Эффект бабочки

*** А вы слышали легенду о девушке из женского туалета? Девушке по имени «Ханако-Сан»? *** Неделя пролетела незаметно. Дни проходили, а время до экзаменов все уменьшалось и уменьшалось. — Слушай, Амане, расскажи мне что-нибудь. Амане, который перед этим продолжал скучающе рассматривать окно, повернулся к Коу. Младший Минамото, если присмотреться, от старшего отличался разве что возрастом и ростом. Они были как близнецы, рожденные в разное время, в промежуток в несколько лет. За неделю, считая с того времени, когда Коу перевелся в новую школу, Амане умудрился с ним сдружиться, сам того не поняв. Парень был жизнерадостным, но говорить про свое детство он ненавидел, особенно про время, когда учился в средней школе, вечно отнекивался, говоря, что ничего не помнит. Хотя, если знать начальный этап в психологии, то, взглянув на Коу, даже новичок сможет понять, что ему самому хочется не знать то время. — И что ты хочешь от меня услышать? Амане положил голову на парту, дожидаясь ответа. — У-у-у… — Коу откинулся на спинку стула и убрал руки за голову. — Что-нибудь интересное. — Может тогда Цукасу попросишь? — он тебе гораздо больше интересного сможет рассказать: начиная с написания «Недоросля» и заканчивая биографией Гоголя или как там его. От него ты выпытаешь намного занимательней информацию. Коу закатил глаза. — Я это и от Мицубы каждый день слышу. Я всё-таки не на литературном пребываю, но знаю намного больше, даже не бывавши там. Мне кажется, что переведись я обратно на мое прошлое направление, то по литературе я превзошел бы… М-м-м… Даже того же Солженицына, который литературный толком не закончил, но знания имеет. Амане улыбнулся. — У него период тяжелый был. Он мог бы и поступить в литературный Московский университет, учась заочно, но из-за начавшейся войны у него это не получилось. Но все учебные заведение, в которых он учился, у него закончены на отлично. — Ладно-ладно. Я в пример привел именно его, потому что первый вспомнился, — Коу пожал плечами. — А так, разумеется, меня в литературных знаниях даже твой брат превзойдет. — Ты ему это скажи. — М? Амане поднял голову и посмотрел на дверь Коу посмотрел туда же. Через десять секунд в класс вбежал Цукаса, который тут же, подбегая к парте Амане, раскинул руки, а после кинулся Амане на шею, обнимая. Сам Амане лишь обреченно вздохнул, покачивая головой и осматривая класс. Все, уже давно привыкшие, что к старшему Юги, хоть и раз на дню, но прибегает его копия, которая реально от него почти не отличается, кроме характера, даже не обратили на громкого гостя внимания, продолжая заниматься своими делами. Коу опять ухмыльнулся и принял прежнюю позу. На этот раз Цукаса был один. Два дня назад он пришел в математическое крыло вместе с Мицубой, чему Коу был реально удивлен. Но Мицуба всячески отнекивался, что он пришел только за компанию с Цукасой, потому что тот, чуть ли не слёзно, его об этом просил, умоляя. Но Коу, еще не свыкшийся с новой обстановку и не имевший новых друзей кроме Амане, был ему искренне рад. — Отвянь, Цукаса, не липни. Амане разомкнул объятья брата, не ответив на них взаимностью, и снова лег на парту, закрыв глаза руками. — Вредина, — Цукаса поморщился. — Сущее воплощение зла. За такое отношение к брату Бог тебя не простит. Амане улыбнулся. — Душа моя осквернена, Своих оков сплетает звенья. Уже не женщин и вина, Не счастья просит, а забвенья. Цукаса засмеялся. — Всё-таки запомнил, братец. А Коу лишь удивленно уставился на «спящего» Амане. — Что это? Он наклонил голову, дожидаясь ответа. Но вместо Амане ответил Цукаса. — Стихотворение, которое я Амане столько раз читал, что тот даже умудрился его запомнить. Цукаса сказал это с ноткой гордости. Скрестив руки на груди, он с улыбкой на лице и высоко поднятой головой посматривал на Амане, дожидаясь, когда тот на него глянет и оценит, но он продолжал лежать на парте, закрывая лицо. Цукаса фыркнул и, расслабив позу, посмотрел на Коу. — Я предлагал Мицубе прийти, но тот строго-настрого отказался, сказав, что ему нужно полностью заучить все экономические районы. Но когда я задал вопрос: «Зачем тебе это?», тот, лишь отмахнувшись, ничего не ответил. Коу улыбнулся. Мицуба постоянно был таким — если ему что-то нужно, то пусть даже земля начнет рушиться, но прерывать его нельзя. Мицуба был помешан на географии и биологии. Как Коу знает, то его друга всегда привлекал мир вокруг него: любая травинка, любой упавший листик — каждый был достоин его внимания. Неважно где, неважно когда, только дайте ему в руки учебник и фотоаппарат, чтобы запечатлеть столь прекрасный мир. Если взять в руки его камеру и порыться там, изучая каждую фотографию, то одних цветов и трав там будет несколько десятков видов. Он не любил фотографировать людей, его интересовал лишь мир вокруг. Он мечтал путешествовать, и он это иногда делал. Карту мира он знал дословно и даже с закрытыми глазами мог показать куда впадает Обь. Хотя это и очевидно даже для пятиклассника. Но Мицуба мог спокойно показать направление любой реки, что уже способен сделать не каждый. — Слушай, Цукаса, расскажи что-нибудь, а то твой брат игнорирует мои просьбы. Только, пожалуйста, будь добр, не связанное с литературой, а то я такими темпами, выслушивая всё это от тебя и Мицубы, точно закрою себе дорогу в мир литературы. Коу посмотрел на Цукасу, который, слегка задумавшись, смотрел в потолок. — Я думал, что от Мицубы ты выслушиваешь лишь болтовню про жизнь растений и фотосинтез. — Про это чаще всего. Литература идет после трёхчасовых разговоров о жизни бабочек, точнее гусениц, и открытия Антарктиды Фаддеем Беллинсгаузеном и Михаилом Лазаревым. Цукаса засмеялся и, взяв стул, стоящий рядом с незанятой партой, поставил его между партами Аманы и Коу. — А что тебе тогда рассказать, а, всезнающий? — О-оу, не начинай, Цукаса. Коу опять закатил глаза, опуская руки на парту, чтобы тоже положить на них голову. — Что-нибудь интересное и не слишком замысловатое. Давай, у тебя десять минут, остальные пять для того, чтобы у тебя было время дойти до крыла умников. Цукаса опять засмеялся и повернулся в сторону Амане, который, все также лежа головой на парте, даже не смотрел на них. — У нас в классе сейчас ходит одна легенда. Её знает каждый с литературного. Не знаю, как у вас, с физмата, но у нас она реально сильно разошлась. Цукаса попытался сделать серьезное лицо, и у него это получилось. Он не смотрел в сторону Коу, Цукаса, перебирая волосы Амане, смотрел в окно. Коу внимательно слушал, дожидаясь продолжения. — Это легенда берет корни именно в нашей школе, точнее академии, раньше называемой «Академия Камомэ». И эта легенда гласит о девушке, жившей в женском туалете, — Цукаса, перестав перебирать темные волосы брата, посмотрел на Коу — О девушке, именуемой как «Ханако-Сан». Слышал, а, младший Минамото? Коу, не поднимая головы, отрицательно покачал. Цукаса усмехнулся. — Хоть кому-то расскажу ее с нуля. — Давай продолжай… — Коу бросил взгляд на настенные часы, висевшие на противоположной стороне от Цукасы. — У тебя восемь минут. — Более чем достаточно. Цукаса повернулся обратно к окну. — Раньше, по легенде, в академии жила девушка, имя которой никто не знал и не слышал. Одинокая девушка, судьба которой была предрешена с самого рождения. Судьба которой — смерть. Она была одинока и спустя время, не выдержав напряжения, решила сброситься с последнего этажа академии. Было далеко за полночь, и ее труп никто на утро не нашел, все, кто с ней учился, не знали ее, не осталось ни единой зацепки, которая бы подтвердила ее существование, но было только одно но… Цукаса сделал небольшую паузу и, обнажив клыки в хитрой улыбке, повернулся к Коу, за спиной которого собралось еще около пяти человек, явно заинтересованных в продолжении истории. — За исключение одной детали — зеркала. Знаете, есть такая штука, как отражение. Я бы с радостью объяснил весь принцип отражений и преломления света, но я не физик, поэтому с этим вопросом либо обращаетесь к себе, либо к Амане. Отражение как раз и создало всю эту информацию о девушке. Мимо проходил парень, который пришел в тот момент в академию, чтобы проверить, как долго он сможет продержаться в темных комнатах, имея страх боязни темноты — никтофобию. Цукаса улыбнулся еще шире. — Хороший парень, долго там не протянувший. Он выхаживал по последнему этажу академии, до того момента, пока его внимание не привлекло отражение в зеркале, стоявшем в одном из кабинетов, за открытой дверью — в зеркале он увидел девушку, стоявшую на подоконнике, — Цукаса резко изменил радостное выражение лица. — Малец был из трусов, поэтому вместо того, чтобы пойти туда, он сбежал. Он сбежал вниз и спрятался в одной из комнат второго этажа, чтобы отдышаться, тогда-то он и увидел, как та девушка свободно падает вниз, а потом оказывается на асфальте, плавающая в луже собственной крови. У-у-у-у… У пацана тогда явно с психикой произошли проблемы, потому что тот даже не додумался вызвать скорою, он просто ушел. Ой, поправочка… Сбежал домой, а когда пришел на утро в академию и осмотрел место происшествия, то не нашел ни следа. Цукаса развел руками и, растянув губы в хитрой улыбке, опрокинул голову назад, прикрывая глаза. — Ни крови, ни тела. Ни-че-го. А теперь внимание… Цукаса опять перестал улыбаться и, закинув ногу на ногу, сцепил руки между собой, положив локти на колени, поднял ожесточенный, безэмоциональный взгляд на слушающих. — Это была лишь история легенды. Сама легенда звучит так: «На третьем этаже академии Камомэ, — Цукаса мотнул головой в сторону окна. — В третьей кабинке женского туалета, обитает Ханако-Сан — девушка, способная исполнить любое желание того, кто ее вызвал… За равноценную плату, разумеется. Чтобы Ханако-сан пришла, нужно трижды постучать по дверце в кабинку и три раза произнести: "Ханако-сан, приди". » Цукаса развел руками и встал, повернувшись к уже целой толпе. — Это вся легенда. И, — он перевел взгляд на часы и показал на них рукой, — Я вложился в точно отведенное мне время. Слушающие слегка оторопели и лишь молча смотрели на Цукасу. Но вдруг один из столпившихся начал хлопать, а остальные — один за другим подхватили. Цукаса наклонил голову, выражая признательность, а потом быстро выбежал из класса, помахав рукой и бросив что-то по типу: «Рад, что вам понравилось». Коу, забывший как дышать от столь удивительного и сильно затягивающего рассказа, лишь молча кивнул, принимая прощание Цукасы и повернулся к Амане, который только сейчас соизволил поднять голову, больше не притворяясь спящим. — Знаешь, Амане, а у твоего брата даже больше потенциала в рассказывании историй, нежели чем у тебя. Амане закатил глаза, перестав их протирать. — Ага, сказки у него всегда были на высшем уровне. Это ему и родители говорили — талант вырастет. Коу осмотрел весь класс, который, рассосавшись из большой кучки, разбежался по прежним компаниям, расположившимся в разных местах кабинета. Коу наклонился к Амане. — Легенда Цукасы произвела огромный фурор. Он мотнул головой в сторону самой ближайшей группы людей, в которой находилось всего три девочки. — А если это правда, вдруг легенда и правда правдива? — одна из девушек, которая была чуть выше остальных, закрыла рот рукой и наклонилась к своим подружкам. — А вдруг и в самом деле, наша школа — академия Камомэ? Тогда может легенда о Ханако правдива? Девушка, заметив, что за их группой наблюдают, лишь растерявшись и быстрым движением заправив одну прядь серых волос за ухо, что-то, наклонившись, прошептала своим подругам, которые, тоже посмотрев на Коу и Амане, вышли из класса. Амане скучающе перевел взгляд на Коу. — Из достоверного источника — интернета, могу сказать, что наша школа раньше и правда являлась академией, называемой Камомэ. Раньше, лет двести тому назад, а может и в три раза больше, ее называли проклятым местом, потому что постоянно — день за днём, ночь за ночью — здесь было всё одержимо злыми духами. Но дело в том, что про эту академию так начали говорить только после того, как её закрыли, а здание продали. Амане пожал плечами и опять, положив руки на парту, лег и закрыл глаза — Такие слухи, как бы странно сейчас не звучало, ходили в основном только в пределах академии. За ее пределы они не выходили! Но, когда я изучал историю школы, я вычитал одну вещь, а точнее семь: «Раньше в нашей школе… академии, была распространена такая вещь, как создание слухов-легенд. И легенд, я вычитал, там была тьма тьмущая, но только про семь можно было найти информацию: хранители часов, лестница Мисаки, зеркальный ад, Сидзи Мэй, полуночные стеллажи, бог смерти и… туалетный Ханако-кун.» — А разве она не девушка? Почему ты сказал о ней в мужском роде? — Потому что она и была в мужском роде. Первоначальная история гласила о парне, называемым Ханако, закончившим жизнь самоубийством. И, как ты сам знаешь, подобные действия влекут за собой опасные последствия. — То есть эта легенда была не такой, какой рассказал Цукаса? Коу сильнее наклонился к Амане, а тот лишь пожал плечами. — Это было не самоубийство и не грех… Почему вы, люди, говорите то, чего сами не понимаете? Амане резко открыл глаза и начал осматриваться по сторонам. Опять он. Опять этот голос. Но почему он такой знакомый? Такой же мелодичный, но угрожающий. — Ты слышал? Коу наклонил голову. — О чём ты, Амане? — Голос… — его собственный голос дрогнул, а разум слегка помутнился. Амане повернулся к Коу. — голос девушки… Ты его слышал? Коу покачал головой, а потом взволнованно положил руку на плечо Амане. — Что за голос? Амане, вздохнув, закрыл лицо ладонями и откинулся на спинку стула. — «Это было не самоубийство и не грех» — вот что она сказала. Коу теперь уже со страхом в глазах, продолжал рассматривать Амане. — Голос из моего сна. Я вспомнил где его слышал. Теперь Коу даже не знал, что говорить. — Около недели мне снится один и тот же сон. Он совсем не страшный и, о Ньютон, не несет в себе никакой смысловой нагрузки. — Что за сон, Амане? Амане, убрав ладони с лица, посмотрел на Коу. — Сон, в котором присутствует лишь голос девушки, поющей песню. Я, как под гипнозом, каждый раз иду на голос, иногда на смех, как раб, действующий по воле хозяина, и каждый раз останавливаюсь, как по команде, когда звуки растворяются в воздухе, прекратившись. А потом я слышу слова, раздающиеся совсем рядом со мной: «Я скучаю.» Теперь Коу точно не знал что ответить. — Я не знаю ни владельца этого голоса, потому что ни разу его слышал, ни как она выглядит, потому что, даже во сне, я никогда до нее не доходил. Бессмыслица. Каждый раз, помимо «Я скучаю», там говорится еще одна фраза, но ее я постоянно забываю. Амане уронил голову на парту, свесив руки. — Я реально такими темпами скоро свихнусь! — А может в этом есть какой-нибудь смысл? Мне кажется, что если сон повторяется из раза в раз, то в этом точно что-то должно быть. Амане повернул голову, не поднимаясь с парты. — Например? Коу покачал головой, пожимая плечами. — Я не знаю. Может дело в этой легенде? — Каким образом сказка может иметь связь с реальным миром? — Ну, сам подумай, Амане, это девчачий голос, про который ты сейчас говорил, появился после того, как ты рассказал одну из версий о Ханако. Амана кивнул, соглашаясь. — Ну… — Что «ну»? Я не понимаю, к чему ты клонишь. Коу вздохнул и наклонил голову. — Когда ты познакомился с версией легенды противоположной Цукасиной? Аманы свел брови к переносице. — А это тут причем? — Просто скажи. Коу повернулся к парте. — Ну… Около двух недель назад, вроде бы. Как будто я запоминаю эту ненужную мне информацию. — А когда тебе начали сниться сны? — Я же говорил, неделю назад. — А ты не думаешь, что в этом есть какой-нибудь намёк? Амане закатил глаза и отвернулся от Коу. — Боже, приплыли. До урока осталось две минуты и вместо того, чтобы рассказать мне все открытия Архимеда, ты просишь меня поверить в басни, существующие полвека тому назад. Коу фыркнул. — Я просто выражаю свою точку зрения, предоставляя тебе более менее логичный вариант причины твоей шизофрении. — Да шизофрения сама по себе звучит более реально, чем твои разговоры и предположения, насчет существования сказки, выдуманной человеком. Запомни, парень, Цукаса —литератор, а это значит, что, зайди ты в его крыло, то легенд, подобно этой, тебе наплетут в сто раз больше. И ты хочешь, чтобы в каждую из них я поверил? Придумывать сказки — их призвание. Они были рождены для этого! — Слушай, а давай проверим. Амане повернулся обратно к Коу, с явно выраженным недовольством в глазах. — Только не говори мне… — Да, Амане, пойдем после этого урока, проверим твою и мою версии. — Ты серьезно, Коу? Коу кивнул. — Тогда иди, бери Цукасу, и шуруйте на третий этаж в женский туалет. Только встает вопрос: «Как вы пройдете в женский туалет, будучи персонами противоположного пола?» — Пойдем ночью! — Теперь уж точно приплыли, — протянул Амане, опять закатывая глаза. — Ты уже совсем рехнулся? Куда ты ночью попрешься? Да тебя, только завидев, любая легенда шарахаться будет. Коу улыбнулся и гордо поднял голову. — Я хочу узнать достоверность этого слуха. Как сказал Цукаса, эта легенда завладела их крылом. — И что? Ты правда веришь в эту сказку? Поверь мне, младший Минамото, вот лучше тебе довериться левому прохожему, чем Цукасе. Коу не обратил внимание на эти слова. — Я все равно пойду и ты… — Коу посмотрел на Амане, — пойдешь со мной. Амане улыбнулся и, поднявшись, скрестил руки на груди и посмотрел на собеседника. — Пойду. Потому что хочу увидеть, как ты облажаешься — Ещё посмотрим, кто облажается. — Точно не я… Разговор прервал звонок. — Пойдем в три часа — время, когда любая нечисть выходит на свободу. Я напишу тебе, если хочешь, то можешь взять Цукасу. — Подумаю. — Договорились? Коу протянул руку Амане. -Да. Тот протянул руку в ответ…