Falsus

Итэр не может поверить своим глазам. Тот, кто стоит сейчас перед ним – милый, доброжелательный и искренне желающий помогать человек. Уж точно не Скарамучча. – Ну так... Вам что-то от меня нужно? – улыбается открыто, отчего в его глазах будто начинают играть блики, делая лицо в какой-то степени обаятельным. Итэр никогда не думал, что назовёт Сказителя так, но всё же он здесь – смотрит на Фатуи в немом шоке и не может подобрать слов. Ситуацию, как обычно, спасает Паймон: – Мой друг говорит, что знавал тебя ранее! Мы пришли поздороваться. – Что-то я Вас не припоминаю, прошу прощения, – и он действительно выглядит виноватым, как будто ему и впрямь не плевать. Итэр не чувствует фальши, хотя собственный опыт общения со Скарамуччей в прошлом так и воет сигналом тревоги в голове, предупреждая об опасности. – Я не удивлён, – Итэр, наконец, собирается с мыслями, чтобы ответить, – но, тем не менее, я знаю о тебе несколько больше, чем ты обо мне. – Например? – Ты не человек. Марионетка. Его лицо вмиг становится серьёзным. Видимо, наконец воспринял Путешественника всерьез. – Это абсурд, но теперь я тебе верю: мало кто слышал об этом. – Тогда пойдём с нами! – Паймон сразу же воодушевляется, делая сальто в воздухе от радостного предвкушения. Она всегда так открыта к новым людям, пусть и придумывает им не совсем уместные прозвища. Удивительная особенность. – Нет. Тишина длится несколько секунд. –...Нет? – Паймон явно не была готова к такому повороту. – Я, к сожалению, пока не могу вам доверять. Слишком плохо вас знаю. К тому же, мне нужно работать. Прошу прощения, – опять эта улыбка; Итэр невольно задерживает на ней взгляд. Это так странно – видеть Сказителя умиротворенным. Странно, но почему-то приятно. – Тогда можем провести день вместе? Познакомимся поближе, – Итэр сам от себя не ожидает такого предложения, но уже поздно давать заднюю. – Точно! И мы тебе поможем с работой! Путешественник вздыхает: конечно, делать всё будет не Паймон, а он, как и всегда. Не то чтобы он сильно против конкретно сейчас – нужно подобраться к Скарамучче как можно ближе. К счастью, тот кивает, а значит, аргументы сработали. На удивление, возня с закатниками не занимает много времени: "работодатель" Сказителя отпускает его почти сразу, и они оказываются свободны. Итэр пользуется долгожданным выходным, чтобы показать спутнику город и поведать самые увлекательные истории и легенды Сумеру в несколько кривом пересказе. Это не занимает много времени: Путешественник и сам здесь не так давно, хоть и кажется, что прошло уже несколько месяцев. – Ну, чем ещё займёмся? – стоит только спросить, как громкое урчание в животе Паймон не оставляет им выбора, и все втроём напрявляются в ближайшую таверну. Заказав половину меню для подруги, Итэр грустно считает в уме остатки моры, когда Скарамучча внезапно спрашивает его, что Путешественник хотел бы выпить. – Я...не знаю. Наверное, мондштадтское вино, мне никогда его там не наливали. – Знакомая ситуация, – усмехается Сказитель, отсчитывая деньги из собственного кошелька. – Когда выглядишь молодо, многие дороги закрыты. Итэр думает, что здесь гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд, но не успевает на этом сосредоточиться, потому что Паймон подают еду и она чуть ли не визжит от восторга. Иногда, несмотря на искреннюю любовь к подруге, хочется понизить частоту её голоса: от бесконечного пищания начинает раскалываться голова. До тех пор, пока не приносят вино, они сидят в тишине, прерываемой громкими восхищениями Паймон, но стоит официанту удалиться, Скарамучча обращается к Итэру первым. – Теперь нам по всем правилам Мондштадта полагается выпить на брудершафт? Раз уж на "ты" мы перешли уже давненько, – хитро улыбается, сразу видно беззлобную провокацию, и Итэр не может сопротивляться этому совершенно гипнотическому очарованию. – Закрепить дружбу никогда не будет лишним, – усмехается и поднимает бокал. Когда они переплетают руки в локтях, Итэр чувствует ледяной холод его кожи, и в голове как будто разбивается хрустальным звоном огромная иллюзия – иллюзия нормальности происходящего. Скарамучча – Предвестник Фатуи. Скарамучча – убийца. Скарамучча холодный, потому что он не человек. Итэр дёргается и чуть не проливает вино, когда бокал уже почти касается его губ. Сказитель – теперь уже Странник, как он себя называет, – поднимает на него удивлённый взгляд. – Итэр? Всё хорошо? Звук собственного имени, произнесенного этим голосом впервые, заставляет его замереть. Путешественник не хочет этого признавать, но ему приятно, жутко приятно это слышать. Но... Это не тот человек, который должен сказать это. Это не настоящий Скарамучча, хотя такая его версия и нравится Итэру тем, что не язвит через слово. Просто теперь в нем нет того, что делало Сказителя собой, не Предвестником и не марионеткой Райден, а просто собой. Страшно подумать, но именно этот убийца из Фатуи, показав другую сторону себя, зацепил что-то в его сердце. – Да, всё нормально, – Путешественник встаёт и смотрит на Странника сверху вниз. – Надеюсь, теперь ты не будешь против пойти с нами? Я хочу тебя кое-кому представить. *** Прошлое Сказителя – боль. Сплошное страдание от потери близких, сначала настоящего, а потом и мнимого – только теперь становится понятно – предательства, всепоглощающего одиночества. Итэр думает, что Предвестник очень силён, раз смог пережить такое. Когда Синьора в воспоминаниях говорит о бесчисленных экспериментах Дотторе над Скарамуччей, волосы на затылке встают дыбом, а рука вцепляется в одежду. Ткань несильно дёргается, будто её пытаются аккуратно высвободить, и Путешественник понимает, что держался за рукав Странника. Тот отводит взгляд, стоит Итэру попробовать объясниться. Паймон хитро щурится: у неё явно появились какие-то свои мысли насчёт этой ситуации. В конце калейдоскопа сцен из чужой памяти Путешественник уже ничего не видит: перед глазами стоит лаборатория Дотторе – та, что под городом Сумеру, – и больница для страдающих от элеазара. Какие зверства творились там, Итэр боится себе вообразить, но спазм всё равно сдавливает горло и становится трудно дышать. Краем сознания он чувствует, как Паймон берёт его за руку, и усилием воли подавляет нарастающую панику. Успокоение приносит голос Нахиды, раздающийся как будто отовсюду и ниоткуда одновременно. Кажется, она разговаривает со Странником о передаче воспоминаний. Итэр ошарашенно осматривается и понимает, что они уже не в Иназуме вовсе, а в огромном тёмном помещении, которому не видно конца. Разве что оно напоминает... Пустота собирается в металлические листы, крепления и шарниры механизма, и вот перед ними та самая искусственная оболочка Сказителя, в которой тот должен был получить божественные знания и стать новым Архонтом. Ох и здоровенная штуковина. Бросив беглый взгляд на Скарамуччу, Путешественник выдыхает в ужасе: тот сидит на полу и наверняка неспособен двигаться. Всё же внедрение воспоминаний обратно в голову не проходит бесследно, он знает это по собственному опыту. Значит, придётся защищать. Итэр не может себе позволить дать Сказителю умереть. Не может и не хочет. Сначала отражать атаки удаётся легко, и поэтому краем глаза Путешественник следит за состоянием Скарамуччи, но в один момент он слышит вопль Паймон и оборачивается, чтобы увидеть, что на него несутся ледяные шипы сбоку. Среагировать вовремя не получается, и они прошивают его ногу почти насквозь. Итэр еле сдерживает стон боли. Вот и всё. Теперь ему придется оставить здесь свою жизнь (он в глубине души хочет верить, что это всего лишь иллюзия, а не полноценная карманная реальность, и они будут в порядке), либо надеяться на чудо. Но, видимо, жизнь не заготовила для Итэра счастливого конца, потому что он снова пропускает атаку, которая отбрасывает его назад. Едва успев восстановить равновесие, Путешественник видит несущийся на него луч электро элемента. Он зажмуривается, готовясь распрощаться с жизнью. Нога уже почти не шевелится, а крики Паймон на заднем плане становятся всё приглушённее. Динь! Звук, напоминающий колокольчик, слышится так чётко, что, кажется, зародился прямо в его голове. Сознание проясняется, и Итэр может наконец приоткрыть глаза. Странник стоит к нему спиной, защищая от атаки механизма. Всё его тело объято бирюзовым сиянием, и оно настолько знакомо Путешественнику, что дыхание перехватывает от восторга. Одним мощным выбросом энергии Сказитель повергает своё прошлое воплощение, и Итэр, наконец, может рассмотреть источник света. Глаз Бога. Анемо – элемент свободы. – Сгинь, неудачник, – шипит Скарамучча – а теперь это именно тот, старый Скарамучча, к которому Путешественник привык и к которому даже в некоторой степени привязался, – и оборачивается к нему, подходя ближе и садясь на корточки прямо напротив, – Видал мою новую побрякушку? Тебе точно не светит та... Он не успевает договорить, потому что Итэр затыкает его рот поцелуем. На периферии слышен то ли удивленный, то ли восторженный, то ли полный негодования вздох Паймон. Итэр не церемонится, хватая Сказителя обеими руками за голову и прижимая ближе к себе, не давая ни шанса отстраниться с презрением на лице. Глаза Путешественника удивлённо распахиваются, когда Скарамучча отвечает с не меньшей страстью, нащупывая пальцами золотистую косу и сжимая её, чуть ли не забираясь на него верхом и почти отчаянно кусаясь в желании быть ближе. Тем не менее, новый Глаз Бога предвестник кладёт на пол аккуратно, чтобы ненароком не осталось ни царапинки. Итэр судорожно вдыхает, почти всхлипывает Страннику в губы, когда тот неосторожно задевает поврежденную ногу, и Скарамучча тут же отрывается от него. – Смертные...– произносит с напускным пренебрежением, но отчётливо видное беспокойство во взгляде не может ускользнуть ни от кого в этой комнате. Итэр уже готовится вставать, когда замечает чужую протянутую руку. Брови взлетают так высоко, как, кажется, не поднимались никогда. Тем не менее, помощь он принимает. Стоит Путешественнику подняться и опереться на Сказителя и пытающуюся помочь Паймон, раздаётся ехидный голос Нахиды: – Ну что, закончили, мальчики? Я могу вас вытаскивать? – Знаете, Властительница Кусанали, – Скарамучча поднимает взгляд к потолку, хотя они не знают, откуда Нахида на них смотрит, – одной очень любопытной кошке в конце концов оторвали её очаровательные ножки. Итэр уже возмущённо открывает рот, когда замечает, что ухмылка Странника далеко не такая злобная, как обычно. Значит, не угрожает. В подтверждение этим мыслям Дендро Архонт смеётся: – Ладно, не буду лезть в ваши дела. Приготовьтесь к возвращению в реальность. Вот и всё. Итэр в последний раз оглядывается, прежде чем мир смазывается перед глазами. *** – Я правда рада, что всё прошло хорошо, но, Путешественник, долго ограничиваться первой помощью вредно, обратись к врачам, – Нахида, выслушав их рассказ, сосредоточенно перебирает созданные ей же из воздуха веточки. Наконец она поднимает лукавый взгляд: – Я счастлива, что вам удалось найти общий язык, пусть даже и таким способом. Итэр закашливается: слишком свежо воспоминание о чужом языке во рту, – а Скарамучча еле слышно раздражённо шипит. – Ближе к делу. Я бы хотел, – он замолкает, прежде чем продолжить; звучит немного резко, что выдаёт его неуверенность, – чтобы вы дали мне новое имя. – То есть ты хочешь, чтобы Путешественник дал тебе имя? – снова играет бровями Нахида, и Итэр только обречённо вздыхает. Да, видимо, придётся терпеть это ещё слишком долго. – Хочу, – ответ Скарамуччи заставляет всех присутствующих удивлённо переглянуться. Надо же, никто не ожидал такой откровенности. – Тогда, – говорит, наконец, Итэр, когда понимает, что все взгляды устремлены на него, – давай не здесь. Зря, зря он это сказал. Пришлось ковылять на улицу, отчего нога заболела ещё сильнее. Но Итэр бы никогда не подумал так, если бы знал, какой вид ждёт их из беседки возле Храма Сурастаны – кроваво-красный закат, заливший всё вокруг магическим алым цветом, и словно окружившие ясное небо громады облаков, окрашенные в цвета от персикового до тёмно-фиолетового. Итэр восхищённо вздыхает и почти падает на скамейку, не в силах больше стоять ровно. "Почти" – потому что в десятке сантиметров от сидения его ловят холодные руки. – Сдурел, что ли? Я твою кровь останавливать не собираюсь, – ворчит Сказитель, стоя рядом и почему-то не решаясь сесть. – Я куда крепче обычных людей, можешь не волноваться, – тепло улыбается Итэр, не смотря на собеседника. Эта тема явно слишком больная для него. Странник отводит взгляд: понятно, что воспоминание, пришедшее сейчас к нему в голову, заставляет нешуточно сомневаться в правдивости сказанных слов. – Возможно, но и ты в конце концов... – Да, – Итэр наконец поворачивается и серьезно смотрит Скарамучче в глаза. Это нужно сказать, даже если сейчас есть риск ранить. – Да, я умру. И ты. Вопрос лишь – когда. А в ближайшие несколько сотен, а то и тысяч лет я уходить не собираюсь. Может, я не выгляжу таковым, но я гораздо старше тебя и пережил бы многих в этом мире. Повисает молчание. Итэр не торопит: ясно как день, что Страннику нужно переварить всё произошедшее и сказанное. – Имя. Дай мне имя. Они не смотрят друг на друга, но теперь уже Путешественник чувствует себя хозяином ситуации, несмотря на грубый, даже почти приказной тон. – Ты ведь хочешь отказаться от титулов Фатуи? – Да. И от...другого имени тоже. "Куникузуши". Вот кем он не хочет видеть себя. Итэр знает историю, стоящую за этим именем, теперь знает. И не хочет, чтобы Сказитель – пока ещё он может позволить себе так его называть – отказался таким образом от всего прошлого, что пожелает оставить за скобками. Возможно, это несколько эгоистично, но людей, бегущих от себя, Итэр не считает сильными. – Я...не думаю, что оно должно исчезнуть, Странник, – Итэр впервые обращается к нему таким образом, для того чтобы подчеркнуть серьезность своих слов. – Это такая же часть твоего прошлого, как и Эи, твоя мать. Ты ведь не помнишь, какое имя дала она? Скарамучча качает головой, выглядя сосредоточенным и непривычно серьёзным. – Если ты не хочешь, чтобы другие знали о нём, я понимаю. Но позволь хотя бы мне называть тебя так? Это то имя, которое я хочу тебе дать. Не из ненависти, как это сделал ты сам, а из добрых намерений. Они молчат несколько секунд, прежде чем Странник разражается хохотом. И Итэр застывает: он снова видит того утреннего юношу, который покорил его своей искренностью, вот только сейчас этот смех исходит от человека, в которого – становится понятно – совсем не сложно влюбиться. – Ха-ха..ха...Ты хоть представляешь, какое это неуважение ко мне, моей воле, Иназуме в целом и лично Эи? Воистину, ты не устаешь меня удивлять. Он сгибается, опираясь ладонями о колени, а потом садится рядом. Итэр внимательно следит за каждым движением, реакция должна определить их отношения. – Неуважение к Электро Архонту... Я определенно в деле, – с горечью произносит Странник, поворачиваясь, наконец, к Путешественнику. – Ты знаешь, это имя принесло мне много дерьма. Но ты можешь использовать его. Только ты – никаких летающих фиалковых дынь. Итэр чувствует, как по лицу расползается улыбка. Она сопровождается хрупким, почти детским искренним счастьем, и, он уверен, это видно со стороны. Кажется, так он не улыбался уже очень давно, и Куникузуши это чувствует. Становится очевидно, что им овладевает смущение. – Всё, а теперь дуй к врачу, нечего тут кости проветривать, – встаёт, поглядывая на Итэра, и тот повторяет его движение, стискивая зубы от боли. Вопреки сказанному, оба замирают на несколько секунд, не зная, что делать, а потом Путешественник делает шаг вперёд и целует Странника в нос. Тот хватает ртом воздух, готовясь вылить на него по меньшей мере бочку язвительных фразочек, но Итэр не собирается останавливаться и продолжает покрывать поцелуями сначала щеки, потом лоб, подбородок – не слишком усердствуя, но желая раздразнить. И это получается, потому что в следующую секунду его сгребают в охапку, слегка поднимая над землёй, и его губы оказываются в плену чужих. Этот поцелуй не такой, как прошлый: хоть он и тоже преисполнен страсти, но сейчас они оба будто успокоились, поняв, что друг от друга никуда не денутся, а оттого пускать в ход зубы и дергать за волосы никто не спешит. Итэр держится за плечи Странника, недоумевая, каким образом позволил таскать себя, как невесту: не стоит забывать, что из них двоих более хрупким выглядит вовсе не он. Тем не менее, скоро эти мысли оставляют его, и Путешественник уже готов отбросить последние остатки сомнений, как вдруг: – Итэ-эр! Ты где? Паймон беспокоится! Скарамучча мгновенно отстраняется, потом опускает его на пол, всё равно придерживая за талию, чтобы не давить на раненую ногу, и почти смеётся ему в ухо: – Твоя подружка напоминает мне сиделку старика, больного слабоумием. Она ни на секунду не может тебя оставить? Итэр улыбается: мгновение назад он чувствовал небольшое раздражение из-за того, что их прервали, но теперь становится понятно, что Паймон просто волнуется. Не хочется заставлять её ждать. – Скорее, это я её телохранитель, но в какой-то момент мы почти меняемся ролями, – высвобождается из кольца чужих прохладных рук и идёт к Храму, навстречу Паймон. – Спасибо, Зуши. И прежде, чем Скарамучча успевает что-то ответить, Итэр уходит, оставляя его стоять с открытым ртом и возмущением во взгляде. Да, сегодня они определённо положили начало чему-то новому.