Бессильный гнев

Так случилось. Смирись, иначе это съест тебя изнутри. Кэрол Пелетье Любимые люди делают нас теми, кто мы есть. Они часть тебя. Если перестанешь быть собой, последняя их частица, которая была с нами и ты, исчезнешь. Гленн Ри Я не думала, что могу быть сильной. Даже не знала, могу ли? Хотя уже была. Кэрол Пелетье

Прошло семь мучительных, долгих дней. Ильда большую часть из них разбиралась с документами, не отправленными письмами и письмами, что не получили свой законный ответ. От сладких тёплых слов у неё рвалось из груди, но как женщина сильная, она позволяла себе опечалиться лишь к тому моменту, когда она точно знала: в поместье все спят. Точнее… его три оставшихся жителя: законная хозяйка и вдова — Ильда Банди; пленница и любовница умершего Карлоса Банди, — просто Дина; и рабыня, принёсшая клятву верности, похоронившая всех остальных рабов поместья — Мелек. У рабов не бывает фамилии; Ильде нравилось, что Дина была «просто Дина». Как и Мелек была «просто Мелек». Она разбила все телефоны, сожгла сим-карты. Выкинула импульсивно телевизор из окна и перебралась в новую комнату, потому что в прошлой образовался… м-м-м, сквозняк. Небольшой такой. Мелек резво постучала, отворяя дверь; Ильда отложила бумаги, смерив появившуюся бледную слугу. Она была всё так же невыразительна лицом, но пальцы её подрагивали. — Что случилось? — К вам прибыл гость. Гость? Кто?.. Никаких встреч у Карлоса запланировано на ближайший месяц не было. Ильда хорошо всё разузнала. А дворецкий, смотря преданным взглядом перед смертью, это подтвердил. И назвал коды от сейфа. «Не потому что я боюсь смерти, госпожа Банди», — сказал он спокойным голосом, не волнуясь, что умирает. — «А потому что я дворецкий. И я служил вам, как госпоже». «Но ты меня предал». «Верно. И именно поэтому у вас есть право убить меня. Я не стану бежать или молить о пощаде. Я предполагал, что меня это ждёт. Я это заслужил». «…» Один из самых странных людей, которых встречала Ильда. И она выстрелила ему в голову. Три раза. Самостоятельно. Потому что он затронул что-то в её душе…? Вероятно. Но это показалось для него лучшей смертью. Со взгляда Ильды. Убиралась же ведь Мелек после. — И где он сейчас? — Спросило холодно она, вставая из-за стола. Чёрное вдовье платье заструилось по телу, и Банди руками прошлась по ткани, убирая складки. Чёрное, закрытое. Облегало талию, но было свободных в ногах. Ильда выглядела в нём как посланница смерти, если не чёрный Жнец без косы, а потому приказала Мелек убрать и все оставшиеся отражающие поверхность вещи. Она… просто порой не хотела себя видеть. — Я отвела в малую гостиную, и подала чаю. — Ты не видела его раньше? — Нет, моя госпожа. Ильда кивнула, принимая ответ. Она не торопилась идти к незваному гостю, который не потрудился предупредить заранее о своём визите. Просто вверх невежества. …дела рода Банди были довольно хороши, просто прекрасны, по сравнению с пятью годами ранее. Ильда всегда знала, что её влияние, как влияние невесты, будут использовать, но настолько открыто и грязно… Она чувствовала себя гадко. Испорченно. Мерзко, противно. Просто как камень на душе, который ещё не начал её душить. Карлос ей мало что оставил после своей смерти. Нахал. Лишь это поместье и небольшое количество средств; Ильда скрипела зубами; она ненавидела, когда её обманывали, но доказать фальшивую собственную подпись на документе было бы весьма трудно. Стоило признать, Карлос аферистом был совсем неплохим. Или… Бывшая Фрид вспомнила его отца. Маттео, кажется. Он умер ещё во времена Академии, но… И с горечью, но какой-то отстранённой понимала: он мог. Тот прошлый глава Банди мог устроить и помочь своему сыну, подсказав как её, Ильду, добиваться. Как себя вести, что говорить. Они встречались лишь раз, и тогда Фрид из уважения не использовала «Три потока», потому что знала, что людям не нравится, когда она знает их грязные секретики. А отцу своего молодого кавалера она просто безумно хотела понравится. Как и его матери. И вообще его семье. Сейчас это поведение, вдова понимает, было несколько глупым. Но она же не может вернуться в прошлое и всё исправить, верно? Верно. А значит нужно жить дальше, и не важно, натворил ли ты ошибок каких, и как ты их дальше исправляешь. Или не исправляешь. Зависит от человека, ситуации и многих других различных факторов. …Они медленно, не спеша двинулись в малую гостиную, и именно Мелек шла впереди, сохраняя профессиональное безразличие к… ну, ко всему, на самом деле. Она лишь порой думала: «Когда на мрачную госпожу накатит вина или эмоция, с которой она не сможет справиться», потому что так бывало со многими, которых она знала. Вот только в этой ситуации они повязаны Жизнью и Смертью, как бы патетично и пафосно это не звучало. Она и думала. Когда и от чьей руки умрёт; едва ли это будет сама госпожа Банди, не лично, по крайней мере. Будет ли суд Вонголы?.. И каков будет приговор. Возможно, тот гость как раз из правящей семьи, и он пришёл, чтобы принести самолично приглашение на суд. Или он невежливый хам, что едва не расплескал от волнения поданный Мелек чай, едва посмотрев в её лицо. Гость нервно расхаживал по малой гостиной, и Мелек специально задержалась перед тем, как доложить госпоже — судя по всему, он сильно нервничал и обильно потел, а раз явился без предварительного приглашения, то и нечего ему диктовать свои правила. Пусть подождёт, поволнуется. Не обломиться. …такой сияющий пол. Ильда когда-то мечтала, чтобы её дети бегали по нему, разнося по всему поместью радость, хохот, передавая детские эмоции. Мальчик и девочка, особо желательно. Девочку звали бы Карен… Мелек отворила пред ней дверь и Ильда увидела высокого, красивого молодого человека, беспокойно ходящего до сего момента по малой гостиной: он был одет с иголочки, но, вероятно, из-за нервозности его галстук съехал куда-то не туда, пиджак казался особо мятым; взъерошенные руками тёмные, чёрные волосы, как гниль в душах людей; пухлые выразительные губы, соблазнительные, но острые черты лица; и глаза, мутные, беспокойные. Болотные. Ильда остановилась в дверях. — Брат. — Сестра. В тон ей ответил он. Мелек отошла в сторону, встав у стену, сцепив опущенные руки, смотря любопытно-равнодушным взглядом. А про себя думая: «О, вот, значит, как…» В детстве их часто сравнивали, и детям одного возраста это не всегда нравилось. В более взрослом возрасте они, конечно же, поговорили и переросли эти проблемы, но одно оставалось неизменным — Ильда умела молчать, дожидаясь момента, когда терпение «противника» закончится первым. Она была… Человеком, который умел выжидать. Даже если для этого требовались годы. Не стыдно говорить, но Фриды из тех, кто считает острый карандаш лучше тупой памяти. Они поголовно мнительны, мстительны и ненавидят, когда их предают. Особо рьяно мстят, даже если приходится ждать подходящего шанса десятилетия, если не было возможности создать этот самый шанс. — Где все твои остальные слуги, м? — Сразу перешёл к сути дело Дитрих, заломив пальцы на руках. Ильда посоветовала бы сделать ему дыхательное упражнение, но молчала, потому что Дитрих был бочкой с порохом, а она сама — огнём. И случись что, тут всё на воздух взлетит. — Где Ирина? Ильда чуть дёрнулась. Двинулась и села на диван, приглашающе взмахнув рукой. Дитрих сорвал первые пуговицы рубашки, освободив шею, и с громким плюхом сел, резко выдохнув. Ильда лично налила им чая, а после добавила себе в него молока. И Дитриху тоже. В этом у них схожи вкусы. — Их нет. Вау. Было удивительно, что Ильда смогла выдержать такой безразличный тон. «Призрачные ладони накрыли её голые плечи шубой. Они встретились глазами: — Холодно ведь, Иль, — прошептала Ирина, позволил своему пламени течь в её тело». Но Дитрих словно ещё больше заволновался. Он перекусил свою губу до крови и ругнулся, выглядя отчаянно. — Значит, и твой муж, Карлос… Почему?! Почему ты мне не сказала?! Кричал он. Ильда могла его понять, но… Извечное «но». Вот никуда без него нельзя. — Прости? — Иронично она подняла бровь, выглядя снежной Королевой, не меньше. Даже температура, казалось бы, потяжелела в комнате, но её кузен лишь опрокинул в себя чашку с чаем и молоком, с силой поставив обратно на блюдце. — Не знала, что должна была отчитываться о каждом своём шаге и о том, как мне следует складывать отношения с мужем и рабами, Дитрих. Дитрих посмотрел на неё, как на дуру. У него не было «Три потока», но была необычайная наблюдательность и память. Правда, использовал он свои «дары» лишь для того, что бы затащить ещё одну девчонку в свою постель. Бабник. — Извини меня, но ты дура? Или не понимаешь? — Мужчина встал и тут же сел, не желая нависать над кузиной. Она пару раз вздохнул, пока Ильда неприятно поджала губы. Дитрих был эмоционален, а вот Ильда — не очень, но любой человек, увидевший их по очереди, скажет — родственники. Одни жесты, одни взгляды. Даже то, как они закусывали нижнюю губу, испытав неудовольствие с человеком, с которым его можно без последствий проявить. — Мне плевать, кого ты там убила, — прямо сказал он, облокотившись на руки, локтями упершись в колени. — Хоть Арммагедон вызывай, каждый день замуж выходи, а ночью мужей своих убивай. Собирай рабов лопатами, отправляя заживо в печь. Мне пле-вать! Пока это не становится известно! Ильда похолодела изнутри. Она знала, но так скоро…? Удивительно. — Ясно. Как ты узнал? Брат тут же скривился, словно это причиняло ему самую большую душевную боль. А затем обманчивым тоном, писклявым таким, начал рассказывать. — Представь себе, был я на банкете, с одной милой дамой беседовал, кружился в танце, пытался понравится… — …опусти свои потребности потрахаться. Не желаю знать ту падшую женщину. — Она не падшая женщина, ведь нас прервали. — Дитрих скривился, гораздо хуже, чем от зубной боли. — И попробуй угадай — кто? Изумруды женских глаз холодно сверкнули. Мелек мерно дышала, потому как о её присутствии, верно, и вовсе забыли, что было хорошо. — Будем играть в угадайку? Коли ты помнишь, но я всегда выигрывала в состязаниях ума! — Но не в угадайку, впрочем, я и так тебе скажу, дабы поберечь собственные нервы: синьор Савада. Савада Тсунаеши. Ильда на миг задумалась — имя звучало знакомо. А затем её глаза вспыхнули и она поддалась вперёд верхним корпусом своего тела, лишь спросив: — Почему? Что ты натворил, заинтересовав Короля? — Я? Натворил? — Дитрих усмехнулся. Его болотные глаза не нашли отражения в чашке, и он вздохнул. — Да ты, должно быть, про себя смеёшься во всю. Он подошёл ко мне из-за тебя. — ….? — Подошёл и говорил: «Видите ли, скоро она будет стоять пред мной на коленях, на моём суде», «Ваша сестра убила собственного мужа и сейчас пытает его рабов. Ничего сложного».. Ильда издала какой-то странный хрип. Дитрих безжалостно добавил последние слова Десятого Вонголы: — «О, можете не волноваться. Вашу сестру я планирую оправдать». Так он сказал мне на том балконе! Ильда покачала головой, едва разлепив сомкнувшиеся губы: — Восхитительно… — Прости?! — Возмутился двоюродный брат. — Что ты там сказала? Да я думал, что поседею! Но она в ответ рассмеялась, словно услышала самую смешную шутку во всём мире; так, словно собиралась умереть от её «смехотворности». Дитрих застыл, но после нахмурился. Ильда редко так смеялась, не прикрывая рот рукой, не запрокидывая голову назад, без всякого кокетства в голосе… так, будто действительно была счастлива. На его памяти, так она смеялась с Ириной и дедушкой. Порой с бабулей или с ним и Сили. Но… не когда разговор шёл о ком-то другом. Прошлое безжалостно давало о себе знать в виде призраков мертвецов — Дитрих помнил времена, когда они вместе безжалостно мстили убийцам родителей. Им было семнадцать, ах, но как они восхитительно кричали… Тогда он обещал. Клялся. — Меня, судя по словам Короля, собираются оправдать, — наконец, выдохлась она, — так в чём же причина была твоего визита? Дитрих фыркнул, возмущённо посмотрев в сторону. Скользя взглядом мимо Мелек, послушно опустившую голову. — Она дала клятву, — мгновенно ответила Ильда на невысказанный вопрос в воздухе. — На пламени. Если я умру, то её смерть будет в тысячу раз мучительнее и дольше. Сам знаешь. Семья Фрид не любила рабов. Не в буквальном смысле этого слова — если остальные Семьи брали деньгами, оружием и силой, то Фриды информацией и… должниками. Словно любимое развлечение каждого из их Семьи — это оставить после себя как можно больше обязанных людей. Это даже помогло как-то раз откупить близнецов от Вендикарде. Этот случай не стал никому известен, но он был. Примерно два века назад. Ведь порой и тюремщики мира Мафии нуждаются в информации. Хотя случалось такое, откровенно говоря, безмерно редко. И им, можно сказать, повезло. А затем Ильду, удивлённо посмотревшая на брата, вдруг озарилась мыслью: — Ты что… переживал обо мне? — Что? Нет! — Возмутился Дитрих, но красные мочки его ушей кричали громче всяких воплей. — И вообще, раз уж у тебя всё нормально и ты владеешь ситуацией, то я пойду. Надо, знаешь ли, к суду готовится, адвоката выбирать… Мало ли что это Вонгола обещает!.. Всё бормотал и бормотал Дитрих, вставая. Ильда резво встала, преодолевая расстояние между ними и пресекла ему путь. Его смущённые глаза не знали куда деться. — Иль-? А затем она медленно развязала брату галстук, завязывая так, как положено. Молча поправила его одежду и складки на неё, делая из кузена божественного мачо, каким он всегда и представлялся перед другими. Слегка пригладила его волосу с помощью пальцев и ногтей, заставляя Дитриха безмолвно наклонится к ней. Он был высоким. Ильда тоже, но всё равно — не настолько. — Я в порядке, — наконец, сказала она, не глядя ему в глаза. Словно перекошенная брошь на пиджаке её интересовала сильнее темы разговора. — И всё будет хорошо. И… прости, что не отвечала на те письма. Она щёлкнула пальцами, и Мелек исчезла из комнаты. — Что? — Подожди всего минуту, ладно? Дитрих застыл на месте. Мелек действительно быстро справилась — она вернулась со стопочкой распечатанных конвертов, везде на которых было написано «Дитриху Фрид» в графе «Кому: «.» Ильда взяла их у Мелек, а затем отдала в руки брата. — Твои письма до меня не доходили, а мои — к тебе не отправлялись. Но я их прочла. Как нашла. Так что… — женщина пожала плечами. — будет честно, если и ты прочтёшь мои. Дитрих быстро осознал, каким мерзавцем был Карлос. Он резво кивнул, не доверяя голосу. Лишь бросил у двери: — Я тебя ещё навещу, сестра. И… мне жаль, что так случилось с Ириной. Вы были близки. Ильда сдержанно кивнула. — Он страдал? Спросил мужчина. Бывшая Фрид сразу поняла, о ком Дитрих говорит. — Я перерезала ему горло. Он умер по естественным причинам. — Когда это нож в шее стал естественной причиной? — Ну, умереть, когда тебе перерезали горло — это довольно ожидаемо. Если честно, я бы больше волновалась, если бы он не умер. Это было бы неестественно во всех своих проявлениях. И он ушёл, кивнув ей головой на прощание.