БАМ
Старейшина медленно поднял голову. В его глазах не было и тени веселья.БАМ
По спине девушки пробежался холодок. Тревога и страх быстро заковывали её в свои цепи: Варрод не был похож на человека, который шутит. В ушах послышался мерзкий звон абсолютной тишины.БАМ
— О… Я думал, ты знаешь… — тихо сказал старик и сочувственно покачал головой. — Жаль, что ты узнала именно так. Леви ощутила себя так, будто её со всей силы ударили бревном по голове. Она не могла поверить. Этого не может быть. Этого не может быть..
Этого не может быть
.
— Ты ведь шутишь, да? Да? — нервно рассмеялась Леви и взглянула в глаза старику. — Деда?.. Молчание сказало всё за него. Леви опустила взор. Внезапно «тремя минутами ранее» оказалось будто в конце длинного-длинного коридора тьмы и тихого-тихого ужаса. Дрой, с которым девушка дружила всю свою жизнь, мёртв? А она… Она даже не знала об этом… сколько? — Как?.. — сдавленно спросила Леви, не поднимая головы. — При перевозке гражданских в другое поселение он и Джет наткнулись на одного из главарей местной стаи. Никто не знает, кто первым напал, но ты же понимаешь… Им ничто бы не помогло. — Джет?.. — В госпитале. Шансы на выживание мизерные — он потерял очень много крови. К тому же, есть высокая вероятность, что он не выпил «Антикис». Леви подняла потерянный взгляд со своих колен, встречаясь с Варродом глазами. — Тогда я… я не пойду к бабушке. Нет, не пойду. — она отрицательно замотала головой. — Не пойду! Я пойду в госпиталь! — в глазах медленно появлялся ужас. Она отказывалась верить, отказывалась видеть, отказывалась слышать… Отчаяние скрыло разум, в глазах плескалась глупая, истерическая надежда с примесью мольбы. Только бы ты шутил… Девушка, немного шатаясь, поднялась с кресла, но быстро была остановлена старейшиной. Он неизвестно как оказался рядом с Леви и чуть ли не силой усадил её обратно в кресло. Варрод порывался что-то сказать, но был остановлен молчаливой просьбой МакГарден, читающейся в её глазах. Мольбу медленно, но верно заменяла пустота. Пустота. Почему если раньше старик боялся увидеть отчаянье и ужас в душах подчинённых, сейчас его пугалапустота?
— Сядь. — тон вышел немного приказным, но Варрод не испытывал вины. — Ты сейчас ничем ему не поможешь. — Тогда я просто… поддержу его… — несмотря на болящее от тоски сердце, старейшина решительно отчеканил: — Нет, ты только помешаешь врачам. Тебе надо идти к Металликане. Ей тоже нужна помощь.И тебе нужна, Леви. И мне нужна.
— Ты ведь знаешь, что припасы ей нужно доставлять вовремя, милая… — добавил он уже мягче, но не договорил: увидел, как тихо вздрагивают плечи внучки. Её слёзы — ещё один камень на плечах старейшины, который опять не смог защитить жителей поселения. А им было только девятнадцать лет… Ещё одна острая иголка, что каждодневно будет его колоть, пробираясь под кожу, мускулы и кровь прямо к костям. И ничто не сможет её остановить, ведь Варрод Секвин уже дал одному — да и второму, к чему обманывать себя фантомной надеждой? — сердцу погибнуть. — Тише, тише… — говорит он, гладя девочку по волосам и задаваясь вопросом, простит ли она эту жизнь, простит ли он эту жизнь за такое существование в постоянном страхе потери, страхе боли, страхе перед слезами… — Мне… нужно к Меттал-ликане… — бормочет Леви, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь забыть-успокоиться-собраться, и Варрод кивает: знает, что его любимая Шапочка пытается отвлечься от жестоких реалий жизни, помогая суровой бабушке выживать в лесу. — Хорошо. Итак, — Варрод со всей силы пытался не расклеиться и не заплакать самому, чтобы поддержать МакГарден, но, увидев состояние девушки, позволил себе маленькую слабость: он откупорил стоящую под столом бутылку вина и сделал внушающий глоток прямо из горла. Шапочка даже не заметила его передвижений. — Ты знаешь, что твои походы к Металликане должны оставаться в секрете, и понимаешь, что с тобой — с нами — сделают, если узнают об этом. Я дам тебе зелья, колчан стрел и тёплую кофту — это всё Металликане. Возвращайся до девяти вечера, прошу… Я буду ждать. Леви фальшиво, кратко, пусто рассмеялась. Не было в этом смехе ничего живого — только боль и просьба пробудить её ото сна, от этого ужасающего кошмара, что так резко обрушился на неё. Пару минут назад всё было хорошо, так как так? Как так?! Как так??!! На красном, с дорожками от слёз лице с пустотой во взгляде улыбка выглядела жутко, а расширенные зрачки — ещё более пугающе. Варрод хотел что-то сказать, чем-то помочь, как-то поддержать, но только сказал: — Джет тоже будет тебя ждать. Не будет. Они оба это понимали. Выжить с таким количеством ран и такой потерей крови есть шанс один на миллион, а Джет никогда не был особо удачливым. В отличии от старейшины Леви не знала точное состояние друга, но догадывалась. И эти догадки её пугали. Она медленно поднялась и так же медленно вышла из комнаты. Возле стойки регистрации по-прежнему стояла Лаки, но только сейчас Леви увидела опухшее от слёз лицо и подозрительно блестящие глаза. Олиетте хватило одного взгляда на Шапочку, и она снова расплакалась. Сколько бы они не жили в страхе опасности и смерти, гибель кого-то из поселения не становилась менее шокирующей. Бормоча себе под нос извинения и пытаясь скрыть следы слёз на лице Лаки с трясущимися руками отдала Леви разрешение. Она смогла только кивнуть в ответ и выйти с Дома, теряя свою дорожку в десятках других. Все тропинки в Глицинии так или иначе вели к Общей могиле, памятнике о пятнадцатилетнем вторжении в поселение. К нему и направлялась Леви, не зная зачем и почему. Так надо. Этот ритуал был островком нормальности во внезапно ставшем ненормальном мире. Птицы громко пели, а в нос потихоньку плыл запах дерева шиддуй — аромат, похожий на цветочный, но со слабой горчинкой, оставлявший на языке лёгкое покалывание. Аромат, ставший неотъемлемой частью смерти. Слева обойти пару Вечных клёнов, и вот дорожка поворачивает к площади. В лицо Леви прилетел один ярко-алый листик — независимо от времени года, Вечные всегда горели всеми оттенками оранжевого-красного. То, что сейчас разгар лета, не значило ничего. В лицо били лучи яркого тёплого солнца. Тошнотворно-красиво. Глядя на красоту окружающего мира, Леви ощущала лишь злость. Лучше бы было, если всё горело бы и кричало ужасом тьмы. Почему всё остаётся красиво-неизменным?! Почему осень рябит весельем и яркими цветами, пока ночи её звездные и прохладные? Почему зимой всё пушистое и белоснежное, такое невероятно свежее, будто само время застыло в кристальности снега и льда? Почему весна всегда тёплая, а рука об руку с дождём приходит радуга? Почему в таких прекрасных местах происходит так много ужаса? Джет и Дрой были последними живыми друзьями Леви. Подругу детства, одинадцатилетнюю Люси, МакГарден когда-то не дождалась из поездки в другую деревню Системы. Ей ничего не говорили, но кто-то из взрослых обмолвился, что её разорвали в клочья Они. Потом девочке ещё долгое время снились кошмары с участием Люси и кровожадных теней, которые нападали на неё с зловещей ухмылкой на мордах. Её родители погибли через год, когда устраивали облаву на оборотней. Тогда-то Леви и узнала, кто виноват во всех её бедах. Джарвин и Рии, первоклассные Охотники, положили девятерых, прежде чем их убили. Никто никогда так и не смог транспортировать тела для погребения. Потому что было нечего транспортировать. Ромео, мальчонка на два года младше Леви, погиб, потому что не вернулся из леса до девяти вечера. МакГарден искренне надеялась, что тот успел выпить яд перед тем, как до него добрались оборотни. Они, они и ещё многие другие из деревни были безжалостно убиты тварями из преисподней. Оборотни — абсолютное зло. И сейчас у Леви забрали двух последних друзей. Остался только Варрод, связанный с Леви общей тайной. Бабушка Металликана живёт далеко, к тому же, не является полноценным человеком. Полуоборотень и старик — вот единственные друзья, которые у неё ещё есть. Леви подняла голову и осмотрелась. Её окружали такие же грустные и отчаявшиеся лица, которые она проигнорировала по пути к Дому. Горожане сидели возле Общей могилы и оплакивали своих погибших друзей, родственников, знакомых. Три высоких металлических дерева с ракурса Леви чуть ли не пробивали насквозь полотно неба, напоминая, что Рай — единственное место, где люди будут в безопасности. С веток деревьев трепещут тысячи ленточек — по одной за каждого мёртвого человека из деревни. В самом верху — оборванные и выцветшие — ленты людей, про которых уже никто и не вспомнит, когда они жили. Только полустертые имена может напомнят одинокой старухе о её молодости и людях, что её заполняли. Чем ниже, тем новее ленты. Леви подходит к своей небольшой ветке и ветке семьи Люси рядом. Сначала снимает старые клочки ткани, потом нацепляет новые. Одну за маму, вторую за отца, ещё три — за двух дедушек и бабушку, которые не дожили до рождения Леви на свет. Ещё одну — солнечно-желтую — за Люси, а оттенком темнее — за её отца. Порыв ветра доносит до МакГарден всхлипы родителей Джета и Дроя. Девушка боится даже взглянуть в ту сторону. В нос снова забивается аромат шиддуй — напоминание о том, что сегодня кто-то погиб. Леви со своей сумкой и кинжалом отходит назад, пропуская старенькую травницу Полюшку к деревьям из металла, Общей могиле без тел и надежды на лучшее. Никто не знал настоящее имя старухи, что регулярно меняла ленты на ветках, о которых все позабыли давным-давно, но зато все помнили её злобный взгляд и отточенные движения ножом, когда кто-то вздумал над ней подшутить. Леви хотелось заплакать, но она ещё держалась, идя в сторону пропускного пункта. Никто не должен заметить её слёзы, потому что охотники не плачут. А она очень хотела поскорее стать охотницей.…
Под ногами шуршала листва Вечных. Она только что преодолела линию священных деревьев и блок-пост на дороге в лес. Не в лес, но сквозь него, в соседнюю деревушку. От Глицинии Амариллис отличался меньшим количеством людей, но большей площадью под засев. Торговлей зерном деревня и проживала. И именно по этой дороге ехали Джет и Дрой, члены Альянса Защиты, когда оборотни их убили. Огоньки листьев россыпью лежали на земле, укрывая ту от жара солнца. Постепенно листьев становилось всё меньше и меньше, пока в какой-то момент не исчезали совсем, знаменуя то, что человек преодолел рубеж. Все знаные деревни окольцовывали Вечные, и построить что-то вне кольца считалось чем-то большим, чем просто святотатством. Даже блок-посты стояли не дальше последнего вечного клёна, конкретно на этой дороге — даже перед началом рубежа. Пахло свежестью и травами. Леви шла торопливо, опасливо. Да, был день и да, вокруг всё казалось таким мирным… но в последнее время участились атаки на поселения даже не в ночное время. Вон, стражи на блок-посте сказали быть ещё более осторожной, чем обычно. И даже не спросили, зачем она уходит — просто посмотрели на её убитое лицо и позволили пройти. О, Вакаба и Макс, если бы вы знали, что заявки в кармане не и в помине, а сама Леви уходит далеко не в свой хлипенький шалашик возле линии Вечных!.. Но нет, они не знали, что маленькая «красная Шапочка» уже в который раз предаёт деревню. Они видели только сломанную горем Леви. Если тебя укусят, при первой сильной вспышке злости ты превратишься в одного из них. Первый закон ужаса, выгравированный в подкорке мозга так глубоко, что вывести установу из памяти уже невозможно. Один укус — и всё кончено. Во всяком случае, для подавляющего большинства людей. Но не для Металликаны. Единственное, что осталось у Леви от семьи. И это самое «единственное» она решила защищать, не смотря ни на что. Леви сожгут, если узнают, что она уже три года защищает укушенную. Полуоборотня. Женщину, которая только благодаря особенному амулету ещё может дышать и ходить по бренной земле как человек. Как только она снимет редкостную реликвию, ей конец. Иногда Леви задыхается от чувства вины. Ей кажется, что она зря спасает бабушку. Она ведь уже не человек… Потом наваждение быстро уходит. Она не позволит забрать у неё остатки семьи. Ни оборотням, ни деревне.Шелест.
Стук сердца, адреналин, нервы на пределе.
ОПАСНОСТЬ.
Главное — успеть ударить первой.
— Кто здесь? — прошипела девушка, мигом вытагивая кинжал из ножен. Напрячь слух. Выискивать цель. Вряд ли поможет против оборотня, но чем чёрт не шутит. — Я здесь. Пожалуйста, опустите оружие. Громкий мужской голос раздался из-за ближайшего дерева. Тонкая сосна не могла скрыть фигуру огромных размеров, которая стояла за ней и говорила. Побелевшие костяшки пальцев до боли сжали рукоять кинжала. Всё окружение ушло на задний план — фокус только на мужчине. Сердце в грудной клетке стучало так, будто пыталось вырваться за пределы тела. Несмотря на это, мысли ясные и чёткие. Леви отрезала: — Пока вы не выйдете на свет и не докажете вашу принадлежность к деревне, я не собираюсь опускать нож. За секунду молчания МакГарден успела перебрать в голове самые худшие варианты. — Как скажешь, девочка! — насмешливо крикнул в ответ обладатель невероятно низкого и хриплого голоса. Пока уши Леви наливались красным из-за невероятно сильного возмущения, человек медленно начал подходить поближе. Его руки были подняты высоко в воздух, и что-то за его спиной цеплялось за кусты, сквозь которые он проходил. Леви нутром чуяла, что кинжал против такого человека ей не помощник — несмотря на небрежную походку и внушительный вес передвигался мужчина практически без шума, что не очень-то возможно без хорошей физической подготовки. Он явно не был простым фермером. Замызганная рубашка с закатанными по локти рукавами. Черные штаны заправлены в высокие сапоги на шнуровке. Значок лесника с тремя зелёными полосами на оранжевом фоне неаккуратно пришит на левой груди. Все детали проявлялись одна за одной вместе с их обладателем. Незнакомец ступил на тропу перед Леви. По мере того, как МакГарден осознавала, насколько огромен человек перед ней, внутренности её скручивались в один тугой нервный узел. Кинжал — даже со снотворным на лезвии — не справится с мужчиной. Как минимум потому, что по парню со связкой хвороста за спиной надо ещё попасть, а учитывая его кошачью грацию это будет непросто. Незнакомец тоже оценивающе глядел на Леви, пытаясь, по видимому, сложить в голове её портрет. МакГарден лихорадочно искала пути отступления на всякий случай. В конце концов, он сдался первым: — Меня зовут Шац, Шац Беулокрево. Вот моё удостоверение из Амариллиса. Я лесник. При последних словах Шаца Леви немного расслабилась, загнав смутное подозрение в глубины подсознания. Успокоение чуть приступило страх. Лесников в деревнях уважали, как людей, которые добровольно подвергают себя опасности каждый день, следя за территорией леса, закреплённой за деревней. МакГарден аккуратно взяла из руки Шаца листок пергамента. Развернув его, она начала сравнивать нарисованный портрет с человеком перед ней. Прищуренные насмешливые глаза похожи. Орлиный нос тоже. Лицо острое, с немного хищным выражением, губы тонкие, под стать суровому разрезу рта — на снимке всей нижней части лица не видно из-за густой бороды. Леви нахмурилась. Что за манера не пересдавать подтверждение после сбривания бороды! Так ведь не очень похоже получается! Ладно, поехали дальше. Крепкое телосложение. Непослушная копна черных волос длиннее, чем на снимке, но это поправимо и не считается за сильное отличие. Металлическое кольцо в носу и два ряда кружков вдоль носа с разных сторон, плюс три над бровью. Леви решила не спрашивать, что это за железные кружки, так похожие на шляпки маленьких гвоздиков, и что они делают на лице лесника. Что-то было не так. Либо художник-перьеписец в Амариллисе был никудышный, либо история Шаца не являлась правдой. Перьеписцы специально обучались точь-в-точь срисовывать лицо человека, а этот, похоже, просыпал уроки: железяки обозначились сплошными черными кружальцами без текстуры, форма лица была немного другая, да и расположение органов относительно друг друга не совсем совпадало. По отдельности каждая часть лица выглядела похоже, но в комбинации получалось лицо, не отвечающее лицу в паре футов от неё. При каждом несоответствии МакГарден всё больше напрягается. Или она уже накручивает себя? Как бы там не было, она не может заявить, что Шац лжёт. Во-первых, это ужасное неуважение к леснику. Во-вторых, у неё недостаточно нормальных доказательств — она сама не уверена, что лесник подставной. И в-третьих, если она выскажет свои подозрения в лицо, и они окажутся правдивыми, Леви с вероятностью девять к одному не доживёт до возможности кому-то рассказать о лже-леснике. Леви кажется, что у неё уже паранойя. Давайте остановимся на варианте с неудачным перьеписцем? — Вам куда? — Шацу похоже надоело ждать; Леви, вздрогнув от неожиданности, быстро вернула ему удостоверение. — Я… иду в Амариллис. — не скажет же она ему о Металликане! Леви аккуратно обошла Шаца и направилась дальше по дороге. — Отсюда до него довольно далеко, а сейчас уже поздно. — заметил парень и в пару длинных шагов догнал МакГарден, сбавляя шаг и идя в ногу с ней. Ещё одна странность, пронеслось в голове у Леви. Он выглядит намного моложе, чем на удостоверении. Или это борода его так старила? — Нам, кстати, по пути, поэтому я тебя провожу. — сообщил Шац. Леви мысленно застонала. Надо быстро выдумать какую-нибудь отмазку. Место, на котором надо свернуть к Металликане, уже довольно близко, а этот чудак и не думает уходить. Плюс один: если Шац действительно направляется в Амариллис, то шанс того, что он разбойник или ещё чего стремительно уменьшается. — Как тебя зовут, девочка? Ты так и не представилась. — Леви. — сквозь зубы процедила МакГарден. Паранойя это или нет, но она не доверяла леснику. — Хорошо. — ответил Шац и, к счастью, замолчал. Леви смотрела себе под ноги, огибая и перескакивая ямы и выбоины не дороге. Рядом ступал черноволосый, при каждом шаге которого поднималась пыль. Топал, кстати, он очень громко, но Леви помнила, как тихо Шац шёл к ней от сосны. Никто ничего не говорил. Леви под карканье ворон и щебет красноклювых птиц лихорадочно пыталась придумать, как отойти самой в лес и при этом не вызвать подозрений. Туалет? После пары минут лесник заинтересуется долгим отсутствием Леви и по следам найдёт её. Повернуть назад? Как вариант, но тогда скорее всего Леви не уложится во время: крюк надо будет сделать просто огромный. Сослаться на внезапно вспомнившееся задание?.. — Слушай, я так подумала… — Леви резко остановилась и попыталась выглядеть как можно задумчивее. Шац прошёл ещё с полдесятка футов по инерции, пока не развернулся в ожидании продолжения. Выражение лица лесника было крайне удивлённым. — Я, наверное, и правда слишком поздно вышла из Глицинии. Вы правильно заметили. Я лучше тут недалеко ягод нарву и вернусь домой. Завтра уже схожу в Амариллис. — Леви честно пыталась выдавить из себя некое подобие улыбки, но, судя по всему, вышло не очень. В подтверждение своих слов она сошла с тропы и направилась немного левее, чем нужно было для курса на хижину Металликаны. В трёх минутах ходьбы и правда были большие заросли голубики, а в сумке Леви — какая удача! — как раз лежала свернутая тряпичный пакет. Леви спиной ощущала пристальный взгляд лесника. — Хорошего тогда тебе улова, девочка! — крикнул вслед Леви Шац и, похоже, пошёл дальше. По крайней мере, она слышала его удаляющееся топание. Мысленно МакГарден громко вздохнула от облегчения, но осторожности не поубавила. Пробираясь к поляне с голубикой она поставила себе задачу действительно пособирать ягод пару минут. На случай, если Шац решит проверить. Да, Леви чувствовала себя параноиком. Зачем ему следить за девушкой? Если бы лесник хотел убить её, ему бы не надо было выходить и представляться, а тем более — сопровождать в Амариллис. Однако вертлявый червячок сомнений всё равно грыз Леви, как бы она не пыталась убедить себя, что всё нормально. Пособирав голубику, она на миг застыла, пытаясь выхватить подозрительные звуки из равномерного гомона летнего леса. Получалось плохо. Огня в котёл подливала мысль о том, что лесник может передвигаться безшумно. Леви старалась не задумываться об этом, потому что знание о манере Шаца передвигаться вызывало дискомфорт. Нарочито медленно Леви поднялась и отряхнула грязь с колен. Украдкой огляделась. Вроде ничего. Надо идти. Под ногами лежал целый маленький мир, который МакГарден упорно разглядывала, идя к Металликане. Она боялась — и пусть этот страх был до невозможности иррационален — что если она поднимет голову, то увидит насмешливые чёрные глаза напротив и брови с гвоздями, изогнутые в удивлённо-злобной гримасе. «А что это ты тут делаешь, девочка? Ты же вроде шла ягоды собирать?» Леви содрогнулась и ускорила шаг. Как бы ей не хотелось представлять себя безжалостной охотницей, девушка осознавала, что, по правде говоря, она лишь одинокая маленькая слабачка. Врать себе у Леви привычки не было. И страх встретиться с кем-то помимо доверенных членов Альянса въелся глубоко под кожу, растёкся телом по венам и артериям, проникая в самые далёкие уголки Леви. Как вирус. Как смерть. Как паранойя. На минуту МакГарден остановилась и подняла голову, силясь понять который час. Солнце стояло довольно высоко, но уже начинало понемногу клониться к горизонту. Новая волна ужаса и тревоги затопила Леви, но ей удалось сдержать порыв расплакаться под контролем. Ей надо быть сильной. Так говорили Джет и Дрой, уходя в Альянс. Мимо проносились деревья и кустарники, девушка уже наплевала на осторожность, а ком тихого ужаса всё понемногу рос. Больше страха встретить кого-нибудь на дороге был только страх не успеть к девяти вечера в Глицинию. Тогда она умрёт, возможно долгой и мучительной смертью. Вдох. Выдох. Спокойно. Она успеет, всё будет хорошо. Леви очень хотелось верить в это.…
Золото россыпи лучей освещало круглую изумрудную поляну, усыпанную белоснежными цветами. Они так ярко светились под действием солнечной паутины, что глаза при взгляде на ромашки и розы немилосердно резало. В дальнем конце поляны устроился маленький деревянный домик, сокрытый от чужих глаз в тени деревьев и сети вьющегося винограда. К нему и направилась Леви, попутно вспоминая, какие амулеты и зелья надо было передать Металликане. О колчане стрел и кофте от Варрода тоже следовало не забывать. Вокруг девушки лес двигался, шумел и жил своей, никому не подвластной жизнью. Пение десятков птиц, жужжание сотен жуков и шелест миллионов листьев рисовали нескончаемую картину, плавную и текущую, как вода в маленькой речушке. На фоне этого застывшее золотое пятно поляны выглядело слишком спокойно. Леви остановилась перед маленькой, но крепкой дверью. Вытянула руку вперёд и деликатно, самыми костяшками пальцев, постучала. МакГарден очень надеялась, что Металликана дома. Тишина. Леви недовольно цокнула. Если бабушки дома нет, они сегодня не пересекутся: у МакГарден нет времени ждать. Где-то в висячем фонаре был ключ… — Ага! — облегчённо улыбнулась Леви, нащупав прохладную поверхность металла под пальцами. После минутной борьбы с застрявшим замком она открыла дверь и вошла, захлопнув вход за собой. Как только Леви переступила порог, её волной накрыло чувство облегчения. Девушка даже не догадывалась, насколько напряжённой она была всё это время, пока не расслабилась в домике, вдыхая запахи трав. На полу лежала медвежья шкура, добытая с огромным трудом самой Металликаной, куда и села девушка, сраженная чувством безопасности и дома. Леви быстро выложила из сумки всё то, что предназначалось бабушке. Устало улыбнулась. Ей очень хотелось посидеть тут ещё немного, рассказать Металликане о накопившемся за время отсутствия, выговориться… возможно, даже заплакать. Но её тут не было, солнце уже клонилось к горизонту, а Леви не хотела рисковать жизнью, выжидая родственницу. Поэтому, твердо запретив себе расклеиваться, МакГарден решительно встала и вышла из домика, снова закрывая дверь и запихивая ключ в фонарь; стряхивая ощущение уюта и покоя. Леви не была готова услышать позади себя громкий рык.…
Кажется, она впервые прочувствовала на себе силу выражения «лёд растёкся по венам». Леви буквально ощущала, как упала температура её тела. Или ей только так казалось? Липкий, тягучий страх сковал девушку, которая не могла даже пошевельнуться. В голове — только ужасная мысль «вот и конец». И даже удивления не было. Только невероятный ужас от того, что она не смогла даже попрощаться со стариком и бабушкой. Внезапно неподалеку громко каркнула ворона, и наваждение спало. Развернувшись Леви выхватила кинжал и отдала команду амулету. Сила. Опасность. Жизнь. Перед ней стоял оборотень. Крупнее обычного волка, чёрный как смоль, глаз один сияет красным. Время немного замедлилось, и Леви успела заметить характерное напряжение животного перед тем, как оно прыгнуло. Двух секунд, данных амулетом, оказалось достаточно, чтобы МакГарден успела откатиться в сторону. Выветрилась паника, осталась только концентрация. Либо она его, либо он её. Точно тот лесник — стрельнула несвоевременная мысль. Зверь угрожающе гаркнул. У Леви волосы стали дыбы от этого низкого рычания из глубин преисподней. МакГарден отчаянно сделала ставку на то, что она успеет. И кинулась на оборотня. Рывок. Удар. Боль. Вкус земли во рту… Леви лежала на вкусно пахнущих цветах и смотрела на голубое-голубое небо сверху затуманенным взглядом. Над ней навис чёрный зверь. Краткое мгновение растянулось на долгие часы, и столько всего промелькнуло в голове у девушки — от страха до сожаления, от злости на себя до — неожиданно — облегчения. Она сейчас умр… Что-то промелькнуло над головой Леви, и голова чудовища исчезла. Слишком быстро, слишком больно смотреть. Девушка со стоном перекатилась на бок — предыдущий удар оборотня выбил весь дух из лёгких, а правая укушенная рука болела адски. Немного пошатываясь она встала в стойку, хотя при таком состоянии бой уже был проигран, не начавшись. Справа от неё лежал оборотень. Он не двигался, а лужа крови под ним намекала, что и вряд ли начнёт. Над ним стоял его… сородич? Алые глаза такого же чёрного волка сверлили Леви взглядом, а та, как напуганный кролик, не могла оторвать взгляд. Вокруг передней левой лапы волка виднелось кольцо белой шерсти. МакГарден ощутила прохладные мокрые дорожки на щеках и с некоторым отупением поняла что плачет. Оборотень одним прыжком перескочил через неё и умчался в лес, и Леви даже не стало сил его окликнуть. Труп напавшего на Леви неподалёку медленно вытягивался в человеческую фигуру. — Даже умереть по-собачьи не можете… — хмыкнула она, усиленно моргая, смахивая слёзы с ресниц. Перед глазами немного плыло. Сердце по-прежнему дико колотилось о грудную клетку, и если бы Леви не была так отчаянно зла на весь мир, не так яростно ненавидела действия своей Судьбы в руках Бога, она бы просто упала на том же месте, где и встала. Сдалась бы. Почему это происходит с ней? Почему Металликана должна была превратиться в её спасителя-волка? Почему у Леви отобрали её чёртову семью ещё до того, как она стала взрослой? Кто теперь будет её ждать в деревне, да и зачем туда вообще возвращаться? Леви ступила шаг вперёд. Ей надо было удостовериться, что оборотнем оказался лесник. Как она должна была выживать в мире, в котором осталась одна? Кто поздравит Леви с наступающим днём Рождения — пустой домик с пыльными ковриками? Ещё один шаг. Как долго ей осталось ждать своей смерти? Почему она обречена на одиночество? Леви вгляделась в лицо истерзанного оборотня. Она рассмеялась.…
Леви хохотала надрывно, хрипом. В приступах кашля между волнами смеха она растирала слёзы по лицу, задыхаясь и смеясь ещё больше, ещё больнее, ещё истошнее. Наверное, со стороны это выглядело пугающее: МакГарден, умная и ловкая девушка, всегда собранная и спокойная — и сидит над трупом своей бабушки, заливаясь смехом и слезами. Вся в крови, от отчаяния воя местами, она представляла собой поистине жалкую, но гротескную картину посреди летнего золота леса. Краем глаза увидев, как на неё кто-то смотрит, Леви медленно повернула голову. Ей так хотелось умереть, но при этом так хотелось жить, чтобы увидеть, какие повороты сюжета ей предоставит Судьба — воистину, что может быть веселее? На миг МакГарден затихла, в упор разглядывая дрожащую от страха Дженни — девочку из Глицинии с корзинкой грибов в руках и невероятно болтливым характером. Потом из горла Леви вырвалось сдавленное хихиканье, которое прозвучало в унисон с душераздирающим визгом Дженни. Глядя вслед удаляющимся следам девочки, Леви схватил ещё один приступ хохота. Боже мой, никогда ей ещё не было так смешно, как сейчас! — Не на… до… — в перерывах между смехом покачала головой она. О, девушка знала, кто стоит у неё за спиной! — Пус… ть ид… ёт! Пока лесник аккуратно пытался вести её в домик, Леви безудержно смеялась, как никогда ощущая липкий ужас в сердце.…
— Что ты будешь делать? — тихо поинтересовался Шац, пытаясь крутить монетку между пальцами. Снаружи царствовала глубокая ночь — самая тёмная пора, мгновения перед рассветом. Леви пустым взглядом смотрела в голодное пламя камина и молчала. На замену истерике пришла тихая скорбь за теми, кого она сегодня потеряла. — Кто ты?.. — еле разлепила губы девушка в конце-концов. — Оборотень. Леви даже не взглянула на него в ответ. Она знает. — Одиночка. — добавил Шац, внутренне сьёжившись от подобной безучастности. — Я убиваю других, которые из стай. Монетка выпала из его руки при неудачной попытке перекатить её между пальцами. Звонко ударившись о пол, она весело куда-то покатилась и пропала. Шац ругнулся и слез со стульчика, чтобы найти и поднять её — Леви протянула монетку Шацу, всё так же немо глядя в огонь. Шац осторожно забрал монетку и спрятал её в карман. — Ме́та помогала мне жить: отдала мне пару амулетов, укрывала иногда и помогла подправить портрет на удостоверении. — Бабушка ненавидела оборотней. Всех. — Я не говорил, что подружиться с ней было легко. Но я спас ей жизнь, так что был на особом счету. — Шац хмыкнул и тихо добавил: — Она просила меня убить её, если она… ну ты поняла. Вчерашним утром она, похоже, попала в одну из Амариллисовых ловушек: лента порвалась, амулет слетел с шеи и… — Удостоверение? — тихо перебила Леви. — Моего двоюродного брата. Наши отцы — близнецы, а матери — сёстры. Только он старше меня на тринадцать лет и уже год, как мёртв. — Ясно. — ограничилась кратким кивком девушка и продолжила глядеть в камин. — Ты так и будешь сидеть? — внезапно серьёзно спросил Шац и подался вперёд в попытке посмотреть в глаза МакГарден. У него не получилось. Она даже не шелохнулась. — Та девочка… Она из твоего поселения, правда? — Дженни. Да. — Она уже, наверно, всё рассказала. Почему ты позволила ей уйти? На миг в воздухе тишина казалась почти осязаемой. Шац увидел, как напряглись плечи Леви, и выпустил вздох облегчения. Она ещё была способна на гнев. Однако, ему действительно было интересно. Будучи осведомлённым о том, что Леви сознательно нарушает правила: подделывает разрешения, помогает укушенной, покрывает её и расставляет ловушки на пути к домику, — парень не мог понять причину такой великодушности. По рассказам Металликаны Леви очень цеплялась за Глицинию и свой дом, но сторонилась жителей и была полностью готова пожертвовать кем-то из них ради своего и её благополучия. — Видимо, ваше представление обо мне, Шац, сильно отличается от правды. — ледяной голос Леви рассекал воздух будто рапирой. — Первое: мне некуда и незачем возвращаться. Второе: я не могу хладнокровно убить ребёнка. — Даже если это был бы оборотень? — Оборотни — не люди. — Значит, убила бы. — Не знаю. Не доводилось. Шац хмыкнул. — Тебе нужно сначала убить волчонка, что бы сказать, что ты можешь? Леви бросила на него долгий, полный злобы взгляд. — От того, что я решу, что умею летать, моё падение со скалы не прекратится. — О, так мы научились по-философски выражаться? МакГарден молча отвернулась к камину. Шац какое-то время наблюдал за маской безразличия на её лице, но в конце концов сдался первым: — Теперь тебе путь в деревню закрыт, как, впрочем, и мне. И вся эта эта лабуда «некуда и не к кому» хороша, но факта это не отменяет. Тебя сожгут свои же в ту же минуту, когда ты ступишь за линию Вечных. Ты намерена сдохнуть ни за что? — Осторожнее со словами. Они могут тебя порезать. Леви медленно покачала головой. Её глаза загорелись холодным, расчётливым огнём. Или это были отблески камина?.. — Что я имею ввиду, — вновь заговорила она, перебивая только начавшего вопрос Шаца. — так это то, что у тебя теперь тоже нет места, куда можно было бы вернуться. — тихо, чётко, с лёгким налётом угрозы. Лесника передёрнуло от резкой смены настроения. — Дженни видела и тебя тоже, а это значит, что не только этот домик будет открыт публике через пару часов. Сколько времени пройдёт с того момента, как весть о гиганте-леснике дойдёт до Амариллиса? Часы? День? В любом случае, ты обречён. Я понятия не имею, почему из-за моей просьбы ты не убил её — путь назад тебе тоже закрыт. В поселении узнают, что настоящий Шац Беулокрево — пропал? Убит? Неважно — но его больше нет, а вместо него на краю посёлка живёт нелюдимый лесник, так сильно похожий на человека, которого опишет Дженни. — И что тебе это даёт? — поморщился Шац, чуя нутром, что добром разговор при утренней заре не кончится. Да, он признавал, что сглупил. Ужасно, невероятно сильно сглупил. Но это уже не исправить, как и факт, что девчонка МакГарден скоро умрёт. У неё просто нет шансов выжить одной. — Это означает, что ты сменишь свою область пребывания. И я пойду с тобой. — всё так же спокойно заявила Леви. Что?.. Шац на секунду поперхнулся воздухом, а потом рассмеялся. — Ты? Со мной? И почему же? — в перерывах между приступами хохота выдавил он. Леви невозмутимо ответила, цитируя саму себя пару минут назад: — Осторожнее со словами. Они могут тебя порезать. Она подождала, пока Шац не успокоился. В камине тихо потрескивали дрова. Снаружи шелестел верхушками деревьев одинокий ветер, пока солнце лилось багрянцем и камедью на чёрные ветви, озаряя начало нового, полного надежды, дня. Звёзды медленно таяли в небесах, пока щебет птиц наполнял тишину уходящей ночи. Лес был незабываем. Лес был бесконечен. Лес был всем, и ничто не существовало за пределами его, и горизонт открывал всё новые и новые деревья вплоть до самых гор, синих во мраке и невидимых для глаз жителей Альянса. И над зелёным морем листья и хвои, над маленькими голыми клочками деревень и над яркими точками-линиями Вечных поднималось солнце. — Ты не сможешь подделать любые другие документы, а я смогу. Ты не сможешь слиться с толпой и украсть припасов на ярмарках, а я смогу. Ты не знаешь практически ничего о способах защиты, тактике и способах Альянса, а я знаю. Ведь ты довольно плох в коммуникации с людьми, верно, «Шац»? Ты хороший охотник, а лес — твой родной дом, в то время как я — довольно вторична в таких условиях. Однако со мной тебе будет намного легче пройти у носа Альянса незамеченным. Тебе, как оборотню, никогда не покидавшему район Амариллиса, будет сложно одному. Лесник раздражённо цокнул языком. В мыслях он перебирал различные варианты того, где допустил прокол. На ум не приходило ничего. — Ну? И где я прошляпился? — в конце-концов недовольно спросил он. Леви как-то смогла выиграть этот раунд. — Настоящий лесник ни-ко-гда бы не полез со своим удостоверением к кому-либо сразу после знакомства. Для этого хватает твоего прекрасного значка на груди. Удостоверение — для важных шишек и официоза. Я… не поняла этого, когда мы встретились. — Леви едва заметно поморщилась и отвернулась. — И, поскольку эту информацию можно было вычитать в удостоверении, я могу предположить, что читать ты не умеешь. Шац тяжело встал со стула и подошёл к связке хвороста. — Ты права. — его голос звучал глухо, пока он проверял на прочность узлы и верёвку. — Но это всё ещё могло бы быть совпадением… — Но ты уже признался. — отрезала Леви. — Думай теперь. В хижину залетели утренние порывы ветра, несущие ароматы первых алых лучей солнца, росы в траве и летних цветов. И девушка, и лесник застыли, вдыхая запахи мира за окном. Там просыпались птицы и оживали деревья — природа подготавливалась к полному ожиданий дню. Внезапно Шац встал и резко бросил: — Они уже идут. Я слышу. Надо уходить. Леви мгновенно подорвалась и, схватив свою сумку, начала закидывать туда всё, что попадалось под руку. Амулеты, зелья, оружие, еда… Когда сумка была набита, девушка вскочила и метнулась ко входу. За ней, с уже намотанной на руку крепкой верёвкой от связки хвороста поспешил Шац. — Последний вопрос. — выдохнул лесник, прикрыв глаза. Хмыкнул, ощущая под ногами мягкую рыхлую землю. — Ты не против уйти за тридевять земель вместе с оборотнем? Ты ведь охотницей стать хотела… или Металликана наврала? На пару секунд между ними зависла тишина. Солнце ласково целовало волосы и лица, ветер игрался в волосах. Впереди — только неизвестность и бесконечный лес. — За пару часов тут я осознала, что больше, чем уйти с оборотнем, я бы не хотела только умереть. Так что да, я против, но другого выхода у меня нет. — отозвалась Леви, стоящая по правую руку от Шаца. Грустно улыбнувшись, она направилась к краю поляны. — Кстати, мы так нормально и не представились друг другу. Двое остановились перед стеной леса, противоположной к дороге. Лесник закатил глаза и пожал плечами, возобновляя ход. — Я Гажил Рэдфокс. — Приятно познакомиться, Гажил «Красная лиса». Я Леви МакГарден. Чем больше тени миниатюрной девушки и огромного парня растворялись в изумруде лета, тем тише становились голоса. — И тебе не хворать, Леви «Дочь Сада». И как тебе угораздило родиться с таким именем… — Чья бы курица кудахтала, Лисёнок!.. — Ещё раз назовёшь меня Лисёнком, Шапочка… — И ты туда же…И вот так, в кровавом «вчера», в мимолётном «сегодня» и туманном «завтра» рождалась новая легенда, легенда о Красной Шапочке и Сером Волке. И плевать, что цвета перемешались, а легенда о двух лучших убийцах оборотней исказилась с ходом времени — Гажил и Леви, идя в своё первое путешествие, не могли волноваться из-за этого меньше. Будущий смертоносный дуэт был рад, что смог встретить ещё один восход солнца.