Пока никто не видит

Поттер был — горячей тяжестью, вжимающей его в стену; сильной рукой, обнимающей его поперёк груди; чередой неторопливых поцелуев и укусов, повторяющих линию его плеч и шейных позвонков. А ещё — невыносимо медленными движениями в его распалённом теле, жаждущем больше и сильнее, немедленно, сейчас же. Северуса окружала тьма — в тесной подсобке, в которую Гарри втолкнул его полчаса назад, света не было, а самому ему сейчас не хватило бы сил на то, чтобы шепнуть заветное «Люмос». Кто-то прошёл мимо запертой двери по коридору — неуклюжий тяжёлый шаг, должно быть, Хагрид; и Северус дёрнулся, а Гарри сомкнул зубы на его загривке и не позволил отстраниться от себя даже на дюйм. Напротив — облапил широким жадным движением худое бедро, втиснулся, вжался в Снейпа всем телом, до ощущения удушья и восхитительно развратного звука шлепка кожи об кожу. Северус подавился глухим сдавленным стоном, царапнул короткими ногтями стену, в которую Поттер вмял его на очередном толчке грудью и щекой, прохрипел, отчаянно сражаясь с норовящим дать петуха голосом: — Хватит. Теперь ему казалось, что было настоящим безумием позволить Поттеру творить то, что тот с ним творил, в Хогвартсе, во время вечернего обхода, когда им на правах директора и преподавателя полагалось инспектировать замок и разгонять припозднившихся студентов по спальням. Если бы кто застал их в подобном положении: полуобнажённых, задыхающихся, вспотевших… То, чем они здесь занимались, не оставляло ни малейшего простора для воображения. Северус снова попытался отодвинуться. И снова потерпел сокрушительное поражение — от этого судорожного движения не вышло никакого толку, он только сжался вокруг горячего и твёрдого члена сильнее, ощутил его пульсацию каждым нервным окончанием. И подавился стоном, практически выскулив дрожащее: — Нас могут застукать. — О да, — промурлыкал Гарри, и не подумавший прекращать свою чувственную пытку: теперь он вёл бёдрами по кругу, оставаясь глубоко внутри, и его горячие губы скользили по шее Снейпа жаркими прикосновениями Ада. — Но тебя ведь заводит эта мысль. Лживое «нет» умерло на губах Снейпа в тот же миг, в который Гарри — новый невыносимо тягучий толчок, пылающая метка над правой лопаткой, дразнящая ласка пальцев, скользнувших вниз по напрягшемуся животу — обхватил рукой его член. — Тебя она чертовски заводит, Северус, — добавил он вкрадчиво. — Это ощущение опасности… Подушечка его большого пальца прошлась по головке, размазывая по ней выступившую каплю, и Северуса затрясло и едва не подбросило от того, как хорошо, остро и мучительно сладко это отозвалось в его теле. Гарри, несомненно, поймавший прогарцевавший по его плечам табун мурашек губами и языком, отстранился, практически выскользнул из него, но — раньше, чем Снейпа успело бы накрыть оглушительным ощущением потери — толкнулся снова, размашисто и рвано, до предела, до упора, до приглушённого умоляющего стона, который не мог и не должен был принадлежать Северусу Снейпу. — Мне нравится думать, что таким тебя вижу лишь я один, — прошептал Гарри ему в затылок, теперь толкаясь в него часто и неглубоко, до вспышек под веками и поджимающихся пальцев на ногах. — Раскрытым, податливым и покорным. Только моим. Северус попытался прошипеть что-то едкое — быть может, «сколько можно болтать» или «ты вообще собираешься заканчивать?» — но губы Гарри тронули чувствительное местечко на шее, а новый толчок едва не вышиб из Снейпа весь воздух. И, будто отвечая на откровенную просьбу его дрожащего тела, Гарри сорвался в бешеный жадный ритм, исступленный, нетерпеливый, голодный. Он всегда был жадным, жадным мальчишкой. Северус, вжавшийся в стену и способный лишь подмахивать и задыхаться от душащих его стонов, впрочем, вовсе не возражал. Он повёл бёдрами, нетерпеливо и жадно — Мерлин, ему было нужно мало, так мало для того, чтобы кончить! — но Гарри, немедленно почуявший, насколько он близок к оргазму, прошёлся по его члену кольцом пальцев и пережал у основания — надёжно, умело, не причиняя боли, но и не позволяя… Северус взвыл. Царапнул ногтями стену в немом беспомощном протесте — будто можно было помешать Поттеру, когда тот брался за свои игры! — кажется, даже всхлипнул… Гарри поцеловал его в висок. Прошёлся успокаивающей лаской свободной руки по содрогающемуся разгорячённому телу. Проурчал еле слышно: — Ты знаешь правила. И — размашисто и резко толкнулся в него снова. До цветных клякс, расплывшихся под веками; до пересохших губ; до взрыва, которого так и не произошло, но который застрял у Северуса в животе не сработавшей Бомбардой. Снейпа затрясло. Что-то родилось и умерло на его губах — что-то между «дракклы тебя раздери» и «ты меня в гроб вгонишь», — но Гарри не дал этому чему-то ни шанса на то, чтобы оформиться: теперь он трахал Северуса торопливыми частыми движениями, каждого из которых хватило бы для того, чтобы лишить его чувств; каждое из которых было недостаточным, пока пальцы Поттера пережимали основание его члена. — Мер-рлин, Гарри… — выскулил Снейп, когда всего этого стало слишком много. — Давай, — со знакомыми стальными нотками приказа, в такт очередной волне жара и болезненному поцелую-укусу в загривок. — Скажи это. Северус потерялся в собственном сбитом дыхании, громыхающем где-то в горле сердце и удовольствии, граничащем с разочарованием. Зажмурился — почти до слёз. И прохрипел, зная, что снова проигрывает в этом чувственном состязании: — Пожалуйста. — Хороший мальчик, — выдохнул Поттер ему в шею, и в голосе его мелькнули знакомые рычащие нотки: верный признак потери контроля. А потом он сделал сразу несколько вещей одновременно. Разжал пальцы; вгрызся Северусу в плечо укусом, обещающим стать тысячной лиловой меткой; почти покинул его тело — и грубо толкнулся вновь, на всю длину, до упора, до горячей пульсации спермы внутри, до дрожащего вскрика. До — выломавшего, выкрутившего, уничтожившего Северуса оргазма, после которого у него ноги подогнулись, и он непременно упал бы, не придержи его Гарри поперёк груди. — Д-дракклы, — свистяще выдохнул Снейп, когда сердце его перестало выплясывать бешеный канкан, а губы снова обрели способность шевелиться. — Это было… — Потрясающе, — волнующим низким тоном пробормотал Гарри ему в ухо, теперь лениво прихватив зубами мочку. — Надо повторить. Северус попытался возмутиться, сказать, что у них были обязанности, в которые секс в крошечных подсобках не входил, что их в самом деле мог застать кто и когда угодно, и тогда дело обернулось бы скандалом… Но, здраво рассудил он, повернув голову и подставив Поттеру губы под поцелуй, лекция о морали могла подождать. Скажем, до следующего тысячелетия.