Friends we used to know

Телефон зазвонил внезапно и, как это в последнее время часто бывало, ночью. Только на этот раз Феликс ещё не спал, хотя, закончив несколько минут назад работу над новым треком, уже собирался. Впрочем, его желанию не суждено было сбыться. Взяв настойчиво звонящий мобильник, он увидел на экране знакомое имя, которое успело слегка надоесть благодаря подобным инцидентам. «Похоже, это становится традицией», - вздохнув, подумал Марк, но всё же ответил. - Привееет! – раздалось из трубки так громко, что клавишник чуть не оглох. – Приезжай, тут так весело… только тебя не хватает! - Рад, что ты по мне скучаешь, Торбен, - Феликс попытался придать своему голосу как можно больше иронии, - но, может, хоть одну ночь ты оставишь меня в покое и дашь нормально выспаться? - А ты спишь, что ли? – искренне удивился вокалист. - Представь себе, нет ничего странного в том, чтобы спать ночью. А ты опять напился? - Не опять, а снова. Имею право, у меня депрессия, - Вендт на мгновение запнулся, затем добавил: - И вообще, это тебя не касается. - Неужели? – всё так же иронично заметил Марк. – По-моему, это касается меня каждый раз, когда ты в нетрезвом состоянии звонишь мне в три часа ночи и жалуешься на жизнь. - Не на жизнь, а на творческий кризис, - поправил друга вокалист. - Без разницы. В любом случае, у меня есть право на отдых после рабочего дня, а нудные телефонные разговоры по ночам этому точно не способствуют. - Нудные, значит… Ладно, извини. Не думал, что могу тебе надоесть, - и после этих слов раздались гудки. С минуту Феликс колебался, размышляя, правильно ли поступил. Он никогда раньше не был так резок, тем более с Торбеном. Но, видимо, всему есть предел, в том числе и его терпению. За шесть лет существования группы они пережили вместе немало важных событий, как радостных, так и не очень, но это никогда не сказывалось на их дружбе, скорее наоборот, укрепляло её. Когда же всё пошло не так? За последний год Феликс часто задавался этим вопросом, и в один прекрасный момент ответ пришёл сам собой. А произошло это во время очередного тура Diary Of Dreams, на который был приглашен Торбен. И всё бы ничего, вот только именно во время этого тура он застукал Адриана с Гауном за, скажем так, весьма интимным занятием. Разумеется, Хейтс никогда не клялся своему протеже в верности и не обещал любви до гроба, но юному музыканту так хотелось верить в нечто большее, чем просто секс, что он позволил себе увлечься и навоображать лишнего. Даже став старше, Вендт продолжал оставаться в плену собственной богатой фантазии, в то время как объект его обожания не упускал возможности «расслабиться» в компании своего гитариста. Впрочем, это не мешало Хейтсу иногда потакать желаниям молодого клавишника, тем более, что виделись они не так уж часто. Однако именно на том злополучном туре выяснилась вся правда: Адриану нужен только Гаун, а то, что было у них с Вендтом – всего лишь небольшая интрижка, так, «ради новых ощущений», как выразился сам Хейтс. Самым шокирующим оказался тот факт, что гитарист DOD всё знал и даже не был против. После такого откровения все точки над i были расставлены, окончательно и бесповоротно. Торбен разочаровался в своём наставнике и человеке, на которого когда-то мечтал быть похожим. Он чувствовал себя кем-то вроде домашней зверушки, которую приютили, обласкали, а потом, наигравшись с ней, выкинули на улицу. Конечно, он по-прежнему уважал Адриана Хейтса как талантливого музыканта и был благодарен ему за покровительство и поддержку, но даже это не могло затмить личного разочарования и обиды. Поэтому, когда вокалист DOD снова пригласил его в live support, Вендт не решился переступить через себя, объяснив свой отказ усиленной работой над новым альбомом Диорамы. Отчасти это было правдой, вот только работа шла слишком медленно, и записать хоть что-нибудь стоящее не получалось: Торбена настиг творческий кризис, а следом за ним и затяжная депрессия, сопровождаемая запоями и неадекватным поведением. Надо ли говорить, что Феликс, будучи его близким другом, являлся свидетелем подобных заморочек с тех самых пор, как открылась правда про отношения Хейтса с Гауном. И именно в тот период Марк осознал, что испытывает к нему нечто большее, чем обычные дружеские чувства. Он долгое время размышлял над этим, анализировал, но в итоге сам запутался и решил оставить всё как есть. Однако пресловутая ревность явно мешала ему жить спокойно, охватывая всякий раз, когда Торбен хотя бы просто упоминал вокалиста Diary Of Dreams (а упоминания эти происходили довольно часто). Но если другу требовалась помощь, Феликс, подавляя свои негативные эмоции, всегда оказывался рядом. И продолжалось бы это ещё неизвестно сколько, если бы не одно случайное знакомство и последовавшее за ним предложение о создании нового проекта. Инициатором затеи был Васи Валлис, человек весьма известный в музыкальных кругах шварце-сцены, чей предыдущий проект, NamNamBulu, пользовался успехом. К сожалению, из-за некоторых внутренних разногласий между участниками, его пришлось закрыть, но Васи не из тех, кто бездействует, поэтому у него практически сразу появилась идея о создании Frozen Plasma. Да и найти вокалиста не составило особого труда: случайная встреча на концерте и общие знакомые сыграли свою роль, а дальше, как говорится, дело техники. В связи с последними событиями и напряжённой атмосферой в Диораме, Феликс решил, что такой шанс упускать нельзя – ему просто необходимо отвлечься. А что, как ни собственное творчество, может помочь справиться с этой задачей. Так, решение было принято, и началась работа над дебютным альбомом FP. Клавишник уже подумал, что, наконец, сможет вздохнуть спокойно. Как оказалось, зря: Торбен, очевидно, не планировал оставлять друга в покое, постоянно напоминая о себе ночными звонками. А однажды вообще заявился к нему домой ранним утром в абсолютно нетрезвом виде и начал уговаривать бросить новый проект, потому, что тот якобы мешает работе Диорамы. И это стало последней каплей в железном терпении Марка. Какое-то время он даже не отвечал на звонки, полностью погрузившись в творческий процесс, который, надо заметить, продвигался весьма успешно. Но сегодня он почему-то ответил, хотя прекрасно понимал, что ни к чему хорошему это не приведёт. В результате, так и получилось. Всю оставшуюся ночь Феликс размышлял о сложившейся ситуации, заснуть удалось только под утро. Проснувшись, он первым делом взглянул на часы – уже 12.00. Отлично. Просто прекрасно. Планы летят в бездну, мастеринг он так и не закончил. Очередной телефонный звонок раздался не вовремя, разговаривать с кем-либо не было ни малейшего желания. Но, взглянув на экран, клавишник передумал: - Маркус, что-то случилось? Ударник всегда звонил по делу и никогда не отвлекал коллег без причины. А сейчас причина была довольно серьёзной. Через полчаса Феликс уже стоял около студии, благо она располагалась недалеко от его дома, тем более, если вспомнить, что метро гораздо быстрее машины. Его встретил Маркус, на лице которого читалось волнение. - Всё ещё там? – поинтересовался клавишник. Хальтер кивнул: - Да, похоже. Я всё время был здесь, пока тебя ждал, наблюдал за окнами. - Заметил что-нибудь подозрительное? - Ну, как сказать, - ударник слегка задумался. – Пару раз на втором этаже мелькнул силуэт, потом на первом, но с тех пор тишина. - Как давно ты это видел? – Марк продолжал расспрашивать коллегу, чувствуя себя полицейским на вызове. Ситуация его очень напрягала. Оно и понятно: сообщение о возможном взломе рабочего места кого угодно напрягло бы. - Минут 15 назад, - немного подумав, ответил Маркус. - Уверен, что это не кто-нибудь из наших? В ответ Хальтер пожал плечами: - Не знаю. Хотя, если вспомнить, Торбен совсем недавно потерял одни ключи, соответственно, вторые должны быть у Бернарда, а его сейчас нет в городе. Так что, это маловероятно. Лучше всё проверить, пока есть возможность. - Хорошо, проверим, - согласился Марк. – Я к входной, а ты ещё раз окна осмотри. Если что заметишь, зови. Договорившись, музыканты приступили к «проверке». Подойдя к двери и не обнаружив никаких следов взлома, клавишник, ещё раз внимательно осмотревшись, попытался её открыть, но безуспешно – она оказалась запертой. Не успев сообразить, что делать дальше, Феликс услышал оклик своего товарища по группе и поспешил к нему. Маркус стоял возле окна в их студийную кухню и жестом приглашал коллегу присоединиться. - Смотри-ка, - тихо произнёс ударник, указывая вглубь окна, где уже отчётливо виднелся силуэт человека. С ножом в руках. – Кажется, это Торбен… - Твою ж мать! - Феликс, успокойся! – Хальтер схватил товарища за плечо. – Будешь действовать опрометчиво – сделаешь только хуже. - Я ему сейчас такое «хуже» устрою, - зло проговорил Марк. Удерживать Феликса в такой момент было бесполезно, поэтому ударник отпустил его и, на всякий случай, отошёл подальше, чтобы ненароком не попасть под горячую руку. Не долго думая, клавишник поднял первую попавшуюся доску, которая так кстати валялась неподалёку, и со всего размаха ударил ей по стеклу. Осколки разлетелись в разные стороны, но он успел прикрыться рукавом куртки, и через несколько секунд, очистив оконную раму от торчащих кусков стекла, одним прыжком оказался в помещении. Его взору явилась следующая картина: Торбен, с широко распахнутыми от удивления глазами, кровь, медленно стекающая по его левому запястью, звон от упавшего на пол кухонного ножа. Фееричное зрелище, ничего не скажешь. - Ты что творишь, Вендт!? – Феликс быстро подскочил к другу, ногой отправив лежащий на полу нож в противоположный угол. – Совсем все мозги пропил?! - Нет, подожди, я всё объясню! – опомнившись, начал оправдываться вокалист. – Это не то, что ты подумал… - Конечно, не то, - иронично перебил Марк, хватая его за левую руку и указывая на кровоточащее запястье. - Я… не хотел, - Торбен на мгновенье замолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил: - Это не попытка суицида, честно! Я просто думал, так станет легче… ну, когда душевную боль заменяешь физической. Понимаешь? В ответ Феликс лишь покачал головой. Он действительно не понимал, но то яростное негодование, с которым он недавно ворвался в комнату, уже исчезло из его взгляда, сменившись сочувствием. В конце концов, перед ним стоял человек, близкий друг, к которому он испытывал какую-то необъяснимую привязанность, и который сейчас нуждался в поддержке, как никогда раньше. - Ладно, не важно, - после нескольких минут молчания заговорил Марк. – Схожу за аптечкой, надо перевязать рану. А пока возьми, останови кровь, - и, протянув другу чистый носовой платок, скрылся в дверном проёме. Проходя мимо входной двери, он услышал щелчок замка, а затем дверь распахнулась, и на пороге появились Бернард с Маркусом. - А вторые ключи действительно у тебя, - констатировал Марк, глядя на гитариста. – Тогда каким образом Торбен смог сюда попасть? - Оказывается, свои старые нашёл, - сообщил Хальтер. - Кое-кого вроде как в городе быть не должно, - клавишник снова посмотрел на Бернарда. - Маркус позвонил, рассказал, что произошло, ну я и приехал, - пожал плечами Ле Сиге. – Вы тут как, нормально? - Как сказать, - коротко отозвался Марк, но, поймав встревоженные взгляды товарищей, поспешно добавил: - Да всё нормально, порез неглубокий. Если честно, меня больше волнует его душевное состояние… Хальтер выразительно посмотрел на него, улыбнулся и каким-то странным тоном произнёс: - Ну, с этим ты точно справишься сам, - после чего поспешно покинул студию, захватив с собой ничего не понимающего Бернарда. Когда за ними закрылась дверь, Феликс лишь усмехнулся. Вернувшись на кухню, клавишник обнаружил Вендта сидящим на полу. Платок, который он прижимал к запястью, уже стал бордовым. Марк присел рядом, поставил аптечку на пол и начал доставать всё необходимое. Затем жестом показал вокалисту вытянуть пострадавшую руку и занялся перевязкой. - Феликс, извини, - тихо, почти шёпотом, произнёс Торбен. - Я-то здесь причём? – спокойно отозвался клавишник, стараясь выглядеть как можно более равнодушным. – Себя ведь гробишь. Тем более, ты только недавно утверждал, что меня это не касается. Когда всё было готово, Марк убрал оставшиеся бинты и стерильные салфетки обратно в аптечку и уже собрался уходить, но вокалист неожиданно схватил его за край куртки, останавливая. - Не уходи. Пожалуйста. - Что ещё? – холодно бросил Феликс, хотя, на самом деле, ему самому не очень-то хотелось уходить. Просто он настолько привык бороться с теми чувствами, которые испытывал по отношению к своему близкому другу, что не мог позволить себе лишнего. Во всяком случае, сейчас точно не самый подходящий момент. Однако, вопреки здравому смыслу, он выполнил просьбу и остался. Снова присел рядом. Молча. Так они и сидели, на полу, совсем близко друг к другу, но ни один не решался посмотреть другому в глаза: Вендт чувствовал себя виноватым, что, в общем-то, неудивительно, а Феликс просто боялся собственных чувств. С каждой минутой общее молчание становилось всё более невыносимым, и вокалист, наконец, не выдержал: - Ты как-то изменился, - тихо начал он, глядя на друга, но тот даже не повернулся в его сторону, продолжая смотреть куда-то в противоположный угол комнаты. - И как же? - Не знаю, - Вендт задумался. – Стал жёстче… холоднее, что ли. Трудно описать словами, просто чувствуется. - А что, по-твоему, я всю жизнь должен с тобой нянчиться?! – неожиданно вспылил Марк. Затем, повернувшись к другу и встретившись с ним взглядом, понял, что перегнул палку, и продолжил уже более спокойным тоном: - Знаешь, Торбен, ты ведь эгоист. Причём такой махровый, что уже вряд ли исправишься. Хотя, возможно, столь обожаемый тобой герр Хейтс принимал тебя таким. Но, тем не менее, для него ты оказался всего лишь игрушкой. Или лекарством от скуки, уж не знаю, что именно он подразумевал под своими действиями, когда позволял к себе клеиться. И даже больше… - Феликс, ты вообще о чём? - Ну, явно не о простой мужской дружбе, - саркастично ответил клавишник. – Не притворяйся, всё ты понимаешь. Впрочем, если тебе нравится изводить себя мыслями о человеке, который считает тебя своей карманной собачкой, можешь продолжать, это ведь не моё дело. Режь себе вены. Да хоть с крыши прыгай. Клавишник поднялся и уже направился к выходу, но Вендт вскочил и бросился за ним, опережая и преграждая путь. - Нет, это не так, - спокойно произнёс он. – И я не верю, что тебе всё равно. Будь это правдой, тебя бы здесь не было. - И что дальше? – устало поинтересовался Марк. – Слушай, сегодня определённо не мой день, во многом благодаря тебе, между прочим. Так что, позволь мне просто вернуться домой и хотя бы немного отдохнуть. Может, после этого я снова стану милым и заботливым, и всё будет, как прежде. - «Как прежде» уже никогда не будет. - Почему? - А вот почему! – и с этими словами Торбен схватил друга за плечи и, притянув к себе, поцеловал. Сначала Феликс попытался сопротивляться, но чувства, так тщательно скрываемые всё это время, наконец-то нашли лазейку и, полностью захлестнув разум, вырвались на свободу.

***

- Скажи, а ты правда простил меня? – спросил вдруг вокалист, повернувшись к лежащему рядом другу. - Какой же ты всё-таки чудной, Вендт, - рассмеялся в ответ Марк. – За что мне тебя прощать? - Ну, насчёт эгоиста, ты ведь прав. Я был так ослеплён своими чувствами к Адриану, что начал злоупотреблять твоим ко мне отношением, поставив под угрозу нашу дружбу. Или не дружбу… - Ладно, проехали, - улыбнувшись, перебил его клавишник. Неожиданно раздался сигнал пришедшего смс, после прочтения которого Феликс немедленно вскочил с постели и принялся лихорадочно собирать вещи, разбросанные по комнате. - Ты куда? – с отдалённой опаской в голосе поинтересовался Вендт. – Что-то случилось? - Расслабься, - снова улыбнулся Марк, - это по работе. - Твой новый знакомый? Поедешь к нему? - Ну, во-первых, не лично к нему, а в студию. Во-вторых, что за странные вопросы? Не рановато ли для ревности? – хитро прищурившись, посмотрел на друга клавишник. – Невозможно так быстро избавиться от чувств, которые долгое время испытываешь к одному человеку, мне ли этого не знать. Поэтому, не торопись с выводами. Подумай. – Затем, помолчав немного, добавил: - Да и, собственно, для ревности поводов нет. Васи хороший человек, но отношения у нас исключительно делового характера. Так что, насчёт этого можешь не беспокоиться. И Феликс ушёл, оставив вокалиста Диорамы наедине со своими мыслями. Пришла пора принимать серьёзное решение. Сделав глубокий вдох, Торбен взял мобильник и набрал нужный номер.

***

Вечер опустился на город незаметно. Потемневшие силуэты домов на фоне светлой полосы неба выглядели таинственно и немного зловеще. Торбен стоял около входа в парк, задумавшись и не обращая внимания на суету окружающих. К счастью, долго ждать не пришлось: вокалист Diary Of Dreams всегда был пунктуален. Подойдя к Вендту и пожав руку в знак приветствия, Адриан предложил: - Прогуляемся? – и, не дожидаясь ответа, направился вдоль по улице медленным шагом. Торбен последовал за ним. Какое-то время оба шли молча. Вендт прекрасно понимал, что сам должен начать разговор, ведь это он пригласил Хейтса, но мысли хаотично носились в голове и никак не желали формироваться в нужные слова. Так они и шли по вечерним улицам, пока Адриан первым не прервал затянувшееся молчание: - Ты вроде хотел что-то важное сказать, - напомнил он, слегка улыбнувшись. - Да, я… - вокалист Диорамы на секунду замешкался, пытаясь подобрать слова, - мы с Феликсом… в общем, между нами больше, чем просто дружба. - А, так ты об этом, - произнёс Хейтс таким обыденным тоном, что его собеседник окончательно смутился. - Ты уже всё знаешь? Откуда? - Неважно. И, признаюсь честно, я всегда предполагал, что рано или поздно так и будет. Хорошо, что всё-таки не поздно. - Он выразительно посмотрел на Торбена, и тот снова смутился, понимая, к чему это было сказано. - Про тот случай ты тоже… - Да, я в курсе. Не переживай, со всеми бывает, - Адриан приобнял его за плечи, на этот раз уже чисто по-дружески, и продолжил: - Возвращаясь к вашим с Феликсом отношениям, могу сказать, что всё вполне закономерно. Если вспомнить сейчас о самых трудных моментах в твоей жизни, кто всегда был рядом? Кто готов был бросить свои личные дела и прийти к тебе на помощь, в любое время дня и ночи, как только ты в этом нуждался? - Я и впрямь эгоист, - задумчиво произнёс Вендт. – Ты тоже так считаешь? Хейтс покачал головой: - Нет. Но могу понять, почему так считает Феликс. – Вокалист DOD остановился, наблюдая за темнеющим горизонтом. – Иногда мы увлекаемся собственными чувствами настолько, что начинаем ранить своим поведением тех, кому мы дороги. Но каждый имеет право на ошибки, главное, уметь вовремя их исправлять и не повторять в будущем. - Как думаешь, не поздно ли я осознал свою ошибку? – вглядываясь в вечерние сумерки, поинтересовался Вендт. - А это тебе решать. - Я не уверен… - Знаешь, в отношениях с людьми никогда не получается быть полностью уверенным. Просто постарайся не потерять то, что уже имеешь, - улыбнулся Адриан. – Если тебе интересно, вот моё мнение: энергичный оптимист и меланхоличный романтик – вы прекрасно дополняете друг друга. - А ты, наверное, рад, что теперь можно с чистой совестью от меня избавиться. - Я рад, что ты, наконец, можешь быть счастлив. Снова воцарилось неловкое молчание. Но через пару секунд звук внезапно пришедшего смс разрядил обстановку: Феликс писал, что закончил работу в студии и уже завтра вернётся. Увидев довольную улыбку на лице Торбена, Хейтс невольно улыбнулся сам. Заметив это, вокалист Диорамы снова смутился. - Я искренне рад за вас двоих. Не упусти свой шанс. – На этом Адриан попрощался и ушёл. А с лица Вендта ещё долго не сходила улыбка, ведь всё прошло гораздо лучше, чем он предполагал. По дороге домой к нему даже вернулось вдохновение, и вокалист поспешил воплотить его в реальность.

***

В комнате пахло свежим кофе, и звуки синтезатора плавно разливались в воздухе, навевая лёгкую меланхолию. - О, смотрю, кого-то вновь посетила муза, - Феликс подошёл к вокалисту с довольной улыбкой и обнял сзади. – Прямо-таки идиллия. - Это точно, - не отрываясь от инструмента, подтвердил Торбен. – Всегда бы так. - Если хочешь, будет всегда, - весело подмигнул Марк, обнимая друга ещё крепче. – Может, я тоже смогу принять участие в записи твоего нового хита? - Конечно, свежий взгляд не помешает. Вот, - и Вендт протянул клавишнику лист бумаги. – Это текст. Вернее, пока только припев.

and as we get lost, deliver our souls to each other, we lose control and start to bother about friends we used to know

Прочитав, Марк вернул его автору и, улыбаясь, добавил: - Пожалуй, я передумал. Не хочу портить шедевр. - Ну, пока ещё не шедевр, - возразил вокалист, - и, в любом случае, моя муза вернулась только благодаря тебе. - Рад слышать. - Постараюсь закончить основную работу к вечеру. У меня на тебя планы. - О, даже так, - присвистнул клавишник. – Скорее бы вечер. Сейчас ему казалось, что он находится в одном из своих самых приятных снов, и любое необдуманное действие или слово может всё испортить, заставив проснуться. Поэтому Феликс старался не думать о будущем, а радоваться тому, чего уже добился в настоящем. К чему приведут новые отношения с Торбеном? Что будет с их старой дружбой? Марк не знал. И не хотел знать. Жизнь сама расставит всё по местам, а пока нужно просто ловить счастливый момент.