Я стану твоим светом

      — Армин Арлерт, когда ты уже научишься давать сдачи? — хмуро спросила, глядя на блондинистого паренька, вытирающего кровь с разбитой губы.       — Виола, я пытался поговорить с ними, а… — пробубнил себе под нос и запнулся о мою саркастично выгнутую бровь. Ох, парень, тяжело тебе будет в жизни.       — Да, что ты говоришь? Серьезно. Поговорить? Да ты в своем уме?! — тихо вопрошая, но под конец сорвавшись, проорала я.       — Вил, да ладно тебе, перестань! Армин просто не умеет по-другому, — влез в разговор Эрен.       — Йегер, заткнись! — прошипела, обернувшись к Микасе, которая сидела на коленях перед Эреном и аккуратно перевязывала ему руки.       — Эрен, почему ты постоянно во что-то ввязываешься? — Микаса с очень спокойным и ровным голосом — то еще зрелище. Быть буре.       Если я была сама по себе вспыльчивым и эмоциональным человеком, то подругу необходимо довести до кипения, чтобы она проявила какие-то эмоции. И вот такой устрашающе тихий голос являлся всегда преддверием взбучки.       — Девочки, простите меня! Они смеялись над моей книгой! Сказали, что это писал какой-то псих и выдумщик! — Арлерт вскочил с земли. Лицо покраснело, а в глазах наливались слезы.       Развернувшись, парнишка с упорством бульдозера потопал к какой-то куче мусора, сваленной в углу за каменной лестницей. Достал книжку и прижал ее к груди, как маму родную. Дурдом.       — Ребята, хватит! Идиоты сбежали, Армин счастлив, идемте! Эрен, Микаса, миловаться потом будете! — съязвила я, наблюдая за подругой, вытирающей слюни… хм, ну ладно, кровь на лице у этого оболтуса.       — Мы не миловались! — проорал Эрен под наш дружный с Армином смех.       — А что тогда такой красный? Микаса, в самом деле, хватит парня изводить, он сейчас взорвется, — подойдя к ним поближе, издевательски ухмыльнулась.       — Ой, да ну тебя, я просто ему помогала! — крикнула мне она и убежала вперед по улочке.       — Да-да, лицо попроще, кирпича хочет, — ляпнула я и отвернулась, посмеиваясь.       Вот уже прошел год, как мы с Микой стали жить в семье Йегеров. Как-то так получилось, что с девчонкой мы сдружились, несмотря на разницу в менталитете и возрасте.       Хоть я сейчас и выгляжу на лет десять или одиннадцать, но прожитые годы в моем мире дают о себе знать. Ох, видели бы вы, как на меня смотрели окружающие, когда я обложила матом старого алкаша, который сломал забор на веранде нашего дома.       Ха-ха, никогда не забуду эти ошарашенные лица и воспитательную беседу от мамы Эрена. Пришлось себя сдерживать, хотя бы при родителях, чтобы не огрести.       На самом деле, я очень благодарна им, они подарили мне столько тепла и заботы за этот год, что не ответить тем же было бы кощунством с моей стороны.       Первые недели две после того, как Гриша забрал меня, я приходила в себя и лежала в больнице, плюя в потолок.       По окружающему пространству было понятно, что это далеко не мой современный мир. В палате или зале, даже не знаю, как это место обозвать, было где-то десять коек. Никакой техники. Масляные лампы, грубо сколоченная мебель и персонал, выглядевший, как врачи с картин про Первую мировую войну.       Окончательно поняла, что не сплю, в тот день, когда Гриша рассказывал мне про этот мир.       Это был поздний вечер, в палате никого не было, кроме меня и мужчины, только одиноко горящая лампа. Я хмурила брови и непонимающе уточняла, казалось, без перерыва задавая вопросы.       — Получается, что я сейчас в Сигансине в вашей больнице. На дворе восемьсот сорок четвертый год, и мы последние люди, которые спрятались за стены от титанов? Я права, господин Йегер? — вопрошающе и недоуменно спросила у него.       — Да, девочка. Все так, — утвердительно кивнул мужчина, задумчиво почесывая подбородок.       — Мне жаль, что ты ничего не помнишь о себе и о своей семье, но предложение, озвученное в тот день, еще в силе. Живи с нами, глядишь, и Эрен всю дурь из своей головы выбьет, если будет с хорошей компанией, — Гриша говорил и улыбался. Грустная у него улыбка вышла.       — Спасибо! Я-я правда рада, что встретила вас там, — пробормотала я, ерзая в коконе из шерстяных одеял, стараясь скрыть смущение.       Нет, я действительно благодарна этой семье. Я здесь никто. Судя по всему, новая переменная, которую вставили в уже решаемое уравнение. Неопределенность и незнание изматывали и внушали чертово чувство страха. Мне нужна помощь, да и эти люди спасли мне жизнь, стоит попробовать довериться им.       Перед глазами тогда всплыл образ зеленоглазого паренька, протягивающего мне руку…       За этот год Эрен успел познакомить Мику и меня со своим другом Армином. Такой светлый и добрый мальчишка, любознательный малой. Каждый раз, видя эти сверкающие голубые глаза, представляла его студентом, вечно жаждущим знаний. Вихрастая светлая голова, мелькающая в толпе молодежи, и окрики друзей в столовой. Эрен, несущийся сломя голову и кидающийся с объятиями на кого-то из нас.       В этих маленьких карикатурных историях из несуществующего мира была даже я. Улыбающаяся и смеющаяся девушка, так заразительно и искренне проявлявшая эмоции.       В своей реальности я была сиротой, родители погибли один за другим. Сначала отец в аварии, затем мать. Она слегла от рака, который обострился после гибели мужа. Я уже практически не помню их лиц, только отголосок теплых прикосновений и шепот, что они рядом и будут защищать меня.       Скучаю ли я? Да. Боль затупилась, остались лишь кошмары и пустота. Я пыталась ее заполнить учебой, музыкой, старалась быть верной подругой, рвала жилы на работе. Красила волосы, делала татуировки и проколы, пила — бунтовала против социума и мира, в котором оставалась совершенно одна.       Каждый день, когда возвращалась домой, сидела у окна и смотрела на город. Пила горький кофе, курила в приоткрытую форточку и слушала разговоры людей. Так я была на своем месте — за стеклом, по ту сторону жизни. Существование… И все попытки выбраться, пусть даже через боль от разбитого стекла, оканчивались провалом.       Поэтому там, у хижины, смотря на протянутую ладонь, я решила начать все с чистого листа.       «Мама, папа, я попробую выжить! Если я здесь, то для чего-то, правильно? Я больше не буду одна, не буду!», — эти мысли в тот момент крутились в моей голове всю дорогу до Сигансины.       Наверное, со временем мое тело как-то оказало влияние и на мое восприятие самой себя, и я все больше действовала опрометчиво, по-детски. Наслаждалась тем временем, которого у меня не было.       Беззаботные шалости, драки, бег по улочкам города от кричащих патрульных, искрящаяся радость. Не помню даже, когда последний раз чувствовала себя такой живой.       Сейчас, вырвавшись из воспоминаний, я смотрела на спины уходящих друзей, и на глазах наворачивались предательские слезы. Смахнув их рукавом, побежала за ребятами.       Сегодня мы хотели посмотреть на возвращающихся с вылазки разведчиков. Уже слышно колокола смотровой башни. Надо торопиться, хочу их увидеть!       Мне было до жути интересно, что из себя представляют эти таинственные военные вживую! Сколько восторженных криков я наслушалась от Эрена, не счесть. Ну и, соответственно, любопытство под хвостом у меня нешуточно разыгралось.       Наш путь лежал к воротам стены Мария через городской рынок. Армина позвали знакомые, и он убежал по делам, остались только мы втроем. Я редко была в этой части города, в основном я помогала в аптеке дяди Гриши, да и гуляли мы не здесь.       Ближе к стене жили бедняки, народ здесь не такой утонченный. Повсюду разносились крики зазывал, приглашавших к своим прилавкам. Снующие дети под ногами, вон побежал мальчонка с булкой в руках, а следом — матерящийся и вопящий торговец.       Напротив рынка возвышались небольшие довольные ветхие каменные дома с красной черепицей. На балконе одного из домов, о чем-то громко споря, ругалась пара. Мужчина еще и полотенцем по лицу огреб, на что мы дружно переглянулись и засмеялись.       На улице была весна и солнышко уже довольно сильно припекало, а запахи становились все более насыщенные. Ну, приятные запахи, ха-ха, например, как сейчас — тепло пахло только приготовленной сдобой. На выходе из рынка наткнулись на полубезумную толпу.       Нет, ну а как еще можно назвать мужика, который на руках вытянул ребенка лет пяти вперед и просил пройти без очереди?       — Не толкайся, Вил! — прошипели мне в ухо.       — Эрен, итить твою маковку, ты зачем мне в ухо плюешься?! — завопила я, привлекая внимание Микасы, та закатила глаза и стала тихо смеяться.       Оказывается мы проталкивались сквозь толпу, желающую купить свежий хлеб в пекарне. Ну серьезно?! Вы что, больше хлеба не купите? Мои внутренние жалобы явно отражались на лице, так как тихий ржач от Эрена я услышала и сквозь вопли народа вокруг.       — У меня просто настроение хорошее! Аха-ха, вы бы видели себя, девочки! — Этот идиот вылетел из толпы и побежал к воротам.       — Микаса, ты куда? — крикнула ей в спину, но девочка уже убегала вслед за Эреном. — Агх, вот зачем? — задала себе риторический вопрос и неспешным шагом пошла за ними. Ну а какой смысл бегать? Я им не няня, должны сами шишки набивать, а поддержать я всегда успею.       Любой детский поступок, окружение — все это формирует из нас то, кем мы станем в будущем. Получит по лицу — значит, заслужил! Думать будет и оценивать противника заранее, а то в голове сквозняк.       Минут через десять моим глазам открылась картина набыченного друга, который что-то с упорством титана доказывал Микасе. Подбежав к ним, сцапала обоих за плечи и, развернув в сторону главной дороги, потащила за собой.       — Разведке заняться нечем?! Да кто они такие, чтобы так говорить! Жалкие бездельники! — срывающимся голосом бормотал Эрен.       — Эрен, пожалуйста! Зачем ты с ним спорил? — спросила Микаса, схватив его за плечо.       — Тц, Йегер, ты опять капитану мозги сушил? — цокнула раздраженно, взъерошив парню волосы.       — Ой, да что вы как мамочки надо мной трясетесь! — зашипел Эрен, выворачиваясь и одаривая злым взглядом.       — Будь я твоей мамочкой… — Мика что-то продолжала ему вещать. Глянув на эту ссору двух малолетних голубков, плюнула и стала залазить на гору деревянных коробок. Удачно, кстати, приметила. Чтобы обзор был лучше, ага.       — Эй, молодежь, бегом сюда! Я тут место нашла нам! — позвав спорящих идиотов, повернулась к воротам.       В город въезжали разведчики. Из того огромного количества солдат, что отправлялись за стену, осталась горстка людей. Их было порядка тридцати и множество открытых повозок, затянутых бежевой холщевиной. В пятнах крови.       Перед нами открывался вид на опустошенные лица с тенью ужаса, отпечатанного в глазах, в крови и грязи. Не было даже слез. Они ехали в полной тишине, лишь тихо всхрапывали лошади.       Практически оторванная рука, обмотанная пропитанными кровью тряпками, мелькнула перед нашими лицами. Эта девушка была еще совсем юной, лет пятнадцати на вид; она полулежала в седле, обмотанная поводьями. Руки практически не было, она висела на сухожилиях, судя по всему, будто вся пожеванная огромными челюстями.       От всех этих людей веяло смертью и ужасом. Страх, он ощущался в воздухе, передаваясь от человека к человеку.       Толпу нельзя контролировать, а толпу, овеянную страхом — тем более. И когда я услышала первые шепотки, перераставшие в крики, не удивилась.       «Тратят наши деньги!», «На что мы отдаем столько налогов? На их похороны?», «Королю давно пора прекратить спонсировать этих самоубийц!», — эти крики были самыми обоснованными из всех, хотя бы с материальной точки зрения.       «Зачем они провоцирую судьбу?», «Что будет, если титаны решат напасть на нас?», «Столько наших сыновей умерло, за что они там сражаются?!», — уже начинало порядком раздражать. Монологи, подхваченные людьми, разошлись по всей толпе.       Я видела, как дернулась щека у командира, как побледнела девушка, ехавшая ближе всех к людям. Это была дорога позора, которую обозленные жители устроили для них, выстроившись в ряд.       — Я пойду в разведкорпус…       Вздрогнув, я посмотрела на Эрена округлившимися глазами. Да, я давно замечала за ним некую порывистость, эмоциональность. А еще он был без меры целеустремлен и упрям: если вобьет что-то себе в голову, то выбить это оттуда уже трудно.       Мы с Микасой просто промолчали, переглянувшись между собой.       — Давайте просто пойдем домой, ребята, — сказала девочка и, схватив нас за руки, потащила из толпы.       Ближе к обеду мы добрались до дома.       — Эй, военный, метнись за дровами, — крикнула Мика и шлепнула Эрена по плечу, подгоняя.       С приятным ощущением сбагренной работы мы с Микасой решили посидеть в теньке у стены. Для вот таких моментов, собственно, и соорудили там что-то похожее на лавочку.       Эх, как-то курить захотелось… А в этом теле особо и не покуришь, только по шее получу, хах.       — Ты чего такая страдающая? — склонив голову на мое плечо, спросила Микаса.       — Да так, возникло непреодолимое желание покурить… Ой! — ляпнула, ну и зачем? Смотря на расширившиеся глаза девочки, захотелось дать себе затрещину.       — Эм, ну ладно… Я, собственно, уже привыкла к твоим выкрутасам. На самом деле я думала, что ты хмуришься из-за слов Эрена о разведке, — потянувшись, сказала Микаса.       — Да с чего бы? Я ему не мать и не отец и на самом деле не вижу ничего странного в его словах. Что-то такое я и предполагала, когда он как заведенный про разведку нам все уши прожужжал, — пожав плечами, ответила я.       — Я боюсь за него. Если он поступит в корпус, то я пойду следом! — На эти слова я только выдохнула сквозь зубы. Просверлив взглядом упрямо нахмуренное лицо подруги, устало повела плечами.       — Не будем о грустном, не думаю, что он сунет свой нос туда в ближайшее время, а… — не успела я закончить, как тетя позвала нас обедать.       Зная оберегающий, порой даже до бесячего уровня, характер Микасы, я совсем не удивилась тому, что она все доложила семье Йегеров.       Работая ложкой, я просто тихо поглощала еду и наблюдала за представлением под названием «Эрен сейчас словит оплеуху».       Сначала на сцену вышла Карла, размахивающая кухонным полотенцем.       — Я сказала, нет! Никакой разведки! Чтобы я вообще этого слова в своем доме не слышала! — истерично вопила женщина. — Ты меня понял, Эрен?!       Сцена вторая, дубль первый — выход зеленоглазого барана. Эмм… ну, Эрена то есть, да.       — А что, прожить, как раб, за стенами?! — вскочив со стула, заорал парнишка. — Прожить такую же никчемную жизнь как ты, работая в пабе?!       «Ой, дура-а-ак! Нельзя так, ты же сам пожалеешь!», — замерев с ложкой в руке, я мысленно простонала.       А рука у Карлы тяжелая… Звонкий звук пощечины разлетелся по комнате.       — Извинись перед матерью, живо. — Спокойно встав из-за стола и задвинув стул, Гриша подошел к вешалке.       — За что?! За то, что я хочу знать почему, мы все так живем? Потому что желаю быть свободным и не жить в клетке?! — все еще на повышенных тонах прошипел Йегер-младший.       Эрен сидел рядом со мной, когда все началось, поэтому долго идти до него мне не требовалось. Я просто со всей дури саданула его кулаком в солнечное сплетение. Удовлетворительно хмыкнув, посмотрела на дело рук своих. Парень согнулся и с хрипом пытался вдохнуть воздух. Ну хоть замолчал, потом спасибо еще скажет.       Отвернувшись в сторону двери, заметила, что Гриша наблюдал за мной и пытался скрыть ухмылку в кулак.       Мужчина снял с крючка длинное серое пальто и стал собираться на смену. Взял с тумбочки рабочий чемоданчик и сказал лишь пару фраз, даже не обернувшись.       — Эрен, когда я вернусь, то покажу тебе наш подвал. Возможно, там ты сможешь отыскать ответы на мучающие тебя вопросы.       Мы смотрели на закрывшуюся дверь, а внутри меня нервно забилось дурное предчувствие.