Мне всё так же тяжело дышать.

Нахуя он тебе вообще сдался? Для какой цели? Что ты будешь делать, если все же он будет твоим? Просто успокоиться нужно было раньше. Сейчас уже поздно. Край. Он не придет, никогда. Зачем ты ему, бывшая столица Российской империи, у него есть действующая столица США, ему больше не надо. Ему вообще уже ничего не нужно, он забыл всё. Всё, что между вами было. Всё, чем ты так дорожишь по сей день. У тебя единственное — прошлое, у него — настоящее. Разные люди, живущие в разных временах. Когда-то, казалось бы недавно, они были вместе. Но теперь… 40-е, детка, время сами понимаете какое. — ненавижу тебя, зачем ты вообще появился на свет. Всю жизнь мне испортил, тварь — блондин шёпотом, душит. Его руки грубо взяты за шею. А ведь раньше он ее нежно целовал, боясь навредить, хоть малейшим резким движением. — Я так тебя люблю, свет мой. Не поворачивайся ко мне спиной, не оставляй меня. Пожалуйста! Он оставил его. Совсем одного. Надо жить дальше. «Нет, не надо» будто бы говорил взгляд возлюбленного. Только в мыслях Романова. Много лет прошло. Много чего поменялось. Чувства тоже. 90-е на дворе, ты поздно. Слишком. Сначала причиняешь боль, а потом умоляешь, стоя на коленях, обещая, что не причинишь вреда. Как опрометчиво. — Я унижался перед тобой целый век. Пусть я сейчас не в себе, но намного лучше тебя. — Саша! Я не понимаю, что ты говоришь. Я совсем не помню. Ничего. — голубые глаза. Родные. Но… — Пожалуйста, просто дай мне жить, я хотел умереть из-за тебя, сейчас мне плевать. — Саша уже не тот. Если Михаил вернулся назад, то на этот раз Романов будет впереди. В далёком будущем. Александра заключили в объятья. Ему кажется, что он уже век ни с кем не обнимался. Не кажется. Мягко шепчет Московский о том, как любит его. Что. Что он ещё выкинет. Унижайся, а затем, отвернувшись, изливай свою ненависть ко мне. Расскажи эти сказки какому-нибудь Джеймсу, не Александру. Руки потянулись выше. Куда. Оставь меня на грани срыва, как ты любишь делать. — хоть я и не помню, что тогда сделал, все же прошу тебя помочь наконец всё исправить. — Будешь опять держать меня под своим контролем? — слеза побежала вниз по щеке, блять, не вовремя. Прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости!!! Как же ты меня заебал, Москва. — Не смей ко мне прикасаться. — хватит изливать мне тут душу. Не поможет. Руки обхватили шею и прижали тело к стене. — спасай меня.— флешбеки с 40-х… Как же Александр Невский тогда нуждался в помощи близкого человека. Но этому человеку было похуй. — опять хочешь меня придушить? Ловко ты это придумал, хмф… — это само получилось, заря моя, я не хотел, сейчас… — руки освободили тонкую шею. Тяжелый кашель, приступ, который никогда не пройдет, травма, навсегда оставшаяся в сердце. — сейчас, что? Задушишь меня, чтобы больше не мучиться? Мне уже можно желать спокойного сна? — это на тебя так это влияет? — мужчина показал взглядом на таблетки. Еблан, при чем тут они. Голова кружится вряд ли от них. От тебя и твоих замашек. Иди и дальше ебись со своим американцем. Или он бросил тебя? — отвали. — Сашенька, скажи в чем проблема? Я постараюсь все исправить, неужели ты мне не веришь? —Мне всё так же тяжело дышать… Рядом с тобой, просто думая о тебе, неважно, но очень больно. Воспоминания остались, боль тоже, но чувства любви — нет. Не позволю тебе и приблизиться к себе. Молчи. Просто заткнись. Засунь свой язык куда подальше. Зачем я опять оправдываюсь. Уедь обратно в свою Москву. Иди нахуй. Но, пожалуйста, верь мне, когда я говорю, что мне всё так же тяжело дышать.