* * *
Вокруг не было ничего, лишь тёмная зеркальная поверхность, которая, казалось, не имела конца. Однако Эл кожей чувствовала, что за ней наблюдают. — Ты все-таки решила присоединиться ко мне? — голос раздавался отовсюду, множился, отражаясь от закоулков её сознания, пробирая до костей. Во тьме зажглись голубые глаза.* * *
Эл очнулась на больничной койке, взгляд метался по палате; сердце в груди отбивало чечётку. Девушка с облегчением откинулась на подушку, осознавая, что это был лишь сон, всего лишь очередной кошмар. Глаза бесцельно бродили по палате: ничего необычного, разве что слишком много белого вокруг, это наталкивало на не самые приятные воспоминания. Детство Эл сложно было назвать «приятным». Лаборатория, папины эксперименты, Питер… Питер, несмотря ни на что, был единственным лучом света в этом прогнившем месте. Для детей он был Ангелом, что всегда поможет, выслушает, успокоит. Для Эл же он был единственным настоящим другом. Питер всегда был добр к ней, именно он научил её читать и писать, он был для неё отцом, братом и другом одновременно. А сейчас он мёртв. Она убила его. Эл понимала, Векна был монстром, но вернувшиеся воспоминания о Питере не вязались с образом маньяка убийцы, слишком много тепла было в тех улыбках, что он дарил ей, слишком много искренности было в горящих нежностью голубых глазах. Взгляд устремился в белый потолок, не видя его, перед глазами горел труп Питера, белая униформа пропитана кровью. Его или чужой? Эл тихо застонала, закрывая глаза, голова болела, пазл не складывался. Воспоминания роились в голове, отказываясь встать по порядку. Глазные яблоки под веками пришли в движение, помогая Эл погрузиться в лабиринт памяти.* * *
— Так-так, кто решил всё же присоединиться к нам. Ты сегодня хорошо поспала, — приветствовал Эл мягкий голос, запуская толпу мурашек по телу. Тонкие пальцы легли на плечо, даря чувство поддержки. — Тебе нечего бояться, я уверен, ты хорошо справишься сегодня.* * *
Номер Два отлетел к стене, в то время как все смотрели на Эл со страхом, и лишь одни глаза светились гордостью. Лишь на одних губах играла улыбка.* * *
Глаза Эл в ужасе распахиваются, когда она видит больше фиолетовые отметины на шее у своего друга. Последствия её победы.* * *
Эл без раздумий достала сотерию из шеи Питера. За одну его улыбку она готова была сделать всё что угодно. Она знает — Питер никогда не причинит ей вреда, а короткий поцелуй в лоб рассеивает любые сомнения.* * *
Эл открыла глаза. Из носа тонкой струйкой сочилась кровь, голова болела ещё сильнее, каша из воспоминаний слегка прояснилась, но вопросов стало только больше. Когда и почему она начала считать Питера чудовищем? Что на самом деле случилось тогда в радужной комнате? Почему папа настраивал её против Первого? Когда Ангел превратился в Дьявола? Вопросы пухли и множились, принося ещё большую головную боль; виски сдавило, в ушах послышался писк. Эл вновь откинусь на подушки, поднимая взгляд к потолку, большая часть её детства встала на полочки, но увиденное заставляло сомневаться в правдивости проэкта «НИНА». Слишком разнился образ заботливого санитара и убийцы-идеалиста. Неужели вся доброта была лишь маской? Элевен не хотела в это верить. Молот в голове бухал всё сильнее, больничная палата плыла перед глазами, сознание Эл заполнила тьма.* * *
Во тьме было хорошо, тепло и уютно, но Эл не покидали мысли, что она тут не одна. — Ты все-таки решила присоединиться ко мне, моя девочка? — голос, полный нежности и затаенной грусти. Он, казалось, молил остаться здесь. Губы Эл дрогнули, растягиваясь в улыбку; слишком тепло, слишком спокойно, чтобы отказать. Голубые глаза во тьме блеснули триумфом — его девочка сделала правильный выбор.