Как-то раз под Новый Год, мы вляпались в очередную историю

Холодно — первая мысль посетившая голову. Второй была не мысль, вторым был первобытный страх, не дающий мыслить трезво. Дыхание сбилось, а сердце до сих пор колотилось учащённо. Понадобилось секунд десять, чтобы, наконец, сфокусировать взгляд на единственном ярком пятне — электронных часах. 3.36. Стоило оторвать голову от подушки смутные образы в голове смылись в кроваво-красные пятна. Осталось только ощущение, словно этот сон повторяется не первый и даже не второй раз. Но все попытки вспомнить хоть что-то прошли безрезультатно. Девушка вновь откинулась на подушку, стараясь перевести дух. Когда она поднялась окончательно, с момента ее пробуждения не прошло и четверти часа. Однако она абсолютно точно осознавала, что если не подняться сейчас же, то она опоздает. Куда? Она не знала, но это и не волновало ее. Нащупав на полу шерстяные носки, она лениво натянула их и подошла к окну, недовольно щурясь от холодна. Тут же она вцепилась в подоконник, как за единственную точку опоры, потому что тьма запеленила глаза. Она бы с удовольствием поискала во что можно утеплиться, но по ту сторону стекла, когда она все же смогла видеть, ее пленила чернота, почти такая же, как и мгновение назад, сквозь которую с трудом можно было хоть что-то разглядеть. Из-за снега на земле, казалось, что было чуть светлее. Она настолько хорошо знала картину, которую увидит в окне, что по памяти могла без труда достроить то, что скрывала ночь. Легкий туман расстилался по земле. За хилой оградой, погнувшейся от времени и натиска темных стволов чернел лес. Заборчик между участком и лесом был столь плох, что уже калитка не имела возможности закрываться, а все время оставалась приоткрытой до такой степени, чтобы туда мог протиснуться человек. Никого это особенно не смущало. Ограда была скорее условностью, чем необходимостью. Дом всегда тщательно запирался изнутри, а территория, к нему прилегающая, была очень мала. Густой темный лес стоял без листвы, и казалось, что тьма внутри полностью поглотила его. В самом дальнем его углу стояла заросшая мхом и лишайников статуя ангела. Ее подножье оплетали как костлявые, тонкие руки, ветви винограда. В детстве, ровесники девушки пугались образа сурового ангела. С огромного размаха крыльями и мечом в руках, маленькой девочке он внушал только чувство безопасности. Она любила играть в тени его величественно расправленных крыльев. А когда ей было совсем одиноко, то она общалась с ним, доверяя ему все свои тайны. В лесной гуще показался черный силуэт. За деревьями его было сложно различить, если не знать, что его надо искать. Девушка не отводила внимательного взгляда от него. Вскоре он начал приближаться, около калитки замер и уже обратился в довольно четкую фигуру. Сверкнули ярко-желтые глаза в темноте и они встретились взглядами. Фигура уже заметно спокойнее проскользнула в узкую щель без видимых усилий и начала приближаться к дому. Девушка устало покачала головой и отошла от окна. Выходя из комнаты, она попутно взяла со стула черный свитер и надела его. На первом этаже, не торопясь дошла до входной двери и также медленно начала один за другим отворять каждый засов, замок и цепочку. И вот на пороге сидел тот самый силуэт из леса. А именно, волк. Огромный, со смольной густой шерстью и янтарными глазами. Пару секунд они смотрели друг на друга, а затем она отошла в сторону, давая зверю войти. Волк, перешагивая порог, замахал хвостом, после чего она захлопнула дверь. Отвернувшись, она прошла в кухню, даже не проверяя идет ли за ней ее нежданный гость. На кухонной столешнице прогуливалась назад и вперед белая кошка. Девушка включила чайник и погладила ее. Напротив, за столом сидел уже парень с каштановыми волосами, доходящими ему до плеч мягкими волнами. — Я живу в зоопарке, — еще раз переведя взгляд туда и обратно, коротко изрекла девушка. — Хэй! — парень обиженно отвернулся. Есения достала две кружки и два небольших мешочка с заваркой собственного сбора, залила их кипятком и села за стол, взяв себе одну кружку. А вторую пододвинула гостю, который сразу же забыл о напускной оскорбленности. Девушка сделала несколько глотков, обжигая горло, пока гость задумчиво смотрел на свой чай, размешивая сахар. Когда он взял в руки чашку послышался тихий лязг от множества колец. — Что на этот раз? — Ты так говоришь, словно я часто вот так прихожу. — Ровно три раза в неделю. — И все ты помнишь. Есения просто пожала плечами. Севостьян и Есения были лучшими друзьями с самого детства. Еще маленькую девочку называли колдуньей и боялись сверстники, поскольку она была единственным ребенком в округе, кому не запрещалось ходить с лес. Конечно, называть ее колдуньей, когда в городе водились и оборотни, и настоящие ведьмы было не совсем корректно. Но все же это были только дети, и многого не знали. Севостьян был тем, кто никогда не боялся ее и охотно предлагал свою дружбу и защиту. Ведь сама девочка, хоть за словом в карман не лезла, но была очень болезненной и слабой, так что не могла дать достойный отпор. Еще одной причиной дружбы между детьми была дружба их родителей. Есения жила одна с отцом, Черный (отец Севостьяна) был его компаньоном в работе и лучшем другом в жизни. Поэтому, ребята часто оставались вместе, иногда в доме Черных, где за ними приглядывала Мира — мать семейства, а иногда ходили вместе гулять в лес просто так или за травами. Они всегда были вместе, за что часто получили смешки и различные намеки со стороны остальных. Сказать, что их это ни капли не волновало — ничего не сказать. — Ключи от дома потерял, — ответил Севостьян, отрывая ее от воспоминаний. — Сев… Скажи честно, ты действительно бессмертный или мне так кажется? Сейчас их отцы, бизнесом которых была лавка с разнообразными листовыми чаями, отправились на Ярмарку. Проходила та ежегодно, в канун Нового Года. Началом объявлялось двадцатое число декабря. Но Демьян и Гектор в этом году припозднились, отправившись туда только двадцать четвертого, то есть всего день назад. Мира по обыкновению сопровождала мужа, и по мере своих возможностей всячески им там помогала. Поскольку, чтобы достичь этой Ярмарки, следовало пройти путь длинной в несколько часов (Сеня вообще не считала нужным измерять путь в километрах, ведь часы были куда более практичной меркой, учитывая, что она раз из раза не менялась, не было пути по оживленным улицам и автотрассам — не было и пробок, влияющих на время), так вот, путь длинной в несколько часов в каждую сторону, каждый день порядком утомлял, почему взрослые всегда оставались на Ярмарке до ее окончания. Севостьян же и Есения на это время оставались вместе в одном доме, так было удобнее. Разумеется, за ними не заметно поглядывали и соседи, но им об этом знать точно не надо. Севостьян постарался скрыть вину во взгляде, отвернувшись на окно. — Идем. Сеня поставила кружку в раковину и пошла к лестнице. За ней же радостный шел Севостьян. Он ни на секунду не сомневался, что девушка поможет, но тепло в груди разливалось все ровно. Комната ее пестрила различными мелочами. Тут были и стопки романов на тумбочке, и наушники на спинке стула, клубки пряжи, холсты акварелью, гитара, и даже ее скромная коллекция пластинок с проигрывателем. Все это было просто никуда ставить, и помещение казалось захламлённым. Но каждая незначительная деталь, например анатомический макет сердца, имела свой смысл и историю. За это Севостьян и любил эту комнату. Зайдя туда, Сеня достала из недр шкафа старую рубашку Севы и кинула в него. — Переодевайся. В грязной одежде на кровать не пущу. Севостьян слишком давно ее знал, чтобы удивиться и просто подчинялся. — Не знаю, как ты, а я планирую сначала доспать. Она сладко потянулась и залезла под одеяло. Совсем скоро, рядом, но только поверх улегся Севостьян. На его плече Сеня быстро уснула (она успела раз семь перекрутиться во всех направлениях и вылезти из кокона одеяла, пока все это сопровождалось тихими смешками Севы), а он за ней.

***

Во второй раз Есения проснулась уже по будильнику, который прозвенел ровно в шесть часов утра. Севостьяна, мирно сопевшего рядом, это нисколько не заботила. Девушка в который раз задумалась над тем, как он просыпается в школу, если даже прямо под ухом звона не слышит. Сеня ушла в ванную, а выйдя оттуда, таки разбудила Севостьяна. Ему, как постоянному гостю, была выделена целая полочка для вещей в шкафу, о чем она ему и наполнила, уходя вниз. Великим поваром она не была, поэтому не видела смысла как-либо заморачиваться и просто пожарила блины с мясом, которые заморозила предварительно. Когда Севостьян, наконец, спустился вниз, сумев продрать глаза и привести себя в порядок, на столе уже стояла тарелка для него и две кружки кофе, а Сеня мыла посуду. Кошка довольная и сытая крутилась рядом с ней. — Доброе утро. — Доброго. И с Рождеством, к слову. — Я не католик. — Я тоже. — Ладно, спасибо, и тебя с Рождеством.

***

После завтрака Сеня накинула серое пальто и огромный бордовый шарф и обула берцы, а пока одевался Севостьян, успела спохватиться, сбегать в комнату и вернуться с большой (главное вместительной) сумкой через плечо. Выйдя из дома, Сеня заперла дверь и, приняв протянутую Севой руку, радостная потянула его вперед. — Чего ты довольная такая? — А нельзя? Огромные широко распахнутые зеленые глаза с интересом скользнули по парню. — Почему, можно конечно, просто, знаешь, мало ли что… — Ой, ну и зануда ты! Скоро Новый Год и праздники! Разве у тебя нет настроения? Севостьян пожал плечами и задумчиво посмотрел на подругу, точнее на копну рыжих кудрей, поскольку с такого ракурса ее саму было видно не то чтобы очень хорошо. — Раз ты рада, значит и мне грустить нет причин? — Вот и правильно. В этот же момент Сеня присела на корточки, чтобы завязать шнурок. Парень не обратил на это особенного внимания, просто остановившись чуть впереди, что и стало его тотальной ошибкой. Прямо ему в спину прилетел снежок. И еще один. — Есения Соколова! — позвал Севостьян. — Севостьян Черный! Сеня с полной невозмутимостью смотрела на него. — Ты просто… — Что-что? — стоило Севостьяну задуматься, как в него прилетел еще один снежок, сопровождаемый звонким смехом. Терпение его утекло, как песок сквозь пальцы, (или он просто сделал вид), и резко поймал Сеню, которая как только поняла, что он собирается сделать, начала вырываться. Тут же подняв ее, словно та ничего не весила, он перекинул ее через плечо, и под громкие возмущения кинул прямо в сугроб. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Сеня до невозможности «обиженная» попыталась вылезти оттуда, но запнулась о собственную ногу и снова ушла под снег. Тут же вся ее серьезность улетучилась, уступив место веселости. Конечно, Севостьян помог ей выбраться, но сделал это только после того, как вдоволь насмеялся и убедился, что девушка больше не будет принимать попыток обстрелять его снежками.

***

Кое-как, но друзья всё-таки добрались до дома Севы, и он смог забрать свой рюкзак, стоявший в прихожей и собранный еще с позапрошлого вечера, благодаря запасным ключам Сени. Теперь они шли по главной улице в сторону леса. Вообще, лес окружал весь небольшой городок, а улица на которой жили ребята, была одной из самых крайних. Представьте несколько косую грушу, висящую на ветке. Этой самой веткой была их улица, а пройти им надо было поперек верхней части фрукта. Несмотря на то, что часть города, где они шли, была одной из самых отдаленных, но праздник был уже и тут. Каждый дом был украшен гирляндами, где-то из-за незашторенных окон были видны новогодние ели, и естественно на каждом втором дворе красовались снеговики. Пока еще все спали, но вскоре город начал потихоньку скидывать с себя забвение ночи. Добравшись до леса, они прошли немного глубже, скрываясь от глаз любопытных прохожих. И вот перед Есенией стоял гордый волк. В стоячем положении он был чуть выше, чем ей по пояс. Сеня погладила густую шерсть на загривке и ловко взобралась на него. Тот фыркнув, понесся по лесу. Девушка крепко держалась за загривок, наблюдая за картиной леса, которая почти не сменялась. Мрачных темный лес сменялся темным мрачным лесом, и так далее, и так далее. Прошло достаточно времени, но они добрались до места своего назначения. На несколько секунд оба они застыли в изумлении. В этом году Ярмарка превзошла саму себя. Всюду были цветные огоньки, шарики, живые ветви, омела, остролист, рождественские венки и еще целая гора всякого, украшающего многочисленные палатки. Найти там было можно решительно все, начиная от вязаных носков и заканчивая проигрывателями винила. Глаза Сени загорелись, и она поспешила вперед, иногда даже вприпрыжку, от возбуждения и восторга. Севостьян поторопился догнать ее. Дыша атмосферой грядущего празднования, а еще вдыхая заодно ароматы различных пряностей, они добрались до самого сердца Ярмарки, там, где в середине красовалась пышная, щедро украшенная, ель. Вокруг нее были рассредоточены ряды прилавком. Сеня радостно подбежала к небольшой палатке и помахала рукой высокому, с волосами цвета вороньего крыла, мужчине. — Здравствуйте, Гектор! — Привет, пап, — за ее спиной, как тень, появился Севостьян. — Здравствуйте, ребята. Он широко им улыбнулся. — Сень, папа внутри. Она благодарно ему кивнула, и, проскользнув тому за спину, скрылась внутри. Севастьян прошел к отцу, который легко потрепал его по волосам. — Домой то попасть смог? — У Сени ключи были, а откуда ты… — Мама случайно забрала твои. — Я-то думаю, где мог их потерять! За его спиной раздался тихий смех, и, повернув голову, он увидел мать, которая тепло улыбалась. — Прости Сев. — Да ерунда. Он махнул рукой и обнялся с ней. Тут же из помещения вышла Сеня. — Здравствуйте! Она обняла Миру тоже. А затем нетерпеливо потянула парня за рукав. — Пойдем? — но тут же переключила внимание на родителей друга, которые уже вместе стояли за прилавком, — Но, если нужна помощь… — Нет-нет, ступайте. Сеня улыбнулась в ответ и нырнула в толпу. Севостьян только покачал головой, глядя на это недоразумение и на прощание кивнув, ушел вслед.

***

Все же на Ярмарке ребята разделились, чтобы везде успеть. Первым делом, Сеня зашла в магазинчик со старыми, винтажными книгами, где без труда смогла найти подарок другу. И, не удержавшись, прикупила себе одну книжку. С остальными было сложнее. Девушка долго бродила от одного прилавка к другому. В итоге Мире был выбран комплект из шапки и шарфа ярко бирюзового цвета в подарок, отцу она нашла жетон с его заиерографированнным именем, а Гектору — ежедневник с символичной надписью. От долгого нахождения на улице она начала подмерзать и вернулась вновь в лавку к отцу. Внутри тот аккуратно расфасовывал чайные листья по мешочкам. — Уже находилась, Есь? — Да… Дело нелегкое подарки выбирать, вообще-то. — Поверю на слово. Посмотри, в ящике самом нижнем, я тебе оставил твой любимый. Сеня, счастливая, поцеловала отца в щеку и достала небольшую баночку с ее любимым травяным чаем. Немного похлопотав, она заварила целый чайничек напитка. Устроившись в углу, на стуле она с удовольствием пила, грея руки о кружку, и общаясь с Демьяном, после чего принялась помогать ему. Через четверть часа к ним присоединился Севостьян. Все вместе они были там около полутора часов. После этого все попрощались, Сеня и Сева перекусили по пути и направились домой. Темнело рано, и даже с учетом того, что им и так не удалось бы успеть до наступления сумерек, все же хотелось постараться приехать хотя бы немного раньше. По прибытию в город они, весело обсуждая между собой день, прошли табличку, встречающую каждого, кто войдет в город — «Осторожно! Оборотни!». И уже шли по улицам. Там, где главная дорога города подходила к концу, сидел мужчина в костюме Санта-Клауса, а перед ним была небольшая очередь людей. В глаза первым делом бросался яркий плакат: «Я — САНТА-КЛАУС, ИСПОЛНЮ ЛЮБОЕ ТВОЕ ЖЕЛАНИЕ! 1. ЗАГАДАЙ ТВОЕ САМОЕ ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ. 2. ЗАПИШИ ЕГО НА ЛИСТКЕ. 3. КИНЬ ЕГО В МОЙ МЕШОК. 4. ЖДИТЕ ЧУДА! СЧАСТЛИВОГО РОЖДЕСТВА И НОВОГО ГОДА! ХО-ХО-ХО!» Сам мужчина сидел на стульчике рядом. Но что-то в его виде вселяло недоверие и отпугивало. То ли необычайная бледность лица, которого толком не было видно из-за густой бороды, то ли глаза, которые, словно затягивали, а в них играли бесноватые искринки, но внутри было пусто, а все в скупе заставляло насторожиться. — Это ты его сегодня видела? Сева, как всегда, безошибочно определил причину бодрствования подруги этой ночью. Сеня, как и многие в этом городке имела вполне незаурядную способность: видеть любых сверхъестественных существ, что появлялись в округе. Именно поэтому каждого своего кошмара она боялась как огня. От дара, в прочем, было сравнительно меньше пользы, чем было бы если она бы могла запоминать свои видения с первого раза, а не по ходу дня понимать, что да, она такое уже видела. Все магические способности передавались из поколения в поколения по одной семейной ветке, по мужской линии, либо по женской. А из-за того, что мать Сени умерла при родах, сейчас девушка была, вероятно, единственной с похожим даром. — Да, его. Очень редко бывало такое, что в их городке появлялись новенькие, хоть иногда такое и происходило, но еще реже было, чтобы их появление не символизировало кучу неприятностей. — И? Что он такое? — Я без понятия, но добром нам это точно не сулит. Севостьян подумал и подошел к девушке, стоящей в очереди, что была их одноклассницей. — Привет, Ли. — Привет. — Что это здесь происходит? — А ты разве не слышал? — Севостьян отрицательно помотал головой, — Все только и говорят, что этот парень взаправду исполняет желания! — Вау… А кто говорит? — Да все… Но первой я услышала от Ники. — Понятненько. Спасибо, Ли. — Да не за что. А это не будешь писать? — Не, в другой раз. До скорого. — Пока… Севостьян подошел со спины к Есении, которая все вглядывалась в лес. — Все очевидно. Кто-то решил распустить слух о том, что этот ЛжеСанта исполняет желания. Все кто имел хоть немного мозгов знал, что «стоит сказать по секрету» любой бред Николь, как она сразу же распространит это по всему городу, да так, что потом еще и не узнаешь, откуда ноги берутся у этих невероятных историй. — Ника? — Нет, это вряд ли, она только посредник. — Севостьян засунул руки в карманы фиолетового пиджака, который был надет под пальто. Он то точно зимой в отличие от Сени не мерз. Очевидно, было только то, что незнакомцу доверяло такое количество людей сразу, ничем хорошим не грозило.

***

— Я из-за тебя чуть на трудах не заснула. Сеня недовольно скривила губы и скрестила на груди руки. — Если бы ты упала лицом в тарелку с борщом, это было бы эпично, — помнится, Сеня раз восемь пыталась объяснить ему, что девочки на трудах не только варят борщи, но его разве убедишь? — И почему это из-за меня? Девушка неловко поскользнулась и Севостьян успел поймать ее в последний момент перед тем, как она бы растянулась на асфальте. — Спасибо, конечно, но это именно ты пришел ко мне в половину двенадцатого, разбудил и с несчастным видом попросил помочь с биологией. Кто вообще оставляет все на последний день? — Например, я. И вообще-то я спас тебя сегодня на контрольной по физике, поэтому не благодари. — А еще ты пользуешься моим шампунем, Златовласка, — заметила Сеня. Парня казалось, это совсем не смутило. — На нем была написано «Для кудрявых волос». А у меня что, разве не кудрявые? Он попытался элегантно взмахнуть волосами (получилось плохо), подмигнул ей и пошел вперед, но резко остановился и обернулся девушку, когда понял, что она неподвижно стоит посреди улицы. — Ты чего? — Украшения. Их нет. Севостьян, пытаясь понять о чем она говорит, обернулся и понял — никаких новогодних шариков или мишуры действительно нет. Если вчера все сияло и излучало праздник, то сейчас — пусто. — Вот мы и выяснили, что сделал этот псевдо Санта. — Что? Украл все, чтобы обустроить себе избу в тайге? — Не знаю. Они переглянулись и быстрее зашагали в сторону дома. Там их встретила Машка, истерично мяукая. Чтобы вслед за кошкой не замяукал Севостьян, Сене пришлось их обоих покормить. Но сразу после этого все трое отправились в небольшую комнатку на втором этаже. Ее площадь позволяла вместить только три книжных шкафа по периметру и кресло посреди. Вместе они начали перебирать книги. Сначала Сеня выбирала все, где может быть хоть что-либо по поводу их рождественского гостя, а Севостьян относил их в ее спальню. Кошка тем временем вносила свой непосильный вклад в дело, лежа на кресле и наблюдая за происходящем. Затем несколько часов они потратили, пытаясь найти любую полезную информацию, но все было тщетно. Уже ночью они оторвались от этого занятия. Севостьян с намерением перекусить чего, а Сеня, чтобы успеть повторить хотя бы какой-то материал на завтра. Сева пришел, чтобы проверить девушку, спустя меньше, чем треть часа, но та уже спокойно спала на полу среди учебников. Он перенес ее на кровать и взглянул на раскрытый школьный дневник на столе, где она обычно помечала то, что было сделано. На завтра ей оставалось лишь химия и история. Парень послушно взял нужные книги и начал пытаться вникнуть в тему. Лучше пусть один из них знает, о чем глаголит учительница, чем, если этого не будет знать никто.

***

С утра на кухни сидели два тела, еле открывавшие глаза время от времени. От праздника не осталось ничего, по венам вместо горячего, свежезаваренного глинтвейна бежал горький и мерзкий кофеин. Впрочем, даже он уже плохо справлялся со своей задачей. За окном шел дождь, а снег превращался в кашу из грязи, соли и воды, так что до школы было очень проблематично дойти. Первый урок истории — это знак свыше. Знак к бегству. Но они были не из трусливых, поэтому максимально героично, непременно с левой ноги, зашли в кабинет. Да начнутся игры на выживание! Сначала все шло даже очень неплохо. Но это только сначала. Севастьян весь урок старался активно отвечать, тянул руку и всячески пытался заполучить внимание учителя. Пока в один момент ей это не надоело. — Черный! Выучил один параграф и хочешь мне это доказать? Пять в году все равно не получишь. Или ты веришь, что сейчас сможешь компенсировать все упущенное? Откуда-то с задних парт послушался смешок: «Ты еще в чудеса поверь!». Севостьяна как по голове ударили. — Или ты пытаешься кого-то выгородить, а? — тем временем учительница продолжала наступать на парня, — Ну, конечно… Есения, повторите вопрос, который я задавала Кошелеву. Сеня поднялась, но взгляд ее был затуманен, казалось, она погрузилась в свои мысли и до сих не вернулась их них. — Поверить… Верить… Вера, — в голове Севостьяна закрутились шестеренки, Сеня его услышала, и словно вышла из транса, — Веры нет. — Но я же верю? — Сеня уловила его ход мыслей и постаралась как можно незаметней шепнуть. — Ты не писала. — Сева, ты гений! Последние ее слова заглушил звонок. — Есения, вы так и не ответите нам? — Причины Первой мировой войны? Какие страны объединились против Германии, — как отмахнулась она. — Садись. На дом параграф три. Урок окончен. Хмурая учительница опустилась на свое кресло, а в классе сразу же поднялся шум, как это обычно и бывает. Сеня и Сева вышли из кабинета, давая друг друга «пять». — Это до гениального просто. Тварей, которые питаются человеческими эмоциями, называют ляврами. Их существует огромное количество разновидностей. Например, — пояснила Сеня, которая в отличие от друга сумела вычислить не только мотивы ЛжеСанты, но и его природу, — есть те, кто просто присасываются во сне, но они из самых примитивных. Интересны те, кто способен изменять облик под стать тому, чем ему необходимо питаться. Серьезно, почти под каждую человеческую эмоцию найдется свой лявр. Те, кто питается радостью очень часто прикидываются клоунами, а если лявр питается верой, то ему логично стать... — Сантой! — В точку. Он питается эмоцией, высасывая ее из души. — Звучит мерзко. — На деле не лучше. Но в этом и его слабость. Если в то, что он делает, перестанут верить, то умрет и он. Они обменялись предвкушающими улыбками и Севостьян свернул от нее в другую сторону. За своей спиной Сеня услышала: — Приветик, Никки. Как ты?

***

— А ну, кыш отсюда! — Сеня шлепнула полотенцем по пальцам парня, который уже тянулся к бутербродам с икрой на тарелке. — Ну, Сеня-я, Сенечка-а… — Я сказала, нет! Либо помогай, либо вали. Сеня мужественно нарезала салат, подавляя в себе желание съесть хотя бы кусочек, дабы не подать дурного примера Севе. — Ну, и ладно. Парень сделал вид, что ему не очень то и хотелось. Но тут же перевел тему. — Есень, ты как думаешь, они успеют? План ребят удался на ура. Благодаря Нике и личному опыту все жители перестали верить в то, что «этот ЛжеСанта с центральной улицы» может исполнять желания. К нему перестали подходить, и тот очень быстро исчез из города. А вера в праздник очень скоро вновь наполнили сердца местных. И весь город теперь был в радостном ожидании новогодних чудес и самого праздника, улицы вновь ожили. Сейчас Сеня и Севостьян сидели в доме Черных, ожидая родителей, которые должны были все вместе приехать до боя курантов. Те хоть и закрыли лавку чуть раньше положенного, но все ровно малость не рассчитали времени на сборы. — Честно, не знаю. Но главное же, что они приедут сегодня. На десять минут раньше, на двадцать позже — разве это имеет смысл? Севостьян согласно кивнул. Но внутри оба надеялись, что те все-таки успеют на десять минут раньше. Весь день, тридцать первого числа, они провели в суматохе, Сеня заставила друга украшать дом к Новому Году. Их домик был готов ещё недели две назад, а Севостьян все то забывал, то жил с подругой и просто не успевал. С тем, как его родители уехали обязанность в оформлении дома легла на его плечи. В итоге они совместными усилиями поставили и нарядили елку, развесили гирлянды и ветви омелы. Сеня весь вечер пыталась приготовить достойный ужин, пока парень под ее четким надзором пек имбирное печенье. Все это время Машка была рядом, поскольку Сеня категорически отказалась оставлять ее одну дома в Новый Год. И вот, без двадцати двенадцать, Сеня поставила последнее блюдо на стол, а сама убежала в ванную, чтобы переодеться в заранее заготовленное платье. В это же время открылась входная дверь и дом вошли взрослые, припорошенные снегом. — Там такая метель началась, просто ух! — Демьян положил сумку на столик в прихожей и начал снимать верхнюю одежду. — Привет, сын, — подали голос родители, следом заходя в дом. Севостьян вышел их встречать. С лестницы спустилась Есения, которая не слышала прихода остальных, но увидев отца, радостно подбежала и обняла его. — Привет, пап. А мы тут на днях Санту ловили… — Неужели? — Да, я так и вижу начало: «Как-то раз под Новый Год, мы вляпались в очередную историю», — хмыкнул Севостьян. Со стороны города послышались звуки зажигаемых салютов и петард. Севостьян улыбнулся и нежно потрепал девушку по волосам. — С Новым Годом, рыжик. Да, этот Новый Год действительно был волшебным.