Последняя доза

Июль был в самом разгаре. Неестественно жаркая и душная для Питера ночь вступила в свои законные владения, накрывая город темным покрывалом. Сидя на своей даче, Горшенев прибывал в состоянии дикого ужаса. Ведь сейчас, в комнате стояла она—Анфиса Крючкова. Умершая ещё в 2009 году. Такая же красивая, какой была при их последней встрече. Именно такой, он её и запомнил. Она осторожно положила ледяную руку на плечо своего бывшего мужа, одаривая его нежной и такой знакомой самому Михаилу улыбкой. —Анфиса, я не могу, у меня семья….—Обреченно шепчет Горшенев, смотря в темные глаза, своей призрачной, бывшей жены.—Дочки… —У нас тоже могли быть дети, Мишенька—Улыбается девушка, кладя руку на щёку мужчины.— Возможно, у нас мог родиться сын. Назвали бы его Юрочкой. В честь дедушки. Нам просто не дали сделать всё должным образом, посчитав наши отношения слишком пагубным для нас самих же. Она села на колени перед обхватившем голову руками Михаилом, в попытке заглянуть ему в лицо.—Так давай же исправим эту оплошность? Просто сделай это, Горшенев—Шептала девушка, улыбаясь при этом. Мише хотелось выть. Это всё было просто абсурдно. Её просто не могло тут быть никоем образом! Это могло происходить где угодно: в сказках, фантастических рассказах, в их с Князем песнях в конце концов! Но никак не наяву… Он в очередной раз поднял голову, чисто для того, чтобы в очередной раз убедиться в том, что Фиса стоит прямо перед ним. —Зачем ты пришла?.. —За тобой, Мишенька —Почему именно сейчас?.. Она ничего не ответила, продолжая молча взирать на Горшенева. Миша был готов разреветься как маленький мальчик. Неужели он провинился перед кем-то на столько сильно, что вселенная решила наказать его подобным образом? Взяв руку Миши в свои, Анфиса встала утягивая его за собой. —Давай, Мишань, последняя доза и я уйду. Уйду и больше не потревожу тебя. —Обещаешь?…— Всё так же шепчет Горшенев, стараясь не смотреть в лицо призрака —Обещаю—Улыбается девушка, ведя его к стеллажу с книгами. Именно там была спрятана последняя в жизни мужчины, доза Морфина, о которой мог знать только сам Михаил.