Expelliarmus

      Петуния Дарсли открыла глаза.       Новогодняя ночь, истерично мигающая гирлянда и тяжёлое чувство в животе от слишком плотного ужина. Под боком храпел муж Вернон, а ему из другой комнаты вторил их сын Дадли. Ещё через комнату спал племянник, который либо спал тихо, либо кричал. А если не спал, то забирался в чулан под лестницей.       Тринадцать лет назад Петуния потеряла одновременно и сестру, и друга в ужасной автокатастрофе. Лили и Джеймс Поттер погибли на месте, тогда как их сын Гарри чудом остался цел. Телом, но не разумом.       Петуния заставила себя подняться: надо было проверить Гарри. В отведённой ему комнате племянника не оказалось, и Петуния спустилась к чулану. Из-за дверцы доносилось приглушённое бормотание:       — Экспеллиармус, экспеллиармус, экспеллиармус…       По отработанной схеме женщина направилась на кухню и поставила подогреваться молоко, которое потом разлила на две большие кружки и добавила по столовой ложке мёда в каждую. Кружки Петуния понесла в зал, включила телевизор.       Гарри всегда приходил на звуки телевизора — пришёл и сейчас. В такие моменты он выглядел почти нормальным: он возвращался и, что особенно радовало, самостоятельно переключал каналы.       — ПЯТЬ! — Петуния вздрогнула. Люди на экране широко улыбались, отсчитывали секунды до Нового года и держали в руках по бокалу шампанского. — ЧЕТЫРЕ! ТРИ! ДВА! ОДИН! С НОВЫМ ГОДОМ!!!       Петуния глянула на племянника: тот завороженно следил за рыжеволосой женщиной. Он уделял всё своё безраздельное внимание людям с этим цветом волос, если где-либо их видел. Один раз даже чуть не ушёл следом за шумной многодетной семьёй рыжих.       «24:01», — мигали часы на комоде. Петуния раздражённо вытянула вилку из розетки. Их семья давно не видела по-настоящему ни нового года, ни нового дня. Только чуть изменённые циклы: после нескольких лет молчания Гарри зашипел, в одиннадцать на разный манер повторял: «Вингардиум Левио́са! Вингардиум Левиоса́!» — что вместе складывалось в жутковатое песнопение. Все Дарсли вздохнули с облегчением, когда в двенадцать мальчик зашипел снова. А потом появился «Экспеллиармус».       За прошедшие годы Дарсли научились более-менее взаимодействовать с их не совсем нормальным племянником. Он тихо и спокойно убирался вместе с Петунией, помогал ей ухаживать за садом, готовить еду… Разве что не разговаривал и почти не менял выражение лица. Но когда он произносил: «Экспеллиармус!» — его взгляд блуждал далеко-далеко, а губы продолжали беззвучно и безостановочно повторять новое «волшебное» слово.