Ван Ибо родился здоровым и крепким малышом у любящих друг друга и страстно желающих появления наследника родителей. То, что он мальчик очень обрадовало его отца-бету, а вот то, что он омега весьма расстроило его о-папу, не без основания полагавшего, что судьба омег в их сказочном Королевстве Омегаверса весьма незавидна.
Мальчика принимала старая повитуха, живущая в большом селении Тренажорки, которое было главным среди родовых угодий семьи Ван и располагалось аккурат под стенами старинного кланового замка, ранее принадлежавшего угасшему роду прошлых правителей Срединных земель Волшебной страны. Эту могучую твердыню древних королей прадедушка нынешнего главы семьи Ван выиграл в карты в придорожном трактире у непутёвого наследника некогда великого правящего дома, бесславно проигравшего борьбу за престол и в последствии сгинувшего на чужбине после того, как он промотал своё состояние.
Но замок, несмотря на все бури и невзгоды, междоусобицы, разорение и следовавшее за войной запустение, — выдюжил, выстоял и благодаря заботе и рачительному хозяйствованию новых владельцев, обитающих в нём вот уже четыре поколения, окреп и расцвёл пуще прежнего. Он стоял, каменным исполином, могучий и незыблемый, подобный самому времени, вросший в эту землю покрытыми мхом высоченными стенами с узкими бойницами и четырьмя угловыми башнями, приземистыми и широкими, возвышаясь над огромной долинной и даря примыкающим к нему поселениям, признавшим его владельцев своими сюзеренами, надежную защиту.
Название замок носил гордое, воспетое в преданиях и часто упоминаемое во всех исторических хрониках — Кастл-Иехуа. Он располагался высоко на скалистом холме, с крутыми неприступными с трёх сторон обрывистыми склонами, у которого более или менее пологой была только сторона, обращённая к долине. Именно по этому, относительно ровному и плавно поднимающемуся склону, вилась серой змейкой широкая мощённая дорога, ведущая к первому ряду замковых укреплений и упирающаяся в широкий ров, заполненный водой из нескольких холодных ключей, бьющих из земли у основания внутренней стены. Через ров был перекинут подъёмный мост, ведущий прямиком к массивным, обитым толстыми железными листами крепостным воротам, за которыми виднелся узкий на одну телегу коридор, полностью простреливающийся из расположенных в его каменном своде люков для кипящего масла и бойниц для летящих арбалетных болтов.
В конце этого пугающего посетителей замка оборонительного коридора располагалась массивная решётка, крепко сбитая из толстенных деревянных брусьев в металлических панцирях и поднимающаяся двумя мохнатыми, кряжистыми тяжеловозами, запряженными в ворот, на который наматывалась тяжёлая, толщиной в руку взрослого мужчины, стальная цепь, удерживающая эти решетчатые ворота вверху на стене. Низ решётки был заострён так, чтобы в случае ее падения пробивать насквозь хребты вражеских всадников, закованных в тяжёлые доспехи, верхом на таких же покрытых кольчугами крепких боевых конях.
За решётчатыми вратами находился небольшой мощённый двор по обеим сторонам которого стояли приземистые прямоугольные здания высотой в два этажа, сложенные из массивных каменных блоков и прорезанные по стенам двумя рядами узких бойниц, но без входных дверей. С четвертой же стороны двор окаймляла вторая внутренняя стена с двустворчатыми тяжёлыми воротами из столетнего дуба в железных оковах, открывающимися вовнутрь на длинную лестницу, ведущую по крутому склону замковой горы к внутренним воротам Кастл-Иехуа. А уже за ними располагался просторный внутренний двор замка, жилые помещения владельцев и их свиты, казармы, оружейные, склады с продовольствием, помещения для слуг и хозяйственные постройки. На противоположной стороне от входных ворот у самого края крутого обрыва под старой невысокой квадратной башней, служащей жильём и штабом начальника замковой стражи и воеводы княжеской дружины, расположилось узкое ристалище на котором день-деньской тренировали новобранцев. Да и старые умудрённые опытом воины сходились здесь в тренировочных поединках, показывая боевую удаль желторотым юнцам, только пришедшим на службу к князю Вану.
Между второй замковой стеной наружных укреплений и внутренней стеной лежал лесистый крутой склон, где умелыми руками каменщиков и искусных садовников были сделаны террасы и разбиты цветники, соединённые между собой красивыми лесенками и изящными крытыми переходами, стояли каменные скамьи, стыдливо прячущиеся под кронами раскидистых деревьев и небольшие беседки, где можно было укрыться от палящего зноя летним погожим днём. Замковый сад на удивление был невероятно красив и опрятен.
Конюшни, хлев, свинарники и большой птичник располагались между первой и второй стенами наружных укреплений не видимые со стороны главного входа и скрытые от глаз любопытных посетителей оборонительными зданиями с бойницами. А первая наружная замковая стена была настолько широкой, что по её верху могло проехать в ряд три всадника. По своим масштабам замковый комплекс Кастл-Иехуа был сравним с небольшим городом и воистину внушал уважение всем, кто имел счастье его лицезреть.
Он гордо возвышался на Замковой горе, окаймлённой по дуге глубокой полноводной рекой Веселушкой, берущей своё начало в ледниках покрытых лесом и имеющих дурную колдовскую славу Хмурых Гор. У этой реки в верховьях было настолько быстрое течение, что судоходство по ней представлялось возможным лишь в низинной части широкой Лоянской долины и баржи, гружённые товарами из разных концов страны, доходили по воде только до расположенного в центре Ванских земель поселения Пионы, где была построена главная торговая пристань. А дальше вверх, аж до самого замка и местечка Тренажорки, грузы перевозили уже на крепких подводах по широкому торговому шляху, вымощенному гигантскими камнями и проложенному здесь в давние-предавние времена великанами, когда-то населяющими Хмурые Горы и окрестные земли.
Твердыня князей Ван стояла нерушимой крепостью, осеняющей своей тенью всю округу и как бы говоря каждому, кто видел это величественное строение: «Не бойся, ты под моей защитой». И люди верили и не боялись. Верили не только или не столько физическому присутствию в долине надежного замка, но в большей мере доверяли той великой власти, символом которой он являлся, и огромному влиянию князей Ван, которое он олицетворял. Платили десятину с доходов господам в замке добровольно и не ропща. Так как очень хорошо знали, что их покой надёжно блюдёт верная дружина князя.
Всадники и копейщики господина Ван Чжулю справно защищали замковую долину от разбойников и лихих людей, охраняя торговый тракт и сопровождая караваны, прибывающие на одну из самых больших ярмарок в округе, которая раз в две недели проходила в главном селение Тренажорки и привлекала купцов со всех концов королевства. Торговля шла бойко, земля в долине была родючая и казна замка полнилась день ото дня, делая семейство Ван одним из самых богатых и процветающих, разнося молву о нём по всем Срединным землям.
Слава великого рода Ван гремела на все Королевство Омегаверса и его глава — князь Ван Чжулю — даром, что бета, а не альфа, пользовался полным доверием только что взошедшего на престол короля Алекса. Ему, ещё юному бете — единственному наследнику великого, но слегка захиревшего и потерявшего слишком много альф и бет в войнах за становление королевства, рода Ван — в качестве монаршей благодарности его семье за верность трону и поддержку дома Сяо в борьбе с прежними правителями, по приказу покойного короля была дарована в вечное владение Большая Государственная Печать. К этой реликвии прилагалось неотъемлемое право всех прямых потомков основной ветви клана Ван сидеть в присутствии сиятельных особ королевского дома даже во время приёмов в тронном зале столичного дворца. А также было даровано высочайшее разрешение, рождённым в законном браке наследникам-мужчинам, альфам или бетам по вторичному полу, занимать пожизненно пост Великого Канцлера королевства.
Вот так скромный бета Ван Чжулю и стал Великим Канцлером Ван. И конечно же, женитьба на прекрасном омеге из старинного, но сильно обедневшего, рыцарского рода, служившего тысячу лет прежним владетелям Срединных земель и до сих пор возглавляющего всё старое дворянство, клятва которого в верности престолу и вечная присяга от них новому королевскому дому Сяо, произошедшие аккурат после свадьбы господина Вана и его юного о-мужа, естественно никакого отношения к вручению Большой Печати и высокому назначению князя на важный государственный пост не имела. А если кто-то утверждает обратное, то это всё лишь наветы завистников и соперников, которыми королевский двор полнился, как портовой пакгауз с зерном жирными крысами.
Своего робкого, нежного и прекрасного мужа-омегу Ван Чжулю любил. Хоть их брак и был политическим решением молодого короля для укрепления монаршей власти и окончания смуты в стране, но увидев на помолвке прекрасного юношу с огромными светло-карими глазами и пухлыми губами, подобными розовому бутону, со светлой, шелковистой кожей и тёмно-медными кудрями князь Ван дрогнул сердцем и влюбился без памяти. Поэтому к алтарю шёл полный ярких чувств к юному жениху, счастливый и благодарящий судьбу, в лице короля Алекса, за столь щедрый дар. А последний, самолично вызвавшийся быть его посажённым отцом, только посмеивался, видя выражение абсолютного счастья и глубокой признательности в красивых глазах своего друга и преданного соратника.
Жили молодые душа в душу, принимали гостей в своём величественном замке, ездили на охоту в Колдовской лес или в гости к соседним феодалам. А когда наступала осень перебирались в столицу королевства, где проводили зимний сезон, посещая балы да обеды и являя собой типичный образчик праздного дворянства, в спокойное и мирное время проводящего свои дни в развлечениях и весёлых играх.
Спустя два года счастливой безбедной жизни, в ответ на истовые молебны Ван Чжулю и робкие, тихие молитвы о-папы, после множества постов и совместного пешего паломничества к Великому Месту Силы в глубине Хмурых Гор, в котором дружина князя Ван потеряла треть своих бойцов, а сами паломники дважды чуть не лишились жизни в схватке с остатками великаньего племени, — правда выродившегося в забитых, диких и невероятно агрессивных пещерных жителей, чуть выше человеческого роста, но весьма массивных и сильных, вооружённых деревянными палицами, длинными копьями с каменными наконечниками и покрытыми медвежьими шкурами, которые заменяли этим дикарям одежду, — в семье князя Ван произошло радостное событие. Его прекрасный муж-омега наконец-то понёс ребеночка.
Рождение наследника ожидали радостно и нетерпеливо. Князь окружил своего супружника трогательной заботой, посвящая ему всё своё свободное от обязанностей Канцлера и владетельного лорда время. Он отказался от визитов к соседям, совместных охот и пиров, а когда дела звали его в столицу, то он отправлялся ко двору налегке, верхом и без обоза. Только десяток верных воинов сопровождали его в этих поездках. В столице князь предпочитал не задерживаться и быстро управившись с делами радостно спешил в свой родовой замок к любимому мужу и своему пусть ещё не рождённому, но уже такому желанному дитяти.
Девять месяцев пролетели быстро в счастливых хлопотах по обустройству покоев для будущего княжича. В том, что у них будет мальчик супруги не сомневались ни на минуту. Под детскую было отведено просторное помещение в центральной княжеской башне, самой большой и построенной сравнительно недавно ещё во времена предыдущего князя Ван отца Ван Чжулю. Круглое помещение отремонтировали, выбив два больших панорамное окна в той стороне комнаты, которая выходила на крутой обрыв, где у подножья замковой горы несла свои шумные воды бурная Веселушка. Окна детской смотрели на восток и когда по утрам вставало солнце то его первые лучи нежно золотили стены, обитые голубой парчой с серебряными звёздами и со светлыми кедровыми панелями по низу и в углах просторного помещения. С таким же гладким, драгоценным, деревянным, дубовым паркетом, фигурно выложенном на полу и отблёскивающим в рассветных лучах тёмной искрой с зеленоватой золотинкой. Мебель заказали всю светлую из ценных пород дерева, сделанную на заказ искусными столярами-мебельщиками в лучших столичных мастерских. А талантливые кузнецы с той стороны Хмурых гор выковали затейливые решётки на окна и позолотили их сусальным золотом, а то вдруг неровен час дитятко выпадет из своих хором — перестраховывались родители ибо сильно любили своё будущее чадо.
Об оконных решетках в княжей детской можно было слагать песни, такая красивая и тонкая кузнечная работа была. Выковали горные кузнецы красивый орнамент из позолоченных виноградных листьев на тонких стеблях и с тяжёлыми гронами на них. Ну, совсем, как живые, прямо бери и ешь! А в центре изогнутой решетки склепали всадника в полном латном облачении и с длинным золотым копьём, поражающего у своих ног пещерного дракона.
Хорош был всадник — мужественный, красивый, удалой. Такой, каким Ван Чжулю хотел видеть своего наследника. Поэтому порешили, что рыцарь, побивающий копьём дракона, отныне будет на гербе будущего наследника княжества Ван. Порешили, написали прошение и отправили его в Геральдическую палату при Королевском дворе. Там прошение рассмотрели и отказать князю Вану не посмели. Поэтому аккурат к счастливому разрешению от бремени своего мужа-омеги Ван Чжулю привёз в замок новый штандарт с вышитым гербом для будущего княжича, на котором по голубому полю под серебряными звёздами несся во весь опор серебряный рыцарь с золотым копьём и разил им лунного дракона.
Очень красивым был герб. Таким, что глаз не оторвать. Его аналог в серебре с золотыми вставками и драгоценными камнями выковали ювелиры с западного побережья Бескрайнего моря и он водрузился на стене над мраморной каминной доской, сплошь уставленной различными бронзовыми фигурками воинов и охотников, выполненными так изящно, что казалось это настоящие маленькие люди вдруг застыли в разных позах, готовые вот прямо через секунду бежать, разить, прыгать… Целая бронзовая дружина выполненная мастерски на потеху юному княжичу и купленная его о-папенькой за огромные деньги, чтобы порадовать своё чадо.
Всё, абсолютно всё в роскошных покоях будущего наследника было драгоценным и пропитанным искренней заботой родителей. Ребенок должен был прийти в светлый мир, напоенный родительской любовью. И пришёл… Истошно крича своими сильными лёгкими, весь красный, горланистый, крупный и, как сказала старая повитуха самый красивый младенец за последние сорок лет — настоящий легендарный герой из старинного пророчества.
Князь со своим мужем ей поверили, а как не поверить в исключительность собственного отпрыска. Поверили и не задумались над её словами так как род Ван Чжулю был пришлым и с местными древними легендами не знаком, а о-папа был слишком утомлён и счастлив, чтобы заморачивать свою память вспоминая старые бабкины сказки о седой старине и древнем пугающем пророчестве о великом воине, который сожжёт небо и землю ради своей любви и возродит мир заново в новых ярких красках, дав людям свободу и счастье…
Рождённый в ночь восточной звезды наследник получил официальное имя Лань Ванцзи, а личное Ибо — Ван Ибо — пятый князь Ван и восемнадцатый прямой потомок основной ветви клана Ван. Одно только слегка омрачало радость четы князей Ван — их прекрасный и чудесный малыш, красивый и сильный мальчик по вторичному полу оказался омегой, поэтому не сможет наследовать семейное право стать после своего отца Великим Канцлером Королевства Омегаверса. Или князю Ван Чжулю придётся напрячься и изменить законы страны в пользу своего единственного сына.
В рождении Ван Ибо всё было необычным, начиная со свадьбы его отца с о-папой и кончая новой, яркой, кроваво-красной звездой, неожиданно засиявшей на востоке и возвещающей людям о том, что идут времена странные, тревожные и непонятные — пророческие времена. И если первое обстоятельство касалось исключительно истории семьи Ван, то последнее внушало страх и беспокойство в сердца всех жителей волшебной страны.
Уже когда малыш Бо подрос, обласканный и залюбленный родителями и многочисленными слугами, то ложась спать в своих богатых покоях и засматриваясь на поблёскивающий в дрожащем свете свечей драгоценный герб на стене над камином, он частенько просил свою кормилицу добрую госпожу Аделаиду, родную сестру повитухи, приведшей его в этот мир, рассказать старую сказку о пророчестве и смелом воине, ставшем частью его личного герба. Няня Аделаида не отказывала своему любимому воспитаннику и начинала издалека.
Она вела своё повествование неспешно, раскрывая перед маленьким Ибо картины древнего мира полного магии и волшебства, в котором жили добрые и злые волшебницы, страшные лесные тролли и прекрасные принцы, сидящие в высоких замках и ждущие своих наречённых, которые должны прискакать на белом жеребце и поднявшись по стене освободить красавцев из колдовского плена. Ибо слушал затаив дыхание и засыпал счастливо, представляя себя рыцарем на белом коне, спасающим прекрасного принца с красивыми глазами и самой яркой на свете улыбкой… О том, кто этот принц малыш не думал, просто знал, что рано или поздно его разыщет и непременно спасёт.
***
Жизнь маленького Ван Ибо была счастливой и беззаботной. Он рос пригожим, живым и умным мальчиком, ласковый словно котёнок и озорной как щенок хаски. Целыми днями носился по замку оглашая гулкие коридоры и переходы своим радостным смехом. Даже седые воины, завидев озорного мальца улыбались в бороды и всегда находили для него какую-нибудь безделицу, — кусочек сахару или выточенную из дерева маленькую лодочку — чтобы порадовать открытое детское сердечко.
Маленький князь был не чванлив, немного стеснителен это да, но нос перед простыми людьми не задирал и радостно улыбался всем и каждому вне зависимости от его звания и положения. Поэтому челядь и дворовые слуги, а также дружинники в маленьком господине души не чаяли.
Он весело играл с детьми кухарки, такими же шустрыми пацанятами, близнецами-альфами, и с сыном и дочкой старого воеводы, которые хоть и были бетами, но характером пошли в отца-альфу и статью тоже вышли немаленькой: рослые, гибкие и стройные, жёсткие и привычные к мечу и арбалету практически с пеленок.
Вот эта вот резвая ватага и устраивала все безобразия в замке, но если кто-то из них попадался на горячем, то на княжича не пеняли, а всегда честно признавали вину и принимали наказание.
Вместе с Ван Ибо.
Малыш не раз получал хворостиной от старого управляющего, который ещё помнил мальцом его отца. Господин Лань Цижэнь, вот уже сорок лет являлся бессменным управляющим замка Кастл-Иехуа и тестем воеводы. Он был человеком суровым, ответственным, любил во всём порядок и требовал неукоснительного соблюдения правил, а их за свою долгую жизнь управляющий напридумывал немерено.
На заднем дворе возле барака для слуг стояло два огромных деревянных щита с выжженными на них аккуратными письменами, которыми были записаны более ста правил поведения для проживающих и работающих в замке. А ещё два таких же громадных щита стояло аккурат перед казармами замковой стражи и княжеской дружины.
Господин Лань был очень педантичен и всегда не забывал напоминать о соблюдении приличий и правил поведения. ВСЕМ! Включая и малыша Ибо.
Поэтому несмотря на то, что бить наследника не положено, ему всё равно частенько доставалось «на орехи» за слишком шумные игры или другие мальчишеские проказы. Например, когда они гурьбой играли в казаков-разбойников и пронеслись хохочущим смерчем через главную кухню, перевернув два жбана с молоком, хворостиной отхлестали по мягким местам всех без исключения, в том числе и княжеского сына. Да так, что Ван Ибо с трудом мог сидеть ещё дня два после того неприятного события.
Конечно, на такое самоуправство управляющего князь Ван разозлился не на шутку. Он в порыве праведного гнева хотел приказать высечь всех кухонных слуг, не разбираясь кто именно поставил на дороге жбаны с молоком, а самого управляющего возжелал упечь в каземат на хлеб и воду до тех пор пока тот не одумается и не вымолит у княжича прощения на коленях.
Услышав такое решение своего разбушевавшегося родителя Ван Ибо с мольбой бросился ему в ноги, истово убеждая отца в том, что это всё его вина и, что именно он один несёт ответственность за всё случившееся и просит высечь именно его и посадить в каземат тоже его.
Сказать, что все свидетели этой животрепещущей сцены, а именно повара с поварятами, кухарка со своими шебушными отпрысками, вся дворня и самый главный виновник скандала господин Лань Цижэнь, знатно обалдели от такой самоотверженности юного наследника — это не сказать ничего. После этого случая, управляющий больше никогда на Ибо руки не поднимал, а наоборот при виде мальчика улыбался ласково в свою седую бороду и разговаривал с ним вежливо, вдумчиво, как со взрослым — зауважал старый господин Лань будущего князя за незлобивый нрав и доброе сердце, а так же за честность и готовность нести ответственность за свои поступки и поступки подчинённых. Справедлив был управляющий, хоть и сердился часто, но в душе оставался порядочным человеком.
А Ван Ибо и дальше всегда выражал желание разделить любую кару со своими друзьями, включая даже порку хворостиной по мягкой княжьей заднице. Из-за прямоты и честности характера Ван Ибо был весьма уважаем дворней и стражниками, а его верные друзья просто души не чаяли в своём предводителе.
По просьбе своего горячо любимого и единственного сына, его сиятельство князь Ван Чжулю позволил и его приятелям также учиться вместе с ним грамоте и всем премудростям, необходимым современному юноше. Даже дочери воеводы, которую звали Лань И.
Благодаря тому, что в классе княжича теперь стало пятеро учеников, они смогли устраивать соревнования по успеваемости и не желая проигрывать друг другу хоть в чём-то, старались так, что выписанные из столицы и из соседних королевств преподаватели просто диву давались от того насколько способные ученики им достались и превозносили их таланты до небес.
Так молодой князь Ван Ибо прослыл по округе не только красивым, но и очень умным и образованным юношей.
Слава бежала впереди Ван Ибо и подобно своему отцу он привлёк внимание короля Алекса, уже взрослого и почтенного монарха, у которого тоже был сын, старше княжича всего лишь на шесть лет.
Принц, носящий официальное имя Вэй Ин, а в просторечье именуемый Сяо Чжанем, был однозначно юношей выдающимся и ему прочили великое будущее, после его восхождения на престол. Как только принцу Чжаню исполнилось 12 лет, отец отправил его в соседнее королевство учиться в лучшем в Волшебной стране университете, где будущий король Королевства Омегаверса осваивал премудрости управления и основы экономики, логики, риторики и все виды искусств.
***
Время бежало незаметно и вот уже Ван Ибо вырос из коротких детских штанишек и ночных рубашек, став пригожим, ладным юношей. В свои тринадцать с хвостиком он был ловок, крепок телом и невероятно привлекателен. Сыновья соседних лордов начали заглядываться на красивого омегу, сына могущественного князя, единственного наследника богатых земель и возможного будущего Великого Канцлера.
Господин Ван Чжулю упорно на протяжении последних одиннадцать лет пытался под разными предлогами изменить закон о наследовании титула канцлера так, чтобы его любимый сын смог стать следующим после него Великим Канцлером королевства. Но хитрый король Алекс не шёл в этом вопросе на уступки, однако и не отказывал напрямую, используя вопрос с наследованием для давления на своего влиятельного вассала и получения собственной выгоды.
С течением времени, ранее благородный и бесстрашный король, в настоящем превратился в подозрительного и хитрого правителя, который с помощью интриг, шантажа и подкупа победил всех внутренних и внешних врагов, лишил феодалов их вольностей и укрепил государство Омегаверса настолько, что никто даже пикнуть против его воли не смел и не пытался.
Но князь Ван, даже понимая всю тщетность, всё равно не оставлял своих настойчивых попыток признать сына-омегу самостоятельным и достойным звания канцлера. Он всячески старался угодить монарху, умасливая того дорогими подарками и повышая налоги в стране, чтобы казна государева не оскудевала, а юная королева, — вторая жена Алекса, в которой пожилой король души не чаял — не имела ни в чём отказа и могла устраивать балы, пиры да охоты хоть каждый день.
Высокие налоги ложились тяжким бременем на спины простого люда, купцов и ремесленников, и даже знатные дворяне начинали роптать из-за того, что королевский двор слишком расточителен, а их имения хиреют от непосильного налогового ярма. Но хитрый король Алекс парламентёрам от разных сословий всегда отвечал ласково и с улыбкой, исподволь обвиняя во всех их жизненных тяготах Великого Канцлера. Мол это его злой волею такие высокие налоги в стране установлены и лютуют, творя невероятные зверства, именно ему подчиняющиеся сборщики. А ещё аккурат по наущению канцлера лихие стражники выгоняют бедных неплательщиков из домов, лавок и мастерских, забирая их деточек за долги родителей в рабство и отправляя глав семейств в долговые ямы, тем самым лишая эти семьи будущего и разоряя клановые гнёзда.
Эти полунамёки рождали сплетни, а сплетни складывались в псевдо-правдивые истории, которые подпитывали народный гнев, направляя его не на королевскую власть, а лишь на одного человека — на князя Ван Чжулю. Народ роптал и ненавидел канцлера лютой ненавистью, сочиняя сатирические памфлеты, высмеивающие самого Великого Канцлера и задевающие его семейство.
А к четырнадцати годам Ван Ибо в стране разразилась смута, которая бушевала восемь месяцев и унесла многие жизни. Крестьяне и ремесленники восстали, разозлённые новым неподъемным для них налогом, введённым казначейством, которым заведовал Великий Канцлер.
Ввести этот налог у Ван Чжулю потребовала молодая королева из-за того, что ей не хватало денег на дорогие, шитые золотом наряды для своих фрейлин и лакеев, которые государыня возжелала менять целиком и полностью каждые три дня. Ей, видите ли, бедненькой, всеми притесняемой королеве, надоедает видеть свою свиту и прислугу в одних и тех же ливреях. И у неё от однообразия одежды кружится голова, а ей ведь ещё надобно наследника королю родить. Поэтому, дорогой канцлер, давайте сжалимся над сиятельными страданиями и пошьем для каждого лакея в её дворце и для каждой фрейлины из её свиты десять перемен платья на месяц в разных фасонах и цветовых гаммах. Но главное, чтобы расшитых золотом и жемчугами ибо негоже королевской свите как нищим ходить в обносках.
Для Ван Чжулю из всей этой пространной королевской речи непонятыми остались два момента: во-первых, почему надо рожать наследника, когда наследник имеется — вполне здоровый и образованный принц Вэй Ин, он же милый парень по имени Сяо Чжань, которого канцлер ещё ребенком носил на руках — вообще-то, отличный и весьма достойный наследник; и во-вторых, почему это ливреи слуг и наряды своих фрейлин её величество называет «обносками», когда за стоимость одной лакейской ливреи обычная крестьянская семья может питаться целый год.
Но королева была хитра и коварна, поэтому применила к Великому Канцлеру запрещённый приём, сделав ему предложение, от которого он не смог бы никогда отказаться — она пообещала вынудить короля внести изменения в закон о наследовании его должности. И Ван Чжулю поддался, ради единственного и горячо любимого сына князь готов был на всё, даже на введение спорного налога, который привёл к восстанию и погрузил прекрасную страну в кровавый хаос народного бунта и вновь вспыхнувших междоусобиц.
Налог, кстати, получил в народе весьма говорящее название — налога «на подвязки» и сработал спусковым крючком к беспорядкам, начавшимся поначалу в столице, но за две недели охватившим большую часть страны.
Кровавые бунты бушевали по всей округе, но удивительным образом не касались долины замка Кастл-Иехуа, ибо на всю страну гремела слава замковой стражи и княжеской дружины, как сильных, свирепых и беспощадных воинов. Руководил дружиной старый друг князя Ван, служивший верой и правдой ещё его отцу — воевода Не Минцзюэ, великий воин и очень суровый человек, который улыбался только в трёх случаях: когда видел князя Ван Чжулю, когда смотрел на своих детей и когда разговаривал с Ван Ибо.
Любил воевода княжича и баловал. Сам лично обучал его владению мечом, вместе со своими отпрысками, ну и с сыновьями кухарки заодно. Куда уж без них — дети то стали не разлей вода.
Так что стояла долина нерушимой твердыней в море бунтарской смуты, хотя и её тоже задевали беспорядки. Купцов приезжающих на ярмарку становилось всё меньше, а разбойников желающих поживится долинными богатствами всё больше. Но воеводе Не довольно долго удавалось сдерживать и пресекать поток лихих людей, сохраняя долину Кастл-Иехуа мирной и безопасной. Пока однажды ночью не случилась беда…
