Слабость

С чего начинается моя история? С образа Маленького Мальчика. Его лицо навсегда осталось в моей памяти. Волосы изумительного пепельного цвета падали на глаза, были взъерошены. Маска, закрывающая добрую половину лица, отливала синевой в лунном свете. Глаза блестели от слёз. Не удивительно, что он запомнился мне именно таким. Маленьким, хрупким, беззащитным. Но таким прекрасным. Его чистота, чистота его детской души поразила меня, но куда больше поразила Боль, смотревшая с той стороны тёмных глаз. Эту Боль, увидев однажды, больше не перепутаешь ни с чем. Боль от утраты. Утраты чего-то настолько близкого, родного, что, почти, частички самого себя. Сердце сжимается, рвётся из груди, когда я осознаю, что ему пришлось пройти через такое. Маленький Мальчик, одинокий, словно Луна на тёмной зимнем небе. Он так завораживал, манил. Эти слезы... Как бы я хотела подобрать каждую слезинку, пустить их в чистое, святое озеро. Если бы это уняло его боль, я бы согласилась отдать на это всю свою жизнь, лишь бы только его крохотному сердечку не пришлось больше страдать. Лишь бы его глаза становились мокрыми только от счастья. Но не от боли, не от потерь... Наверное, тогда бы я лишила его самого себя, но я ничего не могу с собой поделать. Этот Маленький Мальчик не заслужил быть пристанищем для стольких горьких мук, дум, слёз. Его сердце, получившее такие страшные раны в столь юном, несформированном облике, навсегда запомнило это. Раны затянулись. Шрамы остались. Глубокие, острые, ноющие. Ноющие при появлении малейшего намёка на прошлое, на пережитую боль. Шрамы украшают бойца. Но шрамы на сердце, не видные никому, лишь причиняют боль, наводят невыносимую тоску. Заставляют закрыться, перестать верить всему миру. Перестать верить самому себе. Этот Маленький Мальчик понял это в детстве. В тот момент, когда оно, детство, ушло незаметно и безвозвратно. В тот момент, когда он увидел смерть. Когда юная, невинная душа покалечилась, поранилась об осколки стекла, разбросанные людьми по полу. *** – Какаши, я зайду к хокаге и сам напишу отчёт. Тебе следует отдохнуть. Ты совсем вымотался! – Откуда эта неожиданная доброта, Гай? – Просто все мы понимаем, что я сильнее и выносливее тебя. Гай поднял большой палец вверх и одарил Хатаке фирменной улыбкой. Это немного оживило его. Как человек, не привыкший уступать, он, естественно, начал возражать. – И откуда в тебе столько самоуверенности? Я сам напишу отчёт, у меня это получится лучше. – Да что ты говоришь? Я сделаю это сам, ты хоть посмотри на себя! С минуты на минуту свалишься с ног. Гай ударил его по плечу , на лбу выступили капли пота. Их противостояние не закончится никогда! – Хорошо, делай что хочешь, я пошёл. Хатаке испарился. Гай победно вскинул руку вверх и неспешно побрел в нужную сторону, приписывая к себе очередную победу. – Ну и ну Гай, теряешь хватку. Какаши ещё немного постоял на крыше дома и испарился. *** – Быстро же вы вернулись. Господин хокаге не ожидал вас так скоро. Как всё прошло? Гай перекинулся несколькими словами с Генмой на пути к кабинету третьего. Хотя, даже этого времени Какаши вполне хватило. – КАКАШИ?! Челюсть буквально упала на пол, когда Майто увидел в кабинете хокаге Какаши, уже, по-видимому, закончившего писать отчёт. – Но как ты... – Плюс один в мою пользу, я тебя обошёл уже на два хода. Кажется, ты стареешь, дружище. Сочувственно похлопав Гая по плечу, Какаши вышел из кабинета. Поблагодарив Генму за содействие, направился домой. Надо бы отдохнуть. Миссия длилась три дня. Да, уровень "А" и не подразумевает другого. "Надеюсь, Эбису справился с этими лентяями. Наша с ними тренировка будет только завтра, но было бы неплохо увидеть их сегодня." Эх. Даже в мыслях он хотел, пытался, обмануть себя. И обманывал. Обманывал, сколько мог. Слава богу, миссия отвлекла его от мысленного самобичевания на время. Но теперь всё продолжится, всё повториться. Он даже не будет пытаться остановить это, со своей судьбой он смирился давно. Ноги сами привели его сюда. Здесь всегда спокойно и почти никогда нет людей. Чёрный, отполированный камень стал привычным пунктом его жизни. Стал её частью. Он проводил здесь часы, уединяясь с собой и размышляя. Тысячи, миллионы раз он разговаривал здесь с ним. Просил совета. И, казалось, порой даже получал ответы. Казалось. Его не волновало молчание. Он знал, думал, что Обито его слышит. Это спасало его ненадолго. Но он опять врал себе. Бессовестно и спокойно врал. И даже не придавал этому особого значения. Слишком привычно это всё было для него. *** Солнце уже расплавилось, утекло за горизонт. Какаши мельком пробегался по знакомым строчкам излюбленной книжки. Он уже не вникал, не понимал смысла слов. Даже не замечал, что прочитывает одно и то же несколько раз. В голову медленно, но невероятно настойчиво проникали густые, вязкие мысли. Глаз изредка подергивался, когда он, блуждая где-то у себя в голове, нечаянно натыкался на что-то особенно стеклянное, особенно раздражающее и настойчивое. Такие мысли он старался отгонять, но не слишком далеко. Ночью он всегда обращался к ним сам, но только ночью. Только тогда, когда его никто не мог увидеть. Иногда ему казалось, что такое люди видели, даже если оно было лишь в его голове. А что-то объяснять он не хотел. Он не хотел объяснять, откуда у него такие размышления, зачем они его терзают изо дня в день, из года в год. В разы проще оставлять всё внутри, за оболочкой себя. Люди не хотят знать мысли и страдания других. Это он понял уже давно. Глаза сами оторвались от книги. Рефлексивно. По привычке. Какаши бросил взгляд на Ичираку. Если бы он выбрал другой маршрут до дома, эти мысли удалось бы отодвинуть до, по крайней мере, ночи. Но он пошёл именно здесь. Само собой получилось повернуть на эту дорогу. Да, давно само собой получилось свернуть сюда. Свернуть в этот мир, необычный, непривычный, но теперь уже такой необходимый. О чем он думал, выбирая свою дальнейшую судьбу? Думал? Он не думал. Как и сейчас, проходя мимо места, где готовят вкуснейший рамэн. Что-то внутри толкало его, заставляло снова и снова делать шаг за шагом. Он хотел выглядеть безразличным. Хотел самому себе доказать, что ему все равно, что он не хочет вглядываться в ресторан, выискивать там знакомую фигуру. Знакомую фигуру, в которой он так нуждался и из-за которой проходил через столько страданий. Его там не было. Серые люди, такие же серые лица. Кто-то смеялся. Его там не было. Какаши нахмурился и вновь уставился в книгу. Так даже лучше, не правда ли? Но где... тогда он может быть? Вечером он всегда ужинает здесь. Может, Эбису перестарался? Может он сейчас лежит на кровати и мягко, приятно сопит? Устал, наверное. Пусть отдыхает. *** Хатаке медленно повернул ключ. Два раза. Замок щёлкнул и дверь сама открылась, призывая его зайти в эту холодную, мрачную обитель. В эту гробницу, хранившую в себе все его спрятанные эмоции, мысли, желания. И он заходит. Он уже наперёд знает, что зайдёт, что это неизбежно. Как только звук захлопывающейся двери заполняет полупустой дом, Какаши падает на пол, не в силах больше стоять на ногах. Он садится к стене у двери, стягивает маску и глубоко и медленно дышит. У него не осталось сил, ни капли. Сейчас он просто посидит здесь. В спальне будет ещё тяжелее. Там всё такое знакомое, там всё так напоминает ему о прошлом, о всех-всех ошибках. Ведь именно там, в спальне, ему снились все те кошмары. Именно там его голову занимали зудящие мысли, от которых мозг набухал, а глаза краснели и слезились. Именно там. Он ещё немного посидит здесь. Ему ещё нельзя спать, нельзя. Какаши пощипал переносицу, надавил на левый висок, пульсирующий от жутко надоевшей боли и поднял маску. Он встанет и пойдёт. Он пойдёт туда, не смотря на то, что чакры, как и сил, уже нет, на то, что ноги дрожат под весом его собственного исхудавшего тела и тяжелых мыслей. Он пойдёт. Только после этого он сможет уснуть. Не сразу и не крепко. Ему, конечно, будут сниться кошмары и он проснётся несколько раз, но он, по крайней мере, уснёт. *** Удивительно, на что способно тело ниндзя. А если ты Какаши, то удивительного будет куда больше. Хатаке быстро передвигался по крышам. Только недавно он и стоять толком не мог, но сейчас пришло осознание, и он пересилил себя. Пересилил острый недостаток сил и чакры и пошёл вглубь деревни. На одной из крыш он остановился, практически не дыша. Луна уже бодрствовала и озаряла тёмную землю скудным серебристый светом. Этого света было достаточно, чтобы Какаши смог разглядеть его окно. Шторы были закрыты, что совсем не соответствовало этому дому и, конкретно, этому окну. Не задумываясь ни на секунду, Хатаке поднял повязку. Использование шарингана сейчас было практически равносильно смерти. Но чтобы остановить его, этого было мало. Своей смерти он не боялся. Шаринган действовал не совсем так, как при полном запасе чакры, но это вполне удовлетворяло его. Он смог увидеть по ту сторону окна спящее тело. Он не развалился на кровати по обыкновению. Он спал скромно, прижимая к себе одеяло. Шапочка закрывала половину лица. Этот забавный факт вызвал небольшую улыбку. "Весь в учителя" - пронеслось в его голове как раз в тот момент, когда действие шарингана прекратилось. Какаши спустил повязку обратно на глаз и с облегчением плюхнулся на черепичное покрытие. Теперь он спокоен и почти доволен.