XXIV. Парень, которого я люблю
6 февраля 2024 г. в 20:11
Фрикаделька соскользнула с вилки, отпрыгнула от гладкой поверхности стола и покатилась по полу кафетерия.
— Блядин! Что это?.. Что это за мясной дождь у нас?.. — проводив её взглядом, спросил Марсель. — Что за фрикадельная хуйня произошла какая-то?
Вопрос остался без ответа. Маттео чувствовал себя ещё не покинувшим прошлый день, а Виктория, на что-то обиженная, разговаривала мало и неохотно. Погода за окном была подстать. Небо содрогалось, вспыхивало на долю секунды, а после ливень опускался непроницаемой водяной завесой так же резко, как и пропадал, только оставляя после себя лужи.
Маттео думал о сапогах, недавно увиденных на витрине обувного магазина. Раскидывал планы на неделю в голове, надеясь, что хватит времени и на учёбу, и на пару дополнительных смен, чтобы потратиться на одежду. Виктория, смотрящая на него до этого, с фальшивой непринуждённостью спросила:
— Ну, и? Как тебе?
— Ты о парне, который приехал меня забрать? Всё хорошо. Лучшие выходные за последние полгода.
— Ага. То есть, я правильно понимаю, тебя всё это устраивает?
— Устраивает что? Мужчина со своей машиной, который забирает меня на встречу с роднëй? Более чем. Надеюсь, мы поженимся.
— Перестань строить из себя дурачка! Я про его кокаиновые истории! Или что, ты не в курсе?
Маттео не умел врать, но человек, не знающий о множестве обличающих мелких привычках, сразу едва ли смог бы разоблачить ложь. Сердце в груди подскочило и ускорилось, чуть приподнялись брови. Пальцы коснулись нижней губы в полном задумчивости жесте — так Маттео тянул время, чтобы собраться с мыслями.
— Нет, почему же?.. Мне говорили. А откуда ты?..
— Да мы в соседних туалетных кабинках в блядушниках блевали на отходняках! Я его рожу из тысячи узнаю! Как, ка-ак, зная, что он долбил…
— Что в этом такого?..
— …ты умудрился туда пойти! Как что? Мариано, милый, как «что такого»? — Виктория потеряла запал от удивления. Вопрос застал её врасплох.
— Я сижу сейчас с тобой здесь. Мне тебя тоже бояться нужно?
— Я за тебя замуж не собираюсь.
— Ну, он за меня тоже не собирается. Вопрос можно считать закрытым.
— Да там по одному его виду можно минимум пять красных флажков обнаружить!
— Красные флажки? Ох, не знал, что он коммунист. Меня не очень волнует чужая политическая позиция, знаешь.
— Это полный пиздец, — подвела итоги Виктория.
Маттео не ответил. Он не понимал, верит ли ей полностью — поверить в такое до того, как получится обсудить с Винцентом, казалось предательством. Вместе с тем, сказанное легко к нему подходило, как последняя деталь пазла.
Не потому что в его поведении было что-то, намекающее на зависимость, но потому что впечатление Винцент у всех поначалу создавал неприятное, плодородное для слухов разной степени правдивости и мрачности. Наверное, подумал Маттео, если поговорить с людьми, его отдалëнно знающими, ещё немного, то выяснится, что в детстве Винцент душил котят.
— Закончила? Спасибо за беспокойство. Я обещаю обдумать это на досуге.
Демонстративно протокольный тон заставил Викторию насупиться ещё сильнее. Но она бросила:
— Нашёл бы кого-нибудь получше.
— Меня всё устраивает.
На том закончили.
Маттео думал об этом, пока ехал в метро. Думал, пока переодевался. Время на работе тянулось медленно из-за ожидания: Винцент сказал, что хочет и может приехать, но не уточнил, когда именно. Каждый раз, как открывалась дверь, Маттео вытягивался с надеждой, и каждый раз оказывался обманут.
Когда до конца смены оставалось пятнадцать минут, он перестал ждать; и в тот же момент Винцент появился, размашисто открыв дверь, отчего она ударилась об стену и пугающе задребезжала.
— Фильтр! Ты хочешь чего-нибудь?
— Нет, нет настроения. А не думал попробовать латте? Он здесь очень вкусный! С моей лëгкой руки, разумеется. Недавно был полная хрень.
Пришедшая в голову идея попросить сделать сердечко на пене, чтобы увидеть винцентову реакцию, так и осталась идеей — он сказал, что не пьёт кофе с молоком. Попросив подменить, Маттео сел за столик.
— Как день?
— Да пойдёт. У меня были дела по работе, там всё полетело по одному, блядь, месту, вот и задержался. Пиздец просто, суки ебанные. — Он постучал пальцами по столу, отведя взгляд. — Надо обкашлять кое-что.
Маттео кивнул, про себя пожалев, что не успел вовремя перехватить инициативу. Эти слова он считал полностью своими.
Рука Винцента опустилась. Он вытащил сигарету из пачки и оставил её зажатой между зубами, вспомнив, что сидел в кофейне.
— Знаешь, короче, тут такая история… Я не только часто партнёров менял, но и… баловался всякими. — Винцент почесал нос. — С травой-то сейчас понятно, а раньше был кокс.
Маттео моргнул несколько раз. Бог любил его невероятно сильно — всё опять оказалось проще, чем предполагалось ранее.
— А. Да я знаю. — Подперев голову, Маттео отстранённо уставился в окно, давая время переварить то, что он в курсе. — Сейчас нет?
— С-сейчас нет.
— Хорошо тогда. Это всё?
Винцент растерянно смотрел в ответ. Ждал, вероятно, другой реакции и другого хода разговора.
— Я через десять минут заканчиваю. Подождёшь?
— А потом куда? В универ? Поехали ко мне?
— Поехали к тебе.
— Я ещё сидел, кстати, — добавил Винцент с едва узнаваемой эмоцией. Словно ему непременно нужно было удивить, и раз первая попытка провалилась, то надо попытаться ещё раз с большим усердием.
— Ладно.
Маттео взглянул на часы — осталось восемь минут. Через три можно пробить отчёт по кассе.
— У меня заработок нелегальный.
— Бывает.
В самом деле бывает. Ни одно из этих признаний не сделало Винцента ни лучше, ни хуже — с осознанием наступило облегчение.
Пришедшее удовлетворённо-меланхоличное настроение пришлось по душе. Оно, вероятно, появилось ещё в тот момент, когда отпала нужда провоцировать этот диалог, и всё пошло, потекло само собой, как текли реки, но с учётом желаний Маттео. Мир шёл навстречу.
Винцент напротив пододвинулся.
— Кеннеди убил я.
— Ради Бога. Наверное, у тебя были все основания для недовольства его политикой, я не знаю просто, не застал, — простодушно ответил Маттео, совершенно искренне. — Ti amo. Подождëшь? Дай мне пару минут.
Он проводил взглядом круглых от удивления глаз и встретил в недоумённом молчании. В машине попросил настроить навигатор, и Маттео, задержавшись на предложенном приложением адресе кладбища, набрал нужный.
— Там дальше, короче, дебильная такая авария, придётся по другому маршруту ехать… Получится чуть дольше. — Винцент выдержал паузу. — Я не такой реакции ждал.
— Да я тоже. В смысле, от себя. То есть…
— Кто тебе сказал?
— Кто сказал что? А-а!.. Да никто.
Поймав озадаченный взгляд, Маттео растерялся. Не мог же он сказать: «Я думаю, что выгородил тебя перед человеком, и теперь выгораживаю его», — как-то глупо это звучало, по-детски.
— Честно. Оно само как-то… Не знаю… Это ведь не важно, наверное?
— Нихрена. Я — наркоман.
— Ты ведь бросил, Винцент, — мягко возразил Маттео.
— Бросил? О-о, нет, нет, это так не работает. Не бывает бывших наркоманов, есть только те, которые в завязке.
— Ну, тогда ты завязал. Так правильно?
Этот вопрос мог бы вызвать возмущения и слова вроде: «Да ты ничего не понимаешь!» — если бы был задан с претензией; но Маттео спросил робко, с напускной глупостью. И Винцент уже не смог негодовать. Что-то его гложило, но об этом говорили лишь резкие жесты и стук пальцев по рулю.
— Знаешь, я всё это к тому, что… У меня куча странностей. Мне-то нормально, но я не впишусь в твою компанию. Когда станешь актёром, то по красной дорожке будешь гулять один.
— Тем лучше. Ты на самом деле не похож ни на кого из моего прошлого окружения. — Полуправда. Если заработок его и вправду незаконный, то Маттео к этому привычен. — Зато я отдыхаю рядом с тобой, и мне это нравится.
— У меня есть определённые… пристрастия в постели, — произнёс Винцент с долей неловкости.
— Здорово. Знаешь больше одной позы, это радует.
— Я на всех ору и матерюсь!
— Часть твоей харизмы. Очень сексуально.
— Ты не думал о карьере политика? Неплохо выворачиваешь факты в свою пользу.
— Ни за что в жизни! Я даже не знаю, как платить налоги.
— Разобраться в этом — дело полторы минуты. Что, тебя реально не напрягает? Ещё раз — я, блядь, бандит ёбанный.
— А я по-твоему кто? Монашка? Да будет, правда… Поделись сигареткой. Пожа-алуйста. Нет, мне не всю, только затяжечку.
Винцент передал свою — Маттео сделал две.
— Про какие пристрастия ты говорил? — поинтересовался он с искренним любопытством.
— Про всякие, — уклончиво ответил Винцент. — Ты давай первый рассказывай, если хочешь узнать.
— Ну-у… У меня их нет особо.
— Так не бывает.
— Можно узнать, что тебе нравится, если стремиться к этому или создавать какие-то… условия. Любимый вкус мороженого сразу так не найти, пока каждый не попробуешь. У меня не было партнёров, которых как-то заботило моë удовольствие. К сожалению, я сам этому не препятствовал. Думал, что так и надо. Хотя, наверное… Мне бы очень хотелось кое-что… О-ох.
— Ну?
— Я не могу сказать, мне стыдно.
— Стыдно, когда видно. Говори.
Маттео потëр ладони, опустил голову.
— Я бы хотел, чтобы меня связали?.. Наверное?.. Хотя бы раз…
Продолжительный винцентов взгляд заставил пожалеть о сказанном, но не успел Маттео начать отнекиваться, как Винцент кивнул.
— Хорошо. В этом мы… найдëм точки соприкосновения, я думаю.
— И есть ещё кое-что. — Удушающий стыд накрыл с головой, стоило Маттео почувствовать, как член дëрнулся при одной мысли. — Я-я… Это, вроде бы, эксгибиционизм, такой ужас…
Винцент не торопил, но мягко коснулся руки.
— Себя наизнанку выворачивать не обязательно.
— Я иногда представляю, как кто-нибудь берёт меня перед толпой, — выпалил Маттео, пока смелость от поддержки помогала нервничать чуть меньше. Щëки вспыхнули алым цветом моментально, но, что хуже, возбуждение и страх отозвались покалыванием по пояснице и тянущим ощущением в паху. — Dio mio! Ты первый, кому я говорю об этом!
— Оу.
— Si, si, не нужно… Я знаю, звучит просто ужасно…
— Нет. Всё нормально. Ужасно было бы, если бы ты говорил о толпе детей, но ты же про взрослых? Ну, вот и всё.
— Я не собираюсь к этому тебя склонять.
— Окей. Это же сексуальная фантазия. Ей необязательно быть воплощëнной в реальность.
— Теперь твоя очередь.
— Первое — да. Второе — нет. Э-э… Во многом, ты и есть моя сексуальная фантазия. Тц-тц, ещё что…
— Лестно.
— Рад слышать. Хм-м… Я бы… был не против, знаешь, поаплодировать по твоему мягкому месту, если понимаешь, о чëм я.
— Поапло… А-а! Ну, я тоже. Но это как-то обидно.
— В смысле?
— Меня не за что шлëпать. Я же такой хороший.
— Да, это проблема. Может, накосячишь как-нибудь?
— Постараюсь, но ничего не могу обещать.
— Давай, завтра на пару не пойдëшь? М?
— Ну, нет!.. Questo è fuori discussione!
— Ботан нешлëпанный.
Винцент фыркнул, театрально скривясь, но один лëгкий поцелуй разгладил морщины на лице.
На том обсуждение закончили — Маттео остался придумывать повод для законного наказания.
В апартаментах Маттео хотел было пойти в ванну, уже настроившись на вполне очевидное (казалось) продолжение разговора, но Винцент, рухнув на диван, утянул за собой. Пояснил, что устал, что ничего ему не хочется, кроме пары суток сна; ещё он не против был одной-двух серий «Великолепного века», но уснул после тридцати минут, забросив на Маттео руку и ногу. Когда спать захотелось и Маттео тоже, переложить Винцента не получилось — сам он сквозь сон бормотал что-то невнятное и не вставал. Накрыв его одеялом, Маттео лëг в спальне. Двухместная кровать досталась ему одному. Просторная и мягкая, но всё-таки теперь кажущаяся слишком большой.
Утро было шумным и началось с главной темы «Великолепного века», а также крика: «До-орогу! Султан Сулейман Хан!.. Дальше не помню, там язык сломать можно», — и ощущения чужого веса рядом, и вкрадчивым шëпотом заданного вопроса о яичнице с сыром, и с уговоров определиться: стоит ли занятие в университете «сил и стараний его султанчества» или «да ну его в жопу».
«Его султанчество», посмеиваясь, обнимал Винцента и целовал лениво, твëрдо решив поблажек себе не делать. Маттео, позавтракав, собрался и побежал в метро. Когда он уходил, Винцент собирался ложиться спать снова. От вида его, укрытого одеялом как плащом, кольнула зависть.
На ланче Марселя не было — Виктория сказала, что он уехал на неделю моды в Париж. Маттео написал ему с просьбой о помощи, если на то будет время, и получил в ответ фото: Марсель, гримëрка сзади, бутылка шампанского у лица. Приписка: «Обязательно, но после того, как протрезвею». Маттео хмыкнул и ответил: «А если представить, что ты уже трезвый?» На это Марсель написал: «Ну, послушайте, если я начну что-то представлять, то так до групповухи дофантазируюсь».
Виктория очень воодушевилась, когда узнала, что Маттео не может определиться с часами, но повод — винцентов день рождения, дату которого сказала Агата, — чуть поумерил пыл.
— Часы — звучит неплохо, — с меньшим энтузиазмом бросила Виктория. — Но… это охренительно дорогие модели.
— Не могу же я подарить ширпотреб.
— Да, я просто… Я думала, ты хочешь присмотреть что-то для себя… Не знаю, я всё ещё не в восторге от того, с кем ты… Общаешься.
— Хорошо, мам, я обещаю присмотреть кого-то ещё. Представь, будто выбираем их мне, так легче? Что думаешь об этих?
— Хм-м…
— Золотисто-чëрные внизу весьма неплохи, — раздался за спиной третий голос, и между Маттео и Викторией появилась тетрадь.
— О! Диего, это Мариано. Мариано, это Диего, — почти протараторила Виктория, больше интереса проявив к тетради.
Парень, обойдя их, сел напротив, протянул ладонь. Чуть поколебавшись (покоробило, что некто влез так нагло, бесцеремонно и умудрился заглянуть в телефон), Маттео с неохотой протянул свою.
— Piachere.
— Что я могу сделать для тебя, о невероятнейший из невероятных?
— Перевод на карту. Ты можешь сделать… — Диего захватил картошку с тарелки Виктории, обмакнул в соус и отправил в рот. — Перевод на карту. Мне было бы очень приятно. У моего отца были похожие, — добавил, глядя на Маттео.
Оценивающий, цепкий взгляд. Из тех, что напоминали непрошенное касание. Маттео нервно протëр затылок, уткнувшись в телефон, и стараясь думать о подарке. Часы, на которые указал новый знакомый, из списка сразу вычеркнул.
— Здесь прямо все записи? — уточнила Виктория, пролистывая тетрадь и фотографируя каждую исписанную карандашом страницу.
— Да. От и до. Не хочешь ко мне на небольшую вечеринку?
— Хочу. А когда?
— В четверг. И друга своего захвати.
Диего подмигнул — это Маттео увидел периферическим зрением и покачал головой.
— Могу быть занят.
— Жаль. Если вдруг решишься, то жду. Может, обменяемся контактами? Эй, давай я добавлю тебя на Фейсбуке и…
— Я не ищу новых знакомств.
— Их и не надо искать, они находят тебя сами. Приятель, не жмись. — Диего перегнулся через стол, выхватил телефон. От негодования дыхание спëрло и все возможные ругательства вылетели из головы. — Вот так. Пиши мне в любое время. И, если решишься, скажи, что пьëшь.
Забрав телефон, Маттео почувствовал острое желание его демонстративно выбросить, чтобы стереть самодовольную улыбку на чужом лице. Бывало такое — человек красив, не сделал ничего, но ощущения от него, что от перспективы ядерной атаки.
Он проводил взглядом Диего и повернулся к Виктории. Она тоже смотрела вслед, а потом фыркнула и закатила глаза.
— Мудила, блядь.
— Ты с ним дружишь?
— Не-ет. Я с ним… иногда тусуюсь. Конспекты беру с допов. У него богатенькие родители, которые будто сами терпеть не могут собственного сыночка, потому периодически уезжают. Он и пользуется — честно говоря, посиделки у него дома отменные. Но в остальном бесит.
— А есть кто-то, кто тебя не бесит?
— Ты и Марс. Оставшиеся — уëбки до мозга костей. Поголовно. Постоянно спрашиваю себя: откуда они, такие конченные, берутся? Загадка века.
Маттео улыбнулся, понимая, что неприязнь её к Винценту была такой же, как и ко всем остальным. Принципиальной больше, чем обоснованной.
После занятий Маттео ждал Винцента, обещавшего заехать, но столкнулся с Диего, курящим поодаль от входа. Тот позвал — заняться было нечем, отговорка вовремя в голову не пришла.
— Так, ждëшь такси?
— Парня.
— О. Что же, это было… ожидаемо. Ты слишком хорошенький, чтобы быть одиноким.
— Спасибо, я знаю.
— Тройничок? Нет?
— Нет. Он у меня ревнивый, а потому отрежет тебе член. Слушай, найди себе кого-нибудь другого, окей?
— И часы ты ему выбирал?
— Да. Ему.
— Тогда с советом я прогадал. Извини.
Маттео обернулся, ушам своим не поверив, и взглянул на Диего по-новому. Напомнил себе, что не каждый испытывал восторг от Винцента поначалу; потому и другого человека сразу клеймить «куском говна» было бы неправильно.
Лицемерие ли? Скорее, что так, подумал он, резонно укорив себя.
— Я слышал, недавно нескольким студентам стало плохо.
— М-м, да, было такое. Поэтому не хочешь идти? Проблема легко решается — надо не тащить в рот всё, что попалось на глаза.
— Отравление?
— Да, оно самое.
— Просроченные продукты в пицце?
— Почитай новости, сладкий. — Впрочем, Диего тут же переменил своё нежелание делиться подробностями, зажал ноздрю и шумно вдохнул. — Они занюхивали дрянь, курили дрянь, жрали дрянь.
— А у тебя дряни не будет, значит?
Он улыбнулся. Улыбка придавала лицу с фактурными чертами скользкое, мало приятное выражение. Маттео встряхнул головой, стараясь избавиться от гложущего чувства.
— Я не покупаю у хрен пойми кого.
Это, в некотором смысле, был промах. Стоило найти кого-то, связанного с теми случаями, но Маттео успел зайти достаточно далеко, чтобы сейчас отказаться. Может быть, подумалось ему, хоть так получится найти нужных людей. Если кто-то из присутствующих у Диего окажется свидетелем…
— Я приду.
— Так бы сразу, приятель. — Небрежные хлопки по спине заставили вздрогнуть.
Затушив окурок, Диего ушёл. Маттео видел, как он сел в салон красного спорткара, отливающего на солнце глянцем. Два места — удобства мало. Даже на колени к amore не сесть. «Хорошо, что у Винцента есть вкус».
Он появился через пятнадцать минут. Сначала зазвучала музыка, какой-то ньюскульный хип-хоп, потом показался чëрный внедорожник. Но вышел из него Август — от вида его вдоль позвоночника прошёл холод.
— О-ля-ля, а во-от это го-ораздо лучше, — протянула Виктория, рассмеялась и прыгнула в такси, лишая возможности объясниться.
Маттео только помотал головой, надеясь, что хоть это она заметит, и пошёл к машине.
— Salve, Август. По делам или до дома подбрасывают?
— Хотелось узнать, как ты. И до дома подбрасывают.
Пока он говорил, Маттео склонился перед окном и помахал Винценту.
— Как я… А! Есть, что рассказать. Идём.
Обойдя машину, он сел, поцеловал винцентову щëку и пристегнулся. Всё настолько дежурно и естественно, что совершенно не хватило времени вспомнить об Августе.
— А как давно это?..
— Э-эм. Я… со всеми так?..
Неуверенный тон Маттео заставил Августа нахмуриться, но в то же время он будто поверил. Или сделал вид, что поверил, решив разобраться с возможной проблемой после. Винцент хмыкнул, довольный, и завëл машину.
— Так, что ты хотел сказать?
— Я пойду на вечеринку к парню, который, возможно, во-озможно, ничего не берусь утверждать, но на какой-то процент, предположительно…
— Маттео, — одëрнул Август.
— …связан с каким-то из дилеров или!.. Кто-то из присутствующих может быть связан с пострадавшими.
— Ого. Неплохо. Только будь осторожнее.
— Предельно осторожен. Ничего в рот не тащить, подозрительные порошки не нюхать… Ах, точно: вы знаете какие-нибудь способы первой помощи при отравлении?
— Зависит от того, чем отравились, — ввернул Винцент, пока Август не успел начать долгий и основательный инструктаж.
— Например?
— Ну, типа после героина человек может начать блевать, лëжа на отходах, и тогда надо бы голову товарища повернуть на бочок, чтобы товарищ не захлебнулся собственным ужином. Это я не лично проверял, не надо на меня так смотреть, — ответил на суровый взгляд Августа, отражающийся в зеркале заднего вида, Винцент и продолжил. — Но может быть такое, что ему крышу снесëт к хуям собачьим… Laska, будь добр, дай мне сижку. Так вот, ему снесëт крышу, и тут надо налоксон въебать, но этим уже медики будут заниматься. Когда человек шизеет, твоë дело — следить, чтобы он в горячке из окна не прыгнул. Или вроде того.
— А кокаин?
— Сложнее. Плохо, если температура будет высокая. Может быть инфаркт. Ты точно поймëшь, что с него хватит, если увидишь, как кровь идёт из носа, или заметишь сильную дрожь. После марихуаны блюют, но это в порядке вещей и больше с непривычки. И… экстази. Им почти невозможно отравиться. Хорошо, если у вас будет экстази.
— Но ничего нельзя гарантировать, — Август пожал плечами. — Если решишь оказывать помощь при отравлении, от себя добавлю, не делай ничего, в чëм не уверен. Положи человека, голову его на бок, открой окно, вызови неотложку. И дальше держись в противоположном углу комнаты на всякий случай.
— Bene. Понял.
Они, как закадычные друзья, обменялись взглядами, значения которых Маттео не понял. После Винцент выругался, и далее какое-то время провели в тишине, пока Маттео не пришло в голову поделиться планами на будущее.
— Я на днях аккаунт в ТикТоке завëл. И в Инстаграмме тоже. Так уж… Рассказываю.
— Это прикольно. Ссылку мне кинь.
— Ты не… Нет! Ты не можешь! — Август подвинулся к перед ним сидениям.
— Почему я не могу?
— Почему он не может?
— А сами как думаете? Каждое фото может стать указателем на тебя! Видео, посты, быть может, разлетятся по сети и…
— Спасибо, что веришь в мою способность стать популярным!
— Это не смешно! — отрезал Август. Румянец коснулся его щëк, ушей, перешёл на шею. — Винцент, мне нужна твоя помощь. Пожалуйста.
— О, о, хорошо. Подожди, дай мне… Вот сейчас начинай.
— Я не для того…
— Блядь.
— Занимаюсь всем этим делом, Маттео, чтобы ты…
— Нахуй.
— Мог заставить всё…
— Полететь по пизде, — невозмутимо продолжал Винцент.
— И разрушить всё то, что я так долго…
— Ë-ëб твою мать.
— Делал. Понимаешь? — не отводя взгляда с нервно хихикающего в кулак Маттео, Август вытащил из нагрудного кармана стодолларовую купюру и протянул Винценту. — Спасибо большое.
— На здоровье.
— Ты платишь ему, чтобы за тебя матерились? — уточнил Маттео, сдерживая смех.
— Бог за бранные слова наказывает, — поучительное и уклончиво ответил Август.
— А меня тебе, значит, блядь, не жалко нихуя? — с возмущением спросил Винцент, даже на несколько секунд обернувшись.
— Ты сам не боишься!
— Такая ты двуличная сука! Ну, погоди, блядина!..
Винцент резко вывернул руль; непристëгнутого Августа швырнуло в сторону, Маттео рассмеялся, пытаясь справиться со страхом, от которого душа ушла в пятки.
— Будешь знать, как не соблюдать правила, понял?
— Si! Кстати, говоря, замечание очень хорошее!
— Мы все помрëм, и это будет из-за тебя, Винц!
— Хрена с два! Я не собираюсь подыхать с тобой в одной машине, меня нихуя не радует перспектива чалиться вместе в загробном мире!
— Так вот… — Август достал резинку, собрал в хвост длинные и изрядно растрепавшиеся волосы. Постепенно высотки сменялись типовыми домами в его районе. — Ты не можешь, Маттео. Это даже не обсуждается.
— Август, он собирается просто поторговать лицом. Бля, laska, снимай где-нибудь в тех местах, рядом с которыми не живёшь и не часто бываешь, и проблема решена. Мелькай фоном поменьше. Август, дай добро — лучше так, нежели он пойдëт на вебкам или трассу.
— Нет! Кто может гарантировать его безопасность? Да абсолютно никто!
— Я могу, — серьëзно отозвался Винцент. — Или что, просто так сижу тут, красоты ради? — Он повернулся, взял руку Маттео в свою. — Я обещаю, что с тобой ничего не случится, и ты будешь в порядке, пока сам не решишь, что тебе вдруг от скуки захотелось побыть не в порядке.
Растерянно похлопав ресницами и переведя взгляд с Винцента на Августа, с Августа на Винцента, Маттео прокашлялся. Звучало торжественно. И выглядело так же.
— Хорошо, я тебе доверяю себя и свою жизнь.
Тëмные брови над бледно-голубыми глазами поднялись вверх.
— Правда?
— А зачем мне врать о таком?
Если до этого им сказанные слова были шуткой или хотя бы имели полушутливый тон, то где-то здесь юмор для Винцента закончился. Он моргнул отуплëнно, немигающий взгляд перевёл на дорогу. Впереди пусто.
Мягко убрал ладонь, казалось, замкнулся в себе и замолчал до конца поездки. Проводив Августа, Маттео зря пытался привлечь внимание. Чувствовал себя виноватым, старался разрядить обстановку, но шутки выходили неловкими и натужными. Винцент отвечал невпопад, погружëнный в мысли. Остановил машину на парковке и признался:
— Это пугающе.
— Что? Доверие?
Винцент кивнул, хмурясь.
— И то, что за ним следует. И ожидания. Может, он прав? Насчёт соцсетей. Может… Я ведь тоже не Господь Всемогущий. Гарантия — это про сто процентов, а я нихуя не могу выдать сто процентов.
— Ну, не попробуем — не узнаем.
Маттео хотел коснуться его, но одëрнул ладонь в последний момент, сочтя жест очередным проявлением ненужных ожиданий. Вздохнул устало, вспоминая: чем дальше в лес, тем больше дров. Винцент — непроходимые дебри.
— Пойдëм домой.
— Возьми ключи. Я пока за сигаретами схожу. Дохуя на себя взял, блядь, важный хуй… Царь во дворца, царь во дворца… В пизду.
Он зашёл в квартиру угрюмый и с банками пива. Маттео вздохнул. Приготовил ужин на скорую руку, но есть никто из них не стал.
Гадая, что происходит в голове у Винцента, понимал, насколько гиблое это дело — мысли чужие не прочитать, сколько бы стараний не прикладывалось.
«М-да, Марсель, конечно, выдал базу», — с неудовольствием заметил Маттео, понимая, что решение в их ситуации одно, его точно не устраивающее. Оставалось одно — использовать язык и немного мозг. С первым Маттео никогда не испытывал трудности, но второе точно не считал делом, в котором хоть сколько-то преуспевал.
— Amore.
Винцент обернулся на секунду. Не противился мягкому давлению рук, вынудившему завалиться на спину, голову устроив на чужих коленях.
— Выглядишь таким глубоко несчастным.
— Это ебало у меня просто такое. Я с ним родился.
— Не хочешь об этом поговорить?
— Не особо.
— Хорошо. Я люблю тебя.
— Знаешь, я пойму, если захочешь присмотреть кого-нибудь получше для себя, — отрешëнно бросил Винцент, поднимаясь.
— Для меня нет никого лучше, чем ты.
Мягкий поцелуй в лоб, касание кончика носа к другому. Запах сигарет, металла, крови. Холод бледных пальцев, впервые на памяти — сглаженные углы чужих острых плеч, стыдливо опущенный взгляд преступника, взявшего на душу только ему одному известный грех.
Маттео решил запомнить Винцента таким. Через неприязнь к себе, неспособному помочь или облегчить тоску, его гложущую. Это ведь тоже был он, другая сторона, до этого неизвестная. Принял остальные — примет и эту, хоть меланхолия душила.
Мысль о подходящем подарке пришла к нему, словно провидение.
Примечания:
Хочу похвалить себя, потому что я молодец, или претендую на то, чтобы быть молодцой, хз, если честно. Понимаете, у меня был ПЛАН, я его скурила, но у меня, в общем, поминутно было расписано, кто и где соснул хуйца, прям поглавник и всё такое. Сделать его легко, а вот придерживаться.... ьеьььъъьъьъ слоооожьььнаа. Когда я садилась писать, я понимала, что где-то ухожу не туда, где-то добавляю более удачное решение, сокращаю или, наоборот, вбрасываю какую-то информацию, из-за чего, соответственно, смысла в поглавнике уже не было, я ведь его чётко не придерживаюсь, but well..... Несмотря на все изменения, я иду с ним вровень?? Вау
Насяльника, бордюр вровень должен выпирать, вот он вровень выпирает, кароче
И я нас поздравляю, мы примерно на середине или очень к ней близки, спасибо всем, кто всё ещё здесь