Двенадцать альтернативных способов применения крови дракона

      Зельда была в гостиной в полном одиночестве уже больше получаса. Всё, на что у нее хватало сил — это безрадостно переводить взгляд светло-серых глаз с затейливых узоров ковра на блестящие носки собственных туфель. Туда и обратно, туда и обратно. Вот бы уметь останавливать время!       — Юная мисс готова? — сначала послышался скрипучий голос, а затем перед Гризельдой появился и его обладатель — домашний эльф Лестрейнджей по имени Пинки.       — Готова, — девочка со вздохом поднялась.       Ей совершенно не хотелось быть готовой. Ей хотелось убежать в собственную спальню и не выходить оттуда ближайшие семь лет.       — Юная мисс не должна волноваться, — эльф приблизился к хозяйке и протянул небольшой бумажный пакетик. Зельда раскрыла его и почувствовала аромат шоколада и ванили. — Пинки знает эльфов Хогвартса, они готовят очень вкусную еду, не хуже старого Кнута! Юная мисс будет в надежных руках!       Сердце Гризельды Лестрейндж пропустило удар.       — О, Пинки, я так хочу остаться дома вместе с вами! — она наклонилась и что есть силы обняла домовика. — Не хочу я ни в какой Хогвартс!       Когда девочка отстранилась, то увидела, что из глаз эльфа, превращаясь в ручьи, капали слёзы. Он торопливо вытер щёки краем собственной туники.       — Юная мисс должна учиться, чтобы стать великой волшебницей! Успехи юной мисс заставляют Пинки и старого Кнута гордиться!       Зельда улыбнулась.       — Буду стараться только ради вас, Пинки, — она взяла за ручку небольшой чемоданчик с одеждой и вещами. — Отправляемся?       Внезапно воздух перед ними будто наэлектризовался и из ниоткуда в помещении возник второй эльф Лестрейнджей. Он был старше, с огромными, торчащими в стороны, ушами и длинным носом.       — Хозяин ждет юную мисс в своем кабинете, — мрачно сказал Кнут, и от его слов у девочки внутри всё похолодело.       Она жила в доме Лисандра Лестрейнджа уже больше трёх лет и могла на пальцах одной руки пересчитать разы, когда волшебник с ней говорил. Чаще всего это случалось, когда она не успевала вовремя убраться с его глаз: в те непродолжительные минуты ей доводилось выучить столько ругательств, сколько не узнали бы и многие взрослые волшебники за всю свою жизнь. Мистер Лестрейндж терпеть её не мог, и как бы Зельда ни старалась, вряд ли он изменил бы свое мнение. Она давно поняла: если хочешь спокойной жизни, не стоит лишний раз напоминать о своём существовании.       — А он?.. — несмело подняла голову Зельда.       — Хозяин трезв, — бесцветно ответил Кнут. Он протянул девочке ладошку, и они трансгрессировали в кабинет мистера Лестрейнджа.       Гризельде прежде не доводилась здесь бывать и она с интересом осматривалась по сторонам: высокие книжные шкафы, картины с лицами их общих предков, какие-то трофеи и артефакты на полках. Мужчина повернулся лицом к окну, руки он держал за спиной и в пальцах сжимал волшебную палочку. Мистер Лестрейндж был уже довольно стар, но в широких плечах и горделиво поднятой голове все равно ощущалась невероятная сила.       Эльф подтолкнул Гризельду ближе к одинокому стулу перед письменным столом и немедленно трансгрессировал, оставив её наедине с опекуном. Она нерешительно присела на краешек стула.       Мужчина долго не поворачивался и в целом не подавал вида, будто заметил, что больше не был в кабинете один. Ноги Зельды не доставали до пола, и вскоре спина и колени неприятно заныли. Она заерзала на стуле, и он издал неприлично громкий скрип.       Мистер Лестрейндж резко повернулся, направив на неё волшебную палочку. С тихим «ой» девочка подпрыгнула на месте и прижала руки к груди.       Если мистер Лестрейндж сейчас её убьет, то не придется ехать в Хогвартс. Не худший вариант, если хорошо подумать.       — Это ты, — волшебник нахмурился и положил палочку на стол перед собой.       Что ж, по-видимому, смерть откладывалась до неопределенного момента. А вот Хогвартс — наоборот. Девочка с грустью вздохнула.       — Это я, — кивнула она, а когда поняла, что прозвучала слишком невежливо, добавила с лёгким поклоном:       — Сэр.       Мужчина сжал челюсть. Зельда отчетливо слышала, как громко он выдохнул через ноздри.       — Гризельда, — сказал он через время довольно спокойным тоном. Это был первый раз, когда опекун назвал её по имени. Чаще всего она была для него «девчонкой» или, когда он был пьян, «отродьем», — сегодня ты отправляешься в Хогвартс.       Это не был вопрос, но девочка все равно кивнула. Волшебник отодвинул стул и сел напротив Гризельды. Их разделял лишь стол.       — Ты — Лестрейндж, — сказал он, сложив руки в замок. — Эта фамилия несёт в себе некоторые обязательства. Ты понимаешь, о чём я, девчонка?       Зельда очень сильно надеялась, что мистер Лестрейндж не имел в виду пытки других волшебников и служение «Тому-кого-нельзя-называть». Она прекрасно знала о сыновьях и невестке своего опекуна и не хотела разделять их судьбу в Азкабане.       — Не уверена, сэр, — покачала она головой.       Мужчина хмыкнул.       — Я ожидаю, что ты поступишь на самый лучший факультет, не опорочишь нашу фамилию связями с грязнокровками и прочими прихвостнями Дамблдора и…       Внезапно он улыбнулся. Довольно искренне, если Гризельда хоть что-то понимала в улыбках.       — Постарайся не умереть какой-нибудь позорной смертью, Гризельда. Например, упав с летающей лестницы.       Она не смогла сдержать улыбки.       — Я постараюсь, сэр, — кивнула девочка.       Он махнул рукой, чтобы она поднялась.       — Кнут сопроводит тебя до «Хогвартс-экспресса». Кнут! — он несколько раз щёлкнул пальцами, призывая домовика. Тот явился через секунду.       — До свидания, сэр, — девочка торопливо подошла к эльфу и взяла того за руку.       — Гризельда, — мистер Лестрейндж сложил руки на груди и вновь с легкой улыбкой посмотрел на двоюродную внучку, — я жду тебя на Рождество. Если, конечно, сама захочешь сюда вернуться…       Впервые за годы жизни в поместье Лестрейнджа по внутренностям Гризельды разлилось настоящее тепло. Совсем не такое, как она испытывала, когда эльфы каждый вечер готовили для нее вкусное какао. И даже не такое, как она почувствовала, когда у неё всего лишь с четвертого раза получилось сварить «Морочащую закваску» из учебника по зельеварению за третий курс. И совершенно не такое, как в тот момент, когда колдомедик Сметвик сообщил, что очень скоро цвет ее кожи опять станет нормальным.       Она была счастлива, что Лисандр Лестрейндж наконец подарил ей что-то большее, чем свое безразличие и ненависть. Он подарил ей улыбку — даже две! — и назвал по имени.       Возможно, через время, они даже смогут стать настоящей семьей!       Они с Кнутом трансгрессировали на вокзал за полчаса до отправления, чтобы Зельда смогла без проблем найти и занять пустое купе. Такое нашлось в самом хвосте поезда. Эльф помог ей закинуть сундук с учебниками и чемодан с вещами на багажную полку, а затем, крепко обняв юную хозяйку, трансгрессировал в поместье. Лестрейндж тут же распахнула пошире форточку и, сняв обувь, уселась на сидение с ногами. Она открыла прочитанный наполовину томик зельеварения для третьекурсников и погрузилась в мир необнаруживаемых ядов. Чтение помогало ей хоть как-то бороться с быстро набирающей обороты тревогой.       Когда ей было семь, родители заболели тяжелой формой драконьей оспы. Не было известно, как именно это произошло: Роланд и Присцилла Лестрейнджи никогда не были в Южной Америке, не работали с Перуанскими змеезубами и вообще никак не взаимодействовали с заболевшими. Болезнь унесла жизни еще молодых и полных сил волшебников за неделю. Их дочь тоже заразилась оспой, и её организм отчаянно боролся с болезнью почти четыре месяца: противодраконья сыворотка Ганхильды из Горсмура не помогала, и дважды девочка была на грани между жизнью и смертью. В конце концов, колдомедикам удалось усовершенствовать сыворотку так, чтобы она подходила их маленькой пациентке, а остальное сделала ее собственная магия: после первого стихийного выброса Гризельда Лестрейндж быстро пошла на поправку. Однако драконья оспа не отпускала так просто: даже после выздоровления у переболевших оставался неприятный зеленый цвет кожи и специфический — Зельда бы назвала его «отвратительным» — запах. К счастью, симптомы проходили со временем, но полное выздоровление занимало иногда долгие годы.       Гризельда не была заразной к моменту, когда ей нужно было поступать в школу, ведь прошло уже больше трех лет с момента её болезни. Но тошнотворно-зеленоватый цвет кожи и неприятный запах вряд ли сделали бы ее самой популярной первокурсницей в Хогвартсе.       Сначала, когда она получила письмо из школы, она возликовала от счастья — наконец и у нее появятся друзья! За годы жизни у опекуна она общалась лишь с домовыми эльфами и парой-другой взрослых волшебников. Зельда любила Кнута и особенно Пинки всей своей детской душой, но ей очень хотелось познакомиться со сверстниками. Как же будет здорово изучать тайны волшебной школы с настоящими друзьями!       Однако очень быстро её радость сменилась ужасом от запоздалого осознания: кто вообще в здравом уме захочет общаться с такой, как она? С уродливой, как тролль, и пахнущей почти так же, как они, девчонкой, чья фамилия — будто бы одних симптомов болезни было мало — Лестрейндж. Больше, чем волшебников из этой чистокровной семьи, магический мир ненавидел только «Того-кого-нельзя-называть».       Она робко попросила опекуна разрешить ей получать домашнее образование, но, кажется, он даже не обратил внимание на её доводы. Ни один Лестрейндж, сказал он, за всю историю магического мира не прятал голову в песок, а всегда выходил навстречу неприятностям с волшебной палочкой наперевес.       Так что Зельде пришлось собрать волю в кулак и отправиться в школу. Она всегда может держаться от студентов подальше. И однажды, когда симптомы отступят, попробует подружиться с однокурсниками…       Дверь купе открылась, и в небольшое помещение спиной вошел какой-то мальчишка. Он с трудом тащил за собой здоровенный сундук. Гризельда испуганно замерла на месте и спрятала лицо за воротником мантии и пышными волосами.       — Привет! — мальчик повернулся и дружелюбно улыбнулся. — Ты не против, если я поеду с тобой? Не смог найти свободное купе…       Зельда втянула голову в плечи, рассматривая своего неожиданного попутчика: не очень высокий, с тёмно-каштановыми волосами, на его еще по-детски пухлых щеках горел здоровый румянец, а на губах застыла широкая, располагающая улыбка. Девочка за всю свою жизнь не видела настолько симпатичного мальчика. Пару раз к ним в поместье приходили внуки мистера Малфоя и мистера Нотта — Драко и Теодор — но их постные высокородные физиономии не могли сравниться с живым и интересным лицом этого мальчика.       — Ты в порядке? — он чуть наклонил голову, чтобы рассмотреть забившуюся в углу Лестрейндж, и волосы упали ему на глаза.       — Да, я… я да, — вспыхнула под его взглядом Лестрейндж. Ей захотелось провалиться сквозь пол вагона прямо на рельсы, и чтобы ее раз и навсегда переехал этот дурацкий поезд. — Я не против, но только если сам захочешь остаться…       Она неловко поджала под себя ноги и еще глубже утонула лицом в волосах, а руками — в ткани мантии. Мальчик не без усилия поставил сундук на багажную полку. Он сел на сидение напротив и вытер ладонью пот со лба.       — Тебе не холодно? — он бросил на нее обеспокоенный взгляд. — Сегодня такой ветреный день, давай я закрою форточку…       Он встал и потянулся к окну.       — НЕТ! — Лестрейндж сама не узнала свой голос. Она быстро вскочила на ноги и, пытаясь остановить его, схватила мальчика за мантию. Он вытаращил глаза в замешательстве. — Прости, я не…       Они стояли друг напротив друга, и теперь мальчику ничего не мешало увидеть то, что она так долго скрывала: бледно-зеленое, еще немного рябое от сыпи лицо и такие же руки. Из-за черных волос и бесцветных глаз ее кожа казалась ещё более болезненной. Мальчик изучал ее лицо с открытым ртом.       Зельда вспыхнула и быстро отвернулась к стене.       Отличное начало, Гризельда Лестрейндж. План «держаться от людей подальше» с треском провалился с первой минуты.       — Эй, — через пару мгновений мальчик осторожно положил руку ей на плечо, — не бойся.       Он медленно, будто имел дело с каким-то диким и опасным существом, повернул её за плечо к себе. Когда Гризельда увидела его мягкую улыбку, она, кажется, совершенно забыла, как правильно дышать.       — Переболела драконьей оспой? — тихо спросил мальчик, и она растерянно кивнула. — Знаешь, один мой предок умер от драконьей оспы… Ужасная болезнь.       Его лицо снова озарила улыбка.       — Я рад, что с тобой все хорошо. А симптомы… они ведь скоро пройдут!       Лестрейндж неловко провела рукой по волосам.       — Мои родители тоже умерли от оспы, — она сама не знала, зачем это сказала.       Мальчик сжал губы.       — Мне очень жаль, — произнес он, смотря ей прямо в глаза, и Зельда в смущении опустила голову.       Он сел напротив.       — Ты ведь тоже первокурсница?       Девочка скромно кивнула, садясь обратно на свое место. Она подтянула к себе ноги: мальчишка весело хмыкнул, увидев, в какой узел она умудрилась их завернуть, чтобы сесть поудобнее.       — Скорее бы увидеть Хогвартс! — с энтузиазмом проговорил он. — Я, кстати, Седрик, — он придвинулся и протянул ей руку. — Седрик Диггори.       Гризельда пораженно посмотрела на его ладонь. Кажется, она никогда в жизни не дотрагивалась до других детей.       — Твоим предком был Элдрич Диггори? — вместо своего имени предположила она.       Ей очень сильно не хотелось портить момент и говорить, что она одна из «этих самых Лестрейнджей». Зельда мечтала растянуть приятные минуты с новым знакомым настолько долго, насколько это было возможно.       — Да! — Седрик обрадовался. — Ты знаешь его?       Девочка пожала плечами.       — Четвертый министр магии, разработал программу подготовки авроров, искал альтернативу Азкабану или хотя бы дементорам, умер от драконьей оспы, — быстро проговорила она. — Хороший был волшебник, у меня есть карточка от шоколадной лягушки с его портретом.       Диггори выглядел ошеломленным. Через секунду его лицо растянулось в широкой улыбке. По всей видимости, он был поражен и одновременно счастлив от того, что неизвестная ему первокурсница знала что-то о его предке. На самом деле, в её знаниях не было ничего удивительного: ей всегда была интересна история магии, да и мистер Диггори был одним из самых известных министров и волшебников в истории.       — Родители спят и видят, что я тоже стану министром, — усмехнулся Седрик. — Не менее великим, чем пра-пра-пра-прадед.       Гризельда улыбнулась.       — Может, однажды и станешь, — сказала она обнадеживающе. — Главное — держись подальше от драконов.       Мальчик засмеялся. У него был жизнерадостный, заразительный смех.       — Хорошо, никаких драконов, — он поднял руки в сдающемся жесте.       На несколько минут оба замолчали. Седрик искал что-то в своей сумке, а Гризельда задумчиво смотрела в окно на пролетающие мимо поля и леса. От грусти на сердце хотелось то ли выть, то ли биться головой о стену.       — Ты почему-то не хочешь говорить мне свое имя, — внезапно сказал Диггори. Девочка повернулась и увидела, что он протянул ей открытую пачку «Берти Боттс».       — Давай так: если тебе попадется что-то приятное на вкус, ты представишься…       — А если неприятное?       — Тогда ты скажешь какой-то факт про свою семью и я попробую угадать сам… ты ведь чистокровная, я прав?       Она кивнула и протянула ладонь. Диггори наклонил пачку, и на руку Зельды упала зеленовато-серая конфета. Он с энтузиазмом помахал: мол, ешь давай.       Девочка засунула драже в рот и тут же выплюнула. Высунув язык, она скривилась. Седрик захохотал, завалившись на спинку сидения.       — На вкус, как перепревшая капуста, б-р-р, отвратительно, — Зельда содрогнулась всем телом.       — Время фактов!       — Что ж… — она задумалась, — среди моих предков тоже был министр магии и он пытался закрыть Отдел тайн.       Седрик почесал затылок.       — Боюсь, я не так хорошо подкован в истории магии, как ты, — со вздохом сказал он и опять поднял пачку драже. — Еще попытка?       На сей раз ей попалась конфетка золотисто-коричневого цвета.       — Ирисовый пудинг, обожаю… — Гризельда улыбнулась от приятной сладости на языке.       Дожевав драже, она неловко провела рукой по лицу. Мальчик с интересом придвинулся.       Ну вот и все: сейчас он узнает её имя и сбежит.       — Меня зовут Гризельда, — с извиняющейся улыбкой сказала она. — Гризельда… Лестрейндж.       Она ожидала какой угодно реакции от Седрика Диггори, но точно не счастливой улыбки. Если этот ребёнок не попадет на факультет Хельги Хаффлпафф, то Распределяющую шляпу нужно будет отправлять на покой.       — Какое у тебя красивое имя! — искренне восхитился он.       Она вмиг стала, как помидор. Учитывая зеленоватый цвет ее кожи — как бурый помидор.       — Можешь звать меня Зельда, — кашлянув, предложила она. Мальчик просиял. — И ещё…       Лестрейндж неловко прикусила щеку изнутри.       — Мои родители не были «пожирателями». Хочу, чтобы ты знал, Седрик.       Он нахмурился, затем встал и, почесав тыльную сторону шеи, сел рядом с Лестрейндж.       Она никогда в жизни не сидела так близко к другим детям.       — Даже если бы и были, какая разница? — сказал Диггори. — Наши родители — это наши родители, а мы — это мы, Зельда.       Он улыбнулся ей, а затем взглянул вниз на сиденье — между ребятами лежал упавший страницами вниз томик «Магических отваров и зелий».       — Интересуешься зельеварением? — он взял книгу в руки и бережно расправил помятые страницы. — Учебник за третий курс? Ничего себе!       Диггори закрыл книгу и положил её Гризельде на колени.       — Я обожаю зельеварение, — она с любовью погладила обложку учебника.       Зельда заинтересовалась зельеварением в девять, когда, исследуя дом, случайно нашла старую лабораторию Аталанты Лестрейндж: жена её опекуна когда-то варила там всевозможные косметические зелья и бальзамы. После её смерти мистер Лестрейндж, кажется, никогда в лабораторию больше не заходил, хотя домашние эльфы продолжали следить за порядком в помещении и даже иногда докупали в ассортимент шкафов какие-то ингредиенты. Гризельда нашла в шкафу рабочий дневник Аталанты: в нем не было личных размышлений или переживаний, вместо этого женщина подробно описывала придуманные ею рецепты, а также заметки по разным ингредиентам. Девочка обнаружила в кабинете-лаборатории и портрет волшебницы: от её восхитительной, царственной красоты у малышки Зельды перехватило дыхание. Неужели волшебные зелья способны создать такое? Сложно было поверить, что обычный, живой человек из плоти и крови мог родиться настолько красивым. Она погрузилась в записи миссис Лестрейндж и очень скоро воспылала страстью к зельеварению и тому, на что это тонкое искусство было способно.       Она не сразу нашла в себе силы обратиться к мистеру Лестрейнджу с просьбой позволить ей пользоваться лабораторией: в конце концов, она была неопытной и совершенно зелёной — во всех смыслах слова — девчонкой, которой еще только через два года предстояло отправиться в Хогвартс.       Но к удивлению Гризельды мужчина не отказал.       — Делай, что хочешь, девчонка, — отмахнулся он. Зельда специально выждала вечера, когда опекун будет в хорошем настроении: «Стоунхейвенские сороки» — команда по квиддичу, которой семья Лестрейнджем владел вот уже без малого сто лет — выиграла последний матч и опять занимала первое место в национальном чемпионате. — Только поместье мне нахрен не спали, поняла? А то однажды один драклов экспериментатор мне чуть библиотеку к Мордреду не разнес своими ритуалами…       Так юная Лестрейндж начала свою карьеру в зельеварении. Спустя несколько месяцев практики она умудрилась сварить довольно сложный «Раздувающий раствор», но случайно пролила несколько его капель себе на руки. Она три дня проходила с огромными тролльими кулаками, так как не смогла нарезать абиссинскую смоковницу достаточно мелкими кусками, чтобы приготовить антидот к раствору — «Сдувающий напиток».       В конце концов, устав бороться с упорством сопротивляющейся хозяйки — она чётко решила справиться с антидотом самостоятельно, — Пинки пошел к мистеру Лестрейнджу. Когда волшебник закончил хохотать — от души, до слез в уголках тёмно-карих глаз, — он пригласил в поместье Северуса Снейпа — своего хорошего знакомого, выдающегося зельевара и профессора Хогвартса в одном лице. Он должен был сначала приготовить девочке антидот, а затем отвадить юную Лестрейндж от варки сомнительных зелий. Однако когда мрачный волшебник узнал предысторию травмы девочки, он сразу — не без великодушного разрешения мистера Лестрейнджа — взял Зельду в ученицы. Оказалось, оба зелья — раздувающее и сдувающее — были знаниями уровня «С.О.В». А профессор Снейп давно искал себе талантливого ученика для дополнительного заработка.       С тех пор два раза в неделю зельевар наведывался в поместье, где с энтузиазмом — и мрачным чувством юмора — обучал Гризельду искусству того, как, по его словам, разлить по флаконам известность, сварить триумф и заткнуть пробкой смерть. Правда, пока что они ограничились только бытовыми и куда более простыми зельями. Пинки еще в прошлом году подарил ей на день рождения «Расширенный курс зельеварения» для шестикурсников, и девочка с тех пор каждый вечер перед сном перечитывала то один, то другой рецепт из учебника, представляя, как однажды сможет их сварить.       — И какое твое любимое зелье? — с интересом спросил Седрик у задумавшейся Зельды. — Самое-самое любимое!       Она улыбнулась.       — Я бы хотела сварить «Зелье всемогущества», — скромно моргнула девочка, и Диггори прыснул со смеха.       — Амбициозно!       «Зелье всемогущества» или «Зелье всех возможностей» считалось в среде зельеваров легендарным. Если верить немногочисленным записям, оно реализовало все самые лучшие и скрытые до поры до времени качества и таланты человека, что позволяло ему таким образом достичь своего максимального потенциала. Было известно лишь об одном случае приготовления этого зелья за всю историю существования магического мира. Этот уникальный результат был, скорее всего, удачным стечением обстоятельств, а также сочетанием зелья «Феликс Фелицис» с почти нечеловеческой интуицией и прозорливостью варившего его зельевара.       Амбициозно — не то слово. Звучало это, как что-то, что Гризельда Лестрейндж хотела бы однажды испытать!       — Так и быть, мистер Диггори, когда я его сварю, дам вам глоточек попробовать, — хитро ухмыльнулась девочка. — Уж будьте добры не забыть мое великодушие, когда станете Министром Магии.       — В таком случае, мисс Лестрейндж, я почту за честь сопроводить вас в «Запретный лес», — мальчик вскочил на ноги и, словно рыцарь, поклонился. — Будем вместе отбиваться от оборотней, пока ищем «ганглии ведьмы».       Гризельда весело засмеялась.       — Боюсь, климат Шотландии слишком суров для ганглий, — она покачала головой. — Они растут только в прудах на Дальнем Востоке.       Седрик развел руки в стороны.       — Значит, отправимся на Дальний восток, — он указал на неё пальцем. — Юная мисс, ничего не планируйте после окончания школы, нас ждут фантастические приключения в другой части света!       От слов мальчика Лестрейндж почувствовала себя так, будто её покусал целый рой веретенниц: у нее кружилась голова и она была готова в любую минуту взлететь над сидением и, вылетев через форточку, воспарить прямо к тяжёлым дождевым облакам.       Она была счастлива.       Больше двух часов подряд они весело болтали, по очереди делясь какими-то интересными (и не очень) фактами из жизни. Седрик Диггори говорил о своих родителях, описывал их милый домик в полумагическом поселении Оттери-Сент-Кэчпоул, рассказывал о своих любимых фантастических тварях и много, очень много — и очень воодушевленно — упоминал квиддич. Зельда Лестрейндж же рассказывала про поместье Лестрейнджей, его удивительную библиотеку и сад-лабиринт, в котором можно было потеряться и найтись через несколько дней на берегу моря в другой стране. Она также не преминула похвастаться парочкой сложных зелий, которые ей удалось сварить и, конечно же, она рассказала о дорогих и любимых домашних эльфах Пинки и Кнуте. Диггори слушал очень внимательно и задавал уточняющие вопросы именно тогда, когда ей было, что добавить.       Закончив с рассказами о себе, ребята начали фантазировать, как будут вместе раскрывать многочисленные загадки школы чародейства и волшебства «Хогвартс»: находить скрытые проходы, тайные комнаты и, если очень повезет, сундуки с магическими артефактами. Дверь купе отворилась, и к ним заглянула продавщица сладостей. Проголодавшиеся ребята купили по шоколадной лягушке. Они уже успели съесть и сэндвичи с сыром, что передала сыну миссис Диггори, и сладкий пирог, который Пинки вручил Зельде перед трансгрессией.       Диггори первым открыл упаковку с конфетой. Откусив лягушке задние ноги, он развернул вкладыш.       — Ну что там у тебя? — с интересом спросила Гризельда.       — Андрос Неуязвимый, — с довольным видом ответил мальчик. — Создатель самого большого в истории патронуса! Такой карточки в моей коллекции еще не было.       Седрик покрутил карточку в руках, а затем повернулся к девочке.       — Зельда, как думаешь, какими животными стали бы наши патронусы? — он задумчиво почесал подбородок.       Лестрейндж пожала плечами.       — Не думаю, что в ближайшее время мы сможем это выяснить, Седрик, это очень сложная магия.       Мальчик широко улыбнулся.       — Чем сложнее магия, тем интереснее будет её выучить! — воодушевленно ответил он.       Может, Зельда поторопилась с выводами и Седрику Диггори лучше отправиться в логово Ровены Рейвенкло?       — А у тебя кто попался? — спросил он, кивнув на лежащую на ее коленях лягушку.       Она распечатала упаковку и откусила голову уже слегка подтаявшей жабы. С карточки ей подмигнула красивая черноволосая девушка. Через несколько секунд она затряслась и начала уменьшаться, сгорбливаться и, в конце концов, превратилась в скрюченную уродливую каргу с бородавками и зеленоватой кожей. Существо достало из мантии ярко-красное яблоко и, истерично рассмеявшись, протянула его Зельде.       — Малодора Гримм, — девочка протянула карточку Седрику. — Очаровательная карга.       Дверь купе опять отворилась, и на пороге оказался светловолосый мальчишка в школьной мантии. Его огромный нос походил на гигантский клюв.       — О, Диггори, вот ты где, — сказал он, заходя в купе. — Мы же договорились ехать вместе, куда ты подевался? — он покрутил головой из стороны. — Чем тут так воняет?       Зельда почувствовала, как ее сердце вмиг ушло в пятки. Она бросила на Седрика быстрый затравленный взгляд. Он чуть заметно подмигнул.       — Может, это от тебя, Оливер? — с улыбкой спросил он. — Когда я искал свободное купе, то видел, что ваше с близнецами Уизли было доверху забито навозными бомбами.       Мальчик, которого Диггори назвал Оливером, усмехнулся.       — Мы собираемся, как следует, отметить первые дни в школе!       Он повернул голову к Лестрейндж. Кажется, он впервые заметил её присутствие.       — А это что еще за страхолюдина?       Его слова были, как удар под дых. Зельда вмиг побелела и вжалась спиной в стенку сидения. Слишком сильно она обрадовалась встрече с вежливым и добрым Седриком Диггори, что расслабилась, забыв о необходимой бдительности и осторожности.       — Оливер! — Седрик вскочил со своего места и сжал руки в кулаки, но мальчик даже не заметил этой вспышки злости. Он встал перед Гризельдой и, сложив руки на груди, наклонился, чтобы заглянуть ей в лицо.       — И что ты за существо? Плод любви лесного тролля и карги? — он засмеялся от собственной шутки. — Неужели это будет учиться с нами?       Зельда онемела. Она не знала, как ей лучше отреагировать на слова мальчишки. Для любого чистокровного волшебника с родословной, как у Лестрейндж, это было непростительным оскорблением. В прошлом — какую-то сотню лет назад — смыть его можно было бы лишь смертью или пожизненным служением. К концу двадцатого века обычаи заметно изменились и если бы её опекун узнал, что этот Оливер посмел ей сказать, его отец был бы немедленно вызван в суд и готовил бы кругленькую сумму, чтобы хоть немного погасить недовольство одного из «Священных двадцати восьми».       Но Гризельда Лестрейндж очень хотела завести друзей. А хвастаться и угрожать связями семьи — не лучший способ это сделать. Она молча сжала губы и принялась повторять про себя рецепт яда «Уидосорос».       — Ты отвратителен, Фоссетт, — вместо Зельды презрение ему выразил Диггори.       — Это я отвратителен? — воскликнул мальчик и скривил нос. — Ты глянь на эту вонючую уродину! Как ты вообще с ней в одном купе сидел дольше минуты?       Седрик подошел к двери и демонстративно её открыл.       — Друг мой, кажется, тебя заждались навозные бомбы, — Диггори сверкнул глазами.       Злобно фыркнув, Фоссетт вылетел из купе.       — Парни умрут со смеху, когда я им расскажу, что ты втрескался в каргу, Диггори, — мстительно ухмыльнулся Оливер и быстро, пока Седрик не отреагировал на эти слова, побежал прочь от их купе.       Повисло молчание.       — Прости… — начали Лестрейндж и Диггори одновременно, и оба смущенно засмеялись.       Мальчик закрыл дверь и, почесав лоб, сел напротив Гризельды.       — Не обращай внимания, Зельда, он просто идиот.       — Разве он не твой друг? — с сомнением спросила девочка.       — Мы с Фоссеттами и Уизли живем по соседству и знаем друг друга с детства, но я бы не сказал, что мы с кем-то из них друзья, — пожал плечами Седрик.       Лестрейндж снова сжала ладони в кулаки, да так сильно, что костяшки пальцев побелели от напряжения.       — Из-за меня они плохо подумают о тебе…       Диггори окинул девочку странным взглядом.       — Думаешь, меня волнует их мнение? — своим ответом Седрик заставил сердце Зельды биться, как барабан. — Да и поверь, Фоссетт забудет об этом в ту же секунду, как его кто-то отвлечет квиддичем или навозной бомбой.       Он растянул губы в дружелюбной улыбке.       — Хочешь еще «Берти Боттс»?       К сожалению, Седрик Диггори ошибся, когда сказал, что Оливер Фоссетт забудет о ней, стоит ему отвлечься. Когда поезд прибыл в Хогсмид, кажется, абсолютно все ехавшие в нём студенты уже знали, что в школу приехала какая-то «вонючая и уродливая ведьма».       Весь путь до школы она слышала хихиканье и видела, как на неё показывали пальцами. От напряжения у девочки разболелся живот и голова, и она не смогла как следует насладиться потрясающим видом школы, когда вместе с другими первокурсниками переправлялась на лодках через озеро. Седрик был все время рядом и несколько раз вежливо, но решительно попросил каких-то рыжих мальчишек отстать от Гризельды.       Когда они собрались перед Распределяющей шляпой — на первокурсников смотрела вся школа — Лестрейндж чувствовала что-то близкое к обмороку. Строгая профессор в остроконечной шляпе объявила о том, что сейчас их начнут распределять по факультетам, которые станут их домом и семьей на ближайшие семь лет.       — Диггори, Седрик! — сказала волшебница спустя несколько человек, и у Зельды внутри все оборвалось. Мальчик кинул на нее быстрый взгляд и едва заметно подмигнул, а затем бодрой походкой подошел к Шляпе. Ей понадобилось меньше пары секунд, чтобы определиться с ответом.       — Хаффлпафф!       Диггори счастливо улыбнулся и пошел в сторону своего нового факультета. Его встретили овациями. Сидящие за столом девочки переглянулись им одним понятными взглядами.       Гризельда осталась с однокурсниками одна. Без поддержки Седрика она чувствовала себя потерянной. Схватив себя за край мантии и закрыв лицо волосами, она старалась не обращать внимание на то, что все ее рассматривают.       — Надеюсь, меня вызовут раньше, чем эту уродину, — сказала стоящая рядом с ней миниатюрная блондинка. — Представляю, как шляпа будет после нее вонять…       — Если она попадет со мной на один факультет, я обязательно напишу об этом отцу… А если она заразная?       Жужжание голосов раздражало. Зельде захотелось, чтобы прямо сейчас на школу напал огромный дракон и спалил этот шумный рой шквальным огнем.       Строгая профессорша посмотрела в свой список.       — Лест… — она побледнела и еще сильнее сжала губы. — Лестрейндж, Гризельда!       Девочка сделала несколько осторожных шагов в сторону стула со шляпой. Жужжание прекратилось. Все уставились на девочку.       — Эта ведьма ещё и Лестрейндж?       — Так и знал, что она пожирательская дочурка!       — Кто разрешил ей учиться с нормальными людьми?       За профессорским столом она увидела профессора Снейпа. Его колючий взгляд и уже такая привычная паскудная ухмылочка придала девочке моральных и физических сил.       Она поднялась по лесенке и села на стул. Профессорша надела артефакт ей на голову.       — Так, так, так… — раздалось в ее голове. — Вижу гибкий пытливый ум, прекрасное воображение, открытое горячее сердце… Я бы отправила тебя на факультет Годрика, не будь у тебя самомнения, как у самого Салазара!       — А можно меня на Хаффлпафф? — с надеждой спросила Лестрейндж.       Шляпа противно захихикала прямо ей в ухо. От этого неприятного звука девочка содрогнулась.       — Чтобы ты перетравила всех барсуков необнаруживаемыми ядами ещё на первом курсе? Директор мне такую шалость не простит.       Гризельда грустно вздохнула.       — Для тебя есть только один путь, юная Лестрейндж, и это… — шляпа хмыкнула. — СЛИЗЕРИН!       Когда она сняла шляпу, на неё смотрели сотни пар глаз. Девочка хотела увидеть лишь те единственные, которые ей были важны — разочаровала ли или разозлила она Седрика Диггори тем, что оказалась на факультете змей? — но так и не нашла в себе сил повернуться в сторону стола Хаффлпафф.       Гризельда спустилась с пьедестала-лестницы и направилась в сторону своего стола. Она села на край скамейки: другие студенты демонстративно от нее отодвинулись. Даже на Слизерине никто не хотел связываться с вонючей ведьмой из семейки Лестрейнджей.       Когда распределение закончилось и начался пир, Зельда оглянулась, чтобы взглянуть на своего — она очень на это надеялась — первого друга. Запрокинув голову, мальчик весело хохотал с чьих-то шуток. Будто почувствовав на себе чужой взгляд, он повернул голову и взглянул на Гризельду. Лёгкая улыбка озарила его красивое лицо. А затем он вновь отвернулся и продолжил что-то с азартом обсуждать с однокурсниками. Лестрейндж бы не удивилась, если бы он сейчас рассказывал про квиддич.       Она положила себе на тарелку немного пирога с патокой.       Возможно, учёба в школе будет не такой и ужасной, как ей казалось до знакомства с Диггори.