Орхидеи.

      На старом блокноте я быстро написал стишок. Я перечитывал этот ужас по несколько раз, понимая, что у меня не получилось передать те чувства, которые я хотел. Возможно, мне действительно нужна помощь, и желательно моментальная. А может, я хочу доказать себе что-то? Например, то, что все жалкие людишки находятся у меня под подошвой, а я — самая достойная личность. Или же нет? Может, я просто напридумывал себе всё это? Всю свою мощь. И я просто жалкий выскочка? Ненавижу думать об этом... Нет! Я — Оранжевый Король. Генри Фордлерой Редрих, чёрт возьми! Многие люди завидуют мне, хотят такую же мощь, такую же власть. Черепа таких людей я могу, как орехи ломать. Не дождутся такой же жизни, как моя.       Я думаю, мне стоит найти... Близкого человека? Хм, да я даже и не помню, что это значит. Человек. Да ещё и близкий. Сложно такого найти. У меня, конечно, есть кое-кто. Фиолетовый.       Этот маленький засранец просто раздражает. Хочу набить ему рожу и втоптать его в землю. Ненавижу людей, что навязываются, что постоянно лезут, улыбаются мне.       Я действительно хочу убить Пурпурного, когда он улыбается, в то время, как у меня такое чувство, будто я хочу умереть. Он говорит много, — это раздражает меня.       Но когда он вообще не говорит со мной, — это режет меня. Действительно, режет. Ржавым лезвием. Фиолетовый вырезает на моей груди всякие узоры, и издательски задевает сердце. Ненавижу его за то, что он такой слепой, не замечает мои чувства. Привлекать на себя внимание действительно тяжело. Я бы мог более упорно намекать на то, что не хочу, чтобы Фиолетовый уходил, или молчал. Но, думаю, это будет слишком странно. Особо, с моей стороны.       Но, а я-то не тупой, — сразу уловил, что что-то в Пурпурном приманивает меня. Будто бы заигрывает, заманивает меня в точку не возврата и позора, если об этом кто-нибудь узнает. Вот попал, — краснею из-за парня. Хотя, мне если честно, всё равно, какой гендер у человека, лишь только бы дал внимание, и всё.       И я могу ревновать своего слугу, а ревность быстро превратится в агрессию, а агрессия быстро слетит на него. Он будет испуганно смотреть вниз, всячески жмуриться, лишь бы не смотреть на меня. Вот и правильно. Я бы тоже не смотрел. Пурпурный во мне, в такие моменты, монстра видит: с кулаками налечу на него, буду кричать, бить и душить, а потом, как ни в чём не бывало, пойду покурить, уже понимая, что тошнит от отвратного запаха дыма. А он в это время, как собачонка, — поскулит не много, а затем, так же, делает вид, что ничего не было. Готов он, как я понял, буквально всё для меня сделать, чтобы по шее не получить. Дурак то какой, — это же какой козырь у меня в рукаве. Да и вообще, бумаги важные хоть мы и не подписывали, но он всё равно является моей собственностью, он и так будет делать то, что я захочу.       Люблю я, на самом деле, когда он помочь мне пытается, — сразу чувствую себя нужным, в безопасности. То, что не хватает мне.       Возможно, я сам виноват: отрезал связи со всеми, веду себя как последняя тварь, ненавижу всех и публично говорю об этом. Разве есть люди, которых это будет, можно сказать, притягивать? Ясное дело, что ответ — нет.       Даже Пурпурный, я думаю, остался со мной только из-за чувства страха. Да и уйти ему никуда: он по жизни, как и я, совсем один, можно сказать, только-только восемнадцать исполнилось. Юный совсем. Хоть я и сам то не особо взрослой, — да и такой же тупой.       С проявлением чувств у меня действительно есть проблемы. Не знаю я, что нужно говорить, когда тебя хвалят, или какую эмоцию на хлебальнике нужно скорчить, когда тебе руку жмут. Или как ответить на помощь со стороны человека? Просто сказать то слово, что начинается на «с»? Говорят, что оно волшебное. И нет, это не слово «сука», а слово «спасибо». Если вы умный, то догадались бы с первого раза. И, что насчёт того, что это слово волшебное...либо это я отсталый от жизни, либо это люди с ума посходили, — как слово волшебным может быть? Бред какой-то. Но слово это «волшебное» я редко произношу. Очень редко. И я уже не знаю, что мне нужно.       Я всегда был уверен, что мне никто не нужен, ведь у меня есть я. И этого достаточно! Но в то же время... Мне просто интересно. Вот если бы человек не знал меня, то заинтересовался бы он мной? Может, даже подружится бы захотел... Ух, нет! Хватит с меня этой привязанности. Мне и Фиолетового хватает.       Фиолетовый... Мне нужно вспомнить его имя, — оно такое простое, но я не запоминаю его. А сам Фиолетовый совсем не простой: он как вода, кристальная, чистая, которую хочется пить, но напиться никак не можешь. Он будто бы виноград, которого, ночью, освещает свет луны. Бабочка, что летает по миру, пытаясь найти «тот самый» цветок. Ангел, который спустился с небес, и вскружил мне голову.       Действительно, невероятный парнишка.       А пахнет он орхидеями, — довольно приятные духи. Или он от природы такой? Мало вероятно, но я хочу в это верить.       Я так хочу, чтобы мне дали смелости, уверенности, — я хочу признаться этому Фиолетовому в симпатии, полностью открыться ему. Но я не могу, — трус. Как маленький мальчишка, убегаю, не могу принять себя и свои чувства, разбиваю в кровь кулаки, пока бью их о стенку, кричу, издеваюсь сам над собой, знакомлю своё тело с ножом, и ничего не поможет мне. Я такой идиот, честно: между того, чтобы разобраться, разложить всё по полочкам, я часами смотрю на себя, в уже давно треснутое, от моих ударов, зеркало, слушая песенки на проигрывателе. А иногда отвисаю в библиотеке, — я люблю читать.       Однажды нашёл там на столе книгу, которую явно читали, — на некоторых страницах закладки, — а книжка это была, довольно, на мой взгляд, популярное произведение Достоевского, — «Преступление и наказание». Не думал, что Пурпурному такое нравится, но этот факт даже как-то добавляет в его образ некой таинственности. Уже вижу, как он, по ночам, тайком идёт в библиотеку, берёт книгу, и, согнувшись за столом, читает её, удивляясь поступкам главного героя.       Как-то он говорил, что ему больше по душе Гоголь, или тот же Пушкин. Мне, признаться, тоже, — уже в который раз перечитываю рассказ «Дубровский» и «Мертвые души», с которыми я познакомился ещё в школе.       До более взрослых романов или зарубежной литературы мои руки так и не дошли, — ориентируюсь только на том, что больше нравится, или то, что находится под рукой. Но я недавно дочитал «Робинзон Крузо» и перечитал «Маленький принц». Честно говоря, Крузо не особо зашёл, но я не мог оставить эту книгу пылится на полке. А вот «Маленький принц» вызвал у меня приятные ощущения ещё с четвертого класса. Интересно было читать о том, как маленький мальчик просит, чтобы ему нарисовали барашка.       Мы с Пурпурным, когда у меня есть время, читаем вместе, а иногда даже и по ролям. Как-то раз так почитали произведение Фонвизина «Недоросль», и за весь рассказ, мы, можно сказать, вообще не улыбнулись, а потом, когда это оказалось комедией, стало действительно смешно.       Хочу ещё почитать с Пурпурным что-нибудь, но он довольно занятой в последнее время, а заставить его бросить все планы, я не могу, — не хочу портить ему настроение.       Мы раньше часто, после прочтения какого-нибудь произведения, писали что-то наподобие стихов или маленький рассказов, и если у кого-нибудь оказалось лучше, — считай, выиграл. Как ни странно, побеждал всегда я. Наверное, из-за того, что я очень придирчивый: указываю на каждую ошибку, лишнюю или недостающую запятую, наличие частых повторений слов и нелогичностей в тексте. А он, как понятно, никогда не находил ошибок в моих рассказах или стихах. Конечно, моей грамотности любой может позавидовать, но иногда и у меня получается какая-то белиберда. Например, как сейчас. ___ «Я знаю, что никого нет рядом. И никто не спасет меня. Но мне не нужно чье-либо сочувствие, когда у меня есть я. Но в смертельных объятьях, я чувствую тепло. И знаю, что я — эгоистичное чмо. Обнимаю свои плечи, восхищаюсь лицом. Закуриваю сигарету, — тушу о себя. Кричу на других, когда виноват во всём я. Делаю вид, что не расстроен, — но я устал от вранья. Хочу собрать свои вещи, и, как трус сбежать. Закрыться в себе, — мне всё равно с колен не встать. Возможно, я хочу целоваться, обниматься, играть. А может, я тихо хочу умирать?...» ___       Даже не знаю, почему это появилось в моём блокноте, но я знаю точно, что этот ужас нужно выкинуть, чтобы никто не прочитал. За все мои раздумья, я так и не понял, что мне делать с моими чувствами к Пурпурному? Заставить жить его во лжи, или рассказать всё? Серьезный вопрос, на который я не могу дать ответ.       Действительно, очень тяжело признаваться в подобных вещах. Особенно себе. Но, мне кажется, что мне нужно перестать бояться, взять себя в руки, рассказать все свои чувства моему слуге, и вызвать у него недоверие и разочарование, а может, и совсем иные эмоции. Но говорить словами, я, если честно, не могу. Никогда не мог. Лучше напишу записку и оставлю в комнате Пурпурного, чтобы когда он прочитает её, подумал бы, что я кукухой тронулся и прибежал бы ко мне.       А может, без всяких записок? Просто, своими словами. Хоть у меня это не очень получается, но я хочу попробовать. Надо будет ещё цветы взять, чтобы выглядеть максимально правдоподобно. Возьму орхидеи. Прям под аромат его духов, да и цветы ему очень подходят, — такие же нежные и мной любимые.