Праздник

Поздний вечер. Через окно в тёмную комнату заглядывает золотистая макушка фонаря. Шумит включённый телевизор. Играет какой-то незамысловатый женский сериал. Точнее его новогодняя праздничная серия — ну, естественно. Главная героиня, самая среднестатистическая Наталья, зажав выскальзывающий телефон плечом, в бигудях носится по кухне, жонглируя утварью, и выясняет отношения с неким Владимиром насчёт их общей дочери. Арсения клонит в сон. Под гудение сериала он начинает понемногу клевать носом — поэтому ближе притирается к Диме, удобнее умащивается на его плече и прикрывает глаза, разморённый тёплыми объятиями. Усталое тело тяжелеет и расслабляется. Руки приятно немеют, а под лёгкую домашнюю футболку начинает забираться щекочущий холодок. Вскоре гневную тираду Натальи о причинах раскола их с Владимиром семьи Арсений слышит только через слово, едва-едва улавливая суть. Дима нежно проводит по его тёмным волосам. Он, в отличие от Арсения, не особенно обращает внимание на сериал, а с несколько пустым взглядом скучающе листает соцсети. В ленте то и дело попадаются праздничные посты. Ёлки, игрушки, гирлянды, даже логотип на ярлыке — и тот в красно-белой шапочке. Друзья и знакомые — все, как с ума посходили, и без остановки выбрасывают на просторы интернета фотографии и видео с застолий, чоканье шампанским, фигурно выложенные на фамильном фарфоре салаты. От утрировано праздничных костюмов, пестрящей в глазах мишуры и запаха бенгальских огней, ощущаемого даже через экран, — аж воротит. Праздник у них, понимаете ли… Так себе праздник… Дима откладывает телефон в сторону и осторожно, чтобы не тревожить придремавшего Арсения, немного потягивается, меняет положение, обнимая его второй рукой, и тихо вздыхает. В комнате всё так же черно и пусто, а Наталья всё так же безысходно несчастна в своей борьбе за счастливый брак. За окнами сыпется крупными клочьями бесшумный, пропитанный усталостью и сонливостью снег. Фонарь, будь у него руки, наверное, подпёр бы понурую золотую голову холодными ладонями — ему б сейчас не задремать! Звонок — как гром среди ясного неба. Дёргается от неожиданности и привстаёт Арсений — пытается проморгаться и вернуться в эту реальность. Дима успокаивающе целует его в лоб, подбирает свой телефон, встаёт и, потирая глаза, плетётся в сторону кухни, отвечая на вызов спросонья суровым: «Да?» Звонит дальний родственник — поздравить с наступающим и пообщаться хотя б раз за год. Дима болтает с ним; параллельно забирается на подоконник, открывает окно, впуская внутрь квартиры ночной морозный воздух, и закуривает. Разговор долго не продолжается. Дима выкидывает бычок на улицу и ещё какое-то время сидит у распахнутого окна. Запах снега, запах зимы. Какие-то давнишние наполовину стёртые воспоминания из детства. Вот, словно наяву, скрипит дверь белой отцовской «волги», колючий, натирающий шею шарф снова неудобно выбивается из-под дублёнки, во рту чувствуется кислый привкус костлявых мандаринов. Во всю бушует праздник… А если быть точнее, какая-то беспорядочная окутанная дурманом невнятной весёлости суета. М-да, действительно… Такой себе праздник… Почувствовав, что замерзает, Дима-таки закрывает окно и слезает с подоконника. Когда он возвращается, Арсений уже не спит. Лежит, развалившись на всю кровать по-диагонали, от нечего делать увлечённо смотрит в экран телевизора и временами шевелит ногами в полосатых шерстяных носках. Вдруг он поднимает голову и оборачивается к Диме — так резко, что тот аж вздрагивает. В голубых глазах вначале читается что-то настораживающее, странное. Но затем Арсений расплывается в слабой уставшей улыбке: — С Новым годом, Дим. И он снова откидывается назад, на всклокоченные подушки, и, будто бы исполнив свой «долг», блаженно закрывает глаза. Дима улыбается в ответ. Он забирается на кровать и умащивается рядом с Арсением, целует белую шею, тонкие губы, легонько кусает, за что получает шутливый подзатыльник. Наощупь Арсений находит пульт и выключает телевизор. В комнате становится совсем тихо и темно. Остаются лишь ощущения: тёплых ладоней, дыхания, сердца, бьющегося в родной груди. Они здесь вдвоём, вместе. И пока остальные считают в такт курантам, звенят хрусталём, взрывают фейерверки и сыплют тысячекратными поздравлениями — у них будет свой праздник.