избегали чуда, они игнорировали его. Бэк Сону ни разу не разделил их, говоря про это. Он буквально показал, что считает их чудеса чем-то связанным, а может и чем-то общим. Они не были к нему готовы. К чему Ромин не был готов? Чего мог избегать? Ответ до смешного прост и очевиден. А ещё он всегда был только один. Перед глазами начали пролетать все мимолётные улыбки, о которых парень почему-то любил размышлять по ночам и представлять, что они обращены именно ему, все свои необоснованные реакции на действия старшего, все свои непроизвольные приступы нежности и заботы. Только теперь больше не было глупых отговорок - были только пазлы, соединяющиеся вместе. Бэкгёль действительно обращал свои улыбки ему. Бэкгёлю не было жарко - он действительно краснел от чужих комплиментов, пусть не всегда умелых. Бэкгёль не просто так согласился на прогулку длинною в день, и ни разу не упомянул про желание вернуться домой. Ровно так же, как не просто так затевал этот разговор. И тогда Ромин понял. Своему чуду он только что разбил сердце. Ноги начинают нести его быстрее разума. У Ёнмина плывёт перед глазами, и единственный ориентир - чужая приближающаяся с каждым шагом спина - заставляют продолжать, не обращая ни на что внимания. Кровь стучит в висках - а может это просто звук его шагов - когда он ускоряется, пытаясь догнать и исправить то, что натворил, пока не стало слишком поздно. Ромин не думает, потому что в последний раз, когда он думал, ничего хорошего не произошло - он просто следует своим инстинктам. Они велят ему схватить старшего за рукав и развернуть к себе, игнорируя испуганное непонимание на чужом лице. — Я не неудачник, Гёр-и хён, — надломленно произносит он. — Я просто идиот, — а затем хватает за концы своего шарфа, надетого старшим вместе с серым пальто, и целует его. Возможно, не так нежно и трепетно, как хотел, но и ситуация не то чтобы располагает к подобному. Сейчас нужно именно так - скорее отчаянно, чем настойчиво прижиматься к желанным губам, передавая все эмоции и чувства, которые не додумался сказать вслух. Он слышит судорожный выдох, и наверняка может представить, как Сону вздрогнул от неожиданности, как его руки, покоящиеся в карманах, неуверенно взметнулись, желая схватиться за младшего, но так и зависли в воздухе, потому что... почему? Ромин медленно отстраняется, ещё несколько секунд боясь открыть глаза, а когда всё же решается, перед ним стоит Сону с совершенно непонятным выражением на лице. Он не злится, не отталкивает его и не кричит, однако лишь потому, что это не в его характере. Не в характере понимающего и сострадающего Бэкгёля. — Я... — испуганно начинает Чхве, даже не зная, как будет оправдываться, если все его терзания вновь привели к неправильным последствиям, но к счастью, это оказывается не нужно, потому что Сону целует его в ответ. На этот раз именно так, как и положено в любой красивой истории - до онемения пальцев и головокружения. Теперь грудь больше ничего не сдавливает, и на душе становится так легко, что если бы Ромин не был занят таким важным делом, наверняка рассмеялся бы от счастья. В животе своими крыльями щекочут бабочки, а снаружи как нельзя кстати разгорячённую кожу охлаждает морозный ветер. Парни отстраняются друг от друга на этот раз через более долгий промежуток времени, и у Ёнмина голова готова взорваться от переизбытка серотонина - хочется выплеснуть его куда-нибудь, а желательно на человека напротив, излив ему душу, и он говорит, много и бессвязно, запинаясь и путаясь в словах, иногда даже сам не понимая, что пытается донести. Говорит, пока не осознаёт, что Сону не отвечает. — Почему ты молчишь? — значительно спокойнее и настороженнее интересуется он у брюнета, который и не дышал будто всё это время, лишь стоял, тепло улыбаясь, а в тёмных зрачках его искрились звёзды. — Боюсь спугнуть столь прекрасное мгновение, — совершенно невинно и искренне отвечает Бэкгёль, рассеивая последние крупицы сомнений у Ромина и вызывая новый приступ счастья. — Тогда, если спугнёшь - что, конечно, маловероятно - я подарю тебе ещё одно. Ещё тысячу и больше таких мгновений, — и прежде чем они вдвоём заметят, что покраснели, их губы соединяются вновь. И пусть мир от этого не изменится, пусть в общежитие одни трубят тревогу, а другие ставят ставки на то, в каком статусе вернутся их друзья - им плевать. Потому что сегодня они обрели счастье, которое, в самом деле, оказалось у них под носом. А где-то там, на одной из центральных улиц Сеула, догорает последняя лампочка вывески одного уютного и милого рождественского магазинчика, чтобы однажды загореться для кого-нибудь другого.