dall'amore all'odio

Пока муж курит на крыльце подъезда, Виталина крадётся на кухню за водой. Не утруждая себя налить воды из-под крана в фильтр и профильтровать её, она сливает в гранённый стакан остатки кипячёной из чайника и внимательно следит за мужем через окно, опасаясь потерять его из виду. Если Костя успеет подняться домой раньше, чем Виталина вновь спрячется в своём коконе из одеяла с икеевской акулой, очередного разговора про то, как мужу жаль, ей будет уже не избежать. А к этому Вита просто физически не готова. Несмотря на то, что слёзы на её лице высыхают, слабость и головная боль после нервов и плача не проходят. Пожалуй, Виталине хочется ещё горiлки, и она считает, что может себе это позволить, раз муж внизу курит её сладкие сигареты. С каких пор Константин заглушает нервы таким способом, она не понимает. Её муж всегда был против курения. Благо дешёвый джин в одном из кухонных ящиков находится успешно. Вита привстаёт на носочки, чтобы дотянуться до бутылки, когда слышит настойчивый звук уведомлений в своём телефоне. Кидает взгляд на столешницу, замечая несколько сообщений от контакта «Иван», и удивляется. Даже не наливает себе джин в простой стакан, отвлекаясь на телефон. Упирается рукой в крышку на бутылке и пока не торопится её открывать, пробегаясь глазами по строчкам: «Вита, у вас всё хорошо?» «Не могу дозвониться до Кости, да и мне кажется, что правильнее спросить это у тебя» «Ты прекрасно знаешь, о чём я…» После таких вопросов пауза на джин выглядит уместной, поэтому Виталина откладывает телефон на столешницу и наливает себе полстакана алкоголя, собираясь выпить его залпом и, кое-как соврав Ване, пойти назад в постель. Запах можжевельника быстро бьёт ей в голову, и Вита не торопится с решением осушить бокал залпом. Делая неторопливый глоток, она печатает Ивану сначала «не понимаю, про что ты», а потом стирает своё сообщение, понимая, что врать теперь — плохая стратегия. Виталина решается и пишет краткое: «да, у нас всё в порядке». За своими думами о Ване и его проницательности она совсем забывает о муже, тут же теряя его из виду в окне, и ожидаемо не успевает ни убрать джин с глаз его долой, ни убежать в спальню, когда Костя поднимается назад в квартиру, принося с собой резкий запах сигарет. — Плохое обезболивающее, — комментирует Костик, замечая жену у столешницы рядом с открытой бутылкой. — Как и твои шутки. — Мрачно отвечает мужу Вита, закрывая бутылку крышкой, впрочем, продолжая пить. От неожиданного появления Костика в кухне Виталина теряется и забывает заблокировать телефон, оставляя его лежать на столе с открытой перепиской с Ваней. Костя неторопливо подходит к жене, собираясь вернуть бутылку обратно на верхнюю полку шкафа. Он уже почти подхватывает её со стола, когда его взгляд падает на телефон жены. Вита мгновенно понимает свою оплошность и в страхе делает от мужа несколько шагов назад, пока не натыкается спиной на стену. Костя игнорирует состояние Виты, спокойно читая её сегодняшнюю переписку с другом. — Это что? — Наконец, спрашивает он, блокируя телефон Виталины. Без тени злости он возвращает его на место и делает шаг к жене. Вита решает не врать, напрягаясь ещё больше. Отступать ей всё равно некуда, поэтому она с трудом говорит: — Он не смог до тебя дозвониться, поэтому написал мне. Виталина не добавляет — «там же написано», не планируя опять провоцировать мужа, близость которого сейчас и без того внушает ей страх. Константин не сразу, но осознаёт это, забирая из рук жены стакан, чтобы тоже отпить немного джина. — Расслабься. За это не получишь. — Спокойно произносит он, делая большой глоток, а после снова отдаёт стакан Виталине. — Пей. Не веря происходящему, Вита крепко сжимает дрожащие пальцы на бокале, продолжая вжиматься в стену. Муж полностью теряет к ней интерес, доставая свой телефон из кармана штанов, а после набирает друга. Зажимая телефон между ухом и плечом, он наливает джин и себе в стакан, где недавно была вода Виталины, и ждёт, когда Ваня ответит. — Часто тебе Ваня пишет? — Как бы между прочим интересуется Константин, пока идут гудки. — Нет. — Бесцветным голосом отвечает ему жена, не зная, посчитает ли Костя несколько сообщений в месяц за ложь. — Да, Вита, блин, успокойся! — Замечая, что милая так и стоит в углу, пытаясь слиться со стеной, настойчиво просит Костик. — Что я по-твоему с тобой сделаю, а? К счастью, от честного ответа Виталину спасает Ваня, отвечая на звонок друга, тут же предлагая ему встретиться. О чём муж общается с Иваном, Вита почти не слышит, молча наблюдая, как Константин пьёт джин и улыбается в тему разговора. Наконец, Костя чётко произносит: — Только заедь за мной, а то я выпил. — А потом сбрасывает вызов и обращается уже к Виталине. — Я к Ване, буду дома не поздно. Если что, звони. И, Вит, пожалуйста, не пей больше алкоголь сегодня. Виталина с трудом находит в себе «хорошо», слушая, как Костик собирается в коридоре, и думает, почему ему достаточно попросить её больше не пить, и она перестанет; а ему не достаточно её робкого «не бей меня, пожалуйста», чтобы не бить. Ей становится интересно, какой она должна быть, чтобы Костя, наконец, посчитал её «хорошей».

***

Ваня быстро приезжает за другом, старательно избегая тему произошедшего в ресторане. Делает музыку потише на подъезде к дому и думает, куда бы ему прокатиться с Костей, чтобы поговорить без лишних ушей. У него дома Даша устраивает салон красоты, превращая себя из пепельной блондинки в шатенку как Виталина, видимо, вдохновившись её актёрской игрой в ресторане сегодня; а значит, ехать туда не вариант. Оставаться дома у Костика и просить Виту сходить погулять — не по-человечески, учитывая, что Ваня почти уверен — Костя жену побил. Ему до сих пор с трудом в это верится, но против фактов не попрёшь. — Кость, куда ты хочешь? — Наконец, сдаётся он, спрашивая друга. — В ледовый, — на автомате отвечает другу Константин, сам не зная, почему выбрал именно любимое место своей Виты в этом городе. Иван лукаво улыбается, всё понимая. Он вручает другу телефон, намекая, что за музыку сейчас отвечает он, а сам сосредотачивается на дороге. В принципе, они оба понимают, зачем Ваня так срочно хочет увидеться, поэтому до ледового дворца особо не говорят. — Ну давай, скажи мне тоже, что я не мужик! Я же вижу — ты хочешь! — Эмоционально произносит Костик, когда они с Ваней усаживаются на самых верхних трибунах, смотря на лёд. Иронично, что их разговор проходит под детскую тренировку девочек-фигуристок. Иван всегда умиляется детям, а сейчас особенно, засматриваясь, как старательно девочки помладше пытаются устоять на ногах на льду, подражая девчонкам постарше, которые во всю разминаются, выделывая свои привычные фигурные элементы. Костя с интересом смотрит на друга, дожидаясь от него ответа на свой эмоциональный всплеск. — Она тебе так сказала? — С иронией спрашивает Иван, не торопясь давать оценку действиям друга. — Забавно. — Мне кажется, Вита уже всему городу рассказала, что я не мужик. — Не видя в этом ничего забавного, произносит Костя. — А на ремень, между прочим, она сама согласилась! — А ты прям согласия спрашивал? — Нет. — Константин будто в самом деле не видит иронии в своих словах, говоря что-то о добровольном согласии или полном отчёте о своих действиях со стороны жены. Внезапно, он делится с другом чем-то слишком откровенным. — Просто по её дурости, выпорол Виту в нашу первую брачную ночь, чему она не особо-то противилась. От воспоминаний о такой важной, но ужасной свадьбы Костику становится не по себе. Он вспоминает, как грубо срывал с Виталины платье, толкая её на пол; как сам ставил жену на колени, укладывая локтями на постели; как противно-медленно расстёгивал ремень и бил свою девочку впервые в жизни. Ему становится страшно от того, как быстро это вошло для него в привычку. — А могла, Кость? Сравни на трезвую голову ваши возможности. — С лёгким сарказмом переспрашивает Ваня, не понимая, как вести себя с другом, который в один момент становится для него домашним тираном. — Но мне правда интересно, за что можно выпороть жену после похода в ЗАГС. За слишком откровенное платье или просто так, на будущее? Безобидный вопрос друга застаёт Константина врасплох, против воли заставляя его окунуться в омут воспоминаний. На несколько минут в разговоре друзей повисает пауза. Ваня смотрит на тренировку детей, а Костя вновь переживает первый семейный кошмар в своей голове: — Не хочешь быть моей до конца и носить мою фамилию, значит я на тебе другой след оставлю себе на память! Не такой Константин представляет свою первую брачную ночь, когда буквально вталкивает жену в спальню, заставляя подчиняться своей воле. Вита стоит у кровати и обнимает себя руками за плечи, впервые по-настоящему пугаясь мужа. — Я не твоя собственность. Звучит слишком тихо для обычно дерзкой Виты, и Костя улыбается жене своей самой ледяной улыбкой. Самое страшное в его спектакле то, что он абсолютно трезвый. — Конечно, нет. Но в России женщины обычно следуют решению своего мужчины и берут его фамилию в ЗАГСе. — Подводит итог этого недоразговора Константин. Кажется, Виталина вновь порывается возразить Косте, почти открывая рот, но не успевает этого сделать. Муж резко разворачивает её к себе спиной и одним лёгким движением рук рвёт шёлковую ткань платья Виталины. Она слышит противный треск и понимает, что и без того глубокий вырез на спине становится ещё больше. Платье почти сползает по её плечам вниз, грозясь оказаться на полу под ногами между ней и Костей. Вита быстро понимает, что платье на ней муж рвёт не в порыве страсти, и его слова про отметины на её теле — не странная прелюдия к первому сексу в браке. И неизвестность пугает её. Однако она не успевает её обдумать. Костя резко толкает жену на пол, вынуждая Виталину упасть на колени. Она упирается двумя ладонями в ковёр у кровати, холодея от ужаса, а муж тем временем продолжает: — Какая удобная поза, любимая. Пожалуй, в ней и оставайся. А потом Константин, словно марионетку, дёргает Виту за обе руки, вынуждая её уложить локти на постель и уткнуться в покрывало лицом. Притворно-нежно он гладит жену своей горячей ладонью по голой спине, чтобы через секунду жёстко стянуть с неё платье вниз, оголяя попу. Шёлк волнами собирается у колен Виталины, отвлекая её от тревожных мыслей. Вита слышит, как за спиной звенит пряжка Костиного ремня, почему-то запоздало думая, что муж расстёгивает его точно не для того, чтобы заняться с ней любовью. — Давай договоримся — ты будешь меня слушаться, я не буду тебя пороть. Не будешь, не обессудь. — Костя предлагает жене, как ему думается, выгодную сделку, доставая ремень из шлевок и складывая его вдвое. Виталина от шока не может произнести ни слова, мелко подрагивая от подобной перспективы. Видимо, её молчание — не совсем то, чего ожидает Костик, поэтому он громко щёлкает ремнём над ней, заставляя Виту вздрогнуть. — И ты, муж, правда на это способен? — Сдавленно спрашивает Константина она, понимая, что замерзает то ли от холода в комнате, то ли от холода мужа. — Проверь. — Предлагает Костя, надеясь, что Виталина не станет этого делать. Он не хочет, чтобы первая порка для них обоих выпала на счастливый день свадьбы. А счастливый ли? — Родной, прости меня, но я не могу отказаться от своей фамилии даже ради тебя. Для меня это так же важно, как и для тебя. Сохранить фамилию — моё право. — Примирительно говорит мужу Вита, всё ещё не в состоянии до конца осознать происходящее. Её состояние страха и удивления муж ошибочно принимает за покорность. Мысленно Костя даже соглашается с женой. Он не отрицает, что не менять фамилию — право Виталины на государственном уровне, однако на семейном уровне в его глазах это предательство по отношению к их совместному будущему; а значит выпороть своевольную жену — его право мужа. — Ну тогда терпи, красавица. — Сожалеет Константин, впервые в жизни (и ещё пока с трудом) замахиваясь на самое дорогое, что дала ему жизнь. — Что сказать, чтобы я остановился, знаешь. — За то, что упёрлась и не взяла мою фамилию. На тот момент мне это было важно. Мне и сейчас это важно. — Константин быстро возвращается в реальность, сглатывая ком в горле, и пытается прийти в себя. — И как, сработало? Воспоминания о первой порке Костя настойчиво отгоняет прочь, не желая переживать их снова. Но на вопрос друга отвечает честно. Ему жаль, что столь прекрасный образ его жены в белом, нежном платье, навсегда испорчен его чёрным ремнём. А ведь это платье Виталина хотела сохранить, оставив себе на память. Но такая память о свадебном дне ей не нужна. — Нет. — Костя признаёт свою ошибку. — У меня был выбор убить её или, в конце концов, смириться. Я сдался. Блять, мне её так жалко стало в какой-то момент. Это был единственный раз, когда она не просила меня остановиться. Слышать, как твоя жена горько плачет, и стегать её ремнём — невыносимо. Ваня хуеет с таких откровений, понимая, что он — единственный, кому Костик готов открыть правду до самого конца. Он хочет сказать другу что-то вроде «ну, ты сам виноват. За каким чёртом ты её бил, если сам же и страдал?», но молчит, не желая обижать Костю. — То есть тебе твоя хотелка в тот момент была важнее, чем жена? — Подавить изумление до конца у Вани не получается. — А если бы она ушла, Кость? Константин и сам задумывается о том, что было бы, если бы Виталина ушла; если бы подала на развод с ним на следующее утро. И быстро понимает, что ничего. — Не ушла бы. Её отец своими руками вернул бы мне Виталину. — Он не гордится тем, что так быстро заработал такой кредит доверия у отца своей жены, осознавая, что Виктору Александровичу просто похуй на дочь. Откровенно похуй. Он с удовольствием сбагрил её из Италии замуж в двадцать за парня из Магнитогорска, и радостно расслабился. И сейчас Костик вдруг решительно его не понимает. Не сговариваясь, они с Ваней переводят глаза на лёд, рассматривая девочек. И, кажется, даже думают об одном. Как можно наплевать на собственную дочь? — Ты когда-то сам станешь отцом, Кость. — Говорит Иван, в душе надеясь, что хотя бы на своего ребёнка у его друга не поднимется рука. — Возможно, отцом дочери. Ты отдашь своего ребёнка такому мужчине по доброй воле? Осознавая, что он — хуёвый муж, Константин отрицательно качает головой, цепляясь глазами за самую миниатюрную девочку на льду. Думает, что его жена в детстве должна была выглядеть так же. Если Виталина родит ему дочь, он никогда не отдаст её замуж за такого же ублюдка, как и он сам. Впрочем, с такой жестокостью по отношению к матери его будущего ребёнка, до сына или дочери они могут и не дойти. Виталина уйдёт от него раньше. — Конечно, нет! — Костя кратко проговаривает свои мысли вслух. — Но у меня с Виталиной ситуация другая, Вань. Вита не уважает меня как своего мужчину. — Страх не покажет ни уважения, ни подчинения. — Выдаёт что-то умное Ваня, не ожидая подобного от себя. — Я бы тоже не уважал мужа, который меня заставляет летать от стенки к стенке. — Ваня, а вот тут ты не путай берега, пожалуйста! — Повышает голос Костя, не до конца понимая, как интерпретировать слова друга. — Никогда я не стану натурально избивать свою жену, чтобы она не сделала. — Ну, хоть так… — Как ты вообще мог такое подумать, ты же знаешь меня с детского сада? — Уже спокойнее возмущается Константин. — Видимо не достаточно хорошо. — Грустно усмехается друг. — Я не знал, что ты в принципе можешь женщине сделать больно. Даже не догадывался. И вот, ты больше двух лет женат, и оказывается, что можешь. Костик ставит себя на место друга, и понимает, что тоже искренне удивился бы, узнай такое о своём близком человеке. — Ну, ты сравнил, конечно, — кулаки и ремень. — Знаешь, а по Виталине не особо заметна разница твоих воспитательных действий, зато за километр видно, как она тебя боится. — Ваня не видит разницы между одним ударом в лицо и десятком ремнём по заднице. Ему не понятно, как Костик её видит. Если при такой постановке вопроса выбор состоит лишь из двух видов насилия. — Ты бы так не палился хоть… Я раньше не понимал, что с ней не так в твоём присутствии. Но теперь понял. — А ты с ней виделся без меня? — Вопрос выходит у Константина слишком резко, и он кидает на друга хмурый взгляд. — Кость, у тебя верная жена, можешь не сомневаться. — Спешит успокоить друга Ваня, жалея, что это сказал. — Чего я ещё о ней не знаю? Расскажи! — Вновь эмоционируя, требует Костик. А Ваня думает, не подставил ли он Виталину своими благими намерениями. Ведь если Костик приедет домой и вновь ударит её из-за него, это будет несправедливо и совсем не то, чего хочется достичь Ивану. — Костя! — Торопится остудить пыл друга он. — Ты много, чего о ней не знаешь. Например, то, как она тебя уважает и ни разу не сказала о тебе плохого слова. Вита играет по твоим дурацким правилам и не перечит, подчиняется тебе, даже если твоя «просьба» ей не нравится. Я прекрасно вижу, что с Дашей и Катей она не ладит, но молчит. А тебя волнует лишь тот факт, что я увидился с твоей женой без тебя? Может, тебе просто нравится её бить, и ты себе боишься в этом признаться? Каково тебе упражнять руку на девочке? Приятно? Это, конечно, очень по-мужски. — Иван тоже сдаётся и всё-таки даёт оценку действиям друга, понимая, что Константин просто не хочет его понимать. — Если бы мне было приятно, Ваня, я бы делал это гораздо чаще. И, наверное, не ограничивался бы поркой. Но о таком мне даже думать противно. Я не знаю, какого монстра ты из меня сделал у себя в голове, но всё не так, как ты думаешь. Меня ранят её слёзы. Мне не приятно их видеть. Не приятно знать, что плачет она из-за меня. — Тогда перестань. В чём проблема? — Ваня не верит, что у Кости есть причины для подобного обращения с женой, поэтому, успокаиваясь, он вновь задаёт рациональные вопросы. — В моей матери. — Костя впервые произносит это вслух. Раньше он считал, что проблема в его отце. Теперь, что в матери. Почему он не видит проблему в себе, он не знает. — Эта сука разрушила брак с моим отцом, бросила своего единственного сына, а теперь принялась и за мой. — Лечиться тебе надо, друг, лечиться. — Тяжело вздыхает Иван, понимая, что ненависть к маме перерастает в Костике в огромную психологическую проблему, которую разговор с другом детства исправить не в состоянии. — Не прекратишь лупить жену, твоя мать снова победит, если у вас с ней, конечно, соревнования. Девчонка не должна отвечать перед тобой за твою же обиду на маму. — Ты предлагаешь мне сходить к какому-то шарлатану-психологу? — Почему-то идея пойти к врачу злит Константина. Будто он человек старой закалки и считает, что мозгоправы для слабаков, а не двадцати двухлетний парень, который ко всему относится терпимо. — Попиздеть о проблемах с головой? И это по-твоему резко излечит меня, и мы с Виталиной будем жить долго и счастливо? — Ну, это только твоё решение, друг, идти или не идти, и о чём там «пиздеть». Но, по крайней мере, Вита будет жить… а ты не будешь сидеть в тюрьме. — Что ты несёшь? — Костик не улавливает мысль друга, не считая себя способным на убийство. — Кость, я знаю, что в ярости ты себя не контролируешь. — Анализируя поведение друга и сейчас, и в ресторане, и по детским разборкам, ставит диагноз Ваня. — Не боишься убить её? Случайно… — Ваня, этого не будет. — Ты всегда был тем, кто осуждает домашнее насилие, Кость, и говорил, что в твоей семье его не будет. И что в итоге? — Резонно подмечает друг. — А ты святой, и никогда не ругался с Дашей? — Рациональность Вани бесит Костика, и он не находит ничего лучше, чем перевести стрелки на друга и Дарью. — Конечно, ругался. — Не строит из себя святого Ваня. — И орал на неё. И вещи на пол бросал. Но бить? Ни разу. Аргументация неравная. Поорать и она может, и посуду разбить. Как говорится «на счастье». Но проблема всё равно остаётся, и дальше-то только диалогом можно её решить. — Ну, у меня с Виталинкой проблем нет. — Костя отрицает существование огромного ньюанса в своей семье. — Я просто хочу, чтобы она научилась меня слышать и не доводила меня до ремня. Ване даже кажется, что друг издевается. — Есть. У тебя с Витой большие проблемы, Костя. Ты хочешь, чтобы жена тебя слышала, но при этом не слушаешь её. Девочки эмоциональны, им нужно проживать разные эмоции. Им нужно много разговаривать. Друг с другом. С нами. С мамами. Или ты хочешь себе молчаливую и покорную куклу? Твоя Вита в сто раз спокойнее моей Даши. Так что мне, Дашу теперь бить, чтобы успокоить? — Ваня и сам не знает, с каких пор он становится знатоком женской психологии, однако считает нужным посвятить в неё Константина, полагая, что тот редко даёт своей жене выговориться. — Не надо. — Костя цепляется за последнюю фразу друга, не желая ему такой судьбы. — Ты не знаешь, что это такое, Вань. — Видишь. — Друг словно доволен произведённым эффектом и прозрением Кости. — А раз ты знаешь, может остановишься, пока твоя жена всё ещё твоя, а не чья-то ещё? — Если бы я мог, Ваня, если бы я только мог. — Теперь Константин не отрицает, что у него с Виталиной большие проблемы. Вернее, большие проблемы у него одного, которые в свою очередь влияют на его жену. — Сходи к специалисту, пожалуйста. Пожалей жену, если себя не хочешь. — Почти умоляет друга Иван, искренне желая, чтобы в семье Константина и Виталины всё было хорошо. Костик кивает в ответ на просьбу Вани, молча утыкаясь взглядом в пол. Он только сейчас понимает, как сильно его утомил этот неприятный разговор. Однако сменить тему не получается, и друзья решают, что на сегодня с них хватит. Им обоим нужен отдых. А Косте нужно ещё и подумать. — Коле об этом не слова, — просит друга Константин, надеясь, что может положиться на Ваню. — Конечно. — Жмёт плечами Иван, не считая нужным посвящать третьего в этот диалог. — Тебя подвезти? И от этого предложения Константин отказывается, желая прогуляться по холоду и проветрить голову. Всё равно Вита вряд ли ждёт его дома после того, как он высек её проводом. И сейчас он не понимает, как можно быть таким дураком, как он, и из раза в раз забивать на боль любимой женщины? Больше всего на свете Косте хочется, чтобы у него была нормальная семья — жена, которая его не боится, и любимые дети. Но теперь всё это кажется ему нереальным. А слово «муж» для его Виталины уже, наверняка, становится синонимом к слову «насилие».