*
Эйс довольно быстро смог выполнить поручение. Ну, не то чтобы все пошло по его плану, но главное это результат. Он ходил по переулку, где в последний раз видели его незаметного коллегу, как ощутил что-то острое, упирающееся ему прямо в сонную артерию. Одно неверное движение — он труп. — Что тебе нужно? — У меня приказ, — едва сдерживая дрожь, ответил блондин. — Я не получал никаких приказов от босса. — Это не от босса. — Скажи имя и не трать мое время. — Призрак. Собеседник молчал несколько секунд, потом цокнул языком и убрал нож. Эйс наконец смог повернуться. — Должно было случиться что-то серьезное, раз он начал собирать долги, — задумчиво протянул По. Енот на его плече согласно кивнул. — Нужно будет предупредить Рампо-сана. Блондин слушал этот монолог, радуясь, что хотя бы остался жив. — Ты можешь идти.*
Эдгар удивился, узнав, что встреча состоится в Фукуоке. Благо, он сейчас был не в Йокогаме, а то добираться пришлось бы долго. Он был согласен с назначенным местом, ведь в клубе его точно искать не будут, да и поговорить там можно без любопытных свидетелей, так как в основном все будут либо пьяны, либо обдолбаны, либо все вместе. Но он точно не был готов к этой встрече. Его выдало удивление, когда он заметил бывшего коллегу. Черное пальто сменилось на бежевый плащ, пропали бинты с шеи, а сам старшеклассник выглядел расслабленным, веселым, много жестикулировал, переговариваясь с барменом. Около него стоял бокал, хоть что-то не поменялось, виски. Но стоило шатену заметить подошедшего, все веселье испарилось из карих глаз, янтарную радужку поглотила тьма из самых недр его сущности. По думал, что расслабится, как только увидит перед собой того, с кем работал несколько лет, но по коже пробежались мурашки, а температура в помещении словно упала на пару градусов. Все же он отвык от его взгляда. — Ты даже не изменился, Ворон, — легкой ухмылкой поприветствовал его Осаму. — А ты стал много разговаривать. Давай ближе к делу. — Пройдем в вип-комнату, — шатен кивнул в сторону залов. Здесь было по комфортнее. Приглушенный свет, отголоски громкой музыки, удобные диванчики и свой мини-бар. Все, что нужно для делового диалога бывшего и настоящего мафиози. Дазай удовлетворился взглядом, полным отвращения, направленным на алкоголь, потому даже не стал предлагать, налил лишь себе. — Что должно было случиться, что ты начал собирать долги? — все же задал интересующий вопрос По. — Хотя, меня больше напрягает то, что ты начал с меня. — С чего ты взял, что я начал с тебя? — Ты никогда не недооценивал меня, давай не будем прерывать эту традицию, — фыркнул Эдгар; питомец, сидящий на его коленях, повторил за хозяином. — Со своими связами ты мог бы разрушить всю организацию без лишней осторожности, но тебе нужна информация, значит, что-то все же стоит на кону. — На кону стоит многое, — с неохотой признал Осаму. — Но в одном ты прав. В моей цели. Точнее в нашей цели. — Кто еще настолько безумен, чтобы работать с тобой? — нервно усмехнулся По. — Демон. И, кстати, он сейчас следит за нами с той камеры, — шатен кивнул в правый верхний угол комнаты. — Помаши ему ручкой. Парень сжал челюсти, но даже не повернулся туда. Он знал, что если Достоевский и Дазай работают в связке, а под угрозой находятся дорогие им люди, то стоит только рыпнуться не в ту сторону или не на того человека, не заметишь, как пуля застрянет в черепе. — Какая информация вас интересует? — более ни одного лишнего слова не соскочит с его уст, иначе они смогут использовать это против него. Два гребаных гения, манипулятора, монстра. Такого тандема боялся бы сам Сатана. — Ваш босс. Сначала мне донесли, что якудза будут работать с вами, если он вернет нас с Демоном, — никаких лишних имен. — Но потом, о, чудо, он изменил свое мнение и решил прекратить как слежку, так и охоту. Что ты об этом знаешь? Эдгар тяжело вздохнул, он подозревал об этом вопросе. Эта информация могла стоить ему жизни, но выбора особо не было. — Он никому не разглашает свой истинный план, у меня есть лишь догадки, — внимательные карие глаза следили за каждым движением его губ и скрытых челкой глаз. Чересчур напряженно, он действительно отвык. — Думаю, так он проверяет наличие пробоины в организации. У него нет причин подозревать предателя, но босс весьма осторожен в каждом своем действии. Первое время он будет действовать втихую, не прибегая к помощи приближенных, будет использовать только шпионов и, возможно, боевые отряды. Советую сильно не высовываться, чтобы он не понял, что вы все знаете. — Так я и думал, — довольно усмехнулся Дазай. — Что насчет Комитета? Какие изменения? — Это уже другой вопрос, Призрак, — напомнил По. — А я в любой момент могу перерезать тебе глотку и выйти абсолютно сухим из воды, — с безумной улыбкой парировал Осаму. Парень нервно сглотнул, чувствуя, как по лбу стекает капелька пота. Он не боялся умереть, но не хотел. Кто вообще хочет умирать? Хотя если Поль узнает об утечке информации, то желание смерти будет обоснованным. — Помнишь Коллекционера? — Пешку? — Он стал правой рукой босса, — что ж, эта информация стоила удивления на лице бывшего коллеги. — Иногда мне кажется, что он управляет боссом. Но при этом его совершенно невозможно прочесть, на собраниях Комитета он появляется крайне редко, а говорит только с самим боссом. Неплохой кадр. — Он забрался высоко, — задумчиво хмыкнул Дазай. — Не боится падения? — секунда, и его губы растягивает предвкушающая ухмылка. — Хочешь поставить его под прицел? — нахмурился По, енот сполз с его колен и притворился мертвым. — Ты же понимаешь, что так начнешь войну? Осаму тихо рассмеялся, и Эдгар невольно вздрогнул. — Ты все-также наивен, мой дорогой Ворон, — смешок. — Война уже началась.*
— Хэй, все в порядке? — Чуя отстранился, чувствуя, как напряжен шатен. У Дазая буквально разрывалось сердце, когда он врал настолько чистым голубым глазам. Такое чувство, что это был самый настоящий грех. — Все хорошо, — он слабо улыбнулся. — Просто задумался. Накахара не поверил ни на секунду, но и допрашивать не хотел: знал, что это бессмысленно. — Кстати, а почему мы не в школе? — Ты нормально уснул только под утро, поэтому я взял нам выходной. — И Мори-сан нормально отреагировал на это? Осаму фыркнул: ему было плевать на реакцию Огая, но проблем вроде быть не должно. — Ну мы же его дорогие олимпиадники, нам позволены некоторые привилегии. А теперь пойдем есть блины, пока Карл все не съел. — Карл? — непонимающе переспросил рыжеволосый. — Это енот.***
Чуя довольно долго стоял на пороге собственной кухни, наблюдая как дикое животное сидит на столе, своими маленькими когтистыми лапками наливает кленовый сироп из бутылки на еду, а после разрезает столовым ножом блины и аккуратно отправляет маленькие кусочки в рот. — Мне кажется, я еще не отошел от экстази, — неуверенно высказался рыжеволосый. Дазай же усмехнулся на это заявление и подтолкнул возлюбленного к столу. Эдгар уже сидел там, пил чай и смотрел куда-то в окно. Создавалось впечатление, что он встревожен. Накахара чувствовал небольшую неловкость после произошедшего утром. — Осаму, так где вы познакомились с… — он замер, понимая, что не знает имени гостя, а «Ворон» несильно походило на данное при рождении. — Зови его Вороном, — невозмутимо ответил шатен. — Ему не нравится его имя, потому он придумал себе такую кличку. — Клички дают собакам, — презрительно фыркнул По, но сталь в карих глазах вновь заставила все внутренности сжаться. — Но он прав. Зови меня Вороном. Я студент, а… Дазай, — было очень непривычно называть его не Призраком. — Помогает мне с курсовой. Мы вчера встретились, чтобы обсудить детали, но произошли внеплановые изменения, и вот мы все здесь. Чуя явно ощущал напряжение между этими двумя, и, видимо, Карл тоже, ведь поворачивал мордочку то на своего хозяина, то на Осаму. Заметив холодный взгляд возлюбленного, рыжеволосый положил свою руку ему на колено, несильно сжимая. Он чувствовал, что что-то не так, но и посвящать его в это никто, видно, не собирался. — Я уйду после любезно предложенного завтрака, — на этой ноте По закончил разговор. И действительно, он ушел уже буквально через десять минут, оставляя пару одну дома. Накахара думал, стоит ли задавать интересующие его вопросы, но какой-то внутренний барьер не позволял ему этого сделать. — Ты спал ночью хотя бы? — спросил подросток, заметив темные круги под глазами возлюбленного, что выделялись на его бледной коже. — Не так много, как хотелось бы, но да, чиби, не волнуйся.***
Стоило Дазаю уложить Чую спать и удостовериться, что с ним все будет в порядке, он сразу же вызвал такси до дома, где остановились его друзья. Он совершенно не волновался о рыжеволосом, оставляя его с Эдгаром, прекрасно понимая, что тот дорожит своей жизнью. Но ему нельзя было терять время, нужно было поговорить с Достоевским и обсудить дальнейшие шаги. Как и ожидалось, никто не спал. — Я не понимаю, зачем ты его запугал. Мы могли бы вытащить больше информации, — с порога начал Федор. Осаму быстро прошел дальше, скидывая плащ на кресло: — Ты не прав. Раньше — да, но мы с Вороном давно не работали, он мне не доверяет и правильно делает. Верлен ожесточил режим, он бы не рассказал нам ничего, если бы я не надавил. Что думаешь о Коллекционере? Достоевский занял кресло напротив и скрестил руки: — Шибусава всегда был пешкой, мне интересно, как он смог подняться на такой уровень. Я пытался найти информацию, но его нет в базах. — Я наберу Анго, — кивнул Осаму. — Где Коля? — В комнате, следит за камерами. Так, что думаешь делать дальше? Правда хочешь подставить Коллекционера под прицел? — Для этого пока рано, но медлить я не собираюсь. Помедлим — окажемся в ловушке, я не сомневаюсь. Но если мы сделаем это сейчас, то многие окажутся в опасности. Я не могу приглядывать и за Кью с матерью, и за Чуей одновременно. — А как же его родители? — нахмурился Федор. — Они уже долгое время в командировке, неизвестно, когда вернутся. Казалось бы, что ответ исчерпан, но русский нахмурился лишь сильнее. — В смысле? — Они улетели около месяца назад, все время пишут, что задержатся на неопределенный срок и посылают Чуе деньги. Но он сказал, что такое не в первый раз, командировка может затянуться и на несколько месяцев, если дело важное, — объяснил шатен, но чужой взгляд поселил в его душе волнение. — Ты знаешь что-то, чего не знаю я, — утверждает. — Предполагаю, а не знаю, — поправил Достоевский. — Тебе не кажется странным, что их отослали в командировку примерно тогда, когда за нами началась слежка? — Но причем тут Чуя? — нервно усмехнулся Осаму. — Призрак, включи мозги, — брюнет потер переносицу. — Они ищут рычаги давления на нас, и, будем честны, Накахара ахуенный рычаг давления на тебя. — Верлен знает, кто я. Он не настолько туп, чтобы направлять дуло пистолета на того, кто мне дорог. — Мы уже его не знаем, — пожал плечами Федор. — И, по словам Ворона, Шибусава сейчас оказывает немалое влияние на него. Дазай сделал глубокий вдох, чтобы утихомирить расползающееся внутри пламя: — Ты предполагаешь, что они могли отослать родителей Чуи в командировку, чтобы очистить себе путь к нему? — Организация разрослась, теперь у них связи не только на черном рынке. Так что да, они вполне могли такое сделать. Возможно, как раз предполагают, что ты будешь разрываться между Накахарой и своей семьей. Либо спасешь только одного, либо лишишься всего. Что ж, это злило. Дазай заскрежетал зубами и с силой сжал подлокотники кресла, борясь с желанием вернуться в Йокогаму и попереубивать там всех. — Я должен их защитить. Чуя точно не уедет никуда, но вот мать с Кью я могу отослать в безопасное место. Заграницу. — С деньгами проблем не будет, — кивнул Федор. — Значит, как только они будут в безопасности, мы наставим прицел на Шибусаву? — Да. Но Достоевский знал этот голос, пробивающий на дрожь. Знал этот взгляд, от которого стоило бежать всем, включая него. И да, он понимал, что отчасти это его вина, это он позволил Осаму ослабить контроль. Но он думал, что будет готов к этому. Как оказалось, не совсем. Справиться с тем, кто внутри, было не так сложно, но сейчас тут был и сам Призрак, а напоминание реальности сделало бы лишь хуже. Вздохнув, Федор встал с кресла: — Я скоро вернусь. Он скрылся за дверью их общей с Гоголем спальни. Тот сидел на кровати, внимательно вглядываясь в экран и изредка нажимая на какие-то клавиши на клавиатуре. Он был сосредоточен, но сейчас его помощь требовалась в другом. — У нас проблема, — тихо сообщил он, плотно закрывая дверь. Тот даже не посмотрел на возлюбленного, зная, что может произойти, если он отвлечется. — Кого-то убили? — Хуже, — фыркнул русский, присаживаясь на кровать. Он положил голову на плечо парня, чувствуя, что уже отвык от подобной нелегальной деятельности и довольно сильно устал. От кожи Николая пахло цитрусом, а в волосы впитался запах крепкого табака. Вот так пах его дом. — Верлен запланировал напасть на Накахару, а мы поняли это только сейчас. Призрак теряет контроль. — Это плохо, — кивнул Гоголь и потрепал возлюбленного по волосам, даря секундную ласку. — Давай я с ним поговорю. — Ты помнишь, чем закончился ваш прошлый диалог с Ним? — Помню, но сейчас другая ситуация. Тогда Он вырвался, а Ему нужна только чужая боль. Сейчас это наш Осаму, пускай и не полностью, но его единственная мысль — уничтожить всех, кто прикоснется к его близким. С этим можно работать. — Все равно будь осторожен. Не забывай, что он опасен, — обеспокоенно напомнил Достоевский. — Тем не менее, он наша семья и твой лучший друг, как бы ты этого не отрицал, — Коля улыбнулся уголком губ и поцеловал Федора в висок. — Следи за камерами, я быстро. Когда он вышел в гостиную, то понял, что Федя ничуть не преуменьшил степень проблемы. Дазай все также сидел в кресле, но создавалось ощущение, что он боролся с самим собой, пытался восстановить хоть немного прежнего контроля, потому что пламя ярости внутри него не утихало, а сподвигало на то, о чем он потом пожалеет. — Хэй, Осаму, — Гоголь подскочил к подростку и взял его руки в свои, заметив, с какой силой он впивается ногтями в свою кожу. — Все в порядке. Посмотри на меня, — тот поднял на друга карие глаза, и Николай нервно сглотнул. — Успокойся. Дыши. Включи мозг. Если ты сейчас сделаешь что-то необдуманное, это может плохо закончиться для всех нас. Чую никто не тронет, он в полном порядке. И ты тоже. Шатен довольно сильно сжал чужие ладони, но Николай даже не скривился. Дазай сделал глубокий вдох, затем выдох, а после облокотился на спинку кресла, обессилено прикрывая веки. — Сдается мне, я никогда не был в порядке, — тихо признал он. — Я рад, что ты впервые за восемнадцать лет признал правду, — усмехнулся Гоголь. Осаму тихо рассмеялся, а после произнес на французском: — Je dois rentrer. Николай понимающе улыбнулся: — Dis bonjour à chue.***
Дазай смог расслабиться только к вечеру, когда Достоевский сообщил, что с его семьей все хорошо, и он ведет наблюдение, а сам Осаму лежал на кровати с Накахарой, вслушиваясь в его ровное дыхание и перебирая неизменно огненные рыжие пряди. Они молчали, просто наслаждались компанией друг друга, ведь в последние дни спокойствия было крайне мало. — Я точно больше не говорил никакой хуйни под наркотой? — уточнил Чуя. — Неа, — шатен отрицательно помотал головой. Подростка устроил этот ответ, а вот Дазай взглянул на него с нежностью в глазах, вспоминая те слова, что не были упомянуты.*
— Чиби, мне конечно очень нравится слушать весь твой наркотический бред, но когда я расскажу тебе обо всем, что ты говорил, утром, тебе точно будет не до смеха, — Осаму поудобнее перехватывает подростка, сжимая его бедра у себя на талии. Чуя как-то слишком уставши вздохнул и положил свою голову ему на плечо: — Главное, чтобы Осаму не узнал. Он меня убьет. Проходит пара секунд, прежде чем Дазай понимает, что Накахара не осознает, кто именно сейчас несет его домой. — Я думаю, что он нормально отреагирует. — А тебе откуда знать? Ты его совсем не знаешь! Шатен чуть прихуел с такого заявления, едва сдерживая смех. — Ну так расскажи мне о нем, — ладно, возможно он решил совсем немного воспользоваться состоянием своего парня. — Ох, он такой… Я даже не знаю, как описать. Он совсем не идеальный, я даже не пытаюсь его идеализировать. У него хуевое прошлое, огромные беды с башкой, и он постоянно выводит меня на агрессию своими шутками про мой рост. Но идеальные люди скучные, они как куклы. А он… С ним никогда не скучно. Мы можем гулять, разговаривая обо всякой хуйне, курить ночью, обсуждая что-то философское или просто молчать. С ним даже молчать комфортно! А его глаза… Ками-сама, видел бы ты его глаза! Они всегда такие разные… Но когда он смотрит на меня, то мне кажется еще немного, и я захлебнусь в них. Там столько тепла, нежности, любви… Я так его люблю, ты просто не представляешь. А его улыбка? Иногда так сильно хочется его ударить, когда он ухмыляется, как ебаный Сатана. У него столько граней, но он всегда так прекрасен. В жизни не встречал более прекрасного человека! С ним я чувствую себя в безопасности, я могу расслабиться. Недавно, в школе, Коджи на меня так взглянул, что я уж думал врезать ему, но Осаму встал передо мной и так посмотрел на него… Я сам бы сбежал от такого взгляда. Так что да, иногда он пугает, очень сильно пугает, но я знаю, что он никогда не сделает мне больно. Так сказал Федор, Коля, да и я это чувствую. Он меня любит. А я люблю его. Ты только не говори ему, что нес меня на руках, а то он убьет тебя, — пьяно усмехнулся Чуя. Дазай продолжил шагать с совершенно отрешенным выражением лица. Да, он сам захотел, чтобы Накахара сказал, что думает, но даже не подозревал, что будет так… приятно. В груди невольно поселилось тепло, и старшеклассник прижал возлюбленного ближе к себе, целуя куда-то в макушку. Тот уже уснул, доверительно повиснув на его теле.