Твой единственный минус

Андрей тысячу раз предлагает мне остаться с ним на ночь, но я вновь и вновь отказываю ему. И дело даже не в том, что мне не хочется заниматься с ним любовью в доме, где живет его чокнутая мамаша. Твердость моего отказа была напрямую связана с двумя факторами. Юна никуда не торопилась. Значит, она совершенно точно тоже решила остаться в доме родителей на ночь. Не знаю, по какой именно причине, но это последнее, чего бы мне хотелось – знать, что пока я утопаю в объятьях своего парня, Юна где-то совсем рядом. Ну а во-вторых, меня не покидает навязчивое предчувствие того, что его родители, как это бывает в типичных фильмах или сериалах, вернутся пораньше и застукают меня здесь. Они, конечно, взрослые люди, и наверняка понимают, что у их сына с его девушкой взрослые отношения, но это все равно было бы неловко. Так что Андрею ничего не оставалось, кроме как просто посадить меня в машину и отвезти домой. Не привязывать же меня веревками к кровати? В голове промелькивает неприличная картинка, но я тут же отгоняю ее. - Скажи, - Андрей нарушает тишину, воцарившуюся в салоне его машины, - Я чего-то не понимаю? - Что? О чем ты? – я с искренним недоумением смотрю на него. - Я про свою отбитую сестру, - сдержанно говорит он, но я сразу же распознаю легкое негодование в его тоне. - А что с ней? – между нами с ней слишком много всего происходит, поэтому я решаю уточнить, что конкретно он хочет узнать. - Вы как-то… общаетесь? – он неуклюже подбирает слова. - Мы? – только и переспрашиваю я, совершенно не зная, что на такое ответить. - Ну да. - Как? Мы не пересекаемся, - вру я и с горечью замечаю, что делаю это спокойно, что мой голос даже не дрогнул. Раньше я никогда ему не лгала. Особенно так глобально. По каким-то мелочам, может быть, чего и не договаривала. - Просто вы… ведете себя… не совсем как чужие люди, - выдавливает он из себя и повергает меня этим в шок. Андрей вообще всегда казался мне немного поверхностным. Он мало что замечает вокруг себя, а если и замечает, то только то, что ему действительно важно, в остальном же он ведет себя довольно пофигистично. Но тут ведь другое дело. Я вдруг ясно осознаю это. На меня ему не плевать. Когда мы вместе, он ловит каждую мою эмоцию. Стало быть, он совершенно точно уловил хотя бы малую часть того, что происходит между мной и его сестрой. - Что это значит? – я натягиваю на себя маску глупышки, не понимающей, о чем идет речь. - Ну. С ней все ясно, - напряженно говорит он, - Она не упустит ни одной красивой девчонки. А ты самая красивая, - я укоризненно смотрю на него, но он игнорирует мой взгляд, словно убежден в неопровержимости своих слов, - Я уверен, что она хотела бы склеить тебя и черт знает что еще сделать с тобой, - он морщится, - Я просто… я хочу сказать, если тебе кажется, что она проявляет к тебе дружелюбие, не верь ей. Она не преследует никаких невинных целей. Она просто хочет воспользоваться тобой. Так было всегда. Она никогда никого не любила, да и не полюбит скорее всего. Она просто идет по головам. Точнее, по кискам, - он снова морщится, - Это так мерзко и глупо. Но это ее жизнь. И меня это никак не касается. Пока речь не идет о тебе. Я знаю, что тебя не интересует то, что она хотела бы тебе предложить, и что ты скорее всего хотела бы просто подружиться с ней, как с членом моей семьи. Но. Во-первых, она хреновый друг. У нее нет друзей. Они ей просто не нужны. Потому что она не умеет дружить. В людях она ищет выгоду. Тем более в девушках. Ну а во-вторых, я совершенно точно не настаиваю на том, чтобы ты вообще общалась с ней. Напротив, если бы я мог запретить тебе с ней общаться, я бы сразу же это сделал. Но я не могу. Поэтому просто предупреждаю. По возможности держись от Юны подальше. Общение с ней не сулит ничего хорошего. Ясно? Я молча слушаю его тираду, все больше охватываемая колким разочарованием и легкой тоской. Он знает ее лучше, чем я. Он ведь ее брат. Значит, он действительно знает, о чем говорит. Но она и вправду была так мила и дружелюбна ко мне. Неужели он прав, и все это было не более чем маской, скрывающей ее истинные намерения? Да ведь она в первый же день нашего знакомства ясно дала мне понять, что просто хочет поразвлечься со мной. Почему и как я позволила себе забыть об этом? Кажется, я знаю. Юна действительно довольно искусно отравляла меня сладким ядом своей любезности. Я настороженно смотрю на замолчавшего в негодовании Андрея и вдруг нахожу в себе огромную благодарность ему в этот момент. Он открыл мне глаза на происходящее и разогнал туман в моей голове. Он смог помочь мне. И сделал это гораздо лучше, чем я. Все мои мысли, все желания, весь дурман, пропитанный сладким голосом и пронзительным взглядом черных глаз, рассеивается все больше, пока я прокручиваю слова Андрея в своей голове. - Да, хорошо. Как скажешь, милый, - отвечаю я после минутной паузы, во время которой пыталась сделать невозмутимый вид. Андрей выдает короткую улыбку и больше не говорит ни слова. Во мне разгорается злость. Ее коварность против моей наивности. И она почти победила. Я ведь искренне полагала, что именно мысли о ней помогают мне отогнать всех тех мрачных едких демонов, обитающих где-то там, на дне моей души. Я правда считала, что мы могли бы стать хотя бы друзьями. Как же я ошибалась. Меня охватывает стыд. Стыд перед Андреем за все свои мысли о Юне. В особенности за те, что царили в моей голове в моменты нашей с ним близости. Стыд бьет по моему сознанию с новой силой, когда я вспоминаю о том, как закипала от ревности, видя ее в объятьях блондинки. Она делала это нарочно, чтобы распалить меня. Я закрываю глаза и мысленно сокрушаюсь, когда вспоминаю, как использовала Андрея, чтобы заставить ревновать ее. Как я могла. Я совершенно погрязла в ее омуте. В ее ядовитом, смертельном омуте лжи и притворства. Я кладу руку на его предплечье и легонько сжимаю его. Андрей бросает на меня отрывистый мягкий взгляд и снова сосредоточивается на дороге. Я чувствую себя еще ужаснее от осознания того, что все же люблю его. Люблю. Однако я позволила себе забыть об этом. Нет. Это она заставила меня забыть об этом. Она. А я даже не оказала сопротивления. Нет, виновата я. И больше никто. Но на ошибках учатся, и я больше не позволю себе пасть так низко. Мой разум настолько чист сейчас. Я уже и забыла, что могу так твердо мыслить. Я вижу все настолько ясно и отчетливо, что с легкостью отшвыриваю от себя все те мысли и чувства о ней, что терзали меня все это время. Теперь у меня есть оружие, о котором я также благополучно забыла. Мое оружие – холодный рассудок. Благоразумие. И я больше не дам Юне подобраться ко мне. Ни на шаг. Я откидываюсь на спинку сидения и гляжу на длинную, прямую линию освещенной фонарями дороги. И в этот самый момент я чувствую, как жизнь налаживается, возвращается в истинное свое русло. Я снова чувствую себя собой. Старой собой, у которой все схвачено, у которой не происходит нервных срывов по пустякам, которую невозможно застать врасплох, которую нельзя загнать в угол. Я снова хозяйка своих чувств и мыслей. И я счастлива. Счастлива ведь?

***

- Девки, уже завтра все закончится, - Катя с блаженной улыбкой плюхается на диван, не обращая внимания на возглас Алены, на ногу которой она рухнула, - Потерпеть всего пару часов унижений и дикого стресса, и все кончено. Начнется свобода. Лето. Кайф. Я отвлекаюсь от своих конспектов и обращаю на нее умиротворенный взгляд, а затем невольно гляжу на бледную, не спавшую уже сутки Алену. Черт, я серьезно задумываюсь над тем, переживет ли она завтрашний день. Она судорожно бросается от конспектов к учебнику, а от него к открытому ноутбуку и потом опять к конспектам. Бедолага. - Но тебе то, конечно же, все равно, - Катя бросает в меня маленькой конфеткой, - Зубрила. Я недовольно гляжу на нее, нахожу запущенную в меня конфетку, замахиваюсь в нее, но потом кладу ее в рот. - А я виновата в том, что вы две бездельницы? – бормочу я, - Не могу же я вынуть свой мозг и вложить в ваши пустые головы. - Не можешь? – с наигранным разочарованием произносит Катя и надувает губы, - А я то думала, ты моя настоящая подруга. Я фыркаю и возвращаюсь к чтению своих конспектов. Я все еще чувствую, что я на высоте. Мои переосмысленные взгляды на ситуацию никак не пошатнулись за ночь, и я искренне этому рада. Надеюсь, так дальше и пойдет. Меня немного пугает только одно. Легко так размышлять и делать выводы, когда Юна не находится рядом со мной. Когда она появляется на моем горизонте, она как цунами сносит все мои преграды, оставляя в живых лишь мою оголенную невинную душу, совершенно не знающую, как себя вести при встрече с таким диким зверем. Все же я полна решимости, и это вдохновляет меня. Я не отступлю. Я сильна как никогда. Если нам предстоит снова встретиться лицом к лицу, я буду непоколебима. Я почти уверена в себе. Почти… Мы ведь так и так встретимся. Мы едем вместе в Сочи. Что если попытаться ее избегать? Это будет по-детски глупо, но это довольно жизнеспособный вариант. От хода моих мыслей меня отвлекает звук вибрации Алениного телефона, лежащего на диване. Она устремляет на экран усталый взгляд. Мы с Катей машинально тоже смотрим на ее телефон. Это Диана. Алена вздыхает и отклоняет вызов. Не увидев в этом ничего такого, я уже собираюсь вернуться к конспектам, как вдруг Катя неожиданно для всех нас рвется в бой. - Почему не ответила? – серьезно спрашивает она. - Потому что не хочу, - Алена пожимает плечами. - Она звонит тебе уже в сотый раз, - замечает Катя. - И что? – Алена переводит на подругу раздраженный взгляд. - И то, - не сдается Катюха, - Вдруг это что-то важное. Зачем ты ее игноришь? - Хочу и игнорю. Какое тебе дело? – возмущается Алена. Катя встает с места и решается было пойти на кухню, но кажется не выдерживает. - Сука, - цедит она сквозь зубы, но Алене на удивление удается это услышать. - Что ты сказала? – она напряженно смотрит на остановившуюся Катю. - Я сказала, - Катя медленно разворачивается и впивается в нее сверкающим взглядом, - Что ты ведешь себя как сука. Зачем ты так поступаешь с ней? Если тебе на нее плевать, то отпусти ее и не мучай. Если не плевать, то относись к ней достойно. Она это заслужила. - Ха. Заслужила? Что ты несешь? Это моя девушка и мои отношения. Тебя это волновать не должно. Чего ты лезешь? – не выдерживает Алена, - Это наше с ней дело. Так что отвали. - Отвалить? – Катя повышает голос, - Это ты отвали от нее! – рявкает она. В разгоряченном взгляде Алены появляется неподдельная озадаченность, но затем быстро сменяется еще большим раздражением. - На чьей ты стороне? А? Ты защищаешь ее? Вместо того, чтобы быть на стороне лучшей подруги? Чокнутая ты. Вот ты кто. Тупица, у которой черт пойми что в голове происходит, - Алена взрывается, - Я вижу, что вы сошлись характерами. Но это не дает тебе права выливать на меня говно из-за нее. Ты ничерта не знаешь! Не знаешь! Черт. Кажется, она не понимает истинной причины взрыва, произошедшего в Катином сердце. Может, оно и к лучшему. - Девочки, - я откладываю конспекты и спешу вмешаться, но они вовсе меня не слышат. - Потому что веди себя достойно, черт возьми! – орет Катя, - Ты ей очень нравишься, она смотрит на тебя как на богиню, а взамен получает твои дурацкие капризы. Очевидно, что ты остыла к ней. Так отпусти ее. Мне обидно за нее. - А за меня тебе не обидно? – Алена вскакивает с места, и я уже начинаю серьезно опасаться, как бы это все не зашло слишком далеко, - Ты хочешь знать правду, идиотка? Да? Ты действительно хочешь знать всю правду? Я тебе расскажу! Алена дрожащими руками срывает с себя легкий кардиган, который изначально вот уже пару дней вызывал у меня вопросы. На улице лето, в квартире невыносимая жара, я еле выдерживаю на себе маечку и минимальные шорты, а она сидит в этой кофте. Но я не придала этому особого значения, ведь Алена всегда была мерзлячкой. По моему телу мгновенно пробегают мерзкие ледяные мурашки, когда моему взору открываются жуткие синяки, словно узор покрывающие ее руку почти полностью от запястья до плеча. Катя замолкает, с ужасом глядя на ее руку. Алена шмыгает носом, пытаясь сдержаться, но у нее это не выходит, и она разражается слезами. Она опускается на диван, и я спешу ее обнять. Алена падает в мои объятья, безутешно рыдая. Поглаживая ее по спине, я перевожу взгляд на растерянно смотрящую на нас Катю. Через несколько минут Алена успокаивается. Она отстраняется от меня, хватает бумажную салфетку со стола и принимается вытирать все еще льющиеся по раскрасневшимся щекам слезы. - Довольна? Теперь ты довольна? Теперь ты понимаешь, - всхлипывая, произносит она, - почему я не хочу с ней разговаривать? А? Я тебя спрашиваю! - Я…, - я вижу, что Катя пребывает в полнейшей растерянности. - Так что иди и дальше защищай свою новую подружку, - нахмурившись, произносит она, - Она же такая белая и пушистая. Я прихожу в себя и закипаю. Как этот пацан недоделанный посмел тронуть мою подругу? Сволочь. Настоящая сволочь. В бессильной злости я сжимаю кулаки. В голове проносятся тысячи проклятий. Я уже давно не была так зла. Я ненавижу рукоприкладство. Ненавижу. Никто не смеет трогать другого человека. Никто не имеет на это право. Слабачка долбаная, которая не умеет изъясняться словами. Только слабые люди способны нанести физический вред. Слабые и глупые. Алена встает с места и вылетает на балкон, со всей силы захлопнув за собой дверь. Дрожащей рукой она закуривает сигарету. Мы с Катей пересекаемся взглядами. Она настолько потеряна, что едва дышит. С одной стороны, мне жаль ее. Она ведь испытывала к Диане искреннюю симпатию, а может, даже и больше. Теперь же выясняется, что она монстр, жалкое существо, которое подняло руку на кого-то, кто очевидно слабее. Я прекрасно знаю, что Алена иногда может быть настоящей язвой и занозой в заднице, но это все еще не повод распускать руки. И все же ужасно, когда идеальный образ, который ты выстроил в своих мыслях, в одночасье рушится. С другой же стороны, я сейчас еле сдерживаюсь, чтобы не выплеснуть свой гнев и на Катю. Ты только что увидела, насколько ужасно обошлись с твоей подругой, и ты молчишь? Не сказала ни слова, не сделала ничего, чтобы ее утешить. Она же твоя подруга. - Ты так и будешь молчать? – максимально, насколько это возможно, спокойно спрашиваю я, - Так и будешь стоять на месте? - Я…, - снова заикается Катя, - Я лучше пойду. Она срывается с места, быстро надевает свои кеды, даже не зашнуровав их, распахивает входную дверь и вылетает из квартиры. Я не успеваю ее догнать. Когда я выскакиваю на площадку, она уже мелькает этажом ниже. - Стой, - ору я, - Катя, не уходи! Ты не можешь так поступить с ней! Но я понимаю, что она меня уже не слышит, когда откуда-то снизу раздается писк домофона. Я захожу обратно в квартиру и понимаю, что внутри меня все настолько сильно клокочет от злости, что я уже не сдержусь. Я хватаю свой телефон и набираю номер этой морально больной уродины. Она отвечает почти сразу, и я слышу на том конце ее встревоженный голос. - Саш, привет. Я названиваю Алене уже черт знает сколько, но она не отвечает. Что случилось? - Что случилось?! – рявкаю я, - Сволочь. Ты настоящая сволочь. Я надеюсь, что ты будешь гореть в аду. - Что? - Как ты посмела тронуть ее! Как ты посмела, - меня трясет, но я продолжаю, - Я заставлю ее пойти в полицию и снять побои. И ты близко к ней не подойдешь, уяснила? - Саша, - выкрикивает она, - О чем ты говоришь? - О чем я говорю? Никто не смеет трогать моих друзей. Никто. Возомнила себя пацаном, который может бить девушек. Так вот яйца у тебя все же никогда не отрастут. Еще раз ты появишься в нашей квартире, поговорим по-другому. А если строишь из себя мужика, то и разговоры будут мужские. С моим парнем. Поняла меня? – я ужасаюсь от собственных слов, но я уже не могу остановиться. - Хватит мне угрожать, - взяв себя в руки, произносит она, - Просто скажи мне, что произошло. Я ничего не понимаю. Кто на кого поднял руку? - Хватит тупить! Я уничтожу тебя. Я уничтожу тебя, мать твою, - шиплю я, - Можешь мне поверить. Кажется, это был единственный раз, когда я, хоть и расплывчато, но все же попыталась козырять положением своего парня. Но мне было плевать. - Саша! – Алена подлетает ко мне, и я тут же вижу леденящий душу ужас в ее глазах, - Не надо. Стой! Она вырывает телефон из моих рук и нажимает на красную кнопку завершения вызова. Я со смесью изумления и все еще не прекращающейся злости смотрю на нее. Алена опускается на диван и закрывает лицо руками. - Не говори с ней. Никогда больше не говори с ней, - произносит она, - Я прошу тебя. - Ален, - я касаюсь ее плеча, - Не бойся. Она больше тебя не тронет. Я тебе обещаю. - Что ты наделала? – Алена смотрит на меня полными новых слез глазами. - Я? – я недоуменно гляжу на нее. - Что ты наделала? Что я наделала? – исступленно произносит она, глядя куда-то вдаль. - Алена, у тебя уже нервный срыв, кажется, - я сажусь рядом с ней и начинаю аккуратно поглаживать ее по плечу, пытаясь успокоить ее, - Все будет хорошо. Просто успокойся. Она больше к тебе не подойдет. Никогда. Слышишь? Я тебе обещаю. Если нужно, я поговорю с Андреем. И все будет хорошо. Я рядом. - Саша, просто пообещай мне, - она обращает на меня пугающе отчаянный взгляд, который пробирает меня до дрожи, - Обещай, что больше не заговоришь с ней. Никогда. Никогда. Даже если она будет писать тебе, звонить, даже если вы встретитесь. Саша, умоляю тебя. Не говори с ней. - Ладно, ладно, - поспешно отвечаю я, видя, что назревает новая истерика, - Я обещаю. Она для меня теперь пустое место. Никто. Пустое место. Я обещаю, Алена. Только успокойся. - Саша, прости меня, - она все же снова утопает в слезах, а из ее груди вырываются рыдания, - Прости меня. Я крепко обнимаю ее, содрогаясь вместе с ней от ее жутких рыданий. Черт возьми. Я дала обещание. Но прямо сейчас я хотела бы уничтожить ее. Уничтожить за то, что она сломала ту, что никогда не плачет. Никогда. Ни разу за все наше знакомство я не видела на лице Алены ни единой слезинки. И мне жутко от того, в каком состоянии она пребывает теперь. Когда Алена успокаивается и засыпает тревожным сном, я беру телефон и без раздумий блокирую номер Дианы. Я открываю наш с ней диалог, в котором высвечиваются новые сообщения. «Саша, дай мне все объяснить. Прошу тебя» «Саша, пожалуйста» «Возьми трубку» «Умоляю» «Саша, я никогда не трогала ее» «Я не понимаю, что происходит» «Возьми трубку» Я не верю ее словам. Перед глазами снова встает жуткий узор из синяков, и я удаляю диалог и блокирую ее во всех соцсетях, представляя, как стираю этого человека из жизни Алены. Но такие вещи из памяти не стираются. Уж я то знаю.