Мне тяжело дается история, и кажется Вы

Сильно холодно, приходится скрутиться и натянуть на себя плед. Уши режет звук шуршания куртки. И шум, недавно заведенного, автомобиля. Котова, стараясь уснуть, случайно начинает думать о том, что мешает ей это сделать. Хмурясь, осознавая где сейчас. Глаза открывать не хочется, она все еще не уверена, что правильно ощущает местность. Но провалиться в сон снова, кажется просто невозможным. Вникает в происходящее вокруг, используя все чувства, кроме зрения. На секунду задумываясь, как хуево может быть слепым. А может, так даже лучше. Лучше, потому что засмотреться на кого-то, случайно, у них не получится. И специально, к сожалению, тоже. Не двигаясь, оставаясь на боку, приоткрывает глаза. За занавесом из волос и воротником, рассмотреть ее преподавателя довольно сложно. Но его узнать ей легко, даже с таким неудобным ракурсом. Случайно резко движется, стягивая с себя одеяло. Откуда оно вообще здесь? Он его для чего с собой возит, часто ночует в тачке? Может и вправду двинулся уже совсем. Со своих мыслей чуть смеется, предательски улыбаясь. Ну нет, только не при нем на эмоции выходить. Тот на шуршание голову поворачивает, пока не отъезжая со стоянки. Они за городом, почему не побоялся тут машину бросать, так еще и с ночлегом. Тянется взять телефон, со скорбью вспоминая, что оставила его дома. Так еще и на зарядке. Ее и так ужасный аккумулятор скажет огромное спасибо. Приподнимается, с самого пробуждения начиная ощущать взгляд на себе. Соизволивает посмотреть на парня в ответ. — Мы что спали вместе? — куртку не скидывает, хотя такое долгое нахождение в ней немного смущает. Вопрос провокационный специально задает. Сама же решила играться. Может, даже, с огнем. Русый чуть ухмыляется ее словам, собираясь наконец-то отъезжать с места. Девушка наблюдает, и глаз не отводит. Но легко подмечает, что время ужасно раннее. И светлеть начало буквально несколько минут назад. Он всегда так рано встает, или в машине было так неудобно. Погружается, случайно доходя до вопроса: «Любовался ли он ей, пока та спала?». Головой чуть трясет, благодаря Бессмертных за то, что он все же дал ответ на ранее звучащее предложение. Так помогая отвлечься от самой себя. — Если ты хочешь это так называть, то да, — руль держит крепко, в такой позе видно очертание его мышц на руках. Разглядыванией ей хватило вчера, но и сейчас останавливаться не особо хочется. Сама знает, что хорошего понемногу. Хотя, разве это считается хорошим, если она сама для себя не призналась в этом, — Странно, что задаешь такой вопрос сейчас, а не в то утро, — парень хмыкает, выезжая на дорогу. Смело, и наверное глупо, но руля одной рукой. Пока вторая старается исправить самочувствие волос. Это он для нее прихорашивается что ли. Она надеется, что да. Но ответа на мнимый вопрос не получит. — Вы тогда меня затмили своим видом, — голову от него вертит, складывая руки на груди. Радуясь, что из внешности хорошего у нее сейчас, это чистая голова. — Ох, так ты настолько хорошо помнишь, — слышит, что тот выдыхает с ее слов. Несомненно улыбаясь, может чуть склоняя голову. Василиса почти выучила привычки, но так, раз в несколько попадает только, — Понравилось хоть? — голову от дороги отворачивает, внимания ей больше уделяя. Все же делая это лишь в полной уверенности малейшего риска. Шатенка челюсть чуть сжимает, стараясь даже малейшей улыбки не показывать. И раз он не отвечает на ее незаданные вопросы, она не ответит на его прозвучавшие. Растягивается на с перебором опущенном сидении. Русый ночью для ее удобства его опустил, это быстро понимает. Вот только думает, когда именно вырубилась. Потому не помнит даже, а вспомнить хочется. Единственное, что в голову приходит, это трасса, вроде деревьев много за окном. Тусклое освещение от фар и отсутствие машин. А еще шутки, кажется он шутил, или она как всегда этот бред начала. Ночью инстинкт самосохранения отключился, и опять на грань вышла. Дура. «Темно, в сон клонит с самого начала поездки. В машине всегда так приятно разложиться, под музыку еще какую-нибудь. Здесь, правда, какая-то странная. Да еще еле слышная. И почему он так тихо сделал, прислушиваться к чужим движениям любит? Или к мыслям. Сама над собой смеется, после такой идеи. К сожалению понимая, что от позднего времени ее уже начало плавить. Либо спать, либо не контролировать слова. Ни того ни другого здесь делать нельзя. Знала бы она, что сделает сразу все — вышла бы находу в туже секунду. Котова не улавливает скорость, и то, сколько они уже едут. Но довольно быстро, и неприятно долговато. Те не обговорили, что значит: «Желательно не долго». И не уточнили, что: «Не долго» — понятие растяжимое. Потому теперь оба колышаться от мыслей, о прошедших пяти минутах, или тридцати? Обратно ведь столько же, надо было сразу умножать на два. Думать о времени в будущей перспективе. В окно пялит, не головой в сторону, а прямо. Почему-то сегодня предпочитая поглядывать на того боковым зрением, делая вид, что лишь следит за дорогой. Было бы зачем следить. Ночью, на трассе, с лесополосой по сторонам. Да и машины не одной. Едь хоть по белой линии, так ведь бибика ест. Лицо трет, о каком бреде еще соизволит подумать. — Мы едем в лес, чтобы Вы расчленили меня? — на русого пялит, не парясь о последствиях, вопросах. В целом будто ни о чем не думая, ночь ведь. По расписанию, ее сил не хватает на тяжелую работу мозга, длинною в сутки. Парень голову на нее вертит, пару раз выдыхая быстро, наверное, так смешок в себе приглушая. — О таком, с тобой, я еще не мечтал, — ладонь от руля чуть отводит, показывая, что не знает. Но в большей степени нет, не за этим туда едут. Школьница улыбается, щеки прикусывая. Быстро сгоняя мысли: «А о чем, с ней, он уже мечтал?». Но те так, быстро, как не важное, или не в нужный момент, пролетают. Оставаясь на подкорке, если не забудет, еще надолго. — А чем еще в лесу заниматься? — невозмутимо смотрит на собеседника, пока тот не до конца понимает, взаправду ли это услышал. Девушка фокусируется на его лице, замечая смутенее. Длящееся, почему-то, считанные секунды. А после вновь заменяется вопросом, или больше вызовом. Она не поймет, но внутри скапливается ощущение, что такого его еще не видела. Значит здесь точно не простая задумчивость. Отчетливо замечает улыбку, старается перебрать разговор, изучая, где допустила ошибку. Он будто говорит о неправильном ответе, заставляя найти сбой самой. Что делать так неприятно, и лениво. Бессмертных дожидается нужной реакции, для столь желанного понимания, думают ли они об одном и том же. Может, в разных позах. До девчонки доходит лишь тогда, когда она будто становится тем, кому в тишине дали дар телепатии. И это словно сражает на повал. — О нет, я не это имела ввиду, — глаза прикрывает, отворачиваясь. Желая спрятаться в себя поглубже, но из возможностей скрытия — лишь чужая куртка. А ей чужого не нужно. Слышит смех, не в первый раз, но как будто током пробивает. Думает, что звучит приятно, как бы смешно этот звук не ощущался ранее. Разве искренний смех может быть красивым? Он играет так? Глаза поднимает, уверяя себя, что нет. И в этот раз не промахивается, как с ответом в тексте. Только вот, второе объяснение, таким эмоциям ученицы, еще хуже игры. — Я ничего и не сказал, — русый подмигивает, очевидно специально смущая ту. Котова выдыхает, собираясь, чтобы сделать невозмутимый вид. Но по теплоте в салоне, и горящему лицу, подозревает наличие румянца. Надеется, что хоть тут кожа ее не подвела. Уводит мысли через прослушивание музыки, она вообще с текстом? Ни черта не слышит, хотя пыталась. Губу закусывает, вроде тупя в движущуюся картинку за окном, но больше о своем размышляя. Забавляясь от того, что как в песне любимого исполнителя* себя ощущает. Вот только условия получше, побезопаснее. Чувство нахождения рядом Ивана Валентиновича не дает расслабиться, но за пару минут все же свыкается с этим. Даже, может, ощущая себя так спокойнее. От чего позволяя себе провалиться в сон. Чуть сползая на сидении, больше не сидя показательно прямо. Бессмертных проезжает еще немного, прежде чем заметить подозрительную тишину со стороны девушки. Взгляд быстрый бросает, не сразу понимая, как она там. Поэтому во второй раз задерживается на ее теле, пробегаясь глазами по ней полностью. Медлит, не понимая состояния. — Василиса, — довольно тихо, но по его мнению достаточно, чтобы девчонка услышала. Не получив даже малейшего движения, а уж тем более ответа, сообразил о происходящем быстро. Спокойно выдыхая, думая, что до этого приходилось держать, созданный им же самим, образ. Вот только когда и зачем он был создан не поймет. Но так ему больше нравится, потому что он знает, что так нравится ей. В какой-то момент остается совсем наедине со своими мыслями, и от этого сразу хуже становится. Теперь он не думает о ее словах, не боится пропустить новых вопросов и движений. А это так скучно, так бессмысленно. Зачем он вообще сейчас сворачивает на обочину в темном лесу, если не для нее. Почему он вообще приехал сюда, разве не для того, чтобы побыть с той подольше, не давая шанса сбежать. Она бы точно воспользовалась всеми возможными, но тогда, в подъезде, сама спустилась следом. Хочется закурить, но за рулем неправильно. Русый все же паркуется, стараясь встать так, чтобы проезжающим машинам не мешать. Пусть тут в целом их и нет, может найдется то одна. Лицо пальцами трет, хмурясь от наблюдения за ученицей. Думает, что если будет ночевать с ней здесь, могут замерзнуть. О себе в меньшей степени переживает, и не важно, что это он без куртки сейчас. Волнует лишь то, не заболеет ли девчонка. Поэтому приходится задуматься, губы свои покусать. Хотелось бы чужие. Голову склоняет на бок, когда такие мысли приходят. Его наверное тоже плавит, время позднее. Дверь авто открывает лишь тогда, когда нужное воспоминание прилетает. Про плед в багажнике, укроет ее, и получится, что сделал все что мог. За секунду перед тем, чтобы громко захлопнуть тачку, успевает приостановить это действие. Сам не понимает, что на него нашло, раньше никогда так дверьми не делал. Всегда тихо, аккуратно. А теперь точно так же, но лишь из-за нежелания мешать сну шатенки. Если бы не она, правда хлопнул? Почему захотел так грубо это сделать. Сигарету закуривает, откладывая находку предмета на потом. Наконец-то понимает, почему курит вне машины. Потому что при девчонки этого ни разу не делал, значит пока секрет. У нее же тоже такие глупые секреты есть, он уверен. Через окно наблюдает за какой-то частью ее тела. Думая, может проснется. Более убеждаясь в том, что на вряд-ли. Курит быстро, нервно вроде. Сильно сжимая фильтр сигареты. На все это действие не больше двух минут тратит, даже половины не скурив. Кидает на асфальт, неприятно близко к колесу автомобиля. Пока старается надышаться зимним воздухом, ощущая прохладу всем телом, задумывается о воспламенение вещей. В первую очередь воспламенение своей машины. Сходясь к тому, что тогда теряет сразу две дорогие вещи. Во второй раз приходит к более слащавым мыслям, связанным с воспламенениями, и тогда картинка горящего сердца. Не поймет положительные чувства вложены в эту мысль, или тому суждено стать пеплом. Поэтому отметает быстро, кроссовками туша сижку. О цене обуви задумываться не хочет, пусть и действие опасное для подошвы. Так спокойнее. Ни о каких воспламенениях он не мечтает, наоборот, мерзнуть приятнее. Прется за пледом, желая все тепло мира отдать школьнице. Видимо в сотый раз не думая о том, что холод приятен не только ему. Багажник полупустой, довольно чистый. Бессмертных был уверен, что все будет хуже. И, может быть, покрывало окажется испачканным. Но сегодня ему везет, наверное, это предновогодние чудеса. Внутри тепло, причем сильно. Он знает, что ненадолго. Приоткрывает окна слегка, чтобы ночью тут не задохнулись. Знает, как нужно для удобства, потому что спит так не в первый раз. Котову укрывает, сползая по сидению, в общем-то собираясь чуть отъехать дальше. Но действие исполняет не сразу, девушка справа двигается, непременно держа цель сбросить одеяло. Тот хмыкает, забавясь ее такой противоречивости даже во сне. К счастью, та не узнает, что он улыбается ей спящей. Руки тянет, накрывая ее снова. Шатенка крутится, стараясь провести прошлое движение вновь, но то явно не выходит. Русый, опираясь с двух сторон от нее руками, так играя в ее недотрогность, пытается удержать плед на месте. Волосы мешают разглядыванию ее чуть ближе, но, видимо, раз мешают, значит еще не время. Тратит около минут трех на такую заботу, желая, чтобы такое продлилось подольше. Но спать хочется сильнее, и рассматривать ее так — как-то по маньяче. Глупо, что дошло поздновато.» — Тебя домой? — наконец-то доезжая до нужного района, девушка со спокойствием выдыхает. Сколько она с ним была? Часов десять в сумме, думает, считать даже пытаться не будет. Ей школьной математики хватает, еще и профильной. — Да, — на парня смотрит, выравниваясь на сидении. Куртку с себя стягивает, наслаждаясь наступившим морозом. Так и дышать легче, пусть и боязно. Знакомые места уже видит, в моменте ловя себя на мысли, что уходить не сильно хочет. Просто знает, что надо так. А про желание не задумывалась. Губу закусывает, тупя в свои обнаженные ноги. Руки складывает на груди, боится, что с коротким рукавом все заметит. Он всегда смотрит, она всегда знает. — Если мерзнешь, надень обратно, — пальцами по рулю снова стучит. Посмотреть хочется, а нельзя. Василиса волосы поправляет, стараясь руками особо не размахивать. — Да нет, все нормально, — головой в стороны слегка махает, медля, когда машина останавливается. Оглядывается через окно, вот ее дом. Мерзкая московская многоэтажка, — Я пойду. Дергает ручку двери, аккуратно выходя из машины. Поворачивается к Бессмертных, смотря на русого. — Может, ты наденешь куртку, и я тебя доведу? — в глаза заглядывает, прическу спутанную поправляя. Приходится нагибаться, чтобы лучше видеть девушку. — Что? Нет, нет, — выдыхает, мнется на месте. Холодно, с ноги на ногу переступает, но ни в коем случае соглашаться не собирается. — Почему? — голову чуть дергает, доводя волосы до совершенства. — Мама наругает, — шутит, но и мышцей на лице не двигает. На самом деле и впрямь беспокоясь за ее реакцию, но не так сильно. Зато отмазка приличная выходит. — Ладно, беги, — чуть смеется, отворачиваясь. Таким ответом признает свое поражение перед ней. Котова спешит уйти, чтобы в этом снегу напрочь не увязть. Последнее, что тот слышит, это беглое: «Досвидание» и движения руки, наверное махала. Жаль тот только краем глаза это уловить успел. А той такое только на руку, вечно забывает про ранки, и тот вечно не замечает. Обоим везет. Торопиться к подъезду, забывая, что ключей то нет совсем. Оглядывается, замечая отъезжающую машину, и под боком стоящего Ярика. — Ты откуда тут? — чуть дергается, неожидая такой встречи. Так еще и рано поутру. Шатен смеется, дверь подъезда подруге открывая. Видимо и сам замерз, раз так быстро рядом появился. Хотя, может, как только ее увидел, так сразу за интересностями к ней побежал. Ситуация то, не из привычных. — У меня к тебе вопрос поинтересней, это чья тачка то была? — головой кивает на захлопываюшуюся дверь, в пуховик свой кутаясь, — И схуев ты раздетая? Где была ваще, что успело произойти за время, пока я у Алинки был? — эмоционально разговаривает, совсем не понимая ничего о происходяшем в жизни одноклассницы. А ведь раньше первый все знал, истории слушал. Не нравится ему этот период взросления, он бы все отдал, чтобы дружбу с шатенкой сохранить. Вопрос лишь в том, отдала бы она. И не суждено ли им стать лишь длительным уроком друг для друга. С такой филосовской мысли смешно. Каким уроком? Тот ее только курить научил, и то, не в счет. — Ивана Валентиновича, — единственное что выдавливает из себя девчонка, стараясь идти с другом в одинаковом темпе. Но тот, к сожалению, после ее слов резко тормозит. — Это его? — он чуть ли не вскрикивает, от этого школьница голову опускает, и глаза устало прикрывает. Ей холодно, все болит от неудобного сна, так еще и перед мамой объясняться. Потом залезть в телефон, где могут быть пропущенные от кого-то важного, и упаковывать подарок для Петрова. В общем задач по горло, а этот ей в это горло лишь ком вставляет своими вопросами. — Да, — томно выдыхает, пока приятель абсолютно не догоняет какого хуя у их учителя такая тачка, и какого хуя оттуда вышла его лучшая подруга. Ту, машина, удивлять давно перестала, но помнит как Шепелев после школы видел ее. И потом весь путь домой возглашал, откуда у них на районе такие ферзи водятся. Последний раз такое было, когда Волков за Никой водился. Думает о них чуть подольше, выдыхая повторно. Вроде должны были сегодня позвонить. Или написать, что-то важное было. С Новым Годом связанное. Праздник этот уже поднадоел за дни, ощущение, что один из самых трудных за всю ее жизнь. — Что у тебя вообще происходит? — он спешит за ней, и на ее шаги к лестнице, окликивает, прося удосужиться подняться на лифте. Но так меньше калорий. Делать нечего, заходит в этот механизм за ним. — Ничего, Ярик. Все как было, — в пол грязный тупит, не желая, да и не зная, что вообще тому говорить. — Как было у кого? У тебя так никогда не было, — громко говорит, но не со злостью. Громко лишь в контрасте с ее голосом. Ведь та теперь молчит, молчит и думает, что правда такого не было. Что всегда это было у других, а она видела со стороны. Что так же с Шепелевым удивлялась с историей Вероники. Ногу сводит, как рывок в обратную реальность. Ее этаж раньше, чем приятеля. Шатен глядит на девушку, с вопросом или сожалением. — Давай, пока, — руку не жмет, потому что лень. И двигаться мерзко неохота. До квартиры быстро доходит, стучась. К счастью, открывает только проснувшаяся мама. С вопросами где была, но не злыми. Значит сколько ее не было не знает. Легко верит в пиздеж про то, что к другу бегала наверх, а ключи забыла. Верит, потому что выпила немного, или вялая такая от усталость. Понимать не хочется, и слушать ту тоже. Сама для себя решает, что оба варианта подходят, и легко могут быть вместе. Ей не важно, и так заебалась. *** Растягивается на постели, телефон заряжен полностью, оно и понятно. Глаза предательски смыкаются, а ноги побавливают от усталости. Хочется так же, как и в машине, закутаться в одеяло и под приглушенную музыку уснуть. Вот только сообщения неожиданные приходят. К счастью, от приятной личности, но ругает себя, что пропустила по такой глупой причине. Ника «Ответь, как проснешься, дело есть» С формулировки предложения смешно, она уверена, что точно не подруга ее такое писала. Лисуля «Ты только телефон больше Максиму не давай, а то я аж испугалась» Почти сразу следует звонок. На весь экран фотография красивая вылазит. Чуть тормозит перед ответом, но все же смахивает в нужную сторону. Сразу видя симпатичную девушку, и почему-то море на фоне. Это когда они успели. — Привет! — блондинка долго тянет гласную, махая рукой в камеру. Голос чуть сбивается, из-за шума ветра, по всей видимости. Мужчина позади ничего не говорит, но шатенка успевает заметить, что улыбается и кивает. По своему здоровается, так и голос забыть можно. — Привет, вы где вообще? — Котова тоже улыбается, по другому с приятельницей разговаривать просто невозможно. Слишком солнечная, особенно в такой обстановке. Официально считает ее жизнь самой хорошо сложившийся из всех друзей. Просто у других, она надеется, только начинает складываться. — В Таиланде, — девчонка чуть ли не светится от радости, смеясь через каждое слово. — Ну ничего себе, — рада, что сама сидит без камеры. И только на них любуется, себя бедную в квартире грязной не показывая. — Да ну какое: «ничего себе»? Сама же тогда в богатой одежде прибежала, смотри, скоро вместе парыми полетим куда-нибудь, — от таких слов немного странно становится. Странно, что помнит бред такой, и страшно, что смысл в этом есть. Разглядывает пару, помалкивая пока. Как будто впервые видит удивление на лице брюнета. По всей видимости, та ему про тот диалог ничего и не рассказывала. Королевой с его реакции еще смешнее, она его быстро в щечку целует, опять непонятные вещи выдавая. — Я уверена, вы бы сдружились, — говорит это парню своему, чуть смеясь. Продолжая мысль, уже на подружку смотря, — Ты же никого плохого не выбрала? Забавно, кто тут еще выбрал «плохого». Котова прекрасно понимает о чем она, но с этой идеи смеется. Вот только сама не знает, плохой ли он, и в каком из смыслов. — Я еще не выбрала, — подыгрывает собеседнице, своим голосом радостным показывая той, что шутка неплохая. Наверное, шутка. Еще пару минут недо подъебов от блондинки, и со многих очень забавно. Но не за этим же ей написали, оно и ясно. — Мы короче подарки передать вам всем хотели, и не успели перед отлетом, — думает немного, вспоминая договоренности, — В итоге решили, что тебе ключи отдаст друг Максима. Ты сама же забрать сможешь? — Да, конечно, — думает о том, что тогда надо собираться. Это и краситься еще, или все же за таким можно ненакрашенной съездить. Пока под вопросом. — Тебе Максим сейчас отправит номер и место, позвонишь же когда будешь там, — информация, которая подается таким добрым и нежным голосом, просто не может получить отказа. Видимо в этом и есть весь секрет ее таких богатых условий. *** На такси мерзком тащиться куда-то. Хорошо, что в центре города хотя бы. На окраинах она уже поездила, дерьма натворила. Деньги на поездку тратить не хочется, но приходится. И почему в Москве все так дорого, она и так на подарки потратилась. Надеется, что сюрприз от блондинки окупит всю эту трату. Глупо даже, что надеется, а не уверена в этом. Та и до своего богатенького парниши неплохие подарки дарила. Может, так ценила ее просто. И, видимо, до сих пор ценит. От этого какая-то нотка нежности проливается от сердца по венам. И от нее же приходится непроизвольно дернуться. Зря надела лишь футболку под куртку, чистенькую за то. Подумала, что раз ночью в открытом не замерзла, то и сейчас повезет. Вот только, машина учителя, оказалась чуть теплее эконом такси. Вроде прибыли, по крайней мере так сказал водитель. Выходит, стараясь сообразить, где вообще находится нужный ей человек. Радует, что вычислить не супер сложно. Тот тоже пристально наблюдает за ней. — Привет, — подойдя ближе различить знакомое лицо становится проще. Вот только, если оно знакомое, не значит, что они знают друг друга. — Давно не виделись, — тянет, как-будто заигрывая так. Мужчина, несомненно, расслаблен и вообще не спешит. Котова была уверена, что все пройдет совсем иначе. Хмуриться, стараясь наконец-то догнать, кто такой перед ней. Но все, что всплывает в голове — лишь сплошной туман. Она знает, он не важен, но опять все забыла. — Не помнишь? — смеется, переставая опираться на свою тачку, — Не удивительно, тогда был странный период, — пока тот открывает дверь, видимо, для того, чтобы достать нужную вешицу, шатенка ни на секунду не перестает разглядывать того. О чем он говорит, что за такой странный дружок Волкова, — Я и сам не сразу понял, а когда все воспоминания вернулись, даже посмеялся. — О чем ты? — руки на груди складывает, стоя в неприятно продуваемом месте. — Да о знакомстве тебя и Макса, я ж был тогда, — разворачивается к той, держа ключи в одной из рук, но все еще не отдавая, — Нихуево ты ломалась для шлюхи, — хмыкает, от таких выражений становится до мурашек мерзко, — Ах, точно, стриптиз — это же не проституция, забыл. С его лица ни на секунду не спадает буквально животный оскал. Не уже ли такое и впрямь доставляет ему удовольствие. Он ничего не знает, но говорит так, будто понятно все. Будто она, глупышка, скинула ему нюдсы, а тот дразниться тем, что разошлет. — Может, ты просто ломать девчонок не умеешь, — гордливо задирает голову, стараясь не показывать себя подавленой из-за его наездов. Теперь понимает, кто он такой. Клуб она помнит хорошо, а еще лучше помнит, что в випке ни разу не была. Становится труднее держать язык за зубами, когда такой как он выебывается перед ней. Пока такие, как его друг, помогали такой, как она, выкарабкаться из дерьма. По путно тащя в схоже плохое, но добровольная проба и рабство от нужды — разные вещи. — Проверить хочешь? — шаг ближе делает, но останавливается от чужой руки, выставленой ладонью вверх. — Ключи, — прикрывает глаза, играться с огнем классно, но это явно не тот огонь, который ее привлекает. Гореть от грязных вещей, выкинутых и не нашедших владельца — последнее, чего можно желать. — Пф, держи, — выкидывает их в женскую руку, давая заднее своей смелости, — Волков подвезти просил, залазей. Прячет связку в карман, запрыгивая на заднее сидение автомобиля. Усаживаясь за передним пассажирским сидением, ради приличия, и ради того, чтобы тот остыл, соблюдает некую дистанцию. У того всю поездку музыка играет чуть ли не на всю катушку, от этого слегка режет уши. И вслушиваться желания нет, хотя такие громкие слова не расслышать сложно. Тошнит тянет от резкой езды, та давно так не каталась. А еще от вечного «траханья женщин» в показушных треках. Становится чуть легче, когда она видит знакомое здание. Поэтому, не портя свое облегчение, при оставноки тут же выходит. Лишь кивком головы прощаясь, соблюдая приличие. Как бы сильно тот не нахамил ей уже. Внутри тепло, и довольно чисто. Поражает тишина здания, ты будто напрочь выпадаешь из мира. Наконец-то оказываешься в идиллии, которую так жаждал. Вот только она не твоя, и ты ее не заслужил. Коробок на входе не видно, приходится пройти вглубь. Школьница смутно помнит помещение, но для нормального нахождения здесь ее памяти вполне достаточно. Почему-то спешить совсем не хочется. На секунду думает, была бы она здесь всегда, если бы оказалась на месте Ники. Если бы не была «сложно ломающейся», по словам знакомого. И думает неправильно, Королева никогда не было «легко ломающейся». Просто всегда была лучше нее. Челюсть смыкает, стараясь вдохнуть как можно глубже, а после шумно выдохнуть. Пакеты расположены прямо перед ней возле обеденного стола. Большие, и она уверена, неудобные в переноске. Медленно опускается на пол, оглядывая три упаковки. Все подписаны, и найти свою не сложно. Странно, что на ее чуть больше текста, чем на остальных. «Любимой Лисичке Открыть до праздника» Ручным почерком, выведенным еще аккуратнее, чем у Давыдовой, но все же уже не таким, как в школьные годы. Уголки губ как бы сами плывут вверх, и в одиночестве улыбаться не так стыдно. Такое прозвище смущает похлеще любого другого, потому что присваивать такое себе некорректно. Ощущение, будто перенимаешь на себя что-то другое. Словно никогда не был ни кем другим, кроме самозванца. Бант красивый, развязывать жалко. Но легким движение руки тканевая лента остается без своей изящной структуры. Приоткрывает коробку, кончиками пальцев полностью ощущая приятный материал. Даже не подозревая, что материал платья и шубы, лежащих внутри, окажется еще приятнее. Теперь понятно, почему коробка большая, и весит просьба открыть заранее. Аккуратно достается содержимое, и пока любуется нежной розовой тканью, из того выпадает очередная бумажка. «Хочешь возьми товара, как подарок от меня» Листочек не подписан, но все понятно и без имен. Тревожное желание взять что-нибудь, отказываться от бесплатного просто глупость. Но насколько плохим это может оказаться, насколько глупо то, что она врет про завязку. Сдается, совсем теряя силу воли, лишь под предлогом того, что всегда делала глупости. И прекращать уже поздно. Прекрасно знает, где именно взять. Берет немного, и ничего тяжелого. Не хочет позориться с выбором. Бросает в коробку из-под подарка, где валяется старательно сложенное платьице. А также ее старая куртка, сероватая шубка привлекает больше. Именно поэтому шатенка сейчас накидывает ее на себя. Рассматриваясь в зеркале. В полный рост выглядит нелепо, знает, что джинсы эти тут вообще не к месту, и от глупости стягивает их. Те спадают попроще, когда пояс уже весит на коленках. После падают на пол, и та с них не соступает. Оглядывает хрупкие, тонкие, бледные ноги. Прикасаясь холодными ладонями к оставшимся синякам и царапинам. Беспонятия откуда те вообще берутся, но ощущает от них себя более полноценно. Будто на пустом холсте бумаги, кто-то все же жаждет оставить свой след. Переступая с ноги на ногу, вертится вокруг своей оси. Поправляет длинные волосы, стараясь вспомнить позы получше. Тяжело припомнить ту, какой ее учила подружка, а какой научилась в клубе. Еще сложнее понять, в какой она выглядит привлекательней. Голова кружится от голодовок и вечного курения, а еще от мыслей и такой обстановки. В какой-то момент напрочь перестает думать, тупя в свое отражение. Или отражение Ники. Видит себя, но ощущает иначе. Полностью впадая в состояние аффекта, находясь и не здесь, и нигде в другом месте. Размывая картинку перед глазами, вновь видит себя и кого-то еще. Может обманывает, и видит Королеву и Волкова. Нет, бред. Волосы другие. Нихуя не понимает, а выйти из мыслей не может. Знает, что глючит от болезности своей. И больше ничего в этих видениях нет. Но раз отпускать ее никто не хочет, значит насытиться тем, что до нее пытаются донести. Разглядеть второго человека сложно, но ее уже не волнует свое разглядывание. Старается двинуться, и выходит хорошо. Правда об скомканную одежду чуть запинается. Вот только мужчина рядом и не шелохнется. Чуть улыбается, зная, что не двинется, потому что ей просто лень придумывать чужие действия. Попытки тщетны, она просто не хочет видеть его рядом. И от того голова раскалывается. Лишь на долю секунды позволяя прозреть в мутном состоянии. Она бы никогда в жизни не подумала, что так отчетливо увидит Бессмертных в этом отражении. Дергается, опираясь на все тот же стол. Никого и ничего, и тем не менее теперь все спокойнее. Ищет что-то съестное в чужом холодильнике, собираясь съесть оставленный Mars. По всей видимости стоит прекращать эти игры, иначе двинется головой уже завтра.