Почему?

      После того, как Уэнсдей разогнала всех с вечеринки, парень не мог пойти в свою комнату и просто лечь спать. Ноги сами несли его в мастерскую. Нужно было выплеснуть все накопившиеся эмоции и переживания на холст.       И вот он уже стоит в мастерской, подготавливая все необходимые материалы и холст. Нет, мозг отказывается воспринимать случившееся. Почему она так остро отреагировала? Неясно. Хотя это же Уэнсдей Аддамс! Никогда не возможно предугадать, что творится у неё в голове.       Замахнулся рукой, чтобы провести кистью во девственно-чистому холсту. Но тут резкая боль пробрала всё его тело от удара в область затылка. Голова закружилась. Парень камнем свалился на деревянный пол. В глазах всё плыло, а уши пронзил оглушительный звон. Чьи-то ноги – последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание. ***       Голова раскалывалась, когда он в следующий раз открыл глаза. Парень был в незнакомом месте. Было очень светло. Сфокусировав свой взгляд, Ксавье не сразу понял, где он. Светлое помещение, покрытое плиткой с металлическими полками, в воздухе витал запах мертвечины.       Точно, это же холодильная камера! Только как он здесь оказался?       – Наконец-то ты проснулся! – услышал он ехидный низкий голос слева от себя. Повернул голову. А в метре от парня сидел человек в чёрном капюшоне и маске, что скрывали его лицо. Только глаза были жёлтые. Именно о нём Уэнсдей и говорила.       – Кто ты такой? – от переполняющей злости Ксавье хотел было вскочить и врезать ему, но тело предательски не слушалось, и парень снова повалился на холодный пол. Только сейчас он пожалел о том, что не надел что-то потеплее, когда направлялся в мастерскую.       – Эй, полегче, – хохотнул незнакомец. Вот же гад!       – Что тебе нужно от Уэнсдей? – с неким трудом спросил Торп.       – Хочу сделать ей больно, – ехидно – даже через маску можно было прочувствовать его ухмылку – ответил неизвестный.       – Через меня? Кха! – горько, но искренне усмехнулся Торп. – Ей на меня глубоко плевать! Не ту ты жертву выбрал! – последовал истерический смех. Неужели он теперь умрёт и это конец? А реально, будет ли ей больно, если его не станет? Будет ли она его помнить? Нет, это же Уэнсдей Аддамс.       – Ох, как раз ту самую! Я следил за ней на протяжении нескольких месяцев и был вынужден видеть то, что не видят другие.       – Зачем ты всё это делаешь? – задал вполне логичный и интересующий всех вопрос Ксавье.       – Я жажду мести! Хочу сделать больно ей и всей её семейке, а потом убить. Хочу видеть, как семья Аддамс будет страдать!       – Подонок! – Торп предпринял ещё одну неудачную попытку встать и накинуться на него с кулаками, но получил лишь сильный пинок в живот. Затем ещё и ещё. Такое ощущение, что все внутренности сейчас вывернутся.       – Хотел ударить меня!? Ударить? – он бил и бил. Пришлось закрыть лицо руками, так как он перешёл выше плеча уже. Эта пытка прекратилась только через несколько минут, а может и часов. От количества ожесточённых ударов, Ксавье, кажется, потерял счёт времени. Раздался телефонный звонок и избиения прекратились.       Услышать содержание разговора он не смог, так как в ту же секунду мир для него погрузился во тьму. ***       В следующий раз, когда парень открыл глаза, он уже лежал в больнице. Торп очень смутно осознавал происходящее. Просто лежал с раскрытыми глазами, не особо вникая в слова доктора, который заходил к нему каждый день. Помимо врача приходили друзья, его даже посещала очень необычная семейная пара Аддамсов – родители Уэнсдей.       Навестить Ксавье приходили многие, но отец так и не приехал. Колесил в очередной раз с гастролями по Европе и даже не мог проведать сына в больнице.       – Мы когда узнали, что ты пропал, так испугались! – активно размахивая руками, говорила волчица. Аякс сидел в кресле в углу палаты, а Энид стояла у окна. – Особенно Уэнсдей, – с заговорщицкой улыбкой добавила она.       – Уэнсдей? Испугалась? Не верю, – фыркнул Торп ослабевшим голосом.       – А ты поверь! – включился в разговор Петрополус.       – Я впервые в жизни увидела на её лице долю страха в тот день, когда она увидела твою мастерскую и красную надпись на стене! Уэнсдей была очень зла, мы все были рассержены и боялись за тебя. Я очень рада, что ты вернулся, – произнесла Синклер, усаживаясь на колени к своему парню.       Она. За него. Испугалась. Это звучит как что-то немыслимое и невозможное. Мозг отказывался это воспринимать. Неужели он ей и вправду не безразличен?       – А где она? – спустя минуту молчания, что он обдумывал услышанное, спросил Ксавье.       – Она лежит в палате этажом ниже. С ней всё в порядке, её скоро выпишут. И кстати, когда она пришла в себя, первое, о чём она спросила - это о тебе, – самодовольно, с некой гордостью подмигнув, добавила оборотень. Аякс лишь усмехнулся на это.       – Так, время посещения окончено, детишки! Пациенту нужен отдых. – его опять усыпят. Кажется, за последние несколько дней он выспался на месяц вперёд.       Друзья послушно покинули палату. ***       Знакомый больничный свет в палате, как и каждый раз, когда он открывал глаза, перед ним всё плыло и двоилось. Режущий уши звон аппаратов, в которых уже не было необходимости. Парень уже чувствовал себя намного лучше. Не считая небольшой боли в груди и некоторых частей тела.       Единственное, что сейчас было иным – это тёмное пятно, которое возвышалось прямо над ним. Через несколько мгновений, когда в глазах развиднелось, ему открылась фигура Уэнсдей.       "Неужели мираж?" – подумал Ксавье, поглядывая на девушку сквозь полуоткрытые глаза.       – Уэнсдей, – прошептал он, прежде чем снова закрыть глаза. Девушка в миг просто испарилась. Раздался только грохот закрывающейся двери. Тишина. И мрак.