Одна снежинка

Стив никогда не считал себя ревнивым, наоборот, встречая проявления этого чувства в литературе или кино он обычно брезгливо морщился, осуждая персонажей. Ревность он считал признаком недоверия к партнёру и неуверенности в себе, а и то, и другое он своими качествами признавать был не готов. Свою неприязнь к мейту Баки считать ревностью Стиву не приходило в голову — Брок просто раздражал его. О том, что до встречи Брока с Баки Стив с Броком вполне дружески общался, он поторопился забыть, а сам Брок великодушно не спешил напоминать или требовать объяснений. Джек, как материализовавшаяся картинка из сна, выбил Стива из равновесия. Знай он заранее, кого именно увидит, скорее всего отреагировал бы спокойнее, по крайней мере Стив убеждал себя в этом, и именно поэтому злился на Баки с Броком за то, что не предупредили. Улыбающийся толпе Джек, не замечающий при этом Стива, разбудил в душе что-то тёмное, жгучее. Желание надеть мейту на голову мешок из-под картошки и увезти подальше от всех Стив еле смог в себе побороть, слегка выдохнув только когда Джек скрылся в здании. Приказ о расстреле довершил дело — мысль о том, что принадлежащего ему человека хотят навсегда отобрать, почти лишила разума, и как он выносил Джека из-под пуль гвардейцев Стив не запомнил. Выпустить из рук спасённого принца оказалось почти подвигом, хотя присутствие Баки слегка помогало справляться. Когда Джек признал его своим соулмейтом, Стива слегка попустило, и он даже смог внятно разговаривать. Но стоило им оказаться наедине, в непосредственной близости от спальни, и контроль отказал уже у двоих. Желание присвоить, подчинить себе, пометить свою пару оказалось одинаково сильным у обоих, и они чуть не покалечили друг друга, выясняя, кто будет первым, но неопытность Стива заставила его уступить. Большой проблемой это не стало — Стиву всё понравилось и даже больше, чем просто понравилось, а идеальная память позволила потом так же доставить удовольствие и Джеку. Вот только утром Стива накрыло осознание, что опыта Джек набирался явно не из книг. Мысль о том, что Джек до него точно так же был с кем-то ещё, и скорее всего это был не один человек, испортила настроение уверенно и надолго. Днём стало ещё хуже — общих тем для разговоров найти не удавалось, о себе рассказывать Стив не умел и не любил, а рассказы Джека о прошлом злили, так как там были близкие Джеку люди, которым принадлежало его внимание, улыбки, любовь в конце концов. Даже Баки начал раздражать, так как он с Джеком сразу нашёл общий язык, да ещё и не стеснялся прикасаться и даже обнимать. А вот неприязнь к Броку сошла на нет, так как тот предусмотрительно держался от Джека подальше. Качели между страстью ночью и раздражением днём вконец вымотали Стива, и сообщение о террористах он воспринял почти с радостью, ухватившись за эту вылазку как за возможность проветрить мозги. А по возвращении оказалось, что Джек решил уйти. Понимая, что устроить скандал и запереть Джека в комнате ему просто не позволят, Стив сбежал, сдерживаясь из последних сил. Того, что Джек придёт с попыткой объясниться, он не ожидал, поэтому сорвался, в очередной раз наговорив гадостей. Любое упоминание титула Джека вызывало в памяти тот самый момент, когда Стив его увидел впервые — стоящего на ступеньках, улыбающегося толпе, так привычно принимающего обожание этой самой толпы. Жгучее желание спрятать, оставить его только себе и ни с кем не делить Стив всё ещё отказывался называть ревностью, пытаясь найти какое-то иное объяснение своей злости. И объяснение нашлось — идиотские подростковые убеждения, которые сам Стив давно считал забытыми. Намного проще было обвинить во всём монархию как таковую и желание Джека оставаться принцем в частности, чем признать, что банально ревнует своего мейта ко всем подряд. Но Джек воспринял всё максимально серьёзно, и, похоже, действительно настроился на завершение отношений сразу после своей коронации. Душевные метания Стива закончились вполне предсказуемо — срывом, когда обнаружилось, что у Джека есть невеста. Даже разрыв помолвки ситуацию не исправил — Стив почти не понимал, о чём шёл разговор, все силы тратя на то, чтобы не устроить скандал при посторонних. Но как только они с Джеком остались наедине и причин сдерживаться больше не обнаружилось, он тут же перестал себя контролировать. В голове слегка прояснилось только от вкуса чужой крови на языке. Стив закаменел, осознавая, что лежащий под ним Джек совсем не рад происходящему. С возбуждением справиться не получалось — усиленное злостью, оно грозилось снова отключить мозг, и ёрзанье Джека совсем не способствовало улучшению ситуации. Но, пока Стив пытался заставить себя успокоиться, Джек сумел справиться с дискомфортом. — Отомри и двигайся уже, — выдохнул он Стиву в губы, расслабляясь. Стив с облегчением выполнил требование, стараясь быть осторожным, но даже попытки сдерживаться не помогли — кончил он до обидного быстро, слишком сильным было переплавленное из злости возбуждение. Джек за ним не успел, и Стив поспешил помочь ему ртом и руками. На разговоры сил не осталось, а уж на мытьё тем более — Стив вырубился, прижимая к себе Джека и не обращая внимание на его ворчание. Утро началось с обиды Джека и панического страха Стива быть выгнанным. Когда выяснилось, что прямо сейчас Джек от него избавляться не планирует, на него накатило такое облегчение, что идея с транками, как способом избежать подобного риска в будущем, родилась сама собой. После того, как Джек упомянул о встрече с семейством Вульфсон, Стив прокрутил в памяти вчерашние события и осознал, что речь идёт о разрыве помолвки, которая была заключена ещё до их знакомства, и что от невесты Джек отказывается в том числе и из-за появления Стива. После понимания, что Джек выбрал его, Стиву стало немного стыдно за свою реакцию, но как извиниться, не ухудшив ситуацию, он не понимал. Во дворце Стив уже привычно остался в коридоре, пока Джек навещал мать — то, что королева может напасть на собственного сына в Стивову картину мира не вписывалось, а посмотреть на недомогающую женщину желания у него не возникло. Вызванная в кабинет Томасина, королевский дракон, в отличие от королевы ощущение опасности вызывала. А когда она начала неприкрыто угрожать Джеку, Стив еле удержался от нападения. Остановило его только то, что Джек угрозу понял, но воспринял её совершенно спокойно, даже не напрягшись. Зато у Стива в голове билась одна единственная мысль — он никому не позволит причинять боль Джеку. «Ага, никому не позволишь, будешь делать больно исключительно самостоятельно!» — новая мысль прозвучала почему-то ехидным голосом Рамлоу, и Стив даже оглянулся, проверяя, не появился ли в кабинете каким-то мистическим образом мейт лучшего друга. Но нет, они с Джеком были одни — Томасина уже ушла, как и секретарь, принесший документы. А Стива накрыло осознание того, что именно он сделал. Угрызениями совести Стив страдал с размахом, даже с каким-то мазохистским удовольствием. Погрузившись в моральные терзания, происходящее в кабинете он отмечал как фон, не вслушиваясь, а только отслеживая, чтобы не произошло прямого нападения. Джек успел пообщаться с Люсиндой и её родителями, дать какие-то распоряжения Томасине, а потом ещё разобрать стопку документов, а Стив настолько погрузился в себя, что не смог бы сказать, который час. Наконец Джек отложил последний документ и заявил секретарю, что уезжает обедать и вряд ли вернётся сегодня. Стив вздрогнул, осознав, что проголодался, но ничего не сказал по этому поводу, гадая лишь, поедут они в какое-нибудь заведение, где поесть спокойно не удастся, так как придётся отслеживать возможную опасность, или вернутся в пентхаус к Баки и Броку. К счастью, Джек по ресторанам мотаться не захотел. Перед выходом он позвонил Баки с просьбой заказать доставку еды на свой вкус, чтобы не пришлось долго ждать по возвращении. Правда добрались до пентхауса они всё равно быстрее доставки — высотка, в которой он был расположен, находилась совсем недалеко от дворца. Джек ушёл переодеться, а Стив, решивший не откладывая обсудить так беспокоящий его вопрос, занял одно из кресел в гостиной, где расположились Баки с Броком. — Брок, мне нужна помощь Тони, ты можешь с ним связаться? — с места в карьер начал он. — Я хочу вживить себе капсулу с транквилизатором, чтобы Джек мог вырубить меня, если вдруг что. — Зачем тебе это? — напрягся Баки. — Что такого ты можешь сделать Джеку, что понадобились подобные меры предосторожности? — Не просто могу, — встряхнулся Стив, приготовившись к драке. — Я уже сделал. Можно это называть по-разному, всякими завуалированными определениями, но по сути я его изнасиловал. Брок оказался быстрее, хотя сыворотки суперсолдата в нём вроде как не было. Похоже, он был готов к чему-то подобному с первых же слов Стива, и поэтому успел встать между ним и Баки, который замер, опасаясь в попытке достать Стива зацепить своего мейта. — Брок, пусти меня, — прохрипел Баки, не рискуя отодвинуть того с дороги, явно не будучи уверен, что сможет правильно рассчитать силы. — Я ему голову оторву, или ещё какую часть тела, которой он пользовался вместо головы. — Даже не подумаю, — Рамлоу прижался к Баки, заставляя того отвести металлическую руку назад. — Убивать ты его не станешь, он слишком много для тебя значит, да и Джек расстроится. А бить его бесполезно, неужели за все эти годы рядом с Роджерсом ты этого не уяснил? — Зато мне полегчает, — упрямо мотнул головой Баки. — И ему тоже полегчает, — фыркнул Брок. — Ты же не думаешь, что он случайно проговорился? Он же сам хотел получить в морду, и тем самым избавиться от чувства вины. Ну сломаешь ты ему рёбра, ну ноги переломаешь, он же через неделю будет как новенький, зато сочтёт вопрос закрытым — искупил вину, никаких угрызений совести. Ты этого хочешь? Выражение досады на лице Стив скрыть не сумел, и Баки счёл его доказательством правоты Брока. Резко выдохнув, он отстранился от партнёра и потянул его на диван, не пытаясь больше наброситься на Стива. — Действительно, мелкий, — обратился он к Стиву уже почти спокойным голосом. — решай свои проблемы с совестью сам. Извиняться научись, например. Ну и как-то возмещать нанесённый ущерб. — О каком возмещении ущерба идёт речь? — раздалось со стороны лестницы на второй этаж и все трое дружно обернулись к Джеку. — Кто и что успел натворить? _____