Новогодние огни

Резерфор тащила огромные коробки, едва ли не больше ее самой. Рядом легко скользил Серебряное Блюдце. Он хотел бы помочь, но призрачные руки неизменно проходили сквозь предметы. Резерфор тяжело вздохнула. Опять соберется все племя, чтобы понаблюдать за ее новым невероятным изобретением. Их внимание так смущало. Она бы с удовольствием спряталась за ритуальной маской жреца, да только это будет совсем не к месту. И за сверхдушой скрыться тоже не выйдет. Резерфор вздохнула еще раз. Не видя ничего за своей импровизированной башней, она врезалась в кого-то. Сильные руки подхватили коробки еще до того, как те успели упасть. — Тебе стоит быть аккуратнее, — теплый голос, всегда такой мягкий. Единственный шаман, кроме семьи, которого она особо не избегала. — Спасибо, — тихий шепот в ответ и легкая растерянная улыбка, словно в извинение за свою неловкость. Она хотела было забрать коробки обратно, но Силва не позволил: — Давай помогу, — он широко улыбнулся, как умел только он, подбадривая и вселяя уверенность перед выходом на публику, — тебе не обязательно каждый раз делать все одной. Если попросишь, мы всегда поможем. Резерфор немного смущенно кивнула. Пройдя в огромный зал, используемый обычно для собраний жрецов, она непроизвольно остановилась. На мгновение закружилась голова от обилия запахов и звуков. Словно оглушенная, она обвела пустым взглядом помещение. Как и ожидалось, собрались не только жрецы. Всем было интересно. В самом центре зала установили елку. Сложно было представить, где Силва и Калим нашли ее среди пустыни. Уже этот факт потрясал. Лип и Рап бегали вокруг кругами, не замолкая ни на миг. Калим тут же развешивал украшения и старался успеть за указаниями обеих. Бедняга явно сбился с ног, но это выглядело столь мило, что Резерфор не могла не улыбнуться. Реним и Блон похоже затеяли соревнование на самое крутое украшение. Участвовать мог любой желающий, но соревновались, в целом, только эти двое. Лип и Рап выступали главными судьями, успевая и здесь. Самые удачные экземпляры быстро оказывались в их цепких ручках. И Калим, кажется, начинал молиться, чтобы фантазия конкурсантов иссякла как можно скорее, избавив его от части работы. — Чем тебе не нравится мой крестовик? — басистый голос звучал грубо, однако в нем явно слышалась и обида. — Да всем он хорош, кроме того, что это ни капли не искусство, — Реним гордо демонстрировал фигурку, по всем признакам напоминавшую Хрома, однако в таких цветах, что узнавался он с трудом. Лип ловко выхватила елочную игрушку у него из рук: — Мы найдем ему особое место в знак памяти. Калим подхватил ее на руки, поднимая повыше и Лип торжественно водрузила бывшего жреца неподалеку от вершины ели. — Нам, кажется, не хватает чего-нибудь на самую верхушку, — Калим бросил на препирающихся шаманов косой взгляд. — Ты так не считаешь, малышка? Может, попросишь у дяди Ренима и дяди Блона что-то действительно особенное? Глаза у стоявший неподалеку Рап загорелись таким же предвкушением, как и у ее сестры. — Я тоже хочу, чтобы дядя Калим поднял меня на плечи, — завопила она, кидаясь к еще спорящим Рениму и Блону. Крестовик оказался в ее руках в мгновение ока, — обещаю, что он будет на елке, если вы сделаете лучшую макушку. Реним недовольно фыркнул, а Блом взялся за дело с таким энтузиазмом, что к появлению рядом с сестрой Лип, не усидевшей в стороне от событий, смастерил неплохой макет. Калим облегченно перевел дух и опустился прямо на каменный пол рядом с елью, наслаждаясь каждым мгновением столь недолгого, но отчаянно желанного спокойствия. — Не мельтеши, пожалуйста, — попросил он пробегающего в очередной раз мимо Таллима и прикрыл глаза, — голова от тебя уже кружится. Тот сочувствующе улыбнулся: — Это не от меня, а от мелких. Таллим снова потянулся к ели, и Резерфор подумала, что возможно не только цветущая повсюду пуансентия была его работой. Намари рядом бойко раскладывал свежую выпечку, умудряясь попутно и раздавать ее желающим, и составлять привлекательную рекламу для Радима. Последний преподносил ее столь мастерски и элегантно, что у Резерфор потекли слюнки. Осознавая, что до выпечки доберется не скоро, если Намари сам заботливо не скормит ей пару штук, она двинулась за Силвой в сторону ели. Радим продолжал разливаться соловьем, комментируя добрую половину происходящего и анонсируя караоке в недалеком будущем. Резерфор судорожно вздохнула, искренне надеясь, что успеет слинять до этого момента. — Как вы получили разрешение у Голдвы? — Гул голосов почти заглушал слова Резерфор, так тихо она говорила. Но Силва, зная эту привычку, внимательно прислушивался к каждому шороху с ее стороны, потому услышал. — А мы и не получали, — он озорно подмигнул, кажется сделать хоть что-то против воли вождя доставляло ему удовольствие, — Магна и Нихром заботятся сейчас о том, чтобы он был достаточно долго занят. Резерфор усмехнулась. Никогда еще в племени патчей не было такого Нового года и будь воля Голдвы, и не было бы никогда. Запрет на праздничные гуляния был наложен столько тысячелетий назад, что никто уже не помнил почему. Однако, их великий вождь был решительно настроен его соблюдать. Чего нельзя было сказать об остальных. Участвовавшие в турнире шаманы столь живо и красочно описывали праздник, что даже Резерфор была согласна посмотреть. Однако Лип и Рап так загорелись идеей, что пришлось не только смотреть издалека, но и участвовать в приготовлениях. Должен же хоть кто-то изредка веселиться искренне и ждать чего-нибудь действительно волшебного. — Дядя Калим, дядя Калим, — Лип и Рап оказались рядом почти одновременно, последняя сжимала в руках нечто светлое и продолговатое, — смотри, что смастерили на макушку дядя Таллим и дядя Блон. — Великий Дух, — Калим бросил подозрительный взгляд на двух довольных шаманов, удивительно быстро сошедшихся во мнениях и сейчас дружно показывающих ему поднятый вверх большой палец, — давайте водрузим его на самую вершину. Лип, пожалуйста, успокойся и уступи сестре. Теперь ее очередь на плечах кататься. Именно когда Рап, едва дыша от важности момента и охватившего ее восторга, поместила светоч на положенное ему место, Резерфор со своими спутниками наконец пробрались через толпу к ели. — Силва! — Калим смотрел на друга с такой надеждой, как утопающий на последнюю соломинку. — Куда ты подевался? Знаешь ли не по-братски это, оставлять меня одного на этих чертят. Рап уже нетерпеливо ерзала у него на плечах, прося скорее опустить ее. — Проверял, как дела у Магны и Нихрома, — Силва хотел, чтобы это звучало обыденно, но друг понимающе хмыкнул, заметив в его голосе типичное напряжение, когда речь заходила об этих двоих, — и вот Резерфор встретил. — Рейз, ты принесла что-то волшебное? — Лип уже была рядом и Рап, едва почувствовав твердый пол под ногами, тоже метнулась к ней. Под пристальным взглядом двух пар сияющих глаз было немного неловко. Резерфор огромным усилием воли скинула с себя оцепенение и выдавила, как ей казалось, милую улыбку: — Сейчас покажу. Лип и Рап возбужденно загалдели, подпрыгивая на месте от нетерпения, пока Резерфор извлекала из одной коробки огромный моток проводов и давала указания Калему и Силве, где и как следует их натягивать. Казалось, на эти несколько минут все оставили свои дела и развлечения, наблюдая за ними. Даже Реним перестал доказывать Блону все достоинства очередного созданного им шедевра. — Что же придумал наш неунывающий изобретатель на этот раз? — Разнесся в звенящей тишине голос Радима. — Удастся ли ей расцветить праздник новыми красками? Дорогие гости, сейчас вы это узнаете! Занимайте места в первом ряду, делайте ставки и не забывайте, что по всем счетам надо платить. Говорю специально для тебя, — Рейзерфор не видела, на кого указал Радим, и не смотрела, надеясь, что это позволит отстраниться от всеобщего внимания, — не думай, что я забыл прошлый раз. Когда вся елка была увита тонким проводом с небольшими лампочками, а остатки растянуты под потолком зала, Резерфор легко щелкнула небольшим генератором, стоящим в углу. Она помнила, как когда-то Серебрянное Блюдце помог в его создании. Теперь такие стояли в деревне патчей повсюду. Резерфор невольно затаила дыхание, она изо всех сил надеялась, что рассчитала все верно и получится ровно, как в историях гостей-шаманов. Елка и весь торжественный зал засияли многоцветьем огней и кто-то убрал основное освещение. В полумраке это выглядело по-настоящему эффектно: цветные мерцающие огоньки так похожие на светлячков были повсюду. Эти маленькие искры, отражались в любой блестящей поверхности, будто бы приумножаясь и дробясь. Холодный камень стен пошел красивыми яркими пятнами, выглядя как никогда более празднично и сияюще. Лип и Рап, кажется, и вовсе потеряли от восторга дар речи, осматриваясь по сторонам и вздыхая. — Рейз, ты чудо! — они налетели на нее, с двух сторон заключая в объятья, и противится этому теплому искристому чувству было так сложно, что Резерфор притянула к себе обеих, окидывая зал почти таким же восторженным взглядом. Это как наяву оказаться в видеоигре. Она никогда не думала увидеть подобное. Дверь распахнулась с грохотом, заставив вздрогнуть и разрушив все очарование момента. Приготовившись к взбучке патчи, насупились, теряя все веселье и легкость. — Какие у вас серьезные лица, — Нихром расхохотался, кривя гримасу. — Расслабьтесь, Голдва нас не потревожит, — Магна тихо закрыл дверь и растворился в дружно выдохнувшей толпе. Намари тут же всучил ему булочку и какой-то исходящей паром напиток. По тому, как заговорщицки он что-то шептал в самое ухо, Резерфор предположила наличие алкоголя. Она бочком протиснулась к стене и присела на что-то укрытое плотным пушистым ковром. — Счастливого Нового года! Проголодалась? — Намари тут же очутился рядом с ней, хотя будто бы мгновенье назад был на другом конце зала, — мой новый рецепт. Оценишь? Резерфор аккуратно откусила кусочек и в блаженстве прикрыла глаза. Казалось, она не пробовала ничего вкуснее. Выражение ее лица, вероятно, оказалось более чем красноречиво, потому Намари сунул ей в руки стакан горячего чая и бодро влился в толпу, скользя по ней точно змея, обмениваясь со всеми поздравлениями и колкостями. Рядом сел Серебрянное Блюдце, но ковер не мог примяться под невесомым духом. Они вдвоем наблюдали за набирающей ход вечеринкой, и Рейзерфор подумала, что, возможно, праздник был и не такой уж плохой идеей. И почему только Голдва был так яростно против? Серебрянное Блюдце повернулся к ней, и Резерфор заглянула в его огромные темные глаза-омуты, будто проваливаясь в их глубины. Голову наводнили тысячи образов. Чужих. Кружащих и увлекающих за собой.