Runaway.

Я уж готов. Я робкий. Глянь на бутылок рать! Я собираю пробки — Душу мою затыкать.

      Небольшая кофейня почти в центре города была уютной и теплой. Свежая вкусная выпечка, запах кофе и дружелюбные официантки были визитной карточкой этого места. Обычно, люди собирались тут позавтракать перед работой или посидеть после шопинга, студенты часто приезжали сюда просто расслабиться или позаниматься учебой в другой обстановке. Помещение было поделено на несколько небольших кабинок, в которых компания могла почувствовать себя в комфортном одиночестве за счет кучи зеленых растений, свисавших с потолка горшочков с белой и голубой кампанулой и вьющихся по фитостенам лианами хедера и хойи с ее розовыми цветками. Зейну это место в начале учебного года показала одногруппница, явно положившая на него глаз. В общем-то, он был и не против познакомиться с ней поближе, но она сразу же начала сплетничать про Лу, что поставило в планах по сближению с девчонкой жирную точку. Лу буквально влюбилась в это место, юноша отвел ее сюда почти сразу же после неудачного свидания, и девушка осталась в восторге от местной атмосферы, а так же еды и напитков. Они частенько вместе сюда ходили, чтобы посидеть вне дома или университета, пообщаться и развеяться. Салим работал неподалеку и иногда составлял им компанию. Однако, сейчас юноша себя так уж уютно не чувствовал. Он был весь как на иголках, нервно дергал ногой под столом, опасливо озираясь по сторонам. На стол приземлился держатель с четырьмя большими бумажными стаканами черного кофе, неизвестный мужчина уселся напротив.       — Голодный как собака, а у них тут одни сладости, — недовольно проворчал он, пододвинув к иракцу один из стаканчиков. Зейн посмотрел на напиток, но брать его не стал, только глянул исподлобья на шатена, — Да успокойся ты. Нихрена я тебе не сделаю. Отец твой мужик хитрый, ты наверняка такой же. Ну приехал бы я сюда один, а никто бы не явился. Сидел бы тут как дурак, потом опять пришлось бы в твой универ тащиться. Геморрой. Пей кофе уже, отравы там нет.       Зейн неуверенно взялся за стаканчик и покрутил его в руках. Вообще-то, угрожающе этот мужик не выглядел, но он был тот еще амбал и злющий как черт, так что Зейн сильно сомневался, что успокоиться у него получится. Сбоку выросла тень, лицо юноши вытянулось от удивления. Мысленно он взял свои слова обратно. Амбал? Ну нет, в сравнении с этим шкафом он был вполне себе обычным мужиком. Рядом с похитившим его незнакомцем на скамью приземлился еще один. Смуглая кожа, короткий ершик волос, темные глаза, смерившие мальчишку.       — А похож, скажи? — пробасил он своим грубым голосом, кивнув в сторону Османа, после чего зацепил третий стакан с горячим напитком и тут же наполовину его опустошил, — Тут пожрать че нормальное есть?       — Нихрена, — с досадой ответил ему шатен, после чего с кислой миной уставился в окно, подперев рукой подбородок. Его друг начал нетерпеливо барабанить по столу, — Завязывай, раздражает.       Время тянулось медленно, все трое молчали, шатен все время смотрел на часы. Колокольчик у входной двери прозвучал спасительной музыкой. Зейн был ужасно рад видеть отца. Он думал, что тот вытащит его из сомнительной компании, что они быстро отсюда свалят и ему этих нервных ребят никогда больше увидеть не доведется. Однако, ожидания его не оправдались. Лицо Салима из серьезного и хмурого стало удивленным, а потом даже… Счастливым?.. Двое мужчин уставились на него, после чего шатен широко заулыбался, и старший Осман ответил ему тем же. Оба незнакомца вскочили на ноги, неуклюже выбрались из-за стола и тепло пожали руки отцу юноши, так и оставшемуся сидеть и недоуменно смотреть на всех троих по очереди.       — Джейсон! Ник! Я рад вас видеть! — на мгновение радостное лицо отца помрачнело, — Я думал вы погибли…       — Морского котика так легко не грохнуть. Почему бы мы должны были помирать, с чего ты это взял? — пробасил Ник Кей, от души прикладываясь ладонью по спине иракца.       — Но, Луллаби сказала, что вас убили…       — Ты видел ее? Ты знаешь, где она? — как только он услышал имя зеленоглазки, все остальные вопросы моментально вылетели из головы, Джейсон схватил Салима за плечи.       — Тут не лучшее место для подобной встречи, — осторожно ответил Осман, Колчек внимательно вглядывался в лицо друга, — Она здесь, в Лондоне, но друзья мои, давайте же обсудим все в менее людном месте?       Зейн откровенно перестал понимать, что происходит. Его отец воевал против американцев, защищал свою родину, а эти двое… Морские котики? Армия США. С какого это перепугу они с отцом друзья? Мальчишка нахмурился и скрестил руки на груди, уставившись на мужчину. Салим тяжело вздохнул, глядя на сына. Он искренне не хотел, чтобы Зейн знал о тех кошмарах, что довелось им увидеть и пережить. Но скрывать от него это вечно было нельзя, и по упрямому недовольному лицу мальчика, мужчина понял, что сегодня придется вывернуть наизнанку не один свой секрет. Лейтенант неловко почесал в затылке, после чего предложил выдвигаться.       «Ложная тревога. Все расскажу завтра! С меня причитается.». Камень словно свалился с души. Проведя весь день на нервах, девчонка буквально еле-еле притащилась домой. Она переживала не только за Зейна, но и за Салима. А так же и за себя, конечно. Да, в ее договор с Прайсом входило не только освобождение ее друзей от тюрьмы, но так же прекращение всяких попыток найти иракца. Из нее пытались вытащить любую информацию о солдате вражеской армии, но она отказалась называть даже его имя. Ни слова не сказала о том, что узнала о мужчине во время их злоключений, и со временем, вопросы ей задавать перестали. Но перестали ли его искать? Она не знала, так что после того, как сама разыскала мужчину, она тут же поделилась с ним своими опасениями, как только они отправили Зейна, под предлогом покупки продуктов, на выход из квартиры. Салим, который был искренне рад видеть девушку, с ее ходом мыслей был согласен. Он предупредил сына, что его могут искать солдаты вражеской армии, а когда узнал, что случилось с Луллаби после того, как он смылся из чертовых пещер домой, он понял, что если найдут его, то отыщут и ее. И наоборот, если найдут ее, то через девушку могут выйти на них с сыном. Никто не хотел этого допускать ни в коем случае, так что они разработали план. Если кто-то будет искать Салима или Луллаби через Зейна, тот должен будет отвести этих людей в стороннее место, после чего постараться свалить как можно дальше. Специальное «С.О.С СМС» было придумано заранее, но отправлять именно его нужно было только в том случае, если мальчишка был уверен на сто процентов, что люди, которые их нашли, были врагами. Луллаби в тайне от друга подарила мальчонке пистолет, который спрятала в его комнате под кроватью в коробке из-под кросовок, а так же водила его раз в две недели в тир. Научила его стрелять, а заодно и сама практиковалась, чтобы навыки не растерять. Вообще, как бы ни было это странно, но психолог, который с ней занимался, убедил девушку, что ей лучше бы сохранять свой армейский стиль жизни. Тренироваться, бегать, не терять форму. Он утверждал, что хоть прошлое и нужно отпустить, но такой дисциплинированный график тренировок послужит только на пользу. Что-то постоянное в этом изменчивом мире. В целом, Луллаби была не против такого, так что два раза в неделю по утрам она выходила на пробежку, а в другие дни ходила в спорт зал, который находился у черта на куличиках, но зато там было все, что нужно: начиная от тренажеров, заканчивая боксерскими грушами и большим рингом, где можно заниматься с другими людьми. Она этим, конечно, не пользовалась. Контакты с другими людьми налаживать девушка не собиралась, несмотря на упования доктора, да и из-за удаленности зала, людей там почти никогда не было.       Она повесила промокшее от расходящегося дождя пальто, сбросила высокие сапоги на небольшом каблуке и не без удовольствия засунула продрогшие и уставшие ступни в мягкие теплые тапочки. В планах было надраться так, чтобы забыть даже собственное имя. Конечно, завтра она будет об этом жалеть, но сегодня ей это было нужно. Изнеможение и перенапряжение были настолько сильными, что тело едва ли не отказывалось двигаться. Ноги гудели, шея ныла. В такие дни она чувствовала себя слишком слабой и маленькой, что дико ее бесило. Омерзительный вкус алкоголя обжег горло, противным комом скатываясь по пищеводу в желудок. Она села за барную стойку, служившую также и обеденным столом, в темной кухне, закурила и опрокидывала стопку за стопкой почти без перерыва, изредка закусывая, чтобы перебить противную горечь на языке. За окном громыхал гром, молния изредка освещала комнаты яркими вспышками, звуки разбивающихся об асфальт и пожарную лестницу капель были настолько громкими, что вполне могли бы заглушить ее невеселые мысли. Девушку знобило и трясло, наверное стоило все-таки погреть продрогшие кости под теплой водой в душе, но ей было лень. Очень захотелось спрятаться под одеяло и никогда не вылезать наружу. Зачем вообще выходить из дома? Какой смысл пытаться жить как нормальный человек, если каждую ночь ее изводили кошмары, а каждый день был полон горечи и тоски? На нетвердых ногах девчонка поплелась в спальню. Прикроватная тумбочка привычно скрипнула, холодная рукоять пистолета удобно легла в ладонь. Она задумчиво покрутила оружие в руках, после чего подцепила дрожащими пальцами пулю и зарядила пистолет. Приступ тошноты настиг внезапно, она метнулась в ванную.       Шум воды заполнил маленькое помещение, девчонка с ненавистью смотрела на свое отражение в зеркале. Привкус алкоголя, табака и рвоты смешался в непередаваемый коктейль, нужно было срочно почистить зубы, иначе ее снова вывернет. Какая же жалкая. Омерзительная. Грязная. Зачем вообще топтать эту чертову землю таким как она? Нужны ли для жизни причины? Она считала, что нужны. Жизнь без целей и причин это просто тупое существование, влачить которое ей опостылело. Дуло уперлось в лоб, рука уже не дрожала. Громкий выстрел, треск стекла и плитки, брызги осколков неприятно впились в кожу. Теперь влажные от слез глаза ее отражались в десятках крупных осколках, чудом оставшихся на стене. Пуля застряла в бетоне прямо посреди ее помноженного в битом отражении лица. Теплая кровь стекала по израненной руке, изрезанные пальцы болели. Она выронила пушку и спрятала лицо во влажные ладони. Даже убить себя не может. Бесполезная, какая же она бесполезная. Слезы застилали глаза, тихий вой прерывался всхлипами.       — Я уже почти забыла твое лицо... — прошептала она срывающимся голосом, падая на колени, с силой цепляясь пальцами за волосы. Она уже не понимала, бил ли ее озноб или то была полномасштабная истерика. Нужно было скорее. Скорее забиться под одеяло, схватить спасающий ее предмет, прижать к груди и успокоиться. Заставить себя вернуться в адекватное состояние. Заставить себя быть нормальной. Не изломанной и умирающей внутри, а такой, какой он хотел бы ее видеть. Каждый день. Каждый день она убеждала себя, что она должна стать такой, чтобы не было за себя стыдно. Но не получалось. Все попытки шли крахом. Бинты обвили больную конечность, грязная одежда бесформенной кучей валялась в углу. Козырек привычно уперся в грудь, под теплым тяжелым одеялом было душно и темно, воздух мгновенно пропах алкоголем, табаком и мятной зубной пастой. Она поджала под себя промерзшие ступни, подушка впитала в себя соленые капли и противно липла к щеке. «Я так скучаю.», «Я люблю тебя.», «Почему ты меня оставил?». Десятки причиняющих боль фраз разрезали пустоту, голову рвало на части, в груди щемило. Да чтоб ей во век не чувствовать вообще ничего! Как можно было так влюбиться в человека, чтобы так страдать по нему после его гибели?! Она ненавидела себя, ненавидела эти чувства, ненавидела его. За то, что бросил ее одну, за то, что не защитил от чудовищ, за то, что настолько привязал ее к себе, что она не могла перестать ощущать эти удушающие, убивающие ее эмоции. Даже вопли в пустоту, алкоголь и слезные истерики не помогали хоть ненадолго ощутить давящую пустоту, которая все же, казалось ей, была куда лучше, чем гнетущее чувство потери и одиночества.       — Лучше бы я подохла там… Господи, почему я не подохла там... — прошептала она утирая забинтованными пальцами опухшие глаза, в которые словно насыпали песка. Иногда она думала: есть ли что-то там? На другой стороне? Что происходит с людьми после смерти? Ждал ли лейтенанта рай или же он попал в ад? И если она умрет, сможет ли она снова его увидеть? Раньше таких дум в ее голове не было, но уж коли существуют паразиты, превращающие неземных существ в бессмертных вампиров, то чем черт не шутит?! Вдруг есть и Бог, и Дьявол, и еще хрен знает что. Размышления об этом помогли ей успокоиться достаточно для того, чтобы провалиться в сон.