(s)he is you.

сидеть вот так вот в пустой комнате без мебели на прохудившемся матрасе просто омерзительно. обшарпанные обои желтят, лампочка еле мигает, да что уж там, она скоро лопнет из-за напряжения между ваней и андреем. точнее, накуренным андреем. из-за духоты капля пота медленно стекает вниз по чужому кудрявому затылку, даже не задумываясь о том, что её там быть не должно. андрей смеётся испуганно: ему сказать нечего насчёт всего этого инфантильного эксцесса, опрометчивость просто зашкаливает. если бы его попросили оценить ситуацию, он бы сказал что-то типа: "десять влажных поцелуев от марголдина не отвеченных взаимностью из десяти". и ведь андрей даже слова ему не говорит, потому что ваня пока что не зашёл за границы его зоны комфорта. всё печально, если оглядеть обстановку со стороны. ваня чувствует экзистенциальное поражение, когда андрей встаёт и начинает целомудренно чесать место у сгиба локтя. газировка со вкусом клея и дефекта: это то, что нужно всей вселенной (к сожалению, для вани вселенная — это андрей, для андрея же метамфетамин). ване думается, что андрей любит пожёстче, андрею же хочется снести ване ебало.       — ваня, ты, блять, думать вообще умеешь? уёбок, — начинает сразу с агрессии, ну а потому что хули? заслужил. ходит из угла в угол, весь чешется и умоляет внутри себя ещё и ещё, как малый ребёнок, который увидел игрушку в виде пони и теперь молит и кричит до потери пульса о том, что хочет её. — у тебя есть ещё? ха-ха, блять, андрей размазал голову вани по стенке и заставил танцевать его танго. ну не гениально же? ёбаный хитрец. а ваня сидит понурый, свесив кудри вниз. голубое стекло вместо глаз: оно блестит и кажется, что вот-вот лопнет. ваня такой ретро: как его зовут? он не помнит. может, осень на берегу? или страх и ненависть. или, может, я-влюбился-в-наркомана-которого-сам-же-и-подсадил-и-теперь-корю-себя-за-это?       — конечно есть, — голос совсем сел. шарит по карманам устало, достаёт какой-то левый зип пакет с правым количеством чего-то намешенного, что может повлиять на психоморальнофизическую массу тела. да и не похуй ли? просто месиво. — ты за прошлую дозу когда долг отда       — завтра, ванечка, всё завтра. обещаю. андрей кормит ваню завтраками уже какую неделю. андрей кормит завтраками как мать своего сына: "открой ротик, сейчас прилетит новая порция пиздежа". андрей пиздит, закидывается новой порцией своего неведомого счастья прямо под язык и закуривает в этой пустой комнате свои любимые с вишней. что-то в голове ломается и ваня, наконец-то встав, уходит, хлопнув дверью. его тень пролетает мимо обшарпанных граффити на стенах всех последующих четырёх этажей. да что же он блять сделал не так? ваня заблудился. в своих волосах, в своих словах, его голова каменеет только лишь из-за мысли, что это он виноват. виноват абсолютно во всём, господи, какой же он дурак. ведь два + два = ноль, не так ли? летняя ночь морозит до мозга костей, ходить в одной клетчатой рубашке сейчас уже не сезон, но о простуженном горле ваня подумает позже. что ему необходимо? следующим утром ваня заваливается к андрею в пустую квартиру чуть позже, чем в восемь утра. на полу всё тот же матрас, в другой комнате пыльный кухонный никому не сдавшийся гарнитур и стол с одним стулом. андрею хотя бы раз выползти из этой дыры, но слезть с наркотиков, наверное, трудно, как ване прямо сейчас закрыть дверь. на полу валяются пустые сигаретные пачки, да тут ёбаный двухкомнатный наркопритон, а не квартира. ваня чувствует, как андрей разлагается, как он гниёт заживо, потому что трупный запах уже успел осесть в лёгких обладателя кудрявой головы. нет, андрей не умер, он всего лишь морально исчез с этой планеты, он превратился в дым от сигарет и растворился в кислороде вместе с азотом.       — андрей, блять, вставай, — ваня дёргает пустое тело, глаза которого закрыты. старого учить всё равно что мёртвого лечить но тут скорее подойдёт второе. — пошли, ну, погуляем что ли, — ваня правда пытается его разбудить, но отхода дают о себе знать. — андрей, бля.       — нахуя ты пришёл, — абдрашитов он бастард, посланник бога, наверное, говорит с укором, но больше невнятно. у него кружится голова от любых действий, ему хочется сдохнуть и покурить, скорее всего. — хватит меня спасать. ваня совсем потухает. падает на пол задницей с глухим звуком, думает, что это конечная. он не знает, что ему делать, он потерялся. обманул себя и себя же поймал на этой лжи. сидит на осколках самого себя, сводит дурные счёты. что ж, ладно. в клубе душно. техно и транс-брейккор давят на уши, из-за чего те начинают вянуть потихоньку. это не сложно перетерпеть, если твой мозг занят либо амфетамином, либо его продажей. очень сложно сосредоточиться на штампованных улыбках на таблетках, когда к тебе пристают пышные литературные формы дам местного происхождения с зализанными чёлками назад и какой-то фиолетовой бурдой в когтистых лапах. баллада о смерти чистейшей воды, но андрей отдаётся ритму, отдаётся моменту, когда эйфория занимает все клетки всего тела. что ему ещё терять? лишь ваня один скользит пальцами по чужим ладоням, отдавая-забирая, всё деликатно, всё честно, ни разу не завышено. толкает бумажки по задним карманам и, если бы его попросили оценить ситуацию, он бы сказал что-то типа: "десять горячих и обжигающих прикосновений андрея к нему не отвеченных взаимностью из десяти". наверное, обоим нравится эта пытка. зона комфорта расширяется с каждым прикосновением, но это никого не ебёт.       — ты просил тебя не спасать, в курсе? а я вытащил тебя из дома хотя бы на вечер, — говорит ваня андрею на ухо, почти кричит, но у стены не так громко, как в эпицентре события. последний год на земле, его нужно прожить с достоинством.       — я напиздел, ванюш, — отвечает, — я напиздел. — и без капли смущения берёт лицо друга в свои руки, смотрит как будто в душу, играет подушечками пальцев, пересчитывает каждую ресничку пока что не совсем обдолбанным разумом.       — ты... что? — чужое лицо искривляется в зловещей улыбке, чужое лицо через пять секунд оказывается в центре танцпола, а ваня принимает боль. такой наивный ребёнок, ему всего лишь восемнадцать, а он уже почти морально разложен (ему бы хотелось на столе, но в другой обстановке). ему хотелось бы на столе и, наверное, на диване. а ещё в нетрезвом виде и, скорее всего, с андреем, может без презерватива, а может и с ним, а может и вообще в чужой квартире на афтепати, или прямо здесь в толчке клуба под фиолетовым светом. да что ж такое-то блять. почему с ним это происходит? они знакомы всего лишь пару месяцев. за клубом прохладно, летняя ночь продувает уши и поры на лице, стоять в такой обстановке меньше, чем неприятно. андрея рвёт прямо за углом — и вот это неприятно. у его рвоты кокаиновый блеск, фиолетовый цвет и розовая крошка. почти детский сухой завтрак. ваня гладит его тихонько по спине, что ж, практически поддержка.       — даже сейчас ты меня хочешь, не так ли? — подаёт голос андрей, как будто по команде, ухмыляется и вытирает рот от остатков клуба и воспоминаний о вечере. в его пустой голове хранится абсолютное ничего, ваня краснеет и отводит взгляд. ваня смущается как смутилась бы любая другая девчонка, завидев бы она андрея. ваня одновременно удивлён и стеснён, он отворачивается на секунду и ему кажется, что он сейчас лопнет. андрей что, только что флиртовал с ним? как жаль, что в руке андрея один лишь кнут. — зажигалки не найдётся?       — поехали ко мне? это звучит рвано и быстро, почти одновременно со словами андрея, у которого практически выпадает изо рта сигарета. это пиздец как странно, но андрей зачем-то соглашается и получает в ответ зажигалку. как жаль, что в руках вани очень много пряников. андрей — это ваня. нет, ваня — это андрей, да, ваняэтоандрей. буквально одно и то же, два сломанных человека найденных на берегу отчаяния и неверных поступков. только андрей зачем-то согласился на все предложения вани "да мы по чуть-чуть", "не бойся, ты не подсядешь". они сидят в такси и андрею до сих пор хочется снести ване ебало. чтобы больше никогда его не видеть, чтобы перестать ненавидеть себя из-за него, но абдрашитов ловит на себе его почти что райский и облачный взгляд полный страха и набожности. ваня точно не может назвать себя педантичным, но он сожалеет. молчат примерно всю поездку. из андрея выветривается абсолютное ничего, из него выходит вся злоба и теперь он просто разочарован. он надеется, что у вани осталось хотя бы немного. он надеется, что в ване осталось хотя бы немного здравого смысла. андрей не настроен на разговоры. в квартире ивана почти что чисто. белый диван, нелепо и наспех заправленный ещё вчера, потому что хозяина не было здесь два дня. лёгкий слой пыли, приправленный печалью и неверными решениями. ваня проходит на кухню, садится и такое чувство, будто он сейчас достанет шприц и, затянув руку потуже, вставит иглу поглубже, превратившись в того самого, которого он видит каждый день. ване очень плохо. он экзистенциально унижен, его здесь нет. кудри свисают благополучно вниз, когда он складывается пополам и чувствует щекой холодный пыльный стол.       — андрей, — голос как будто издалека, он севший, но не настолько, как у абдрашитова. на немой вопрос "можно я здесь закурю?" ваня отвечает согласным морганием. — андрей, что ты чувствуешь, когда закидываешься таблетками?       — утопию, — первая тяга после минутного молчания. — между мыслями и внутренней борьбой, — на кухне теперь пахнет дешёвой вишней и отчаянием. — а что, ванюш?       — у меня осталось немного, отдам за полцены. — говорит без жизни в голосе. его слова звучат отдалённо, ну и ладно. андрей чувствует дежавю.       — ты шутишь? у меня две сотки на руках. — андрей смеётся глупо и скидывает пепел в кружку. наверное он надеется, что там не было липкого и сладкого остатка кофе или типа того. наверное он надеется на безупречную привязанность вани и на то, что он отдаст бесплатно. ваня надеется, что андрей откроет глаза и поймёт, что хотел сделать андрею только лучше. видимо, ваня и вправду не умеет думать.       — ладно, потом отдашь. — господи, храни тебя боже, ваня. андрей неописуемо радуется, только, к сожалению, на его лице читается только злоба и неприязнь. его глаза сощурены, колени перед лицом, бычок от сигареты в раковине. ваня самый лучший драгдилер, которого только мог знать андрей. набожные вдохи и матерные выдохи — вот, что слышит андрей от вани. в клубе шесть месяцев назад в тот день играла альтернатива с транс-крошкой, андрей с бокалом очередной мешанины сто́явшей как полбара стоял у стены почти что в углу. улыбался чему-то в телефоне, наверное, мемам вконтакте, но это неважно. он счастлив, что наконец-то смог перебороть себя и свою депрессивную фазу и выбраться куда-то за пределы ближайшей пятёрочки. отпивать эту бурду оказывается весело и приторно-маняще, поэтому, завидев единственное свободное место у барной стойки, практически одним большим шагом добирается до него. садит свою костлявую задницу на него и, сделав абсолютно такой же заказ, думает, что боль очень близка к удовольствию. в голове белый шум от телеэкрана, в руках стаканы со всевозможными коктейлями, на лице читается абсолютно ничего, достигшее последней стадии саморазрушения. практически дереализация, он не замечает никого и ничего вокруг, только блюр и пшеница, наверное стог сена и иголка в нём, но это неважно.       — привет, — слышится слева. парень с кудрявой головой как будто несчастен, но в то же время натягивает на лицо прозрачную улыбку. в будущем андрей поймет, что знакомство с этим парнем окончится для него ходьбой голыми коленями по разбитым зеркалам.       — привет, — отвечает андрей, приветливо улыбнувшись и прикрыв глаза. что-то типа "я на самом деле добрый ты просто не знаешь меня полностью прошу узнай меня". парень садится напротив андрея и делает заказ. обычный коньяк со льдом, что ж, это удивляет. — всё в порядке? андрей, наверное, правда обеспокоен. трупный возраст, что с ним поделать. улыбка напротив отдаёт трещинами на стекле, полупустым купе плацкарта и последними лучами солнца перед ливнем. улыбка напротив сломанная, уставшая, бледно-искусанная, улыбка напротив грустит.       — всё хуёво, — и это видно. — у меня осталось немного, отдам за полцены. чего немного — андрей не понял, пока парень, еле прикрывшись, не показал надутый пошлостью и разочарованием зип-лок пакетик с порошком, но не с лаской, к сожалению. что, блять?       — о-о, не-а, чувак, я не употребляю, — а перед глазами страх скачет, выпотрошенной рыбой заплывая в лицо. перед глазами эскапизм, перед глазами новые возможности, которые не могут быть не опробованы. андрей отворачивается в противоположную сторону, под воздействием иллюзий его собеседник, что сидел слева, покрывается пузырями и пупырчатой плёнкой. хорошо, что у андрея трипофобия. у его собеседника вместо глаз, наверное, рай, потому что светятся они как наклейка на рюкзаке у ребёнка на автотрассе, которого норовят сбить взрослые неудачники. вместо глаз у собеседника, наверное, бензиновое поле с разводами, чекушка и чай в утренний зной, отчаяние и мольба, вот только андрей не пастырь и не пастух, он не водитель и не рюмка. он всего лишь оставляет сумму на баре и удаляется в туалет, где всё фиолетовым горит, явно, чтобы по вене не попали. но они не учли одного: тот парень за стойкой всё ещё здесь. холодная вода обмывает все кости, у андрея мокрые ресницы и глаза кажется сейчас выпадут из своих гаубиц. он же завязал, но это блядское "за полцены" его выворачивает, показывая всем свои гнилые внутренности. это блядское "за полцены", которое убивает андрея, разрывает на части и выкидывает в мусорку. он не может согласиться, но и отказываться тоже не вариант. наверное не зря в его кармане джинсов оказывается восемьсот с хуем рублей. похуй, до дома пешком пройдётся. догонять того парня было несколько унизительно. хорошо, что его кудрявая голова была видна во всех цветах неона, во всех зиплоках и во всех ноздрях всего человечества. он преследует, словно кошмарный сон, который никак не закончится. наверное, андрею стоило бы сесть на стул и часов пятьдесят подумать о жизни, но догонять того парня было интереснее, было приятнее, словно он — рай на земле.       — эй, — андрей опирается на его плечо, щурится и дышит неровно. — предложение ещё в силе? парень кудряво улыбался, как будто знал, что андрей прибежит, словно собачка, услышавшая "апорт". конечно ещё в силе, андрюш, ты сомневался?       — конечно. пошли в туалет. андрей смущён. отдаёт сумму, достаёт банковскую карту и, приготовившись к ощущению пустоши в глазах и ознобу в костях, снюхивает в небытие первую дорожку. что ж, кокс явно хорошего качества, потому что вставлять начинает через первые пять минут. в туалете практически никого, только тень андрея и холодный дымок от того парня, имя которого андрей в рот ебал. кудрявое "чудо" со вкусом мефедроновых кристаллов, рыбных потрохов и яблок типа "гренни смит".       — я ваня, кстати, — говорит безуспешно парень, который всё это время стоял уперевшись в холодный кафель стен. стоит на шухере наверное, потому что постоянно крутится около двери. как минимум, каждую минуту он точно оглядывался на дверь. — ты как вообще?       — андрей. ну, я, моё имя, в смысле, — абдрашитов усмехается очень глупо, водит по лицу мокрыми от страха ладонями. ему одновременно и страшно и двусмысленно весело и бравурно, отчего-то земля уходит из-под ног. его гоповка нервно потрёпана, волосы мокрые как и лоб. его ломает. теперь уже полностью. — мне ахуенно, блять. да-а, вставило его будь здоров. перед глазами что-то типа кругов, звёздочек, остальных триповых плюшек. да, андрей не ожидал, что общение с иваном поставит его на горох и гречку одновременно. на столе лежит куча разноцветных таблеток разных форм и с разными штамповками. андрей заставляет ваню ходить по лезвию: неровно закидывается сразу тремя и под язык, всё как по методичке, встаёт со стула и начинает танцевать под какую-то свою музыку в голове.       — давай со мной, ванюш, — андрей тянет слова так мерзко, но в то же время приторно и сладко, обливая уши вани мёдом и одновременно ядом. — водки и соку мне, водки и соку.       — андрей, отъебись, я не буду танцевать с тобой, — ваня точно без настроения. у него весь голубой цвет из глаз пропал, осталась лишь сера и грязь. ваня на коляске и ему на одиннадцатый этаж без лифта, но помощь ему не нужна.       — кто сказал, что я про танцы? — андрей подходит с роскошной таблеткой в пальцах правой руки, взял самую большую, уёбок. она блестит на окраинах солнечных лучей, а ваня усмехается наглядно, отворачивает голову в знаке "нет". — ну же, одну за маму, одну за папу. и вот так вот они играются минут десять без продыху. андрей умоляет ваню провести этот бед-триповый вечер вместе с ним, на что марголдин отвечает, что "тренера не играют". метаирония, французский пост-панк и ягодная одноразка. просто mdmazing. экстаз опрометчиво продвигается в кости и в мозг, джазовый парт в любимой песне, принятые таблетки начинают действовать. глаза-иллюминаторы у андрея, прижатый к кухонному гарнитуру ваня. влажно. нет, мокро, душно, сложно думать, пальцы андрея у вани во рту. нервный смех с обеих сторон, таблетки приняты обеими сторонами. андрей не чувствует вообще ничего, в то время как у вани перед глазами плывёт всё до мельчайших подробностей. здравый смысл тонет в оксюморонах, но это неважно. слюна буквально свисает изо рта, но ничего. ваня опирается руками в столешницу, пытаясь удержать себя в этой квартире, в этой одежде и в этой кудрявой голове. его вставило не хуже, чем тогда в клубе андрея в их первую встречу. чёрт, надо проверять, перед тем как продавать. возможно, принятие таблеток было почти его решением. он же хотел тридцать минут назад узнать какого это, не так ли? и правда утопия. внутренняя борьба успокоилась, теперь ваня чист. не в прямом смысле конечно, да и не в переносном, но ему сейчас легко. голова немного кружится, но это чисто из-за прилившего кайфа со стороны. андрей стоит спиной к нему, пытается нормально управиться с зажигалкой, но у него получается просто отвратительно.       — давай я, — глаза слезятся, ваня усмехается. спектры цветов меняются каждые десять секунд, он чувствует себя эпилептиком. — помогу. — берёт красное месиво, расплывшееся пятном в руки и пытается хотя бы немного надавить на колёсико для поджига. получается плохо, пальцы совсем не слушаются. ваня смеётся глупо, но поджечь получается. снова дешёвая вишня, которая уже успела пропитать всю мебель в квартире. на пол капает потолок, сталактитами свисая словно вязкая жижа расслабления и жа́ра. чёрт, да ваню трясёт. ваню трясёт у лица андрея, когда тот стряхивает пепел прямо на пол, ваню трясёт даже тогда, когда чувствует колючие пальцы у себя на затылке, а во рту почему-то вишнёвый дым. его перетряхивает, когда бескостная пошлость прилипчивой влажностью остаётся на нёбе, когда холодные руки поглаживают щёки и шею, надавливают на кадык, из-за чего ваня расслабляется и одновременно задыхается. даниссимо с ванилью, ваню размазывает по паркету, когда он понимает, что это не конец. не конец, потому что руки андрея лезут точно не туда, куда надо, но ваня привыкает быстро, ваня же хороший мальчик. ваня никогда не упрекнёт ни в чём, ваня простит долги, ваня будет вздыхать только так, как скажет он. ваня распластается по полу, ваня стянет свою кисло-сладкую рубашку в тон его занавесок, оставшись в одной полупрозрачной футболке, ваня будет чист душой и покорен ему навсегда. кто кроме андрея будет нежен с ним? андрей спускается на пол за ваней в такт падающему пеплу сигареты (уже какая по счёту?). кидается зажигалками, словами и пустыми обещаниями, но мозг вани занят другим, ему правда не до этого. смущённо улыбается и думает, что творит полнейшую хуйню, но предательское напряжение снизу давит на уши сильнее, чем третья доза мдма. заглядывать в глаза андрею страшно: там он не видит ничего, кроме чёрной дыры, очевидно, разноцветное чудо вылилось в костный мозг, развязало язык и руки, отдаваясь телу полностью. в комнате аморально душно, наверное, это нелегально, но это не ебёт никого. андрей стоит над ваней на коленях и ему пиздецки хорошо, он не чувствует собственного тела и это должно беспокоить, но андрей не думает ни о чём, кроме вани и сигарете в руке.       — ваня-я-а, — хнычет андрей. он втыкает в потолок уже пару минут, сигарета стлела почти до фильтра. — вань, это пиздец. конечно пиздец. ваня лежит объёбанный на полу, ловит галлюцинации ушами и глазами, но он ещё пока что в сознании. отвечать не хочется, ему жарко и хочется танцевать, но ему еле хватает сил встать на локти и оглянуться на андрея. ваня чувствует, как у него расширяются зрачки ещё больше, занимая всё место и не давая лимбальному кольцу хоть немного проявить цвет рая. оно такое же на цвет как и зрачок, а зрачок, наверное, размером с ебаную шину.       — если ты хочешь ещё, то спешу тебя, — ваня смеётся непонятно из-за чего. это всё так тривиально и тошно, что в наркопритон теперь превратилась квартира вани. — огорчить. ты сожрал последнюю. х-ха-ха, сожрал, — ваня морально заканчивается, но психотропные откуда-то достали скрытые от всех эмоции, которые он умудрялся прятать за своей кудрявой головой.       — о, — андрей качает головой, ловит взглядом летающую пыль и улыбается ломано. — точно, я забыл. ваня продолжает хихикать с эмоций андрея на ненужную информацию, но ему всё ещё жарко, поэтому он замолкает как только видит бездонную пошлость напротив и руку, что тушит бычок прямо об стену. чёрт, кажется ваню это совсем не заботит. лишь одно, но это точно не обои.       — мы трахаться будем? — от вани звучит это максимально пессимистично. у него на лице грозовые тучи, минимальная концентрация внимания на словах и действиях, кажется, влечение и молочно-девственная полуулыбка. андрея веселит это, он слукавит, если ответит "нет".       — чёрт, да я же сам себя поймал в капкан, — и это правда. как бы ситуация сейчас не была на пределе, андрей сам поднял ногу, сам наступил в тарелку и сам же отсёк себе ногу. да, он в ловушке. в ловушке своего мозга, ему хочется, но он еле сдерживается, чтобы не скривиться. смеётся со злобой внутривенно, но ваня сладкий, как марципан, поэтому просто отказаться от такого преудовольствия будет мегатупо. отказываться от парня снизу будет преступлением (и наказанием в будущем), но всевидящее око наблюдает, открывает другую сторону медали андрею, поэтому он, думая ни о чём, проникает внутрь, прямо ване в голову. винтажный порнофильм. ваня ощущает чужой тёплый холод у себя на теле, голова тяжелеет. ваня — чёрт-те кто, андрей — чёрт-те что, они находятся в месте между раем и адом, пока их тела находятся практически в миллиметрах друг от друга. андрей и догадаться не мог, что ваня мечтал об этом полгода (на полу, с андреем, без или может с презервативом, почти трезвые, в своей квартире). мдма давит на мозг и на мышцы всего тела, сильно, почти с такой же усталостью и необдуманностью, как рука андрея на шею вани. андрей стискивает своим ртом чужой, гладит языком чужие внутренности как кота прохладным вечером, ощущает напористость и сопротивление внизу в чужих остатках одежды и скрытого стресса перемешанного со стыдом. возбуждение холодит, как контрастный душ, андрею сложно дышать. паркет под ваней стал сто процентов горячее, чем сама температура его тела, его прошибает током, когда андрей, явно с любопытством, оттягивает пуговицу из проранки, это тяготит голову. осматривает его внутренности, задирает футболку вани выше, прикасается практически тёплыми руками до чужого живота и рёбер. из-за этого ваня дёргается, прикрывает глаза и улыбается, пройдясь руками по лицу. к сожалению, вывести красную краску из пор не удаётся, поэтому остаётся только смириться.       — что насчёт защиты? — андрей шепчет и взгляд из-под кидает ваню в жар.       — в кармане где-то, — голос у вани севший из-за напряжения, он пытается сконцентрироваться и вспомнить. шарится по задним карманам своими ладонями, находит большие купюры в размерах чуть меньше пятнадцати тысяч. что за педантизм, ваня, такие деньги не хранятся в карманах практически снятых джинсов. просто песня. — ага, — выуживает единственный проход в новую жизнь, ловит взглядом кухонный плинтус, но никак не взгляд андрея, который был заинтересован во всём этом меньше, чем на два процента. ваня белоснежен как асфодель, он наивен и чист, девственно чист, скорее всего, поэтому улыбается до очаровательных лунных кратеров на лице, стукается затылком об пол и забывается в самозабвении. теперь его проблема не в том, что он девственник, а в том, что между его ног спокойно расположился андрей, который, кажется, взглядом вылизал абсолютно всего ваню. очень лениво, но пошло, оба без слов понимают, что восковые лица словно в музее мадам тюссо расплавляются под любыми действиями. ваня наслаждается андреем и наоборот, секс внутривенно, без раздора и вульгарности никуда, поэтому они раскрепощаются в двойной мере, открываясь друг другу с абсолютно других сторон.       — у меня нет смазки, ха-ха, — ваня выпаливает это без задней мысли, но никого не заботит это. можно же использовать собственные слёзы, разве нет? ваня думает об одноразке со вкусом только что покрашенных волос, человейника на окраине города и, наверное, обычного манго. андрей хочет знать точно, сколько нот в голосе вани, поэтому прикусывает его пальцы, которые спокойно покоились на полуголом животе. слюнявит абсолютно всё, такое чувство, будто всё тело. ваня оглядывается обеспокоенно, но ничего не отвечает, только выдыхает почти томно, прикрывает веки и психологически отключается.       — альтернатива всегда есть, — андрей схож с млекопитающим, или хищником, охотится на тело напротив, хочет стать им, хочет быть им, хочет быть в нём. это завораживает, но приходится встать, чтобы обыскать полупустую квартиру. это удаётся не сразу: голова кружится от ощущений, андрей смеётся из-за своего положения, это правда веселит, но встать всё-таки надо. — где у тебя тут аптечка? ваня лежит в переносном отрубе, глаза его прикрыты. ему кажется многое: и та одноразка, и андрей с чёртовыми рогами, слёзы и розы, разбитые бутылки и небо цвета молока. это убивает воображение, потрошит кишки, начиняя их гречкой, но ответить надо.       — в шкафчике наверху, ага, — ему весело, он лежит на полу меньше часа, но кажется, будто на облаке. покамест андрей искал аптечку, непонятно для чего, на самом деле, ваня воображал то, что ему было стыдно воображать полгода. — куда ты ушёл, андрей, а? тут без тебя скучно.       — ты пиздец какой разговорчивый, ты это знал, да? — андрей шарит по шкафчикам как шкуроход рукой, находит кучу старого хлама в виде чашечек-тарелочек-трубочек, а ещё странный спичечный коробок. странный лишь потому, что он был легче, чем обычно. достаёт с озверевшим любопытством, и открывает, наблюдая, что внутри. а внутри меньше грамма, но это плюс-минус на две тонкие дорожки, по всей видимости оставленного на чёрный день сногсшибательного кокса, который ваня предлагал андрею в первую их встречу. почему такая уверенность? он белоснежно чист, правилен и ясен. андрея прошибает улыбка от уха до уха, от корки до корки, он кладёт его в карман, но так, чтобы ваня ничего не заметил, хотя андрей уверен в том, что ваня вообще нихуя вокруг не замечает лишь потому, что смеётся до сих пор с андрея и его позы. шарится дальше и находит потрёпанную коробку-аптечку, очевидно, из косторамы. она наполовину порвана, но находящиеся там лекарства были в абсолютно собранном виде. ищет чётко, фокусирует взгляд. так, парацетамол, арбидол, какие-то бинты и пластыри, звёздочка, градусник, активированный уголь, мочегонные и то, ради чего андрей вообще родился на этот свет. вазелин. да, звучит вообще-то смешно, но сейчас андрей вообще не управляет своим мозгом, поэтому, положив его в другой карман, подходит к ване, встаёт обратно на колени. в голову приходит абсолютно безумная идея: распластать кокс по тем местам у вани, где должны находиться рёбра и вынюхать-вылизать-выжечь носом-языком-глазами. андрей считает редкие шансы, достаёт коробок и лыбу давит. вытряхивает на еле живое тело, пока оно практически не дышит, но, почувствовав на своих ногах, особенно на внутренних частях бёдер, мягкое прикосновение рук чертыхается, раскрывает глаза и смотрит вниз.       — андрей? — ваня насторожен, а андрей отрывает от коробка часть с красным фосфором, потому что она, очевидно, плотнее, делает дорожки. у него в глазах черти танцуют и смеются, а ваня облеплён похотью момента, он скорей умрёт, чем двинется, если только о с т о р о ж н о. первая дорожка оказывается в левой ноздре, оказывает давление в мозгу, андрей заглядывается на потолок и смеётся. глупо до чёртиков но если так надо значит так надо.       — ванюша, ебать это ахуенно, я просто в сопли, — и это слышно по голосу. что ж, кажется кому-то пизда завтра утром. но ничего, живём один раз вроде, нет? потолок обваливается под моментом, андрей не слышит ничего, ему хочется лезть на стену и рвать обои, хочется разъебать в щи ебало марголдину, хочется на гаваи в какую-нибудь коралловую гавань, отдохнуть и оттянуться. вторую дорожку он слизывает языком. оставляет мокрые следы на рёбрах, упирается обеими руками по две стороны от вани, чувствует оттяжное напряжение на скальпе, а это ваня руками обеими зарылся в его воронье гнездо на голове вместо волос, тянет и выдыхает скромно, но скорее стеснённо, но это забавно. андрея совсем ведёт: у него ещё больше расширяются зрачки, взгляд мутнеет и леденеет, но это не мешает проникнуть языком в чужой податливый рот. ваню тянут за щёки и за кудри, отстраняются на секунду и снова прилипают. чувствовать чужие обкусанные губы и остатки безвкусного кокаина на языке просто охуительно, ваня впадает в транс и закрывает глаза. андрей тянет нижнюю часть предметов одежды, резко и самодостаточно, но это понятное дело, он перевозбуждён и настроение не ахти и не комильфо, в штанах вязко, на языке узко, или наоборот, андрей хочет. да, впервые андрей захотел чего-то сам, а не по приколу и не по хотению чужих людей, у которых вместо мозгов миндаль. кстати, андрей любит марципан, а он уже сравнивал мгновение назад ваню с марципаном, поэтому вылизывает шею и кадык до самых костей, обгладывает, кусает, оставляет таблички, что он тут был, помечает, как шавка дерево, слышит хриплые вздохи сверху, чувствует, как скальп натягивается на чужие пальцы до хруста костного мозга, головного и спинного. чёрт, они правда сейчас сделают это? кажется, что да, потому что андрей тянет руку в карман, выуживает презерватив и вазелин, кладёт куда-то рядом. выглядит неутешительно, но это единственное, что у них есть. стягивать с вани вещи было забавно: он не отпирается, наоборот, пытается помочь до конца избавиться от вещей, что обтягивали неудержимо. андрея завораживает полустон-полувыдох, когда он соприкасается с чужим остервенело-заурядным показателем влюблённости, когда он целует ниже пупка, почти в пах, запоминая запах. разбитые мечты падают на пол, ваня пахнет приятно, он пахнет смирением со своей участью, он пахнет необузданностью, его руки трясутся и это его выдаёт. тремор выдаёт мольбы и просьбы, ну кто андрей такой, чтобы отказаться? он сам раздевается, но не полностью, закидывает вещи на спинку стула. руки трясутся тоже, он еле как натягивает презерватив на своё неприкрытое возбуждение, которое хотела каждая девчонка во всех клубах этого города.       — ты уверен? — андрей не в самый нужный момент задумывается о том, что может предоставить ване только дискомфорт, но пальцы, которые банка с мазью вылизала от и до, уже напряжены, подставлены к месту, которого все стесняются, а некоторые фоткают, чтобы оценили, они трясутся, доставляют холод и смущение парню напротив, но ваня обязан привыкнуть. мдма-трип — вот, что предоставляет ване (дис)комфорт, глаза полны печали, брови сломаны напополам, и вот такого ваню андрей бы обсыпал кокаином и вылизывал бы день и ночь, но он мотает головой, чтобы избавиться от этих мыслей. ваня усмехается и закрывает лицо руками, раздвигая бёдра шире, возможно, в жесте приглашения.       — мне похуй, — ощущает чужую свободную руку на ноге. — ебашь. — а андрею повторять два раза не надо: одна фаланга уже внутри. андрей — он злобный и эгоистичный, ваня — мерзкий и симпатичный, ваня чувствует в ушах тиннитус, его голова эквивалентна синему гиганту в этот момент, аромат металла во рту, он сейчас разорвётся на части. и он соврёт, если скажет, что это не странно. это как минимум не совсем естественно, но ваня же хороший мальчик, да? ваня вытерпит любую хуйню, дайте просто больше времени. ваня вытерпит и больше одного пальца, ваня вытерпит все три, ваня лишь будет стенать чопорно, он забудет что было вчера. из-за мдма в крови он чувствует мандраж во всём теле, из-за пальцев внутри он чувствует себя искажённо. это странно, но задетые внутри нервы отдают головной болью. он вытянут и изогнут, словно дефектный брусок дерева, а андрей запоминает абсолютно все морщинки в области его профиля-фаса: это выглядит как совершенство эстетики тела. ваня отдаёт трамвайными путями, бьёт током, когда андрей прикасается к нему, (мдм)аморально-влажно, но это возбуждает. андрей не в себе, но это лишь потому, что он в другом теле. великолепное сжатие вокруг него, это одурманивает мозг, заставляет случайно дёрнуться и получить целую дозу мурашек по всему телу. ваня по-блядски узкий, но это оправдано, его одежда перестаёт иметь материальный смысл, когда андрей сжимает внутри него все внутренности. ваня отвергает всю реальность, скидывая это на то, что он спит, думает, что андрея нет и он просто сошёл с ума, но, пока ногти неровно впитываются в его бока, становясь с ваней одним телом, ваня пока что здесь. получается, что овцы целы и волки сыты, но когда андрей начинает двигаться, ваня теряется в словах, его слюна становится слаще мёда, слаще в принципе всего, что есть на этой бренной земле.       — блять, это пиздец, — андрей шепчет почти в самое ухо, ну, куда может дотянуться, а у вани трясутся коленные чашечки, кажется, что сейчас выпадут и придётся их заново вставлять. у вани в мозгу непонятное месиво из всех ощущений одновременно, это опошляет ситуацию ещё сильнее, поэтому, когда он чувствует всю длину внутри, ему хочется сдохнуть. он думает о том, что теперь в его жизни нихуя ничего не значит; тряпичный союз бы позавидовал. руки у вани идеально холодные, как раз той температуры, чтобы концентрация с затылком андрея дала фору в виде продвижения мыслей с мёртвой точки. ваня закрывает глаза и из его рта вываливает клубный дым, комок кошачьей шерсти и флейтовая партия в классике в виде крошечного и тихого стона, длящийся не больше, чем снюханная андреем дорожка сегодня вечером. жареный зефир до сих пор на вкус как неудача, ваня поплыл полностью. восковые лица расплавляют маски на их лицах и лишь поэтому у вани сломанные брови, превратившиеся в несуразные линии, у него жар по всему телу. андрей корячится и пятится куда-то, наверное, пытается имитировать движения как в дешёвом порно, таком же дешёвом, как эти драмы, пока ваня чувствует бурление и кипение в желудке, да и в кишках тоже, наверное, это гречка взбухла, значит, готова. у андрея руки пахнут сигаретами и с такой же тягой лениво он двигается, ощущает ваню полностью, от и до, он его читает как открытую книгу. ваня мягкий, как мороженное в жару, он стукается затылком об пол в какой раз, прикрывает рот рукой и он расслабляется. чувствует себя белой птицей, истекает похотью в прямом смысле. кончить с громким стоном — клише, поэтому он пытается ухватиться за пол, сжимает его, потому что иллюзии говорят, что он мягкий, как желе. мысли в пыль, секс — это стиль, но от секса тут только буква "с", которая обозначает "иди на хуй" и слёзы то ли отчаяния, то ли удовлетворения, ваня ещё пока не понял. андрей ухватывается за чужой затылок, бесконечность уже внутри, истечь кровью сейчас — проще пареной репы, но на пол капает лишь пот, а в презерватив неудобная масса, жидкость, которая попадает туда по вине наркотропных штук. а ещё по вине на тело вани падают слёзы, андрей несчастлив, ему хуёво, кажется, спустя пятьдесят минут их игр начинает действовать кокаин. в клубе на окраине города жарко. ваня теряется в лучах разноцветного света, ваня не торгует уже месяцев семь, но девчонки и парни всё равно подходят к нему, потому что узнают, потому что ваня уже стал популярным в этом круге деятельности. ваня проходит сквозь толпу, но всё ещё думает об этом "не пиши мне". андрей написал это как раз спустя пару часов, как только успел разрыдаться в щепки и слюни после их первого и последнего секса. ваня до сих пор не понимает в чём прикол, бирюза в его глазах погасла, теперь там одно дерьмо, к которому липнут только мухи. ване плохо, он вышел проветриться, денег на жизнь пока что хватает. в углу никого, только дёрганье людей под очередными наркотиками, ване страшно, он стал ненавидеть таких людей. зачем он сегодня пришёл? у вани нимб над головой навыворот, жизнь похожа на рваный блокнот. в углу дёрганье незнакомых, но таких узнаваемых людей. в углу среди толпы различимый от всех остальных переворот нерасчёсанных волос на голове. неудержимая радость: это что, андрей? кажись да. это абдрашитов, тот самый, который снится ване до сих пор. он смотрит туда многозначительно, резонно не отворачивая кудрявую голову, в которой мысли спутаны в комок. андрей замечает взгляд, выглядит это тривиально: вокруг неон истекает пустырником, успокаивает, звук приглушается, как будто кто-то специально сделал музыку потише, искра-буря-взрыв. андрей выглядит бедно. его худые скулы выглядят мёртво, потрёпанная толстовка буквально висит. он что, подсел на героин? только этого ване не хватало. точнее, ему уже хватило, он отворачивается и ему кажется, что он сейчас заплачет. господи, да андрей бы даже на ванину могилу не пришёл, если бы там кто-нибудь не начал колоться. поэтому, окинув андрея по-октябрьски холодным взглядом, ваня понимает, что он, наконец-то, счастлив. всего лишь надо было увидеть андрея, в какой он дыре, и нет, ваня себя даже не винит. если у андрея вселенная — это амфетамин, тогда почему ваня должен вообще о нём думать?