***
Они пришли в школу, едва не опоздав на первый урок. Утренняя шутливая перебранка затянулась надолго и набрала неплохие обороты, поэтому даже Чуя, привыкший к физической активности, сейчас стоял, упершись ладонями в колени и пытаясь отдышаться, надеясь, что никто не заметит его румянец на щеках. Дазай же в общем облокотился о стену и молча жалел о своей никотиновой зависимости, так как легкие горели. — Вы снова перепутали галстуки, — хмуро заметил подошедший Акутагава. — Блять, — выругался Накахара, теперь замечая, что его галстук действительно был длиннее обычного. — Меняемся. Пока проходил обмен элементами одежды, к их небольшой компании присоединились Тачихара и Гин. — Утречка, — поздоровалась девушка. — Эм-м, Чуя, поправь воротник. Ему даже не нужно было зеркало, чтобы понять в чем дело, и уничтожительным взглядом посмотреть на Дазая, который совершенно не чувствовал вины. — Кстати, вы видели копов около ворот? — поинтересовался Мичизу. Накахара нахмурился: они бежали слишком быстро и у него не было времени разглядывать по сторонам. — Уже известно, что случилось? — спокойно спросил Осаму. — Неа, никто ничего не говорит, — рыжеволосый пожал плечами. — Нужно найти Элис, она наверняка знает, — предложил Акутагава. Судя по всему, был какой-то переполох, ведь первый урок отменили. Это было странно. Что могло произойти? Девушку они нашли в компании ее отца и Кое. Те обсуждали какую-то новость с абсолютно безразличными лицами, но вот глаза блондинки горели странным огнем, в то время как Огай был более холоден и отрешен, чем обычно. — Мори-сан, Кое-сан, — Чуя заговорил первым, приветственно кивнув подруге. — Что произошло? Что тут делает полиция? — Опрашивает всех, собирает показания, — мужчина обвел взглядом каждого ученика, но остановил свой взгляд именно на шатене. — Они нашли Ширасэ. Мертвым, — он продолжал пристально смотреть на сына своего знакомого, но тот выглядел совершенно нормально, в его глазах не проскользнула ни одна лишняя эмоция: либо он научился хорошо скрываться, либо тут не причем. — Дазай-кун, мы можем отойти? Возможно, это показалось бы подозрительным, если бы подростки вообще что-то заметили, но сейчас шокированными взглядами смотрели друг на друга. Осаму кивнул и медленно двинулся за Мори, отпустив руку рыжеволосого. — Но… Что произошло? — выдавил из себя Мичизу. Кое тяжело вздохнула и потерла переносицу: — Пока неизвестно. Все выглядит, как самоубийство. Как нам сказали, передозировка наркотическими веществами. Накахара явно слышал несказанное «но», потому и спросил: — Если это самоубийство, то к чему все это? — Его нашли довольно далеко отсюда, в Йокогаме. И никто из его друзей или членов семьи не знает, что он мог там делать. — В Йокогаме? — удивился Тачихара. — Но зачем ехать так далеко, если и у нас дилеров полно? — Я не буду спрашивать, откуда у вас такая информация, — устало прикрыла глаза женщина. — Постарайтесь не распространяться об этом за пределами школы. Завуч быстро удалилась, видимо, к полицейским, оставляя подростков одних. — Детка, все в порядке? — Мичизу обеспокоенно взглянул на Гин, что не произнесла ни слова, как услышала новость. Она не была в ужасе, это был даже не шок, но ее брови были нахмурены. — Никому больше не интересно, куда ушли Дазай с Мори? — спросила девушка. — Элис? Блондинка прикусила нижнюю губу, не зная, как ответить: — Не ебу. Может, хочет с ним поговорить о произошедшем на втором этапе олимпиады, когда он просто съебался. В данной ситуации это последнее, что стоило бы обсуждать, но у него всегда все под контролем, не стоит беспокоиться.***
— Признайся, что это был ты, — почти прорычал Огай, несильно толкая старшеклассника в стену. Его кабинет придавал уверенности в своих действиях, а тьма скрывала слишком явные эмоции. Осаму хочет засмеяться, хочет ликовать, так как вывел того не на простые эмоции, а на гнев, хоть и преследовал совершенно другие цели. Было приятно наблюдать, как твой «враг» теряет контроль над собой, видеть в его глазах полымя из различных цветов, отдающее режущим безумием. — Думаешь, что это я его убил? — абсолютное безразличие на лице. — Его нашли в Йокогаме, в районе твоих бывших «друзей». Все подстроено под самоубийство, передоз. Твой почерк, не так ли? — Мори цокает языком и отходит от шатена на пару шагов. — У тебя был мотив, вполне явный. — Ты просчитался, — хмыкнул Осаму, чувствуя собственное превосходство. — Я был здесь, в Фукуоке, все это время. И это могут подтвердить множество людей, — губы все же украшает жесткая усмешка, а сам старшеклассник уменьшает расстояние между ними. — У тебя нет доказательств. — Я говорил тебе, что будет, если ты снова примешься за старое, — угрожающе прошипел мужчина, глядя в карие глаза и узнавая в них своего мертвого друга. Дазай наклоняется ниже и шепчет прямо на ухо, зная, что включённый у директора диктофон не сможет записать настолько тихие звуки: — А я предупреждал его, что будет, если он посягнет на принадлежащее мне, — быстро отстраняется и говорит уже громче. — Я ничего и не сделал, Мори-сан, — уважение настолько наигранное, что хочется скривиться. Осаму наслаждается яростью в винных глазах, сам подвел к этому. Он почти признался в совершенном, но Огай никак не сможет это доказать, ведь это было даже не убийство. Ширасэ действительно покончил с собой, может, немного с чужой помощью. — Я уничтожу тебя. Шатен усмехнулся, ощущая легкое покалывание в пальцах, и позволил себе улыбнуться той самой улыбкой мертвого, а демонам заплясать в глазах: — Было бы, что уничтожать. Смирись, Мори, отец делал из меня не куклу, а кукловода. Удовлетворённый почти незаметным блеском страха во взгляде напротив, он развернулся, убрав руки в карманы плаща и вышел из кабинета, делая глубокий вдох, чтобы вновь почувствовать жизнь в себе. Замогильный холод более не был привычным, но оставался все таким же приятным, красивым. Смертельно прекрасным. И слишком дурманящим.***
Дазай возвращался во двор нарочито медленно. На этот раз и кабинеты, и коридоры были пусты, все были снаружи. Каждый шаг отдавался эхом от стен, а губы помимо воли растягивала слишком знакомая улыбка. Казалось, стоит только щелкнуть пальцами, и он вновь окажется там, где был Призраком, самим Дьяволом, где все его боялись, и он имел власть. На этот раз воспоминания были не триггером, они не пугали, а опьяняли, напоминая о приятной части прошлого. Все же, добровольное снятие поводка не осталось без последствий, внутренний контроль покачнулся, а цепь поржавела еще сильнее. Это может плохо закончиться. Но сейчас было так… Плевать. Поебать абсолютно на все и на всех, такая независимость и свобода, полное отсутствие мыслей и лишь едва заметная дрожь в кончиках пальцах и почти маниакальная улыбка садиста выдавала в нем… Не его. Поэтому пустые коридоры радовали, никто не увидит его темной стороны. Ему нужно лишь несколько минут, чтобы оклематься, проснуться от этого восхитительного сна, взять себя в руки и вновь заковать себя в цепи. Забавно получается, свободен лишь тот, кого он скрывает, боится… Но не сейчас. Как можно бояться того, кто всегда чувствует себя настолько прекрасно? Чувствует, что может свернуть горы, сделать все, что угодно, что только захочет и является самым настоящим Богом, Зевсом из древнегреческой мифологии. Это походило на действие наркотика, но ломка была куда серьезнее, а вот сам эффект более расплывчатым, заставлял терять границу между реальностью и иллюзией: все погружалось в туман, и он оставался один на один с самим собой, сидел на гребаном троне из золотых костей. От удовольствия хотелось замурчать, подобно коту, прикрыть веки и облокотиться о стену, чувствуя, как по телу проходят волны Северно-Ледовитого океана, замораживая все ненужное и разрешая тебе лишь единственный раз вдохнуть перед полным погружением в небытие. Осаму не успел заметить, как разрешил внутреннему монстру выйти, разрешил держать в своих руках поводок чуть дольше, чем надо. Скоро он уже должен был начать задыхаться, паниковать, но сейчас так хотелось лечь на пол и расслабиться… Он так устал… — Дазай! Старшеклассник раздраженно цокает языком и оборачивается, чтобы с особым высокомерием и нескрытой злобой взглянуть на окликнувшую его девушку. Блондинка почти отшатывается назад, а в зеленых глазах видится животный страх: — Что с тобой? — она невольно поднимает руку перед собой, словно боится, что на нее набросятся. Секунда. Вторая. Третья. В голове слышится щелчок, и все расслабление покидает его тело, оставляя лишь головную боль. Осаму морщится и сам делает шаг назад: — Прости, просто голова болит… Что ты здесь делаешь? Элис верит, вновь обретает свою уверенность и выпрямляется: — Ты ушел с моим отцом, ничего нам не сказав. Кое рассказала нам о произошедшем с Ширасэ, что все выглядит как самоубийство, у него был передоз, но странно, что его тело нашли в Йокогаме. Потом она ушла, а Чуя… В общем, вроде у него началась истерика… — Блять, — выругался шатен. Он тут же ускорил шаги и сразу пошел в сторону места для курения, прекрасно зная, что Накахара сейчас там. Он не мог с точностью сказать, преувеличила блондинка или нет, так как рыжеволосый просто стоял, облокотившись о стену и неверящим взглядом смотрел куда-то в пустоту, не реагируя на собственное имя из уст лучших друзей. И он точно не мог сказать лучше это было или нет, чем если бы Чуя сейчас орал и громил все вокруг себя. Гин тут уже не было, наверное, ушла к подружкам обсудить все случившееся. — Наконец-то, — с облегчением выдохнул Рюноске, заметив Дазая. — Мы не знаем, что с ним. Он даже не говорил ничего, просто ушел сюда и застыл вот в таком состоянии. — У него шок, — тяжело вздохнул старшеклассник и подошел ближе, сокращая между ними расстояние; парни отступили на пару шагов, давая пространство. — Хэй, малыш… Голубые глаза тут же откликнулись на ласковое обращение, находя того, кто это сказал: — Осаму…? — неуверенно спросил рыжеволосый. Тот нежно улыбнулся и положил ладонь на щеку подростка, полностью перекрывая возможность увидеть что-либо, кроме его лица. — Si quelqu’un aime une fleur qui n’existe qu’à un exemplaire dans les millions et les millions d’étoiles, ça suffit pour qu’il soit heureux quand il les regarde. Il se dit: «Ma fleur est là quelque part…», — тихо прошептал он на французском, прекрасно зная, что его поймут. Туманный взгляд окончательно прояснился, Чуя аккуратно коснулся подушечками пальцев чужой руки, что лежала на его щеке и сделал глубокий вдох, доверительно подаваясь вперед, чтобы упереться уже не в стену, а в грудь одноклассника. — Tu es ma fleurэ, — шепотом отвечает Накахара, составляя услышанные слова в единое предложение. Осаму стойко игнорирует сердце, сбившееся с привычного ритма и усмехается: — Ну, это определённо лучше «скумбрии», — на японском комментирует он, прижимая подростка ближе к себе и почти невесомо касаясь губами его волос, что пропахли дымом от сигарет. Они стояли так несколько минут, забыв, что здесь не одни, но это их мало волновало. — Мне внезапно захотелось обнять Гин, — с толикой печали в голосе произнес Тачихара. Акутагава ответил, не сдержав смешка: — Иди. Мне все равно надо кое-кому позвонить. Мичизу взглянул на него с недоверием: — Все, кому ты звонишь, находятся здесь. Рюноске парировал более мрачным взглядом: — Катись к черту. Рыжеволосый лишь посмеялся на это и, шутливо отдав честь, побежал на поиски своей девушки. Акутагава же отошел чуть подальше, закурил и набрал заученный наизусть номер. — Мы виделись не так давно. Уже успел соскучиться? — от голоса, что так и пропитался сладостью, хотелось улыбнуться. — Подожди, сейчас отпрошусь на перерыв, — послышались шорохи, а через минуту он вновь заговорил. — А какой сегодня праздник, что ты решил набрать меня? Рюноске закатил глаза и выдохнул кольца дыма: — Просто пиздец произошел, я решил поделиться, — молчание следовало сигналом к продолжению. — В общем, у нас одноклассника убили. Ширасэ. — Что?! Охренеть! Как…?! Блять… Я не знаю, как реагировать. — Твоя реакция более эмоциональна, чем моя, когда я об этом узнал, — подметил брюнет. — Потому что ты бесчувственная тварь, — фыркнули на том конце провода. — Хэй! Чужой насмешливый голос и смех быстро сгладили углы: — Я просто шучу. Так, что произошло то? — В общем, все выглядит как самоубийство. Передоз, все дела. Ну и мы знали, что он сидит на наркоте, так что все сходится. Но какого-то хуя его тело нашли в Йокогаме. — Да уж… Далековато отсюда. Что думаешь? — Есть пара догадок, но не хотелось бы обсуждать это по телефону. Завуч предупредила нас, что уроки на сегодня отменяются, копы вызывают всех по одному на допрос, а потом мы свободны. — В таком случае, приходи ко мне, и я напою тебя кофе за счет заведения, — была слышна мягкая улыбка говорящего. — Ты слишком часто это делаешь. Тебя не уволят? — Мои работодатели прекрасно знают, что я люблю подкармливать бездомных животных, — ехидно ответил парень. — Я смотрю, инстинкт самосохранения у тебя отсутствует. — О, это точно. И, кстати, у тебя тоже. Сколько раз мы с тобой говорили о вреде курения? — Тебе это не мешает курить ту новомодную херь, где одна химоза. — Эй, она со вкусом персика! — возмущенно воскликнул тот, заставляя брюнета давить улыбку. — Ладно, давай быстрее со всем разбирайся и бегом ко мне. Отложу нам пару булочек. — Хорошо, спасибо, — все же приподняв уголки губ, ответил Рюноске. — Скоро буду. Он еще какое-то время глядел на фото контакта в телефоне, не замечая, что на него уже пару минут пристально смотрят. — Ты же тоже видел, как он улыбался, да? — хитро улыбнувшись, спросил Чуя. — Ты также глупо улыбаешься, когда смотришь на меня, — с уверенностью кивнул шатен. Накахара лишь закатил глаза на это высказывание: — Думаешь, у него кто-то появился? — Он твой лучший друг, а не мой. — Но он мне ничего не рассказывал. Стоит спросить? — Сам расскажет, когда придет время, — Дазай пожал плечами. — Но его влюбленность на лицо. — Ты прав, впервые вижу его таким… Не таким. — Очень логично, — засмеялся старшеклассник. — Ой, да иди ты, — рыжеволосый несильно ударил того в плечо. — Гребаное растение. — Слушай, ты меня уже заебал… Но как говорится, самый надежный способ кого-то заткнуть — поцеловать.***
Акутагава зашел в кафе, внутренне радуясь, что посетителей не так много. В основном, приходящие берут заказ с собой, а те, кто остаются — посетители, что уперлись в свои ноутбуки или телефоны. Парочки тут также были редкостью, ведь в такую погоду хотелось гулять по паркам и наслаждаться пока еще не наступившей жарой и духотой. Здесь играла приятная тихая музыка, работал кондиционер, освещение не резало глаза, а интерьер, подобранный в теплых оттенках, радовал глаз и селил странное тепло внутри. Заведение было очень комфортным, а обслуживающий персонал всегда был особенно любезен. Вот и сейчас, Рюноске стоял у одного из столиков, наблюдая, как парень за стойкой мило улыбается женщине, отдавая ей стаканчик с кофе. Блондин поднимает взгляд выше, и его улыбка становится шире, стоит заметить их постоянного покупателя. Он на ненадолго скрывается в помещении для персонала и выходит оттуда уже с другим парнем, что подменяет его на кассе. Сам же идет прямиком к столику, улыбаясь чуть насмешливо: — Чего желаете? Акутагава фыркает, скидывая с плеч пальто: — Как ты умудряешься быть одновременно таким милым и таким наглым? — Это был комплимент? — усмехнулся парень, а его золотистые глаза сверкнули знакомой сиренью. — Ой, подожди, сейчас принесу нам кофе. Рюноске с небольшим восхищением наблюдает за такой сменой эмоций. Сначала довольно взрослый, уверенный в себе молодой человек, чьи глаза так и горят азартом и явной насмешкой, а потом внезапно маленький мальчик, который боится что-то сделать не так. Его эмоции читались очень быстро, тот их даже не скрывал, чем и заинтересовал однажды пришедшего хмурого старшеклассника. Акутагава не был любителем случайных знакомств и в общем людей, но этот паренек был до жути упрямым и спустя множество попыток у него все же получилось проникнуть куда-то вглубь души. Они были знакомы всего несколько недель, но Рюноске считал уже ритуалом заходить почти каждое утро перед школой сюда за кофе, чтобы переброситься парой фраз с этим баристой и обеспечить себе хорошее настроение на оставшийся день. — Твои любимые булочки с маком удивительно быстро разбирают, но я успел ухватить последнюю, — блондин поставил перед ним тарелку с выпечкой и чашку ароматного американо. — А, и нам стоит быть осторожней, Джуничиро уже считает нас парочкой. Подросток лишь скривился на это: — Я натурал. Ацуши положил голову на собственные ладони и хитро улыбнулся: — Ну да, конечно, — и пока собеседник не понял всего смысла сказанного, он продолжил. — Так, какие у тебя догадки? Резкая смена темы не вызвала ни капли агрессии, потому Акутагава ответил: — Я не уверен, но мне не дает покоя то, что это произошло, спустя неделю как я все рассказал Дазаю. И то, как он сказал «разберусь»… У меня все еще мурашки по коже. — Думаешь, что он как-то связан с этим? — Накаджима нахмурился и отхлебнул своего ужасающе приторного латте. — Я не знаю, что думать, — брюнет прикусил нижнюю губу. — Но если это так, то разве это не делает меня виноватым? Чуя просил меня не рассказывать ему, а я рассказал и произошло вот это. Ацуши нахмурился еще больше и отрицательно замотал головой: — Слушай, винить себя в смерти Ширасэ тебе точно не надо. Ты не виноват. Ты просто рассказал всю правду, ты не мог знать, что за этим последует. Это тоже самое, что, если бы женщина родила ребенка, который в будущем стал преступником. Это же не ее вина. Рюноске согласно кивнул, но было видно, что ему это несильно помогло. — Почему ты не веришь, что это самоубийство? Может, Ширасэ понял, что совершил и решил покончить с собой, замученный чувством вины? — предположил бариста. — Но зачем было уезжать ради этого в Йокогаму? — Чтобы его не нашли? Не смогли остановить? Черт, Рю, я не знаю, — блондин взглянул куда-то в окно. — Ты прав, это все очень странно. Попробуй поговорить с Дазаем. Но будь осторожен. Если он действительно замешан в этом, то мало ли, что еще может выкинуть. — Больше всего меня пугает то, что мой лучший друг встречается с возможным убийцей, — признался подросток, чувствуя, что кровь уже кипит от недостатка никотина. — Что-то мне подсказывает, что этот год убьет все мои последние нервы… — Тебе еще потом в меде учится, — попробовал разрядить обстановку Ацуши, но собеседника хватило лишь на жалкую усмешку. — Ладно, пойдем покурим.