Kill the love

- Локи, останови тессеракт, или я разнесу его! Локи все понимает. Но он устал, Тор замечает это по глазам, покрасневшим и чуть опухшим. - Не сможешь. Его нельзя остановить. Дальше только война! Почему он так говорит? Откуда столько ненависти и злобы?! Где тот маленький, любимый Локи, которого надо беречь и защищать? Что несет этот безумец, который стоит перед ним? У Тора чешутся кулаки выбить из брата всю дурь, а потом забрать домой. Но ведь раньше эти глаза блестели, выражали только восторг, и Громовержец до сих пор помнит звонкий детский голос маленького братика, отдающийся в стенах дворца. Как он может его ударить? Но, если сейчас Локи не остановить, то он уничтожит Мидгард… - Так бейся! – как тяжело далась эта фраза, с какой болью пришлось ее произносить. Локи уступает брату в силе, каждый сокрушающий удар кажется последним. Что-то с грохотом полетело вниз… - Посмотри! Посмотри вокруг! Думаешь, это безумие – твой путь к трону? – Тор кричит так, словно хочет оглушить, перекрикивает грохот и взрывы, сейчас для него главное – разбудить того любящего мальчика, которого он когда-то знал, внутри этого ужасного существа. Бенер был прав, когда говорил, что от Локи несет безумием. Это уничтожающая все на своем пути волна, кажется, что её можно даже почувствовать. Но, как все не понимают, что страдают не только люди вокруг?! Локи сам сходит с ума, перенося на себе такую ношу! - Слишком поздно… - Неужели Тор снова видит те глаза, которые на протяжении многих лет являются его путеводной звездой: ясные, огромные чистые зеленые, в которых без труда можно найти раскаяние. – Это уже не остановить. - Нет. Мы сможем. Вместе. Братик! Тор не веря, смотрит на Локи. - Ты ослабел! Он не мог, не мог так поступить! Тор, задыхаясь от боли, ярости, очередного предательства любимого человека, никак не мог поверить. Его маленький Локи… Кинжал в грудь. Как остроумно, и одновременно не оригинально. Он мог это предугадать! Это же так в стиле его брата! Но, он не ждал, не ждал того, что такие честные, искренние глаза его обманут. Злость кипит внутри. Тор срывается, выплескивает всю свою злобу, тьма опутывает разум. Он приходит в себя, когда Локи падает вниз. «Только не разбейся!». Выдернув из груди кинжал и бросив его куда-то в сторону, Тор подхватил Мьельнир. Он вернет Локи в Асгард, чего бы это ни стоило! *** Локи сидел в холодной камере, с гордым видом отказываясь от еды и теплой одежды, которую ему все же предоставили как принцу, пускай и бывшему. Обледенелая решетка, острые, колющие спину камни, обледенелая плесень на стенах – интерьер Локи не очень радовал. Да и охраняли его не хуже приобретенного тесеракта. Бог лжи молчал. Единственное, что он сказал, когда его вели по знакомым с детства коридорам, было: «Ты заплатишь мне, Тор!». Громовержец тренировался. Намного усерднее обычного. Он буквально жил на тренировочной площадке, лишь изредка отходил поесть. Он старался не задерживаться во дворце – ему становилось тошно, когда что-либо напоминало о брате, к которому Один запретил подходить. Если бы ему только дали возможность поговорить с Локи! Если бы Всеотец выслушал бы его! Возможно, все стало бы так, как было раньше. Ведь Локи по-прежнему его брат! Ведь нельзя так просто от него отказаться из-за какого-то глупого поступка! Рана на боку заживала. Но в груди все равно зияла брешь, оставленная предательством Локи. Сказанные слова были почти забыты, но Тор никак не мог выбросить из головы его взгляд. Как? Ну как такие глаза могли обманывать? К Тору не успевали подсылать бойцов – он бил всех без разбору. Тренировочные манекены уже либо превратились в горстку пепла, либо развалились, не выдержав ударов Громовержца. Ему надо было выплеснуть свою боль. Сжимая в потных, стертых в кровь ладонях молот, он представлял, как будет до потери пульса бить тех, кто заставил Локи напасть на Мидгард. Тор был уверен в том, что его брат не мог такого сделать добровольно – его заставили… Тор проснулся в своей кровати, тут же начиная вспоминать дату или хотя бы день недели. Ужасно болела голова, по затылку будто приложили Мьельниром, руки не слушались, а одеяло казалось таким тяжелым, что не получалось из-под него вылезти. С трудом приподняв голову, он огляделся. У его кровати сидела Сиф, сразу же потянувшаяся к ножнам, как только заметив движение сверху. - О, очнулся! Тор постарался улыбнуться, но что-то ему подсказало, что у него это не очень хорошо получилось. - Что со мной случилось? – тихо спросил он, опуская голову обратно на подушки. - Ты упал в обморок от переутомления, – обыденно ответила подруга, поднимаясь с пола. - А Локи? – чуть громче поинтересовался Тор. Но ответом ему послужила тишина и еле заметное смятение на лице девушки. - Что с Локи?! Где он? – более четко и угрожающе переспросил Громовержец. – Что ты молчишь? - Тор, ты не в себе! - Я в здравом рассудке! - Ты чуть не убил Хеймдала, когда тот пытался отнять у тебя Мьельнир! Повисло молчание. Тор не знал, что ему сказать. Как такое могло произойти? - Отдыхай. Сиф вышла, так ничего и не сказав про Локи, вообще почти ничего не сказав. Тор растерялся. Он впервые не знал, что ему делать. Он виноват, виноват перед всеми: перед братом, потому что не смог защитить, перед отцом, перед матерью, перед Мидгардом, теперь еще и перед Хеймдалом! Но терзает его только вина перед Локи. Один научил их быть сильными, Фригг научила быть гордыми. А сами они почему-то друг друга никогда ничему не учили. Они просто отдавали себя без остатка, не жалея ни сил ни времени, надеясь на то, что смогут друг другу этим помочь. И даже если Локи это забыл, даже если он больше не хочет знаться со своим прошлым, Тор никогда этого забыть не сможет. Их отношения были чем-то особенным. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Но, если и у Тора были друзья, то Локи все почему-то сторонились. Сам Бог лжи никогда в детстве не горел желанием ни с кем общаться, а потом, когда немного повзрослел начал держаться возле Тора, совершенно не вписываясь в уже сформировавшуюся компанию брата. Но Громовержец, казалось, вовсе не замечал, как его друзья косятся на Локи. Только на самые колкие и резкие фразы в адрес Локи он обращал внимание. Но, тогда Тор просто пылал гневом, который затушить мог только брат… Ночь наступила незаметно. А Тор все лежал и думал о Локи. И каждый следующий эпизод их прошедшей жизни отзывался все большей тоской и болью. Заснуть никак не получалось. В голове копошились мысли, не дающие закрыть глаза. К полуночи Громовержец начал замечать, что болела не только душа. Появилось еще какое-то ноющее, тянущее чувство. И ему никак не удавалось найти ее источник. Внутри будто разводили огромный, всепоглощающий костер, сжигающий все, кроме мыслей о брате, мучающий, выворачивающий наизнанку. Лежать под одеялом становилось очень жарко, воздуха не хватало, приходилось сбрасывать с себя тяжелую тряпку, подставляясь прохладным потокам воздуха. Тор лежал, глядя куда-то вперед, в темноту. Мысли, мысли, мысли, снова мысли. Некоторые проскальзывают уже не в первый раз. Кажется, хуже быть не может – Тор мечется по кровати, не зная, куда себя деть, чтобы Локи перестал терзать его мысли, перестал душить его изнутри. Он тихо зовет то брата, то молот, в надежде, что оружие ему поможет… Ночь прошла в муках. Почему-то утром боль, прожигающая всю грудь, более-менее утихла, и Громовержец решил, что, наконец, ему удастся отдохнуть. Но как только он задремал, голодный желудок тут же дал о себе знать громким утробным урчанием. С неохотой натягивая на себя доспехи, Тор заметил, что рана на груди совсем затянулась, оставив после себя только тонкий белый след. За столом было много народу, Тор растерянно обвел всех присутствующих взглядом, надеясь найти друзей. Те замахали ему руками, приглашая присоединиться. Громовержец ел медленно, каждое движение челюстью отдавалось звоном в голове, он почти не слышал, что ему говорят, лишь изредка невпопад кивал головой. Уставшим взглядом Тор раз за разом обводил огромный зал, даже не зная кого хочет найти. Все расплывалось перед глазами. Он вылавливал из общей массы какие-то фигуры, даже не придавая им значения. Вроде есть народ, и пускай себе будет. Сам того не заметив, Тор начал грызть вилку, сильно сжимая ее зубами. Вдруг взгляд уставшего Бога набрел на темный угол, в котором виднелся какой-то силуэт. Не понимая зачем, Тор пригляделся. - Локи! - пораженно и испуганно пролепетал Громовержец. И он был готов поклясться, что в ответ ему так же, одними губами, Локи прошептал: «Тор». Громовержец подскочил, чуть не перевернув стол. Спазм, сжимающий голову, отпустил. Тор бросился туда, где еще стоял его брат. Но когда он подбежал, там уже никого не было. Бог удивленно хлопал глазами, пытаясь понять, что же это сейчас такое было. - Все нормально? – поинтересовалась непонятно откуда взявшаяся Сиф, дотронувшись до его плеча. - Да, просто мне показалось… - начал было Тор, но прервался, решив, что ему могло померещиться. - Что? - Ничего… И вновь все мысли Громовержца были посвящены младшему брату… Следующие несколько дней Тор, кусая губы, пытался привыкнуть к сложившейся ситуации – как только удавалось выбить Локи из головы, туда сразу забиралась рвущая на куски боль. Но вскоре, как только Громовержцу удалось свыкнуться с мигренями, они пропали. Так же неожиданно, как и появились, полностью уступая место Богу лжи. Сначала это было ужасно, Тор пытался отогнать от себя видения, становившиеся с каждым разом все более реальными. А потом, чуть присмотревшись, Громовержец вдруг осознал, что Локи, являющийся к нему в каждую свободную минуту, особенно во снах, не делает ничего дурного, он только улыбается… И Тор смирился. Так, как маленькие дети привыкают к невкусной каше или запеканке, Тор начал привыкать к этим миражам. Если это единственный способ видится с любимым братом, то он им воспользуется! Как-то Громовержец даже пытался заговорить с являвшимся к нему Локи, но в ответ тот молчал. Глаза. Те же глаза, которые он когда-то давно видел. Те теплые, любящие, взволнованные, искренние… Тор оттаял. Он начал улыбаться в ответ. Однажды он захотел коснуться брата. Хотя бы как-нибудь… почувствовать его тепло, пропустить между пальцами шелковистые волосы, погладить, подбодрить. Но рука прошла сквозь, даже не встретив преграды. В груди что-то защемило, когда после этого Локи улыбнулся чуть печально, словно понял, что произошло. Может Сиф была права, может он и впрямь сошел с ума? Очередная ночь, которую Тор ждал с несвойственным ранее желанием. Главное увидеть брата, его улыбку, провести рядом хотя бы несколько минут! Громовержец уже не может представить, как жил раньше, не замечая такого теплого взгляда. Каким он был дураком! Почему так мало времени уделял Локи? Но в этот раз все было как-то иначе. Брат был каким-то грустным, просто стоял и смотрел.… Он был как всегда ослепительно прекрасен, держался достойно, но было еще что-то… Локи стоял чуть ссутулившись, лицо было белым как слоновая кость, глаза мутными. Казалось, что за тот короткий промежуток времени, который Тор его не видел, Бог лжи смог похудеть еще больше. Локи сделал шаг вперед. Тор задышал чаще, каждый вздох давался с все большим трудом. Громовержец поймал себя на том, что по инерции начал искать молот, а если бы тот был, то обязательно бы выставил его вперед. Но Мьельнира во снах не было, и Тору пришлось довольствоваться тем, что имелось – он выставил вперед руки, с какой-то детской наивностью полагая, что те спасут его от брата. Но Бог обмана, кажется, даже не обратил внимания на эти жалкие всплески, не означающие в его понимании ничего конкретного. Он шел медленно, словно хотел дать Громовержцу насладиться всем тем ужасом, который тот сейчас испытывал. Но дойдя до брата, Локи остановился. «Мне плохо» - донеслось до Тора, но он не был уверен в том, что ему не послышалось. Уж слишком тихо это прозвучало. «Тор, Тор…» Слова эхом отдавались в голове, смешивая остатки здравых мыслей с остальными, на которые Громовержец уже не мог полагаться. «Тор, пожалуйста…» - Что тебе надо?! – закричал Бог, хватаясь за голову стараясь сразу же и зажать уши, плотно сжимая веки. Вдруг что-то коснулось руки. Только что закрытые голубые глаза распахнулись. Локи, держал его за руку. И он его чувствовал.… От брата пахло влажной землей, металлом, чем-то пряным… Его ладонь была холодная, шершавая – обветренная, пальцы покрасневшие и чуть отекшие, ногти неровно обломанные, кое-где можно зацепиться за заживающие царапины. Локи потянулся вверх, вставая на цыпочки, словно хотел прошептать что-то Тору на ухо, но замер, как только их глаза оказались на одном уровне. «Пожалуйста…» Бог лжи, чуть-чуть прищурившись, подался вперед, касаясь своими губами губ Тора. Громовержец замер, ожидая той очевидной реакции, которая должна была родиться внутри: гнев, отвращение, презрение. Он так и стоял, дожидаясь своих предположений. А Локи все с большей жадностью, передавая всю свою боль, целовал, иногда пробуя раздвинуть губы брата языком, но поняв, что это невозможно, убирал его, чтобы несколькими секундами позже вернуть вновь. «Пожалуйста, Тор, пожалуйста…» Где? Где то, что должно заставить Тора ударить брата?! Почему этого нет? Почему в груди все запылало? Руки Локи поползли куда-то вниз, Тор чувствовал лишь, как холодные кисти задевают мазками его кожу. Становится нестерпимо жарко, душно, воздух стал каким-то тяжелым, дышать сложно… «Пожалуйста! Тор!» Нет, это же его брат! Маленький любимый Локи, который снова творит невесть что! Его надо остановить… Невозможно. Громовержца разрывает от противоречивых ощущений внутри. Локи всюду, куда не глянь – везде на него смотрят зеленые глаза. Надо вырваться, но брат держит крепко. Или Тору только так кажется… Бог очнулся. Он словно вынырнул из бездонного ледяного озера. Сердце бешено колотится в груди. С еще явной дрожью в теле, бешено-бегающими глазами он всматривается в темноту, ему кажется, что он еще спит. Встав с кровати, подошел к окну и трясущимися руками с трудом его распахнул. Свежий воздух наполнил легкие кислородом. Вдыхая все глубже, он начала понимать, что то, что удалось запомнить, не было кошмаром и сном – слишком реально все было. - Локи, - зовет Тор брата, бессмысленно глядя в окно. – Что же тебе было надо? Резкий порыв ветра заставит Громовержца поежиться и отойти от окна. «Помоги мне»…