Вопросы и ответы

У Джессики были проблемами со многими вещами: с математикой, с чувством такта и даже с противными высыпаниями на спине, но с пониманием собственной ориентации – никогда. Где-то в глубине души она всегда знала, что играет за другую команду. Окончательно поняла, когда взгляд все чаще падал на переодевающихся на физру одноклассницах в раздевалке, а желание взять за руку парня приходило все реже. Поэтому было совершенно неудивительно, что сейчас она целуется взасос именно с девушкой. Удивительно, что с Салимой. Как это вообще могло произойти? Спокойная и в меру занудная арабка Салима и вся такая расхлябанная и забивающая на все вокруг большой и толстый хуй Джесс. Расскажи кому – не поверят. Она сама не верила. Не верила, даже когда раз за разом находила себя в чужой спальне. Не могло ей так повезти. – О чем задумалась? – смуглая рука пробежалась по плечу, мягко потрепала. Колчек отвела взгляд от потолка и сфокусировала на Салиме. Ответ был всегда одинаковый «о тебе». Вслух никогда не произносила, стыдилась собственной жалости, но ирачка понимала все по глазам. Иногда слова были не нужны. – О том, что хочу поскорее добраться до третьей базы . Салима сморщила нос от дурацкой метафоры. Похоже, кое-кому нужно поменьше общаться с грязноротым Мервином. Хотя, ничего бы это и не изменило – Джессика сама была грязноротой, и Салиме это нравилось, иначе она б не прильнула к ней с таким рвением. Чрезмерная тактильность – первое, на что обратила внимание американка, как только Осман втесалась в круг ее общения. Поначалу это несколько смущало, особенно когда что-то внутри приятно потягивало и отзывалось на каждое легкое поглаживание по руке или спине, затем – начало цеплять и вызывать зависимость. Она нехотя отрывалась после и так затянувшихся – типа дружеских – объятий и с нетерпением ждала новых. Теперь же, когда Салима нависла сверху и крепко прижалась, Джессика ощутила своей грудью чужую, очевидно более выдающуюся, и ее плавило совсем люто. Она приподнялась на локтях, дабы не выглядеть совсем бревном, потянулась к надежно закрепленному на голове платку. Ирачка наклонила голову, помогая процессу, и секундой позже взмахнула распущенными волосами. Тяжелые вьющиеся прядки рассыпались на плечам, слегка заехали на лицо, но даже так Салима увидела искаженное восторгом и нежностью лицо напротив. – Я ебать как обожаю их, – потянула чуть хрипло Джесс, запуская в роскошную гриву свою пятерню. – Ты как всегда поэтична, дорогая, – Салима не удержалась от тихого смешка. Колчек сама расплылась в улыбке, но все равно беззлобно послала ее нахуй. Все-таки окрыляющее чувство влюбленности не раскрыло в ней умения говорить красиво. Как и полагалось такой хабалке, как Джессика, из ее рта охотнее вылетали маты и слова-паразиты, а не какие-то закрученные деепричастия. Почему такая воздушная и образованная Салима все еще была с ней? Очередной вопрос без ответа. Кудряшки приятно ласкали ладонь, но все же лучше было их убрать. Этим Джесс и занялась, аккуратно заправляя прядки за чужие уши, пока мягким, но уверенным толчком в грудь ее не впечатали лопатками в матрас. Салима хмыкнула на удивленный вздох и забралась сверху, пока ее уж больно строптивая девушка не успела оклематься и не принялась бодаться за право вести. – Лежи вот так, – скорее приказала, чем попросила Салима. – Решила покомандовать? – американка поудобнее распласталась на простыне и слегка раздвинула полусогнутые в коленях ноги, твердо упираясь пятками в кровать. – Не делай вид, что тебе это не нравится. Джессика и не собиралась – было что-то приятное в том, чтобы полностью покориться другому человеку. И возбуждающее тоже было, потому что вид распаленной мусульманки, смотрящей на нее сверху-вниз своими потемневшими от возбуждения глазами, не мог сравниться ни с чем в этом ебаном мире. Кто бы мог подумать, что за оболочкой примерной отличницы скрывается похотливая командирша? Ладони Джесс уютно примостились на чужих бедрах. Салима приблизилась к оголенной и словно приглашающей ее шее. Расцеловывала родинки, кое-где всасывала кожу и слегка смыкала зубы, не обделила и невинно выглядывающее из-под футболки веснушчатое плечо. Хотелось большего, потому Джессика послушно вытянула руки, помогая избавить себя сначала от футболки, а потом и от спортивного топа. Соски затвердели от холодного воздуха и не остались без внимания арабки. Вот только когда Джесс потянулась к низу салиминой кофты с явным намерением сравнять счеты, та взрыкнула, отрываясь от обнаженной груди, и тут же скинула ее запястья. – Не трогай. Просто лежи. – Это нечестно! – Колчек недовольно выдохнула, но послушно прижала ладони и стойко выдержала чужой прищур. Ну и ладно. Если хочет трахаться с овощем, то пожалуйста. Салима в последний раз мазнула языком по ореолу и спустилась ниже, к самым ребрам. Раздался звук расстегивающейся молнии – воистину мастерица на все руки и дьволица в одном флаконе. Джессика оторвала бедра от кровати и в следующее мгновение осталась в одних только трусах. В голове была какая-то каша из несвязных мыслей и мата, а между ног стало непозволительно мокро. Может быть, на нее напал суккуб? Джесс опустила взгляд, внимательно следя за темной макушкой и отчаянно разглядывая дьявольские рожки. Но нет, это была ее Салима – все та же милая и внимательная, оглаживающая ее тут и там. Девушка обхватила руками колени, ткнулась носом в лобок, чмокнула через тонкую ткань. Невыносимо хотелось еще больше подставиться, раскрыться от этой сладкой пытки, а вместе с тем – спрятаться. Возможно потому, что при мысли об их первом сексе воображение рисовало совсем иные картинки, а возможно потому, что такое отношение к себе невероятно смущало. Заслуживала ли она такой заботы? Вряд ли, особенно если оглянуться на прошлое и ее поведение. Но Салима думала по-другому и продолжала. Полные губы старательно ласкали каждую клеточку бледных окропленных рыжими точками бедер, ненадолго задержались на заметных линиях. Какие-то из них, практически белые и тонкие, тянулись рядом с выпуклыми и розоватыми. Джессика задержала дыхание. Шрамы. Джессика прятала их за штанами и длинными шортами, не показывая никому, даже самой близкой подруге Никки, чтобы не было лишнего мозгоебства. Не хватало еще, чтоб ее уличили в слабости и посчитали за поехавшую кукухой. Салима подняла взгляд и легонько чмокнула розовую полосу. Потом еще и еще, пока не зацеловала каждый шрамик на правом бедре, а затем перешла на левое. И все глаза в глаза. Джессика не сдержалась и всхлипнула. Конечно, они об этом поговорят. Конечно, Салима начнет разговор сама и станет первой, кому Джесс вывернет душу наизнанку. Это все будет, но когда-нибудь потом, а сейчас Салима тактично промолчит и приблизится к лицу, вернется к заскучавшим губам. Джессика ее точно не заслуживала. Не такую чуткую и заботливую девушку, нет, совершенно точно нет. Наверное, не заслуживала вообще никого, но Осман почему-то все равно была рядом. Все равно целовала глубоко, играла языком у нее во рту, накрывала собой. Почему-почему-почему? То ли в ней взыграло чувство несправедливости момента, то ли надоело тереться твердыми сосками о чужую кофту, и Джессика оторвалась от ластящейся девушки. Теперь настало самое время показать характер и перевернуться. Арабка сжалилась и послушно замерла под ней. Возбуждение только усилилось, а потому никто не мог винить южанку в том, что она чересчур быстро сняла с ирачки мешковатую кофту и бюстгальтер. Разве что Салима потом припомнит и посмеется, если только будет готова к ответным подъебкам – Джессика никогда не забудет высоту и громкость ее стонов. – О да, блять, наконец-то, – гортанно промычала шатенка, припадая к груди лицом. Какие же у нее были охуенные сиськи. Колчек ткнулась носом в ложбинку, легонько обхватила правую полную грудь рукой, самую малость зажимая темный сосок между пальцев. Ранее разговорчивая и властная Салима откинулась на подушку, прогнулась в спине, поддаваясь вперед к горячему и мокрому рту, и ни один грязный звук не слетел с плотно сжатых губ. Оставлять кого-то безмолвным до одури приятно, но все же этого было мало. Джессика провела ладонью по мягкому боку, сходя с ума от контраста их кожи, запустила руку ей в штаны и задержалась на кромке хлопкового белья, очевидно дразня. Салима прикусила губу, нетерпеливо двинула тазом и снова подняла на нее свои блядские угольно-черные глаза. Надо же, самой доводить до бешенства ей было по кайфу, а тут возмутилась! Одни двойные стандарты. – Хочешь сказать что-нибудь? – Джесс хмыкнула, сгибая руку. Подушечка указательного пальца задела уже влажную ткань. – Быстрее. – Не угадала. Пальцы прошлись вдоль половых губ и тут же исчезли. Вдобавок Колчек оставила слабый укус на животе рядом с пупком. Салима под ней вновь завозилась, даже попыталась сжать своими ногами талию. Та со скучающим видом отодвинулась, будто бы мгновенно потеряла интерес, покрепче ухватилась за салимины щиколотки, легонько пробегаясь по ним пальцами. И все. Салима была упрямой, но ведь и Джессика тоже. В эту игру могли играть двое. – لا تعذبني ، روحي , – вырвалось у раскрасневшейся арабки. – Нихуя не поняла, но мне понравилось, – Джесс довольно ухмыльнулась и прижалась снова, еще теснее. Движение выбило из Салимы еще несколько тихих фраз на своем родном языке. Может, американка случайно задела какую-то секретную точку и переключила ее на арабский? В любом случае, она посчитала это хорошим знаком. В качестве награды потянула широкие штаны вместе с трусами на себя, открывая больше доступа к голой смуглой коже, и тут же прижалась лицом к неприкрытому лобку, вдыхая одурманивающий запах полной грудью. Салима пахла просто охуенно и так очаровательно смущалась собственной наготы, пытаясь свести ноги, и у нее бы получилось это сделать, если б только Джесс не развела их в стороны, полностью раскрывая. Оставив несколько поцелуев на гладкой коже, девушка посмотрела наверх. Салима, дорогая Салима не выглядела дьяволицей, как несколько минут назад, совсем нет. Распластанная на постели, тяжело дышащая и молящая о чем-то большем на арабском, призывно ерзающая задницей на простыне. Она выглядела ангельски прекрасной. Пожалуй, сегодня можно забить на домашку и дойти и до хоум-рана . Джессика сдула залезшую на глаза прядку и нырнула вниз со всей прытью. Сочные ляжки ощущались в крепкой хватке приятно и безумно правильно, а после широкого мазка языком там и вовсе затряслись. Салима задрожала всем телом, разрываясь между желанием отстраниться от такой греховной ласки и вскинуть бедра навстречу. Горячий язык скользил тут и там, любовно оглаживал каждую складочку, осторожно ткнулся в узкую дырочку и тут же прошелся выше. Джессика боялась лезть туда и попросту сделать больно, поэтому полностью отыгрывалась на половых губах и набухшему клитору – двигалась по часовой языком и пальцами, тщательно вылизывала и посасывала, вспоминая все просмотренные накануне лесбийские порнушки. Судя по рваным вздохам сверху и руке на макушке, она все делала правильно. Салима намотала волосы на кулак, робко притянула поближе. Колчек позволила себя вести, следовала неозвученным указаниям, собирая безустанно вытекающую смазку. Не остановилась даже когда ирачка, протяжно взвыв и откинув голову назад, кончила. Джесс в последний раз прошлась по влажной промежности, оставила невесомый чмок и отстранилась. – Ну как? Разумеется, глупый вопрос, но Осман даже не думала подкалывать и ерничать. Все было слишком яркое – ореховые глаза, обеспокоенно заглядывающие в самую душу, рука, нежно оглаживающая внутреннюю часть бедра. Сама Джессика была безумно яркой, и невозможно было не прижаться к ней всем телом и не поцеловать распухшие красные губы. – Ты невероятная, Джессика, – разморенная Салима посмотрела на нее своими теплыми, почти щенячьими глазами и прижалась взмокшим лбом к щеке. Джесс облегченно выдохнула, перекатилась на правый бок и обняла девушку крепче. Ткнулась лицом в шею и тихо заскулила, когда Салима шепнула на ухо ласковое «ана бахебик» . Внутри все сжалось от щемящей нежности – перевод этой фразы она знала очень хорошо. Теперь не нужно было ломать себе голову дурацкими «почему?», ведь ответы всегда лежали на поверхности – Салима ее любила. Джессика, несмотря на робость и выученную резкость, любила в ответ.