синий

они снова зависают в баре, джин снова налакался до абсолютно неприличного состояния и очаровательного румянца на щеках (он не пялится, ладно?), и нино снова лениво задает вопросы, хотя отчитываться, конечно, уже некому и незачем. вероятно, думается ему, он и сам пропустил момент, когда перестал считать количество алкоголя в собственной крови. иначе нино не может понять, почему вдруг посчитал забавным совершенно по-детски, пусть и не без доли иронии, поинтересоваться: — какой твой любимый цвет? — …что? — в награду глуповато моргает джин, и кроу невольно усмехается, следом терпеливо повторяя сказанное. отас задумчиво откидывается на спинку сидения — красная кожа мгновенно отзывается противным скрипом. не обратив на это ровным счетом никакого внимания, мужчина невозмутимо похлопывает по карманам в поисках зажигалки, и, выудив заодно портсигар, подкуривает сигарету. нино ждёт. — цвет? — да, цвет. — цвет, — медленно, будто взвешивая для себя что-то (впрочем, это может быть простым влиянием алкоголя) протягивает джин, и вдруг резко отводит взгляд в сторону, будто что-то привлекло его внимание. слегка заинтересованный, нино невольно повторяет за ним в попытке отследить чужой жест — и с разочарованием находит глазами лишь стеклянную поверхность шкафчика, за которой весело бликуют разноцветные бутылки. он вновь приподнимает уголки губ и смотрит на джина: — думаю, нам стоит притормозить. — надо же. я думал, тебе нравится меня спаивать, — слабо улыбается тот в ответ, — но я и не планировал продолжать. нино закатывает глаза, но джин этого не замечает, всё ещё пялясь в сторону мутноватого стекла. ну и что тогда с ним не так? в попытке найти ответ кроу снова возвращается к этому треклятому предмету мебели, и в отражении гладкой поверхности наконец-то встречается с джином взглядом. по-прежнему через отражение, тот вдруг смотрит на растрепанную макушку самого нино, потом — опять прямо в его глаза, и отчего-то делает это с неуместно серьёзным видом. невольно напрягшись от вида хмурого лица, кроу чувствует, как понемногу трезвеет. — синий, — ни с того ни с сего ухмыляется джин, ещё с секунду глядит в глаза нино и наконец-то отворачивается, выдыхая дым в сторону. — что? — переспрашивает нино, потеряв нить разговора и чувствуя себя невероятно глупо. они что, поменялись местами? — синий, — вновь повторяет джин, — ты спрашивал про любимый цвет. синий. нино мысленно прокручивает произошедшую сцену со всех сторон, потому что что это вообще было, и наконец осознаёт. чёрт. чёртчёртчёртчёрт. — синий, — говорит блядский джин отас и в упор пялится прямо на синие волосы нино, а потом так же переводит взгляд на его синие глаза. это что, шутка? собственная влюблённость бьет под дых, нино ошарашенно смотрит на придурка-джина, который в те секунды выглядел так, будто абсолютно точно знал, что именно делает с ним своими мутными намеками. и в эту же секунду придурок джин уже с абсолютно невинным видом тушит сигарету, встаёт, и, пьяно покачиваясь, направляется в сторону того самого шкафчика с алкоголем. он, блять, убьет его, решает для себя нино, и встает следом за своей единственной головной болью, мучившей его на протяжении долгого, долгого времени.

***

он встаёт с целью наконец-то всё прояснить, нино подгоняют остатки алкогольного опьянения и собственная задница, уже уставшая от невзаимных чувств и неопределенности. «таких ли невзаимных?» — предательски думается ему, но усилием воли он заставляет себя сосредоточиться на насущной проблеме. которая заключается в том, что его единственная головная боль на протяжении долгого, долгого времени, храпит за барной стойкой, уткнувшись в собственные сложенные руки, и феерично рушит все планы. не выдержав, нино обреченно стонет. он, наверное, неправильно всё понял. а он, наверное, даже ничего и не вспомнит.

***

второе осознание приходит так же внезапно. кроу думает о том вечере всю грёбаную неделю в перерывах между фотографиями, байком и сном. у нино синие волосы. это факт. но синие волосы были и у директора моув — вдруг понимает он, и всё оказывается до тошноты очевидно. что-то внутри переворачивается, противно тянет, и тлеющий уголек надежды угасает. нино хрипло смеется. веселья в этом смехе, конечно, нет.

***

— ну, а твой? — неожиданно спрашивает джин посреди паузы в диалоге. до этого они полусерьёзно спорили о том, что же всё-таки лучше — хлеб или шоколад. нино, поглощённый поиском очередного аргумента в пользу полюбившейся сладости, отвечает не сразу: — м-м? — отрешённо протягивает он, — о чём ты? — о твоём любимом цвете, — джин выглядит слегка нервным, и его вопрос не сразу доходит до нино. только вот когда доходит, накатившее было легкое веселье от дурацкой перепалки смывает, будто прибрежной волной. любимый цвет нино, да? если следовать логике джина — медленно размышляет он, отчего-то чувствуя горечь — это, конечно, должен быть золотой. золотые локоны семьи дова (отас — невольно исправляет себя больше-не-кроу — теперь только отас), золотая корона на голове джина. не та, которую на него торжественно хотел водрузить лилиум — та, которую в день их выпускного небрежно нахлобучил нино. золотистая зажигалка, золотистая корочка хлеба, золотые вставки на джиновой форме акка, которая отвратительнейше, самым ужасным образом слишком ему идёт. он может продолжать этот список вечно, ведь давно выучил джина отаса наизусть — ему нет смысла продолжать этот список вечно, потому что джин отас выбрал синий директора моув. нино переводит на него взгляд и невольно гадает, к чему был задан этот вопрос и какого ответа вообще ждет джин. он же не может…? нет. ему стоит прекратить даже пытаться думать в этом направлении, иначе можно попасться на крючок совершенно ненужной надежды. и всё же он представляет, что попал в одну из параллельных вселенных, в одну из тех самых, в которых говоря «синий», джин имеет в виду синие глаза. потому что слишком мучительно хочет это представить. потому что даже кроу может устать прятаться и увиливать. потому что он слишком слабый, если быть честным. поэтому он представляет, что попал в одну из параллельных вселенных, в одну из тех самых… и вместо просящегося на язык слишком очевидного золотого хрипло отвечает: — голубой. как голубые глаза джина отаса, как голубые воды моря округа дова, как тот любимый голубой сарафан лотты. как, блять, ориентация нино, ну сколько можно, в конце-то концов! — голубой, — повторяет медленно джин и вдруг слишком мягко улыбается. сердце нино пропускает один удар. и второй, когда отас внезапно напряжённо отводит взгляд и хмурится, — … с золотым? в смысле… с золотым, то есть… — идиот пытается разобраться со своим заплетающимся языком, неясно что-то бормочет, и на секунду нино кажется, что его алкогольный румянец стал ярче. на секунду нино кажется, что он, блять, самый счастливый человек на планете, потому что таких совпадений не бывает. потому что они знают друг друга слишком долго чтобы не думать об одних и тех же вещах. и когда его распирает так сильно, что дышать становится совсем тяжело, он наконец прерывает чужой поток красноречия: — с придурочным, джин, — хрипло выдыхает нино, — с придурочным. подумав, добавляет: — но лучше с синим.