eat my tears

— Мальчики! Пора завтракать!   Джисон неохотно разлепляет свои глаза и чувствует на своей груди тяжесть чужой руки. Он удивлённо дёргается, и из-за этого будит рядом лежащего парня. Минхо мягко утыкается носом в живот Хана.   Необычно. И непривычно. Эти два слова крутились вокруг них как жужжащие мухи. А ещё в воздухе витала тягучая неловкость, которая окрашивала мягкие щёки в акварельный красный цвет. Практически прозрачный. Но невероятно ощутимый.   — Доброе утро? — шепчет Джисон и трогает свои сухие губы кончиками пальцев, как будто хочет таким образом ухватиться за фантомные поцелуи.   — Доброе утро, — говорит осторожно Минхо и приподнимается с подушек, чтобы осмотреть чердак в солнечном свете.   Он видел летающую пыль вокруг них и чувствовал запах чего-то сладкого из открытой двери чердака. Белая кошка сидела возле коробок с пластинками и внимательно следила за ним. Ли наклонил голову. Животное сделало тоже самое. Минхо хмыкнул и зацепился разноцветными глазами за каждый рисунок на стенах и на потолке. Они были до смешного детскими, но такими живыми. Это чувствовалось даже без магии. В них была любовь. Искренняя. А ещё были мечты и вопросы. Много вопросов. По типу: «А почему трава зелёная? Разве я не могу нарисовать её красной?»   Дети всегда чувствует себя волшебниками, поэтому хотят полететь в космос и покорить весь безграничный мир. Они хотят создать машину времени и эликсир счастья. Взрослые такого не хотят. Им нужно, чтобы весь мир отстал от них. Отвернулся. И не мешался где-то рядом. Взрослым не хочется рисовать красную траву под ногами. Им хочется избавиться от зудящих мыслей в голове. Тогда все будет хорошо. Тогда что-то для них изменится. Наверное. Кто знает? Никто.   Минхо задумался и задержался взглядом на рисунке, где были изображены ромашки. Маленький Джисон изобразил их не белыми карандашами, и даже не пустотой. Они были розовыми, красными и фиолетовыми. Парень улыбнулся и посмотрел в карие глаза Хана. Он лежал на подушках и тоже искрился чувствами. Их пальцы осторожно соприкоснулись.    Словно липкий мёд в чашках.   Тепло.   И все ещё необычно.   — Мальчики! Мой пирог скоро остынет! Спускайтесь! — кричит бабушка внизу и вытирает свои руки цветочным полотенцем.   — Ба! Мы сейчас спустимся! — фыркнул Джисон и начал морщить свой носик с россыпью веснушек. Минхо не прекращал смотреть на такие открытые эмоции. Их было так много, что он задыхался.   Хан был таким необычным. Таких людей Ли никогда не встречал. Наверное, поэтому он так привязался. Наверное, поэтому чувствовал легкое покалывание внутри сердца. Любовь для него обычное чувство.    Минхо очень любит своего фамильяра, он любит свою маму, он любит цветы, которые вечно разговаривают с ним за работой. Он любит вкусные ягоды. Любит лето. Любит тёплый дождь. А ещё он любит этого парня. Но совсем по-другому.    Джисона хотелось изучать. Хотелось узнать какие цветы он обожает, какие краски использует чаще всего, какие ещё аниме он смотрит, какие мысли заставляют его смеяться, а какие плакать. Его хотелось спрятать от всего плохого. Хотелось касаться. Хотелось слушать его. И просто смотреть на него.   Хотелось любить. Как любят самые обычные люди, которые не сталкивались с чем-то волшебным и магическим.   Минхо для этого нашел бы самую огромную банку в своём доме и засунул туда все свои неозвученные чувства. А потом вручил бы эту банку Джисону. Чтобы она стояла где-нибудь в углу его квартиры и напоминала о том, что его любят. О нём заботятся. Его хотят узнать. О нем помнят.   — Ты тут? — хихикает Хан и гладит Ли по его маленькой ладошке. Руки у них и правда разного размера. Необычное наблюдение.   — Я тут. Но просто… Не верю, — бормочет куда-то в сторону Минхо и старается не сгорать из-за таких лёгких касаний. — Я ночью был слишком открыт.   — Ночью всегда легче всего признаться себе в том, что ты чувствуешь. Ночью ты являешься открытой книгой. Я люблю ночь за это. Нет никаких масок. Есть только луна и звёзды.   — Главное, чтобы ты потом не пожалел об этом, — отвечает Ли и дёргает край толстовки свободной рукой. Нервничает.   — Ты же… не пожалел? — спрашивает взволнованно Джисон и сталкивается взглядом с разноцветными глазами.   — Нет. Конечно, нет, — успокаивает его Минхо и поднимается на ноги, помогая встать и Хану. — Я все ещё… чувствую это. И я бы хотел, чтобы ты знал об этом.   — Чувствуешь любовь? — смущённо спрашивает Джисон и утопает в мягком кивке чужой головы. — Получается, ты гадал мне на любовь и в итоге нагадал себя?   — Что? — хлопает глазами Ли и ловит чужой смех своими ресницами. Ловит его в шкатулку воспоминаний. — Я… Нет?    — Почему? Ты все правильно сказал тогда. «Она будет яркой. Огненной. Но мягкой».   «Этот человек будет любить тебя всего без остатка. Как и ты его».   Минхо замер на месте и втянул в себя побольше воздуха, чтобы сделать решающий шаг и коснуться своими ладонями до мягких щёк, оставляя нежный поцелуй на кончике чужого носа. Джисон сразу же закрыл глаза и мгновенно смутился.   — Мальчики! Я знаю, что вы не наговорились, но пора вкусно покушать!    Они сразу же отпряли друг от друга и синхронно сделали шаг в сторону лестницы. Минхо пропустил вперёд Хана и сам спрыгнул вниз. Бабушка Джисона мягко улыбнулась им двоим и указала ладонью в сторону ванной комнаты.   — Хани, покажи ему всё. И потом я жду вас за столом.   — Хорошо, бабуль, — пробормотал парень и подтолкнул тихого Минхо в сторону небольшой комнаты с водой и туалетом.     — Как она узнала, что я ночую у тебя? — спросил очень тихо Ли и вытер лицо чистым полотенцем, когда вышел из ванной. — Мы шумели? Я забыл наложить заклинание тишины.   — Я не знаю. Но я думаю, что Тэнчи утром громко мяукала и бабушка заглянула на чердак, — пожал плечами Джисон и указал на белоснежную кошку, которая внимательно изучала гостя в их доме. — Она с тебя глаз не сводит.    — Я не могу узнать о чем она думает. Я могу общаться только с Аку, потому что он мой фамильяр.   — Кстати, с ним все будет в порядке? Пока тебя нет? — взволнованно спросил Хан и открыл дверь в свою комнату, чтобы поменять верхнюю одежду на что-то лёгкое.   — Да. Он следит за домом, когда я не могу сделать этого. Поливает цветы. Ухаживает за всем. Конечно, он очень ленивый. Но природа его любит, — улыбается Минхо и берет из чужих рук легкую рубашку.    Джисон бесстыдно переодевается прямо перед ведьмой. Ли отворачивается и меняет толстовку на хлопок. Рубашка приятно щекочет его кожу и выглядит слишком воздушной.   — Ты так прекрасен… — шепчет Хан и оставляет лёгкий поцелуй на скуле Минхо.   — Я бы вплёл в твои волосы лаванду… — отвечает по-своему Ли и слышит приятный звук – Джисон хихикает. — Пойдём. Твоя бабушка уже сделала нам прохладный чай. Сегодня будет последний жаркий день этим летом.   — Откуда ты знаешь? — удивляется Хан и плетётся за Минхо, словно за светлячком.    — Ромашки на ухо прошептали. За твоим окном.   Ли кланяется старушке и неловко мнётся на месте. Джисон продолжает улыбаться. Он ещё никогда не видел Минхо таким ярким. Как будто все тучи прекратили наседать на него. И для него наконец-то начало светить солнце.   — Можешь называть меня бабушкой Мо, милый, — говорит женщина и взлохмачивает чёрные волосы на макушке ведьмы. — Я так рада с тобой познакомиться.   — Простите, что я забрался к вам в дом этой ночью. Мне хотелось увидеть Джисона, — честно говорит Минхо и смущается из-за своих же слов. — Ваш внук очень тосковал по мне.   — Эй! — закатывает глаза Хан и трёт пальцами свои красные щеки. — Ты же тоже тосковал!   — Да. Поэтому я здесь, всезнайка, — фыркает Минхо и садится рядом с парнем, чтобы щёлкнуть его по носу.    — Я уже сходила в посёлок и спросила про мост. Они обещали, что починят его. Но сейчас придётся брать лодку, — говорит старушка и начинает медленно разрезать огромный пирог. — Я добавила в него малину и бруснику. Он получился кисло-сладким.   — Выглядит очень вкусно, — ахает Джисон и хлопает в ладоши, когда запах выпечки щекочет нос. — Ты волшебница.   — У тебя уже есть один волшебник. А я просто добавила в него немного мяты, — смеётся тепло женщина и ставит две большие кружки молока на стол. — Я подумала, что лучше выпить чего-то холодного. Сегодня будет жарко.   — Ба, а можно Минхо останется у нас? Хотя бы на несколько дней, — просит осторожно Джисон и берёт чужую руку под столом. Ли удивлённо смотрит на парня и сжимает ладонь в ответ.   — Конечно. Покажешь ему наш посёлок. И наш сад, — кивает Мо и резко дёргается, когда задевает палец острием ножа. Минхо быстро встаёт рядом с бабушкой и хочет коснуться до её нежной кожи. — Не нужно, милый.   — Я уберу боль.   — Ах, Минхо, иногда людям необходимо ощутить боль, чтобы в следующий раз быть осторожнее. Это учит нас не бояться травм. Учит нас не ошибаться. В этом и есть наша жизнь. Пока мы получаем синяки — мы остаёмся живыми.   — Я понимаю о чем вы, но в этот раз я хочу помочь, — настаивает Ли и подушечкой пальцев касается до чужой ранки. Он тихо что-то шепчет себе под нос, и порез начинает медленно затягиваться.   — Спасибо, милый, — улыбается ярко бабушка и гладит Минхо по его щеке. — У тебя такие яркие глаза. Очень красивые. Как у кошки.   Парень задыхается из-за тепла, которое оседает на его коже. Оно пробирается в его зрачки и окрашивает оба глаза в зелёный. Тёмный цвет скрывается где-то внутри и пропадает.    — Бабуль, ты его смущаешь, — бормочет Джисон и уплетает уже второй кусочек пирога. — Минхо, тебе нужно поесть.   Ведьма кивает и садится рядом с Ханом. Ли берёт в руки горячий пирог и довольно мычит. Ягоды тают на языке. Джисон хихикает и смотрит на бабушку, которая прищуривает свои глаза и качает головой.   — Хани, покажи потом своему мальчику его портреты, которые ты рисовал.   Минхо давится молоком, а Джисон замирает. Старушка из-за этого начинает очень громко смеяться и гладить белоснежную шерсть Тэнчи. Кошка через секунду прыгает на колени Ли и пытается удобно лечь. Минхо смотрит в голубые глаза животного и ловит себя на мысли, что где-то уже видел этот тёплый взгляд.   — Бабуль! Зачем ты это сказала? — ноет Хан и закрывает своё пылающее лицо ладонями. — Он не должен был знать!   — Ухожу – ухожу! Кушайте хорошо и идите гулять, — мурчит бабушка и машет ладонью. — Я пойду к своей подруге. Не буду мешать вам миловаться.   — Ба! — кричит Джисон и кладёт свою голову на сложенные руки. — Она такая невозможная!   — Мне она нравится, — улыбается Минхо и гладит Тэнчи, которая расслабленно сопела на чужих коленях.   — Она не очень любит прикосновения, но ты ей приглянулся, — говорит Хан и смотрит в зелёные глаза Ли. — Знаешь, я ночью говорил о твоей особенности. Мне кажется, что ты должен принять её. Тогда твоя душа и магия будут спокойны. Они будут в равновесии. Твоя тёмная и светлая сторона. У людей должны быть обе стороны. И тёмная сторона не всегда должна быть обязательно плохой. Понимаешь?   — Понимаю, всезнайка, — фыркает Минхо и тянется пальцами к щеке Джисона, чтобы провести большим пальцем по блеклым веснушкам. — Я постараюсь не причинять тебе боль своей магией.    — Не переживай. Даже лаванда иногда увядает, — говорит искренне Хан и тянется ближе к прикосновению.   — Моя лаванда будет цвести даже зимой, — отвечает Ли и поднимается на ноги, осторожно оставляя проснувшуюся кошку на прохладном полу.   — Ты такой романтичный!    — Покажи мне свои работы.   Они говорят это одновременно. Джисон глупо хлопает глазами, потому что Минхо искренне начинает смеяться. И его смех захотелось проявить на пленочной фотографии. Чтобы носить её под чехлом и никому никогда не показывать. Никому.   — Сначала давай прогуляемся, — бормочет Хан и берет парня за руку. — Я покажу тебе нашу библиотеку. И небольшой пруд. Мы сходим даже в наш сад и порисуем на мольберте. Я покажу тебе всё.   — Покажешь мне свою душу?   — Ты же не веришь в душу? — удивляется Джисон и чувствует нежный поцелуй на своих губах. Он был похож на мягкую лапку кота.   — Твоя душа – это сам ты. Я хочу на неё посмотреть.   И Хан тонет. В зелёно-чёрных глазах.   — Я покажу. И лаванду тоже покажу.   Минхо ловит эти слова своими губами. Это лучше, чем огромная банка с чувствами? Верно?  

…

  — Здесь есть медицинские справочники? — удивляется Ли и осторожно касается кончиком пальцев до старых книг. Они полыхают из-за этого касания ведьмы.   Они шепчут какие-то хрупкие слова ему на ухо и рассыпаются об пол. Минхо наслаждается запахом, и даже пылью, которая залетает в нос и щекочет все внутренности. Книги хранят в себе слишком много чувств. Люди придумали свою собственную шкатулку, в которую засовывают кучу эмоций. Не для каждого эта банка с чувствами создана. Но если человек открывает её и доверят ей, то она подарит множество миров. Она поглотит его. Научит тому, что раньше казалось бессмысленным.   Волшебство.   — Да, есть книги про все и обо всем, — улыбается Джисон и вытаскивает несколько экземпляров с научными историями. А ещё берет книгу с лекарственным значением растений. — Ты можешь приходить сюда и брать любые книги.   — Тебе не кажется, что книга сама нас выбирает?   — Как это? — не понимает Хан и кладёт справочники на прохладный стол. Минхо подходит к нему ближе.   — Не знаю. Но некоторые книги сами выбирают людей. Ты находишь в их строчках слова, которые нужны были тебе именно в этот отрезок времени. Это подсказки. Это ответы. Это твоя душа.   — Ты думаешь, что книги – это тоже магия?   — Да. Это магия, — кивает Ли и помогает парню собрать все книги в одну стопку. Библиотекарь приветливо записывает их названия в дряхлый листочек. Джисон расписывается и зовет Ли.   Минхо последний раз вдыхает запах волшебства и идёт за Ханом. Они выходят на улицу и плетутся в сторону пруда.   Джисон постоянно разговаривает с ним. Ли чувствует из-за этого вкус лаванды на языке. Ему нравится слушать парня. Нравится, когда он светится эмоциями. Их у него очень много. Пришлось бы коллекционировать флаконы с ними.    Один флакон Минхо бы назвал «тепло». Хан был теплом для него.   Только для него.  

…

  — Как давно ты рисуешь? — спрашивает Ли, когда они приходят на тихий пруд. Джисон пытается установить маленький мольберт на траве и достать краски из рюкзака.   В тени не так жарко, но Минхо все равно чувствует липкость по всему телу.    — С самого детства. Бабушка сохранила каждый мой рисунок. Ужасно, — мычит Хан и открывает коробочку с природными красками. Ли помогает ему набрать немного воды из пруда.    — Это мило. Моя мама сохраняла каждый мой сломанный амулет, — рассказывает Минхо и садится на траву, рассматривая покрасневшие щеки парня из-за солнца. — Самый лучший амулет я сделал для тебя.   — А? — вспыхивает Джисон и быстро смотрит на эпоксидную смолу с лепестками красных цветов. Этот кулон он никогда не снимает со своей шеи.   — Это моё сожаление. Лепестки цветов очень скучали по тебе, поэтому я добавил их в смолу. Они поклялись мне, что будут лечить тебя и защищать. А цветы очень редко дают такие клятвы, — смачивает губы Минхо и пытается спрятаться от солнца, которое слепит чёрно-зелёные глаза.   — Спасибо… — говорит взволнованно Джисон и садится рядом с Ли, чтобы смахнуть влажную прядь темных волос с чужого лба. — Я очень благодарен тебе за то, что научил меня верить в магию.   А тебе спасибо за то, что научил меня верить в любовь.   — Магия тебя любит. Она всегда рядом с тобой.   — Я знаю. Моя магия сидит прямо передо мной, — смело заявляет Хан и оставляет воздушный поцелуй на маленькой родинке Минхо. Прямо на носу.   — Твори, всезнайка. А я буду смотреть на тебя, — смущается Ли и прочищает горло, чтобы не лопнуть от чувств внутри грудной клетки.   Чувства это всегда так ярко? Минхо никогда столько не чувствовал. Их слишком много. Они заплетают косички на его голове. Они касаются зрачков глаз. Они зудят на кончиках пальцев. Их даже ощущаешь под рёбрами.   Их так много. Хорошо, что Ли умеет плавать. Иначе бы утонул.   — Давай нарисуем Тэнчи и Аку вместе, — предлагает Хан и кистью рисует чёрный круг, а после другой кистью мажет белую краску. — Будет немного криво, но мы постараемся.   Минхо поднимается со своего места и встаёт сзади Джисона, чтобы обнять его со спины и закрыть глаза. Хан расслабился в мягких объятиях и протянул кисточку ведьме. Ли нарисовал уши и множество усов. Джисон хихикал и дорисовывал яркие глаза. Аку вышел очень смешным. С разными глазами. А Тэнчи с веснушками.   Это было волшебно.    Кажется, Минхо тоже начал верить в другую магию.    Начал верить в то, что он наконец-то сможет быть счастливым. И не одиноким.  

…

  Несколько долгих дней подряд они ходили на пруд и рисовали. Иногда Ли брал книги и читал. Он узнал много нового. Особенно про лечебные травы. Минхо нравилось читать про это, потому что не всегда природа могла подсказать ему свои свойства. А слушать у цветов, что именно они самые горькие или сладкие – не хотелось совсем. Джисон в такие моменты тихо набрасывал что-то в своём блокноте. Они вместе ели ягоды из прозрачных тарелок. Их почти всегда накрывало молчание.    Это молчание казалось лёгким одеялом. Было безмятежно и комфортно. Человек и ведьма не мешали друг другу.   А потом они тихо целовались под колыбельную деревьев. Минхо изредка слушал перешёптывания цветов возле себя, но почти всегда его слух щекотало дыхание Джисона. Ли выучил каждую веснушку на щеках Хана. Выучил каждую ниточку в карих глазах. Выучил шрамы на ободранных руках. И это лёгкое изучение чужого тела казалось ему любовью.   Но больше всего на свете он любил изучать привычки Джисона. Он надувал губы, когда линии на листе становились кривыми. Заламывал пальцы, когда волновался. Прикрывал глаза, когда ему нравилось какое-то прикосновение. А ещё он постоянно жестикулировал. Минхо был более спокоен. Но он всегда заряжался чужой энергией. Эта энергия была обжигающей. Даже ветер боялся играться с ней.     — Скоро осень… — шепчет в мягкие губы Хан и трется носом о чужой нос. — Мне придётся уехать…   — Я знаю, всезнайка, — улыбается нежно Ли и вплетает свои руки в светлые пряди волос. — Я знаю. Осень мне уже сказала. Сказала, что ты исчезнешь отсюда.   — Она тебе случайно не сказала, что ты можешь приезжать ко мне? Быть со мной рядом? — уныло пробормотал Джисон и стукнул кулачком в чужую грудь. — Я буду скучать.   — Могу во флакон засунуть тебе своих поцелуев.   — Лучше себя помести в этот флакон, пока я тебя сам в чемодан не засунул.   Они тихо смеются, пока солнце окрашивает их лица в алые оттенки. Хан играется с воротником белоснежной рубашки и считает пальцами родинки на шее парня. Минхо все ещё спокоен. Но ему холодно от осознания, что этот человек совсем скоро исчезнет из его жизни. Не навсегда, но на время. А время очень плаксивое. Оно выдёргивает тебя из пространства, а потом забирает слишком многое. У времени нет обязанностей. У него есть огромная власть. И время всегда беспощадно. У времени нет чувств. Но оно забирает у людей не только хорошее. Со временем оно забирает и плохое.   Но сейчас это время хотелось вышвырнуть в реку. Чтобы оно утонуло там. Чтобы всё вокруг остановилось. И Ли смог дальше смотреть на любимого человека перед собой. Ощущать его запах…   — Ты пахнешь дождём. Ты знал? — спрашивает тихо Минхо и перебирает пальцами светлые пряди волос на чужом затылке.   — Это плохо?   — Люди, которые пропитаны дождём… самые драгоценные. Когда такие люди уходят из жизни, то дождь всегда провожает их. Природа любит таких людей. Она даёт им множество шансов. Даёт им свободу. Даёт им любовь.   Его мама пахла дождем. — От тебя пахнет травами и свежестью. От тебя пахнет котами, — произнёс сладко Джисон и оставил своими губами огненный отпечаток на подбородке Минхо. — И старыми пластинками. А ещё я бы тебя сфотографировал. И на этой фотографии ты был бы только моим.   — Я и так весь твой… — фыркает Ли и ведёт кончиком носа по виску Хана. — Похоже…я и правда нагадал тебе себя. Так глупо.   — Так восхитительно. И волшебно.   — Я буду тоже скучать, Джисон. Знай, что если вокруг тебя будет везде лаванда, то это я. Знай, что если дождь целует твои щёки своими каплями, то это я. Знай, что если солнце освещает твою комнату, то это тоже я. Знай, что если звёзды шепчут тебе «спокойной ночи», то это все ещё я.   — Может… я тебе просто номер телефона дам? — хихикает Хан, поэтому Минхо хмуро смотрит на него. — Прости! Это очень романтично. Но я бы хотел, чтобы ты заходил к моей бабушке, брал её телефон и звонил мне. Я хочу, чтобы я мог слышать, что ты в порядке.    — Хорошо. Если ты так хочешь, Джисон, — кивает Ли и вновь утягивает парня в мягкий поцелуй.   Лаванда расцветает даже возле их рук. Она повсюду. Она является их настоящей любовью…  

…

  — Ты точно все собрал? — спрашивает бабушка и смотрит на разбросанные вещи на полу, которые Джисон благополучно не может засунуть в чемодан. — Где Минхо?   — Он должен скоро прийти. Ему нужно было взять что-то из дома, — бормочет Хан и ищет природные краски, которые он сразу же кладёт внутрь темной ткани рюкзака. — Я не могу поверить, что на улице уже так холодно.   — Да, ты прав. Осень здесь всегда дождливая и холодная, — качает головой бабушка и тяжко вздыхает. — Милый, я так буду скучать. Не забывай обо мне, хорошо?    — Конечно, бабуль, я не забуду тебя. Что ты такое говоришь вообще? — ноет Джисон и крепко обнимает её. — Я обещаю звонить каждый день.   — Ты всегда забываешь об этом. Не бросай такие слова на ветер, — игриво отвечает старушка и оставляет поцелуй на лбу Хана. — Главное, кушай хорошо и не болей.   — Я постараюсь, ба.   В окно кто-то стучит. Джисон подрывается с места и бежит к выходу из дома, чтобы увидеть Минхо.    Он стоял возле забора в темной куртке, которая поглощала его почти до самых ног. Она была мягкой и пушистой. Хан сразу же растворился в чужих объятиях. От парня пахло лесом, мятой и специями. От него не хотелось отходить. Не хотелось отпускать.   — Уже собрался? — спрашивает хрипло Ли и гладит холодными пальцами щеку Хана, ведёт ими до его родинки. И наслаждается этими касаниями.   — Почти.   — Я вижу, что ты грустишь, всезнайка, — бормочет Минхо и приподнимает его лицо за подбородок. — Эй, почему глаза на мокром месте? Чего сырость разводишь?   — Сам ты сырость, — шмыгает носом Джисон и одна слеза скатывается по щеке. Ли ловит её пальцем и подносит к губам, растворяясь в тоскливых эмоциях. — Опять ты мои слёзы ешь.   — Хочу разделить с тобой чувства. И забрать часть себе, — отвечает серьёзно Минхо и гладит Хана за ухом. — Хватит плакать. С тобой Аку хочет тоже попрощаться.   — Хватит говорить «попрощаться»! Я же ещё приеду, — теперь уже совсем плачет Джисон и хватается пальцами за пушистую куртку ведьмы.   — Аку, у нас в прогнозе погоды не было сегодня дождя, — качает головой Минхо и крепко обнимает парня, чтобы поцеловать его в макушку. Чёрный кот хмуро садится рядом с ними и протяжно мяукает. — Знаю. Я просто шучу.   — Я не хочу… уезжать… — сипит Джисон и шмыгает носом, пока Ли пытается вытирать его слёзы своими пальцами. — Но я уже сильно задержался здесь.   — Моя лаванда, хватит плакать. Я буду звонить тебе. И ты всегда будешь под моей защитой. Не вешай нос. Расстояние – не преграда. И никогда ей не будет, — нежно отвечает Минхо и указывает головой в сторону чёрного кота, который лапой просится залезть на руки Джисона.   Хан крепко обнимает фамильяра и слышит фырканье возле своего уха. Он мяукает несколько раз и смотрит на Ли.   — Аку сказал, что ты первый человек, к которому он чувствует мурчание? Я не понимаю твоего языка, проказник, — закатывает глаза Минхо и скрещивает руки на груди. — В общем, этот чудик промяукал мне все уши. Сначала мяукнул, что я злодей и бесстыдник, потому что не сказал ему о том, что мы вместе. Потом он начал ругаться на меня, потому что я оставил весь дом на него. Его, видите ли, достали цветы, которые не слушались его. Потом…   — Мяу.   — Ладно-ладно. Он будет скучать по тебе, Джисон. Ему ты очень понравился.   — И я буду скучать по тебе, — шмыгает носом Хан и улыбается, оставляя свой поцелуй на носике кота. Аку хлопает своими желтыми глазами и резко выпрыгивает из объятий лапами на землю. Он убегает куда-то в кусты. — Эй!   — Он просто смутился. Все в порядке, — хихикает Минхо и обводит своими руками талию Джисона. — Помнишь, что в моем гадании было сказано? У нашей любви нет конца. Лаванда будет цвести даже зимой. Понял?    — Я тебя понял, — вздыхает Хан и утягивает ведьму в глубокий поцелуй. Ли покрывается мурашками и гладит парня по светлым волосам. — Спасибо тебе за это лето, Минхо. Оно было очень тёплым. Я поверил в нашу магию.   — Не забывай заботиться о себе, Джисон, — мурлычет Ли и протягивает ему меленький флакон с какими-то лепестками. — Я собрал немного лаванды для тебя.   — Запечатал любовь в банке?   — Нет, я оставил её у тебя в сердце… — смеётся ярко Минхо и щипает Хана за щеку. — А лаванда просто для того, чтобы ты мог насладиться летом в холодные вечера.   — У меня тоже есть для тебя кое-что, — бормочет Джисон и вытаскивает из толстовки небольшой листок бумаги. Он протягивает его Ли и начинает загибать пальцы.   Волнуется.   Минхо разворачивает лист и видит перед собой два ярких глаза. Один глаз был похож на тьму. Угольно-чёрный. Как самые темные тучи летом. Другой глаз был похож на зелень. На маленькое растение, которое росло в горшке у бабушки Мо.   Это было потрясающе красиво. Они были похожи на что-то невероятно живое. Ли сделал глубокий вдох и улыбнулся.   — Я обещаю, что приму это в себе, Джисон. Спасибо.   — Хани, тебе уже пора! — кричит старушка через окно и машет рукой Минхо. — Мы тебя проводим вместе с твоим мальчиком.   — Да, с моим мальчиком, — хихикает Хан и переплетает их холодные пальцы. Ли смущённо опускает голову вниз и зарывается носом в тёплый шарф на шее. — Бабуль! Обещай мне, что ты будешь заботиться о Минхо!   — Конечно, милый, — кивает старушка и скрывается внутри дома.   — Пожалуйста, не плачь больше, Джисон. Иначе начнётся настоящий дождь… — тепло говорит Ли и помогает вытащить его чемодан за пределы забора.   За ним должна приехать машина. Она отвезёт его на поезд. И тогда он уедет. На учебу. В пустой город.   Хан пытается сдержать слёзы. Ему так не нравилось прощаться. Это было больно. И очень неприятно.   — Приезжай на Рождество, милый, — говорит бабушка и чмокает его в лоб, стараясь тоже не плакать. Минхо стоит рядом с чемоданом и смотрит куда-то на небо.   Всё-таки сегодня будет дождь.    — Обязательно приеду, — кивает Джисон и обнимает бабушку, а после подходит к ведьме и утыкается влажным носом в его шею.   Ли последний раз гладит его по волосам и сладко шепчет:   — Пусть твой путь будет лёгким. Пусть его освещают самые яркие звёзды.   И Хан уезжает. Оставляет после себя запах дождя. И много-много лаванды возле дороги.     Минхо медленно открывает забор с красными цветами, которые заполонили каждый миллиметр старого дерева. Они шептались между собой. Но очень тихо. Ли поднял голову и вновь посмотрел на серое небо.    Одна слеза скатилась по его щеке. Он сразу же смахнул её и поместил в небольшой флакон. Ли напишет на нем слово «грусть» и поставит на полку. Будет вспоминать о том, что он умеет чувствовать. Много чувствовать.   — Мяу.   Минхо пугается и поворачивает голову, встречаясь с голубыми глазами белоснежной кошки. Тэнчи прыгает на подоконник и внимательно смотрит на него своими голубыми глазами с оттенком зелёного.   — Мяу [привет, сынок].   И Ли плачет теперь сильнее.    Он никогда не был одинок. Рядом с ним всегда было много любви. Просто Минхо никогда не хотел замечать этого.      

Четыре месяца спустя.

    — Джисон, ты можешь уже прекратить трястись возле этого телефона, — ноет Юнджин и тормошит друга за плечи. — Позвонит он тебе! Всё-таки Рождество.   — Мы не разговаривали уже неделю, — грустно бормочет Хан и в руках держит маленький флакончик лаванды. — Я так скучаю.    — Знаю, Джисон, — вздыхает подруга и обнимает его. Как он любит. — Твой волшебный мальчик обязательно позвонит тебе.   — Если бы не проект, то я бы поехал к нему. И к бабушке. Но я не смог… Я ужасный парень, — почти плачет Хан и слышит звонок в дверь. — Доставка. Наконец-то.   Джисон неохотно плетётся в сторону двери и поправляет свой тёплый свитер. Он открывает входную дверь и резко замирает.   Перед ним стоит Минхо. Его щеки красные и нос точно такого же цвета. На его голове смешная полосатая шапка. И это кажется каким-то чудом. Хан трёт свои влажные глаза и приоткрывает губы. Сзади Джисона вырастает Юнджин и тоже удивлённо смотрит на красивого парня.   — О, это твой подарок прибыл, Хан-а! — вдруг смеётся подруга и протягивает руку Ли. Минхо не спешит её жать. — Ай! Я его лучшая подруга. А ты его волшебный мальчик, да?   — Минхо… — бормочет сквозь слёзы Джисон и быстро падает в объятия молодого человека, который пахнет холодом и травами. — Это ты. Ты здесь.    — Почему ты опять наводишь сырость? — безжалостно спрашивает Ли, но крепко прижимает его к себе и мажет губами по щеке. — Я еле-еле нашел твою квартиру. Знаешь, метро точно придумал дьявол.    — Тебе об этом лучше известно, — фыркает Джисон и слышит мяуканье под ногами. Хан ахает и замечает кошачью переноску. Из окошка вылезает чёрная лапа. — Аку?   — Какой милый! — говорит девушка и тихо садится возле переноски, открывая её, и помогая чёрному коту вылезти из неудобной клетки. — Какой хорошенький.   — Ты его много не хвали. Он настырный, — предостерегает её Минхо и продолжает смотреть только на Джисона. На его красивого парня.— Как ты, моя лаванда?   — Как ты нашёл меня здесь? Что ты вообще делаешь здесь?    — Хочу зиму провести с тобой. Если не возражаешь. Аку сказал, что это отличая идея помогать здесь людям. Я всё-таки лекарь… И умею гадать. Твоя бабушка осталась с Тэнчи. С ними все будет хорошо, — говорит мягко Минхо и оставляет горячий поцелуй на щеке парня.   — Ты умеешь гадать? На любовь тоже? — вклинивается Юнджин и прикусывает язык, когда Аку забирается на её шею. — И правда настырный.   — Да, умею. Но я уже вижу, что твое сердце занято. Красивой девушкой с татуировкой цветка на запястье, — бормочет Минхо и его затаскивают за рукава куртки в тёплую студию, где горели лампочки на стенах.   — Твой волшебный мальчик оказался по-настоящему волшебным, — говорит девушка с яркими волосами и гладит чёрную шерсть кота. — Я оставлю вас на Рождество. Поеду к моей волшебной девочке.   — Счастливого Рождества! — говорит Джисон и ярко улыбается. Он и правда светит ярче, чем все фонарики на ёлках.   — Наконец-то ты расцвёл, — хихикает Юнджин и наматывает на свою шею красный шарф. — Минхо! Спасибо тебе!   — За что это? — не понимает Ли и продолжает рассматривать уютную квартирку своими разноцветными глазами.   — За то, что он улыбается. Мой друг очень по тебе скучал. Повеселитесь! — улыбается девушка и машет ладошкой, убегая в сторону лестницы.   Они остаются одни.    Джисон крепко обнимает Минхо и утыкается в его шею. Аку прыгает на подоконник и играется с каким-то тусклым шариком. Вокруг тишина и спокойствие. Оно горит на потолке и на стенах маленькой квартиры.   Чувства искрятся на кончиках пальцев.   — Ты теперь будешь всегда рядом со мной? — спрашивает тихо Хан и ловит медовый поцелуй своими обкусанными губами.   — Я же сказал, что лаванда цветёт даже зимой, — отвечает Минхо и ещё крепче притягивает парня к себе, пробираясь холодными пальцами под чужой свитер. И это было правдой. Где-то за окном начала цвести лаванда. Просто за белоснежными хлопьями её никто не может увидеть. Но её и не нужно видеть.   Её нужно почувствовать.   Своим собственным сердцем.