Хрупкие создания

На самом деле, Нанон даже опоздал. В любой другой день ему хватает не больше десяти минут с момента появления первого подобного поста в социальных сетях — сегодня прошло около получаса. Ом бьет себя кулаком по плечам, стараясь расслабить звенящие от напряжения мышцы, но он больше причиняет себе боль, чем освобождение. Настойчивый стук в дверь гостиничного номера повторяется, но пока без сопровождения грязных ругательств — вы только посмотрите, Нанон Корапат умеет сдерживаться. Ом, если честно, так заебался. Путь к запертой двери лежит мимо туалетного столика, его поверхность нетипично для Ома завалена снятыми в спешке аксессуарами, баночками с уходовой косметикой, которой он планировал воспользоваться перед сном, спутанными проводами и тремя бутылками местного тайваньского пива, горького и крепкого. Одна уже пуста, от второй Ом сделал лишь пару глотков — он не был уверен насколько сильно хочет быть пьяным этим вечером. - Когда до тебя уже, блять, дойдет, Пават? «Кхун Ом» для попрошайничества в забегаловках, когда Нанон потратил все свободные деньги на карточке в компьютерных играх. «Пи Ом» для дразнящей капитуляции, когда Нанон больше не в силах фехтовать в словесной перепалке. «Ом» для тихих телефонных разговоров по ночам, сдерживаемого смеха на задних рядах маленького кинотеатра рядом с их домами, яростных споров о том стоит ли добавлять чили в кетчуп к картошке фри и презентационных речей под вспышками сотни камер. «Пават» для того, чтобы вонзить ему в сжимающийся желудок метафорический нож. Нанон только из душа, его волосы все еще мокрые и ворот футболки цвета фисташкового мороженого потемнел от стекающих капель, а тяжелый запах цветочного мыла, предлагаемого этим отелем, атакует Ома с той же силой, что и ладони вталкивающие его обратно в номер. - Сколько раз нужно это повторить, чтобы ты, наконец, запомнил? Даже самая тупая собака может выучить команду с сотого раза! Нанон швыряет свой смартфон на кровать, новенькая модель iphone в эксклюзивном чехле с разноцветными буквами N отскакивает от упругого матраса и улетает в стену, но его хозяину полностью плевать. Его руки отчаянно мельтешат в воздухе, то дергая за одежду, то потирая лицо, то щипая за шею — Нанон очень тяжело давалось контролировать своё тревожное расстройство во время вспышек эмоционального шторма. Ом не может удержаться от смешка, он болен, слишком далеко от пьедестала объективности, потому что сейчас думает о том, какое безнадежное дело отрицать миловидность Нанона. Он такой привлекательный, даже когда готов раскроить ему череп телефоном для вызова обслуживания в номер. Нанон рычит от раздражения — Ом смотрит, как краснеют кончики его ушей. Нанон поджимает губы — Ом смотрит на кратеры ямочек, что мгновенно появились на обеих щеках. Нанон прикусывает заусенец - Ом смотрит на изящные длинные пальцы. - О, так ты у нас развлекаешься за мой счет, ублюдок? - Нанон снова толкает его, Ом едва ли отступает назад. Крошечным и хрупким Нанон выглядит лишь в глазах кудахчущих над ним поклонниц и может быть на паре совместных фотографий (паре сотен, мысленно поправляет себя Ом, стараясь сдержать еще один смешок), у него широкие плечи, большие руки и тренированное тело футболиста под всеми этими мягкими изгибами, но Ом все еще сильнее. Если он толкнет его в ответ, тот может серьезно пораниться. Это часто злит Ома почище, чем острые осколки ядовитых оскорблений и жестокие поступки — иногда он так сильно хочет ударить Нанона, как в драках, в которые влезал по дурости в старшей школе. - Зачем ты снова это делаешь? Тренируешь свои актерские способности, чтобы потом смеяться над тем, как десятки людей поливают меня дерьмом? О, несчастный «влюбленный» - Нанон акцентирует слово, имитируя кавычки пальцами. Его нижняя губа влажная. Рациональная часть мозга говорит Ому, что это слюна. Иррациональная часть мозга - что, если Ом вытрет ее большим пальцем, то упадет замертво, пораженный смертельной отравой, которой сочится каждое звучащее слово. - Ом Пават ни секунды за интервью не посмотрел в камеру, потому что не может оторвать взгляда от Нанона Корапата, пока этот жалкий кусок гомофоба занят лишь своей популярностью. О, наш великолепный страдающий Ом, тебе стоит уже бросить пинать эту дохлую лошадь и сосредоточиться на собственной карьере! - Ой, да пошел ты нахуй, Нон! Это помогает принять решение — Ом хочет напиться. Он идет к пиву, намеренно ошибаясь с траекторией и задевая Нанона плечом. Что-то темное поднимается в его груди, когда Ом осознает, что горько хныкающее сердце радуется даже мимолетному прикосновению. Он так скучает по ощущению тепла от чужого тела, но знает, что не получит и толики удовольствия, пытаясь пробраться на орбиту кого-нибудь еще. Это всегда был только Нанон. - Конечно, ведь ты так упорно стараешься убедить всех вокруг, что именно это и происходит, Пават. Нанон снова распускает руки — шлепает вспотевшей ладонью по запястью. Достаточно сильно, чтобы пиво выскользнуло из пальцев Ома и теперь медленно впитывалось в толстый ковролин мерзкого светло-желтого цвета. Для глашатая в их дуэте, которого невозможно заткнуть на каждом выступлении, Нанон быстро переходит к насилию в ссорах, словно его эмоции настолько обжигающие для существующих слов, что по-другому он не может донести их до оппонента. Ом, возможно, хочет написать об этом психотерапевту, что работает сейчас с Наноном. - Так бесишься, будто это мешает твоим попыткам трахнуть каждую актрису, которая попадается тебе на глаза. - Ому становится жарко, и он стягивает через голову черную толстовку с логотипом собственного бренда, утаскивая за собой и тонкую белую майку. Ом чувствует поток воздуха от кондиционера на обнажившемся животе и сознательно изгибает пресс, притворившись слегка застрявшим в одежде. Нанон всегда восхищался его фигурой. Пока они снимали «Плохого Приятеля», пока все шло своим привычным комфортным чередом между ними, он частенько топил Ома с головой в количестве комплиментов его самодисциплине, его упорству, его небрежной, не требующей наигранных стараний, сексуальности. Ом отдергивает майку обратно, почему-то чувствуя себя использованным собственными руками - он не желает быть для Нанона только лишь горячими мускулами. Это просто отчаянье. Взгляд Нанона темный, инфернальный, но лицо - непроницаемая маска больше подходящая музею восковых фигур. - Вообще-то ты даже должен сказать мне спасибо. Девушки быстрее подпускают к своим трусикам актеров из BL, которых подозревают в кусании подушек под своими экранными партнерами. - Ом плюхается на кровать, упираясь руками за спиной и широко раздвинув в стороны колени. Конечно, он знает в чем заключаются фантазии об их взаимоотношениях вне глаз многочисленной публики. Ом наслаждается ими, если быть до конца откровенным. Он пару раз мастурбировал, думая о том, каким покорным и жаждущим иногда выставляют Нанона их поклонники. Такой безнадежно потерянный. - И тебе ли не привыкать к осуждению, друг. - Ом демонстративно обводит снисходительным взглядом весь вибрирующий перед надвигающимся взрывом силуэт напротив. Помимо фантазий, он знаком и с обратной стороной медали за публичность. Нанон честно высказывается о коммерческой составляющей индустрии развлечений. Ом восхищен его храбростью. Люди оставляют комментарии о его двуличности. Нанон выходит на трансляцию в обтягивающей водолазке под расстегнутым пиджаком. Ом видит плевок в сторону устаревших стереотипов о внешности актеров-мужчин. Люди настоятельно советуют ему похудеть, нелепо прикрываясь заботой о здоровье. Нанон отказывается от показательного фанатского обслуживания, чтобы делиться с поклонниками только искренней привязанностью. Ом принимает причины, но плачет над тем, какими пустыми и холодными ощущаются его руки без частых объятий. Люди брызжут слюной, обвиняя его в разрушении их совместной популярности, как официальной пары. Если Ом выдохнет и успокоится, он пресечет весь происходящий скандал прямо в эту же секунду. Нанон — сильный боец, но каждая кость в его теле раздроблена под весом общественного мнения. Нанон — умный не по годам, но его разум опасный ловушками лабиринт без каких-либо пояснительных инструкций. Нанон — любим многими достойными людьми, но страх потерять всё хорошее в жизни, крепко сомкнул челюсти на его загривке. Обычно Ом покорно принимает пинки, чтобы потом заползти под бок, остановить дрожь чужих пальцев и высушить чужие слезы. Не потому, что от того, как долго в следующий раз Нанон позволит держать себя за руку, зависит цена рекламных контрактов или количество просмотров. Ом любит Нанона, так пиздецки сильно любит, что верит в способность излечить каждую царапину на поверхности его сердца. Но он так сильно устал. - Друг? - смех Нанона похож на его пение — мелодичный, ласкающий уши, но сейчас это омерзительный скрип, вызывающий у Ома сильную тошноту. - Мы, блять, больше не друзья, Пават. Пи Аоф был прав, предупреждая меня о том, как мучительно я могу пожалеть, если соглашусь сниматься с тобой в сериале. Ом видит красное. Все вокруг разорвано на отдельные кадры, за которыми он словно безмолвно наблюдает со стороны. Это его пальцы сгребают футболку Нанона на груди, чтобы протащить через всю комнату и швырнуть на кровать. Это его колено прижимает к матрасу бедро Нанона, удерживая его лежащим на спине. Это его губы произносят следующие слова. - Не смей, слышишь? У тебя нет никакого права забирать у меня это! Это незнакомый ему Ом проводит рукой от груди вверх, к лихорадочно прыгающему кадыку, чтобы в злом отчаянье сдавить тонкую шею. Это незнакомый ему Ом склоняется к испуганному вспышкой Нанону так близко, что чувствует остатки его парфюма и запах съеденного за ужином десерта. Это незнакомый ему Ом шепчет угрозу, щекоча губами чувствительное место за ухом. - Если хочешь испортить нашу дружбу, я с радостью пойду до конца. Говоришь, что я смотрю на тебя так, будто мечтаю трахнуть, ну я так и делаю, котенок. Ом кусает Нанона за нижнюю челюсть, всасывает в рот бархатную кожу чуть выше, тычется языком в место, где обычно появляется ямочка. Он перемещает свое колено, чтобы надавить на промежность, Нанон инстинктивно вскидывает бедра, пытаясь уйти от болезненных ощущений, но только сильнее толкает их друг к другу. Нанон царапается, как дикая кошка, Ом в отместку щипает его за сосок. Он мечтал касаться Нанона в этих местах годами, пробовать его на вкус, тонуть в его природном чистом аромате, который острее всего при отсутствии какой-либо дистанции между ними. Ом размашисто лижет его шею и ключицы, будто пес, что дождался своего хозяина после долгой разлуки. Его рука скользит под футболку, чтобы набрать в полную горсть мягкий живот, лаская подушечками пальцев рельефный след от слишком тугого пояса шорт и редкие волоски ниже пупка. Ом уже не просто тяжело дышит, он гипервентилирует, взбухший стук сердца в горле заглушает протестующий скулеж Нанона. Порочное упоение контролем, поводья которого он всегда добровольно вкладывал в пытающиеся спихнуть его с себя руки, пылает вдоль позвоночника. Но он не чувствует привычную подобным симптомам пульсацию внизу живота, его член мягкий, прижатый вдоль мясистого бедра Нанона. Ом просто не может физически возбудиться от вида перекошенного в борьбе, хоть и все еще невыносимо красивого, парня под ним. Но слепая ярость продолжает хозяйничать внутри черепной коробки. Ом жаждет сделать что-то преступно грубое, аморальное и непростительное. Ом жаждет наказания. Для всех в этой комнате. Он переворачивает Нанона, вжимая его лицом к хлопковой ткани белоснежного покрывала. Темные пряди на затылке, уже успевшие отрасти с последнего похода к стилисту, охотно опутывают его пальцы, как тогда, когда Ом был еще привилегирован небрежно играться с волосами Нанона, пока тот отдыхает на его коленях между дублями. Из его горла вырывается стон похожий на рев раненного животного от интенсивности счастья в тех воспоминаниях. - Я разобью тебя на мелкие осколки. Ом припадает открытым ртом к дрожащему плечу, оставляя влажный след. В другой, альтернативной версии сегодняшнего вечера, он нашел бы это невероятно сексуальным. Ом не любит грязные вещи, он действительно страдал, когда раздавил картонные коробки с шоколадным молочком на одной из игр для рекламы продукта и вымочил в сладкой липкой жидкости свои любимые белые брюки. Но мысль запачкать тело Нанона, опорочить его невинный мальчишеский вид собственными слюной, потом, а позже и спермой - постыдная заветная мечта. Он стягивает с него шорты, проследив, чтобы зацепить и резинку боксеров, оставив болтаться дополнительными путами в районе колен. Нанон перестает барахтаться и замирает, видимо не в силах поверить в реальность происходящего. Ом, например, все еще не верит. Он невесомо гладит обнаженное бедро, Ом замечает едва видимую полоску более бледной кожи, ту часть которая никогда не загорает. Это восхитительно, как его пальцы погружаются в мягкую часть ляжки, как будто он сминает свежеиспеченный пшеничный хлеб. Напоследок он резко дергает запястьем, чтобы просто еще раз увидеть, как трясется пухлая мякоть. Маленькая круглая задница Нанона сжата до глубоких впадин на ее полушариях. Наверно, если бы Ом захотел засунуть в него свои пальцы, они были бы бесповоротно сломаны при попытке проникнуть внутрь. Он прислоняется лбом к лопатке Нанона, чередуя клюющие поцелуи и потирания кончиком носа, начиная сильно разминать одеревеневшие в напряжении ягодицы, так идеально подходящие по диаметру к размеру его рук. Хорошенький. Его Нанон такой хорошенький. Ом не понимает, как еще не истекает кровью, пытаясь разорваться между всепоглощающей нежностью и удушающей злостью. - Я хочу, чтобы слова тех людей были правдой. О том, что ненавижу тебя. Ом прикусывает небольшой валик кожи под лопаткой, стискивая между зубами вместе с тканью многострадальной футболки, достаточно сильно, чтобы оставить след. Он откидывается назад на пятки, отпуская весь свой вес на ноги Нанона, и широко размахивается, чтобы одним хлестким движением оставить алый отпечаток на правой ягодице. Нанон вскрикивает что-то бессвязное, начиная извиваться бескостной змеей на кровати. - О том, что мне претит работать с тобой практически каждый день, когда я мечтаю оставить твое упоминание рядом с моим именем позади. Ом наносит еще два более коротких удара, пошлый звук соприкосновения его ладони с кожей чужой задницы разносится по комнате. Он не знает насколько тонкие стены в этом отеле, он даже не думает о том, что кто-то посторонний может ворваться в пузырь их личного чистилища. Что опасно, когда этот этаж он делит с многочисленным стаффом, их менеджером и даже семьей Нанона. Нанон проклинает его вечностью в аду, хотя слова сложно разобрать среди всхлипываний и пронзительных поскуливаний. Он притягивает к себе одну из миниатюрных декоративных подушек, впиваясь в нее до побелевших костяшек, и прячет лицо, пытаясь то ли перекрыть себе доступ к кислороду, то ли заглушить звуки, чтобы не доставлять дополнительного удовольствия своему мучителю. - О том, чтобы бросить тебя и обратить свое внимание на очаровательную напарницу по новому сериалу. Ты будешь счастлив, если я начну встречаться с Ту? Наконец, отъебусь от тебя, как мне советуют тысячи в twitter. Ом не хочет упоминать ничьих других имен сейчас, но это позволит уколоть Нанона глубже, чем новая порция порки. Он никогда не был слепым к чувствам окружающих, особенно, когда это человек, на которого он смотрит, не отрываясь, с 2017 года. Нанон становится колючим и пытающимся сбежать, когда Ом публикует новые фото со съемок или упоминает, как быстро он сдружился с коллегами по сериалу. Ом позволяет себе надеяться, что это ревность. - Потому что ты, блять, не заслуживаешь моей любви, Нон! Последний шлепок сильнее предыдущих, ответная боль простреливает до локтя, заставляя Ома прикусить нижнюю губу, пока не почувствует характерный металлический привкус. Он следует за порывом, замахиваясь еще раз, но останавливается, окаменев до такой степени, что даже перестает моргать. Нанон плачет, где-то между криком и влажным бульканьем. Сжимаясь под Омом, вокруг подушки, он уменьшается, выглядя непрочным, как сахарная фигурка, что тает даже от теплого дыхания. Его спина ходит ходуном, как если бы внутри клубилась сотня змей. - Цвет? Ом переносит вес на руки, поставив их по обеим сторонам от Нанона, но тот не обращает внимания. Его дыхание звучит так, словно ему тяжело протолкнуть воздух через горло к своим легким. Болезненный задыхающийся звук раскаленной кочергой месит внутренности Ома в ноющий беспорядок. - Нанон, пожалуйста, ответь мне. Какой цвет? Ом разворачивает Нанона к себе, ему нужно увидеть его глаза. Рыдающий парень продолжает прятать лицо, теперь в ладонях, но позволяет себя усадить и приобнять одной рукой за талию. - Нон, давай. Ты должен сказать мне. Ом деликатно растирает кожу на его предплечьях, медленно передвигаясь к запястьям, чтобы попытаться отвести их от лица Нанона. Он хочет поцеловать каждую костяшку, каждую фалангу, прижать чужие руки к своим щекам, но сейчас это может только сильнее напугать Нанона, слишком глубоко провалившегося в выдуманную сцену. Ом жалеет, что согласился на это. - К-красный… Красный. Я не думаю, что смогу продолжить. Прости меня. Тело Нанона полностью содрогается, как при ударе током, когда его разум, наконец, возвращается в действительность. Он бросается в Ома, обвивая руками талию, продолжая плакать в изгиб его шеи. - Нет, детка, все в порядке. Ты в порядке... Ты в порядке? Нанон дважды ощутимо сжимает его в объятьях. Желтый. Это совсем не успокаивает кипящую внутри тревогу. Ом, на самом деле, не поклонник подобного, ему даже не особо нравится страстный секс без должной подготовки в случайном месте, когда можно расстелить хрустящую свежую простынь, включить размеренный r&b и часами боготворить тело своего любовника. Но Нанон сказал, что иногда ему это нужно. Быть разобранным на части, чтобы снова стать цельным. - Детка, я люблю тебя. Я рядом с тобой. Я держу тебя. Ты в безопасности. Ом прижимается нежным поцелуем к потному соленому виску, к мокрым ресницам, к нахмуренным бровям, к покрасневшему опухшему носу. - Я думал, что если проживу все их слова… с тобой… это больше не будет влиять на меня так сильно. Что я пропущу всю эту ненависть, избавлюсь от ее мерзкого тухлого вкуса, и она больше не сможет дотянуться до меня. - Я знаю, детка. Ты такой храбрый. Мы закончили, это всё больше не является правдой. Я так сильно люблю тебя. Ом баюкает Нанона в руках, как величайшую драгоценность, осторожно вытягиваясь на кровати и укрывая их тонким одеялом. Им обоим нужен душ, лучше горячий с большим количеством ярко пахнущих гелей и лосьонов, которые Нанон обычно таскает в свою квартиру у младшей сестры. В сумке Ома есть охлаждающий крем против ушибов, который он купил по дороге в аэропорт и несколько витаминных напитков в стеклянных бутылочках. Он должен также заставить Нанона что-нибудь съесть, может быть в отеле есть функция очень поздней кухни, где приготовят густой жирный суп с большим количеством мяса. - Ты повторяешься, щеночек. - К щекам Нанона медленно возвращается румянец, он слабо улыбается, но Ом успевает зацепить большим пальцем появившуюся ямочку. Иногда он не может понять, как столь чудесный мальчик не просто влюблен в него взаимно, но и доверяет настолько, чтобы обнажиться до самых темных и уязвимых уголков души. Ом — прирожденная кокетка, у него бывали отношения раньше, с разной степенью длительности и значимости, но никогда прежде он не хотел сохранить это до конца своей жизни. Никогда прежде он не любил так сильно. Как друга, как партнера, как коллегу, как вдохновение, как любовника, как личность. Никогда прежде он не думал, что все возможные виды любви могут быть сосредоточены на одном человеке. - Сколько бы раз я это не сказал, этого всегда будет недостаточно. Ом гладит его нижнюю губу, дожидаясь разрешения. Спустя полтора года они уже прошли этап демонстрации явного согласия на такие вещи, но не когда Нанон - обнаженный нерв, после разыгранной сцены. Нанон легко щипает его за живот. Один раз. Зеленый. - Ты такой великолепный, - шепчет Ом подталкивая его нос своим, прежде чем накрыть губы Нанона теплым любящим поцелуем. Тот показывает признательность за эти слова, зарываясь в его волосы, слегка царапая короткими ногтями кожу у основания шеи. Руки Ома рисуют успокаивающие узоры на его спине, опускаясь ниже, чтобы, в итоге, бережно натянуть на него белье, стараясь на создать лишнее трение на истерзанных участках. Он не думает, что они сегодня будут готовы пойти дальше. - Ом. - Да, детка? - Спасибо, я люблю тебя. - Я всегда буду здесь. - Даже, когда я проснусь? - Даже, когда мир будет гореть вокруг нас, я всегда буду рядом.