Когда миры перестают молчать

- Минги!! - Минги оборачивается на знакомый голос, тут же выдыхая и улыбаясь в ответ, пока брат бежит на всех порах к нему, подбегает в два счёта и крепко обнимает. Минги теряется, не знает, что делать и должен ли он вообще что-то делать, ведь это… проявление людских чувств привязанности. Но Ёнджун не даёт времени подумать, отстраняясь - ты живой, как я рад тебя видеть! - улыбается широко, и Минги откладывает мысли в дальний ящик. - Конечно живой. Меня даже не перекинуло, я был слишком далеко в момено перехода. - А Чимин? А Юнги? Они так близко подошли… они же не…? - Ёнджун замирает, раскрывая глаза и нетерпеливо ожидая ответа, боясь одновременно с этим слышать новости. - Все живы и здоровы, - спешит успокоить его Минги, - вот только от Тэхёна никаких вестей, мы не знаем, где он, - Ёнджун поджимает губы, - нам нужно возвращаться. - А ты кстати… - внезапно начинает мыслить Ёнджун, заглянув за спину брата, - как попал сюда? Бомгю сказал, сейчас любые переходы на эльфийскую землю невозможны из-за неудобного положения. Даже опасного. - Кто такой Бомгю? - О, это мой друг и брат Чимина. Он очень милый и добрый, - Ёнджун быстро тараторит, и это совсем не похоже на его прежнее поведение. Словно теперь что-то в нём изменилось и проявлялось медленно, но неумолимо. Минги напрягается, но не спешит поднимать панику. - Понятно, - кивает Минги, - на удивление, у меня получилось пройти сквозь, мне указали на вход. Поэтому мне повезло. - Круто. Но как обратно? - Пока никак. - Тогда пойдём в деревню, - Ёнджун берёт его за руку, тяня, - идём, тебя никто оттуда не выгонит. - Иду-иду, - Ёнджун уже оборачивается, видя стоящего вдалеке Бомгю, дожидающегося их, но их приколачивает к земле голос: - Минги. Ёнджун, - братья оборачиваются, встречаясь с тремя из отряда Старейшин. - Лерой? - Минги осматривает их всех, но задерживает своё внимание именно на нём. В прошлую их встречу он арестовал его, повалил на землю. Что на этот раз они придумали? - Ваше поручение изжило себя, вам приказано возвращаться, - спокойным тоном, ни капельки не враждебным, произносит Лерой, - за мной, - он накрывает рукоять ножа, опуская чуть голову и напряжённо смотря на обоих. Ожидает нападение. Почему? - Прошу прощение, - вмешивается Ёнджун, - с эльфийской земли сейчас не уйти, и… - Идёмте, - Минги кивает и первым сдвигается с места, прикрывая плечом Ёнджуна и шагая вместе с Лероем в неизвестном направлении. Ёнджун оборачивается на Бомгю, пересекаясь взглядом, но ничего не говоря. А что он ему скажет? Лишь машет рукой, прощаясь. И Бомгю что-то подозревает. *** - Чимин! - Юнги налетает на Пака с объятиями, крепко прижимаясь руками к шее, когда Чимин поднимает его, кружа вокруг оси и ставя обратно, - я так переживал. И так испугался… мне рассказали о расколе… и о переходе. И мы… - Всё уже прошло, - Чимин мягко накрывает пальцами щёку, - не волнуйся, теперь всё хорошо, - Пак коротко клюёт в щеку Мина, заглядывая за его спину, - все остальные тоже тут? - обращается он к Чонгуку, пожимая ему руку. - Минги отправился за Ёнджуном, у нас есть наводка, как переместиться на эльфийскую землю. Думаю, у него получилось, раз он ещё не вернулся. - Интересно, что за наводка? - хмыкает Чимин. Он-то знает капризы своего мира, который не пропускал никого в определённое время года, не давая нитям разойтись и пропустить существ к себе, словно изворачиваясь в пространстве, отсылая всех в другие миры. - Один маг посоветовал, - Чонгук ухмыляется. Эльф есть эльф, чувство собственного превосходства из него не выбить. - Так, хорошо. А где Тэхён? - Он ещё не вернулся, - мотает головой Юнги, - мы не знаем, где он и как он. Никаких вестей и прочих знаков. Он даже во сне не приходит. - А должен? - Бывает, - кивает на это Чонгук, - но не стоит об этом переживать, Тэхён знает, что делает, и не пропадёт, у него достаточно сил и знаний, чтобы пробыть вдали от нас без знаков долгое время. - И ты так спокойно ждёшь? - поражённо спрашивает Чимин. Он бы волновался, потому что Тэхён даже на связь, по сути, не выходил. А вдруг что-то всё-таки случилось, вдруг поймали, или он истекает где-то кровью, или ещё чего. Может произойти что угодно, и они будут тут сидеть и ждать от него вестей? И хорошо, если не посмертных. - Да, - жёстче произносит Чонгук. - Так не пойдёт! - Чимин уже собирался продолжить, но его перебили: - Кто из нас знает его больше? - Чонгук пытается реагировать спокойно и не повышать голос, ведь он сам еле себя на месте удерживает, не пускаясь в панике искать Тэхёна. Того не найти, если он не захочет, это дохлый номер даже для самого лучшего мага, - я знаю, о чём говорю. Если тебе тяжело уседеть на месте, займись толковым делом, - Чонгук разворачивается, считая разговор оконченным, и уже заворачивает в коридор, как слышит глухой удар в стену холла, - стена не виновата в твоём нетерпе… - Ким замолкает на полуслове, видя в руках Чимина стрелу и раскрытые глаза Юнги. Это ещё что такое? - Минги и Ёнджуна кто-то забрал, - делится содержимым письма Чимин, читая торопливый почерк Бомгю. Он явно писал очень быстро и эмоционально, некоторые буквы растягивались или косились то в одну сторону, то в другую. Но сути сообщения это не поменяло, - трое в тёмных одеждах, с ножами и золотыми крыльями. Это же… - Души, - заканчивает Чонгук, подходя ближе, - что ещё там? - Что они покинули эльфийскую землю сразу же все вместе. Ёнджун помахал на прощание, их никто не тащил, ушли добровольно, - Чимин не понимает, что к чему, - зачем души пришли за ними? Они же вроде мысленно звать могут, зачем спускаться лично? В чём смысл? - Тэхён у душ, - Чонгук прикрывает на миг глаза, чтобы скрыть свою злость, но стоит ему открыть глаза вновь, как ярко-красная радужка сверкает гневом. - Что? У душ? - Под трибуналом, - глубокие вдохи и выдохи позволяют задержать вспышку гнева, освежая мозг. Но это явно ненадолго. - Это плохо? - Юнги понимает, что точно не "хорошо", но ведь эта новость может иметь и нейтральный характер, разве нет? - Посмотрим, - Чонгук выдыхает и теперь точно уходит к себе в комнату, оставляя Чимина и Юнги наедине. Как только заходит в комнату, не жалея ударяет по стене, рыча и глубоко дыша. Он не знает на кого злится, на ситуацию, душ или Тэхёна. Но одно он знал точно, эта новость хорошо не закончится, и удачного финала им не видать. Если души не помилуют Тэхёна, они автоматически проиграют «пожирателю», и тогда спокойствию, жизням и мирам придёт конец. Этого нельзя допустить, но они ничего не могут сделать. Теперь всё зависит от Тэхёна, а к нему не подобраться, весточки не получить. Надо решать проблему, решать быстро. Но для этого нужно успокоиться, что было не в силах Чонгука прямо сейчас. Он упирается кулаками в столешницу, опуская голову, и старается привести мысли в порядок, выгнав туман смятений и пелену злости, залившую глаза. Успокоиться. Тэхён действительно не глупый, он найдёт выход из многих ситуаций, у него всегда есть план отступления, запасной путь, козырь в рукаве. Но сидеть и ждать его, слишком мучительно. *flashback* - Они ищут меня по всем мирам, как зависимые ищут дозу по людям, - усмехается Тэхён, лёжа на чонгуковом плече, притираясь щекой об остывающую кожу после их секса. Поговорить вышло внезапно, они просто лениво обменивались фразами, мыслями, греясь в объятиях друг друга. - Думаешь, они не остановятся? - В прошлый раз они долго продержались, десять веков большой срок для поиска, - Тэхён понимает, что этот срок для многих пролетает за неумолимо быстрое время, не дающее даже опомниться. Но вот в чём дело, Тэхён помнит эти года, практически все, и при должных усилиях в принципе сможет вспомнить детально. Но этого не нужно никому знать, только ему. - Но что же будет… - Чонгук замолк, подбирая слова, - если они всё-таки тебя поймают? - Тэхён коротко выдыхает, даже не напрягаясь. Он ждал этот вопрос, рано или поздно они должны были его обсудить, но не хотел говорить о нём первым. - Меня приговорят к смерти, - рука Чонгук, всё это время невесомо гладящая бедро Тэхёна, замерла, он сам напрёгся, явно не ожидая такого ответа, и пытался вернуть мысли на место, обратно в голову. - Что? - разбавляет он тишину, в какой-то момент желая, чтобы ему это послышалось. - Им будет выгодно от меня избавиться, избавиться от проблемы в моём лице и от так называемого «пожирателя». - Но это не ты. - Их радость продлится действительно не долго. Но они будут в эйфории после моей поимки, сделают видимость разбирательства, проведут слушание, чтобы в очередной раз показать всем, что они поймали меня, неуловимого призрака, легенду. Потом показной суд, тайна вынесенного приговора и после пафосная казнь. Не такого конца я хочу, - усмехается Тэхён под конец, но на сердце совершенно не весело. Он действительно знает душ лучше других, как никто другой помня их желание контролировать каждого из расы и, если произошёл сбой, избавляться от него самыми разными способами. И он догадывается: милости от Старейшин не дождётся, никто не будет рад ему, кроме Винсали. Но её голос против четырнадцати ничего не решит. - И ты смирился? - Чонгук замирает, глядя куда-то в одну точку на противоположной стене. - Нет конечно, - Тэхён улыбается, поднимаясь с его плеча и поворачивая голову к себе, мягко поглаживая скулы лишь кончиками пальцев, - я всё ещё здесь и не собираюсь сдаваться без боя. - Это жестоко даже для них. - Старейшины самые закалённые и лишённые эмоций. Им не составит труда выбрать приговор. Они сделают это с удовольствием. - Не боишься? - Боюсь, - не скрывает Тэхён, облизывая губы, - но рисковать не перестану, ни в этой жизни. - Жизнь одна. - Да? - Чонгук ухмыляется, отвечая на короткий поцелуй, и тут же целует в переносицу. - Что будешь делать с Минги? - Тэхён вздыхает и опускается Чонгуку на грудь, прикрывая на секунду глаза. Чонгук уже думал, что ему не ответят. - Он не изменился. Что ж, Вселенная ему судья, - Тэхён, на самом деле, в какой-то степени самым краешком сердца и разума надеялся, что Минги стал мудрее, стал видеть обширнее, вырос, стал лучше. Но по итогу ничего не изменилось, ожидания не оправдались, и Минги остался тем самым Минги, что когда-то предал его. - Он может привести к тебе душ. - У него не хватит духу сделать это у тебя дома. А в ближайшее время я не собираюсь покидать это гнёздышко. А души внутрь не сунутся, даже если будут знать, что я здесь. - Быть демоном удобно, можно избежать лишних стычек, - Чонгук чувствует кожей, как Тэхён улыбается, но это больше похоже на усталую улыбку, нежели на радостную. - Ёджи - сбой в общей программе, - неожиданно продолжает Тэхён, - он подвержен влиянию остальных рас куда больше, чем думает Минги и Старейшины. Он более эмоциональный, у него отсутствует чувство стыда за нарушение естественных правил. - Как с одеждой? - Да. И отношения туда же. Он же всё-таки осмотрел нас, прежде чем сделать комплимент. Да и тебя он не избегает. - Значит, он нарушает правила. - Нарушает. Но пока этого не осознаёт. Делает это неосознанно, потому что не видит в этом ничего строго запрещённого. И выполняет, скорее всего, потому что выполнял всю жизнь до этого, ещё и Минги над ним стоит. Отсутствия полной свободы действий помогают ему скрываться от зоркого глаза душ, но и они скоро это поймут, - Тэхён быстро понял отличие Ёнджуна от Минги, почувствовал, ощутил. Они слишком разные, хоть и притворяются, не замечая этого. - И что будешь делать с этим? - Буду следить, чтобы Минги не сдал собственного брата, - это ему только и остаётся, - но вряд ли это произойдёт в ближайшее время. - Волнуешься? - За них всех, - Тэхён упирается подбородком Чонгуку в грудь, - и за тебя в том числе. Мы все играем в очень опасную игру, и нет способа выйти из неё, кроме как победить. - Или проиграть. - Этот вариант я даже не рассматриваю, - Чонгук ухмыляется, прикрывая глаза и гладя Тэхёна по голове. Спокойствие. Идиллия. Тишина. Они медленно засыпают, один за другим проваливаются в сонное царство Морфея, прижимаясь ближе друг к другу и не желая отрываться даже во сне. Вместе тепло, хорошо. Особенно с любимым. И пусть их впереди ждут сложные испытания, опасная балансировка и трудности, они не собираются думать о них сейчас. Во всяком случае, пока между ними царит понимание и любовь, можно не думать не о чём хотя бы этой ночью. *end* - Джин? - Эбигейл стучится ещё раз, зовя и прислушиваясь к шагам в квартире. Джин никогда не заставлял гостей ждать, даже если был занят, открывал дверь и уносился дальше, особенно знакомым магам он доверял. Эбигейл могла проводить часами в квартире Джина, дожидаясь, пока он закончит свои дела, или присоединяясь к этим делам. Но сейчас она стоит уже десять минут, а ей никто не открывает. Джин точно в Нью-Йорке, он недавно вернулся, - Джин, ну что за номер? - Эбигейл щёлкает пальцами у замка, очерчивая круг вокруг ручки и нарывает её рукой, дожидаясь щелчка. На удивление, дверь легко поддаётся. Ким снял защиту? - Джин? - кажется, это бесполезно, но она всё равно зовёт его, отправляясь на обход огромной квартиры, первым делом заходя в мастерскую, рабочий кабинет, спальню и столовую. В столовой она его и находит в обнимку со стаканом алкоголя, - ты перепугал меня, выпивака, - выдыхает Эбигейл, расслабляясь, - сколько можно пить, Джин? Мы же договаривались, никакого алкоголя посреди белого дня, - она подходит ближе, осторожно накрывая плечи и перехватывая руку со стаканом, поднявшуюся к губам, - хватит, Джин, - произносит мягко, помня о его пристрастиях к алкоголю. Джин очень ответственный и сильный маг, готовый помочь своим. Но сила никого не спасает от разбитого сердца. Ким не стал исключением, - что случилось? Кто она? Или это он? - Эбигейл лишь предполагает, но потому, как блестят остатки солёных дорожек на щеках и как краснеют глаза, дело слишком серьёзное. - Хонтук погиб, - Джин еле заставляет себя произвести эту фразу. Он не мог поверить, что это когда-нибудь наступит. Ведь вечность не исчисляется, вечность не замечается, вечность не заканчивается. Они все живут, живут долго, с проблемами и радостями, но живут. И всё это становится настолько привычным, что новость о смерти словно гром среди ясного неба ударяет по голове сильнейшим из всех возможных ударов, добираясь до сердца и прокалывая насквозь, - Тэхён написал, - Эбигейл видит на столешнице листок письма, боязливо тянясь к нему, и осторожно поднимает его. Она знала Хонтука, он был хорошим магом, хорошим учителем, терпеливым и добрым, радостным и сильным. И ей тяжело читать быстрые предложения, написанные наверняка дрожащей рукой. Она боится представить каково Джину, который большую часть своей жизни знал Хонтука лично, контактировал с ним, списывался. И каково сейчас Тэхёну, который лишился учителя, близкого товарища, родного существа. Но Эбигейл не позволяет стакану всё же коснуться опьянённых губ. - Когда хоронить? - заставляет себя произнести, нарушить повизшую давящую тишину. Нужно собраться, собраться и пережить этот тяжёлый момент. - Завтра отправлюсь за телом, - Эбигейл опускает глаза, кивая, - поедешь со мной? - и это не просто просьба или вопрос, Джин никогда не откровенияает просто так. Он нуждается в сопровождении, просит помощи таким странным и не до конца понятным способом, но Эбигейл уже привыкла к его методам. И отказываться не собирается. - За его покой, Вселенная, - шепчет Эбигейл, поднося стакан к губам и выпивая в пару глотков остаток алкоголя, чуть морщась и выдыхая. - За покой, - Ким тяжело переставляет руки, тянясь за бутылкой и ещё одним стаканом, но Эбигейл опускает стакан на столешницу дном вверх, говоря больше слов. - Идём, тебе нужно отдохнуть, - Эбигейл помогает подняться, Джин шатается из стороны в сторону, никак не находя точку опоры и прямую линию, по которой нужно пройти. Эбигейл терпелива, она доводит его прямо до кровати, помогая переодеться, управляясь с магией довольно быстро, и укладывая. Не собирается наседать и следить, чтобы Джин точно уснул, а выходит, чтобы не смущать своим присутствием, ведь вряд ли Ким успокоился, возможно, эта ночь для него будет бессонной, полной горя. Эбигейл убирает столовую, поднимая письмо в руках и ещё раз пробегаясь по строчкам. А после поджигает, опуская в тарелку и смотря за пламенем, медленно съедающим бумагу. Не нужно следов, нужна свобода. Но за свободу нужно платить. И ей хочется, чтобы Тэхён больше побыл свободным и вольным выбирать, когда ему платить. * - Нам нужно уехать в универ и защититься, - вспоминает Чимин, поднимая голову и заглядывая в открывшиеся глаза Юнги, - я совсем забыл об этом. - Защититься? - хмурится Мин, поднимаясь на локтях и оставляя непослушные пальцы на горячей коже Пака. - Да, чтобы управы универа не подумали, что мы с тобой в кашу и можем ещё внести лепту в развитие. Оттуда же попадают в мощные коллективы, на работу с приличной зарплатой. Эт смотр, чтоб понять, кого выпереть, а кого оставить. - Так нам получается нужно представить какую-то работу комиссии? - Юнги садится на ноги,раскрывая глаза, - у меня же ничего нет! - Не кипишуй, у меня тоже, - усмехается Чимин. - Поддержал! - Успокойся, это не смертельно для тебя. Ты ж первокурсник, тебя вряд ли выпрут после первого смотра. - А тебя? - А у меня козыри в рукавах, - ухмыляется Чимин, - знаешь, быть танцором у эльфов выгодно, всегда есть что представить. Лёгкая переделка, импровизация, корректировка, и номер готов. - Но что делать мне? - Юнги страдальчески стонет, заваливаясь к Чимину на плечо и хныча. - Представь им свои наброски. - Что?! Нет! - а потом до него доходит ещё кое-что, - откуда ты…? - Ну… - Пак поджимает губы и поднимает глаза в потолок, не сдерживая улыбки, - так как я творец, а ты на половину человек, ты подвержен моему воздействию. Или что-то вроде того. - Чего? - хмурится Юнги, непонимающе уставляясь в хитрые глаза этого эльфа. - Проще говоря, я твоя муза, - выпаливает Чимин, - фух, полегчало, - с сердца камень свалился, стоило только высказаться. Тэхён его предупреждал, советовал сказать сразу, но многие не могли этого понять, могли неправильно на свой счёт воспринять, а доверие Юнги терять не хотелось, - я на тебя положительно влияю, подсказываю временами ментально, заставляю в твою голову приходить вдохновение. Эльфы-творцы часто сопровождают творческих людей, помогая им. И хоть многие считают это нелепым или неправильным, я ни чуть не скуплюсь, потому что вид тебя за работой, а после неё счастливым один из лучших, что видели мои глаза, - Чимин улыбается и глазами, - прости? - и поджимает плечи. - За что ты извиняешься? - Ну как… разве ты не… - А на что мне злиться? - Не знаю, многие злятся. Возможно, думают, что их творчество вовсе не их, и не они творцы, а кто-то другой, чьи мысли были им навязаны. - Не понимаю такой позиции, ты ничего плохого не делаешь, а я… благодаря тебе у меня возникли идеи и, возможно, только возможно, есть материал для смотра. На что я должен злиться, не понимаю. - Вот и хорошо. - А ты думал… - Некоторые… - Не хочу слушать про "некоторых"! - морщится Юнги, - хочу слышать о себе. - Так соскучился? - Конечно, - Мин обнимает Чимина крепче, прижимаясь щекой о подтянутые мышцы, - давай решим вопрос со смотром завтра. Возможно, мне понадобится твоя помощь. - Одно условие моей помощи: не пользуйся слишком часто. Я без проблем могу помогать тебе, но чем меньше я буду влиять на твоё подсознание и вдохновение, тем будет лучше. Это нужно, чтобы не сбить твой разум и не заставить тебя зависеть от меня. Не пренебрегай осторожностью в просьбах, Вселенная может наказать. - Вообще-то, я хотел попросить помочь мне выбрать что-то стоящее, но и это я запомню, - хмыкает Юнги. - Ох, прости, я не понял сразу. - Да уж вижу, - Чимин тянется и ерошит его волосы, наводя ещё больший беспорядок, - кстати, а почему у тебя волосы короткие? Бомгю, кажется, отращивает. Как и твой отец. - Да, у нас принято отращивать волосы и мужчинам, и женщинам. Но в людском мире такого не понимают. Да и мне тогда хотелось оборвать любое упоминание об эльфийской земле, о других эльфах. Слишком был экспрессивен. А потом уже не смог отращивать, привык к коротким, а волосы мешались. - Так рубанул с плеча… не жалко было? - На самом деле это не присекается, поэтому мне не влетело. А на тот момент жалко не было, - мягкие поглаживания сопровождали их разговор, дополняя в тишину слова и мысли. Юнги давно стал подозревать, что касания говорят гораздо больше, чем слова. По крайней мере в этих мирах. Многие существа часто касаются друг друга, обращают так на себя внимание. Взять тех же Тэхёна и Чонгука, которые не запрещают себе касаться даже при чужих, который нет, нет да коснутся друг друга, даже если в этом нет нужды. И сейчас Чимин так мягко скользит руками по его спине, его сердце бьётся чуть быстрее, нежели обычно, и Мин глупо улыбается, - что-то вспоминил? - от Пака улыбка не укрылась, наоборот, притянула к себе внимание, и Чимин, не удержавшись, наклонился и поцеловал в мягкие губы. - Что существа часто друг друга касаются, если они пара. - Да, так и есть. - Почему же ты не касаешься меня? - Я касаюсь, - Чимин нарочито сильно проводит по ягодице и скользит под футболку. - Не при всех. - Я - эльф, я так воспитан. - Вы такие скромники? - Более чем, - Юнги ухмыляется и сам тянется за поцелуем, прикрывая глаза и выдыхая. Он чувствует, как сердце начинает стучать быстрее, но вдыхает намного глубже, раскрывая всю грудную клетку. Позволяет притянуть себя и посадить на колени, с удовольствием поёрзав на них, отступает от мыслей, от страха, концентрируя всё внимание только на поцелуе, на сладко подрагивающих губах. Они ведь припухнут, нальются кровью, станут манить ещё больше. И Мин совершенно не видит препятствий, - всё в порядке? - Чимин отстраняется, стоило ему почувствовать ногти у себя на коже. - Всё, - кивает ему Юнги, сокращая расстояние между ними и выдыхая в губы. - Не боишься? - Я научился, - Юнги в этом уверен на данный момент, уверен, что сможет сдержаться, - в ином случае мы переместимся и окажемся в неизвестном мире абсолютно голыми. - Это интересно. - На нас будут пялиться. Что тут интересного? - Пусть смотрят. И видят, как я люблю тебя, - Чимин сокращает это мучительное расстояние, обнимая за талию и рывком притягивая к себе, буквально вжимая в свою грудь. У Юнги перехватывает дыхание, ему критически не хватает кислорода, но оторваться от губ заставить себя не может. Поэтому первым отстраняется Пак, стягивая футболку и улыбаясь, цепляя взглядом собственный кулон на шее Мина. И Юнги пока не обязательно знать, что это значит. Чимину сейчас гораздо важнее изучить каждый его сантиметр, попробовать впервые на вкус языком, на мягкость руками, поцеловать везде и укусить, чтобы пометить, чтобы никому повадно не было. Пак целует Юнги в плечо, скользя руками до лопаток и опуская их обратно на ягодицы, сжимая и придвигая ещё ближе. Обладать. Не отпускать. Будет трудно сдержаться, но в омут с головой нельзя. Чимин спускается губами к груди, наваливаясь и опуская Юнги спиной на кровать, поднимает руками бёдра, прижимая ближе к себе и сжимая руками бледную кожу. Будут синяки - отрада для его глаз. Мин не противится, кажется, продолжая задыхаться. Его пробивает крупная дрожь, хоть холода он не чувствует, руки послушно зарываются в светлые пряди, а собственное сердце отчётливо бьётся в грудной клетке сильными ударами. Но Юнги не может остановить дрожь, как и закрыть рот, хоть на секунду приглушив хриплые стоны. Чимину же только в радость, он целует его без остановки, сжимает руками попеременно, гладит везде, скользя по внутренней стороне бёдра и накрывая член через одежду, сцеловывая мычание и громкий выдох. Самому не терпится, но держать себя надо в узде. Переместиться никуда не хочется, особенно без Юнги. А шансы есть, они всё ещё не знают стабильности в перемещениях Мина. Но сейчас об этом забывается, Пак стягивает с Юнги шорты, избавляет и себя от одежды, чувствуя полную свободу и накрывает своим телом тело Мина, прижимаясь и потираясь о бедро. И лезет целоваться. Целоваться, целоваться, целоваться. Чимин слаб перед этими губами. Слаб перед его стонами и мычанием. Слаб перед своей слабостью. - Смазка есть? - связывает слова в предложение Юнги, открывая глаза и выгибаясь навстречу. - Нет, - мотает головой Чимин, вспоминая о совсем небольшой детали, - у Чонгука… - Не надо к нему, - протестует Мин, обнимая за шею и притягивая к себе, чтобы Пак наверняка не сорвался к Киму. - Давай не сегодня, - невесомо поглаживая кончиками пальцев дрожащее тело, Чимин хмурится. - Сколько можно тянуть? - обиженно тянет Юнги, раскидывая руки на простыни и прогибаясь, когда его член окольцовывают пальцы. - Думаешь, мне в радость? - Думаю, нет. Но… - Успеется, - Чимин облизывает губы, наклоняясь к подрагивающему животу, - ты весь напряжён, будет тяжело, больно. И опасно. - Отчего же? - Оттяпаешь мне ещё всё, - отшучивается Чимин, не желая прогонять момент, и берёт в рот головку, юрким языком обводя уретру и надрачивая у основания. Мина снова выгибает, на секунду перед глазами всё вспыхивает белым, а после чёрным. Картинка постепенно приобретает прежний вид, и Юнги соглашается с Чимином, который и не прекращал движения, поддаваясь сжимающим его волосы пальцам. Он лишь глубже насаживался, пропуская член до глотки, и дрочил себе, просто слушая незатихающие стоны, тихие, интимные, но оттого не менее сладкие. Зачем кричать пламенные речи, если можно шептать о своих чувствах, когда самое важно существо находится рядом с тобой? Пак не видит смысла. Кончают они практически одновременно, отходя от оргазма, заваливаются на кровать и закрывают глаза, тяжело дыша. Но Чимин отходит быстрее, обнимая всё ещё дрожащего Юнги и медленно зацеловывая скулы, шею, плечи, пока Мин пытается справиться с непонятным чувством внутри, кидающим его то в жар, то в холод, скручивающим все внутренности в напряжённую спираль и разбегающимся из груди кипятком. - Что-то мне это не нравится, - когда это не прекращается через десять минут, Чимин не на шутку начинает волноваться. - Мне тоже, - Юнги устаёт от этих разрыварий и метаний, поворачивается к Паку, крепко его обнимая за шею и утыкаясь носом в плечо. Прикрывает глаза и вдыхает его запах тела, совсем обычный, ничем острым не отличающийся. - Засыпай. - Хорошо, - Мину стоило только почувствовать себя в безопасных объятиях, как его потянуло в сон, а дрожь отошла на второй план. - Я люблю тебя. - Хорошо, - Юнги отключается по щелчку, и Чимин не знает, услышал ли его Мин или нет. Но Пак пытается не брать в голову, прижимая ближе к себе и согревая тело своим теплом, обеспечивает безопасность. Тело Юнги перестает трястись спустя какое-то время, не исчисляемое Чимином, и он спокойно прикрывает глаза, проваливаясь в сон без волнений. * - Шагай, - Тэхён нагибается, чтобы пройти сквозь низкий проём, тут же жмурясь от яркого света. Он выдыхает, открывая глаза по одному и оглядывая светлый мир душ, по прежнему отдающий фиолетовым свечением. Ким глубоко вздыхает и продолжает идти в окружении Войнов, оглядывая других душ, и никак не реагирует на слова и взгляды. Ему в принципе не хочется контактировать с любым из этих существ. Но они пришли увидеть это шоу, увидеть, как его посадят. Что ж… - Прибыл заключённый. Приказано немедленно заключить под стражу, - вскоре они оказываются в тёмных коридорах их тюрьмы, вдали от города. Она считает неприступной, из неё никто не сбегал. Кроме Тэхёна. И Ким не знает, что в ней изменилось, догадались ли души о своих ошибках, или повторят их вновь. - Стойте, - войны останавливаются, разворачиваясь на голос. Тэхён сжимает челюсть сильнее. Старейшины. - Сихар. Ноктур. Гиён, - Микаль и Джонду, которых отправили в его сопровождение, поклонились им. - А ты, Цонзои, не собираешься выразить уважение к старшим? - Сихар пренебрежительно осматривает его, и что-то Киму подсказывает, что не исправили они ошибок, даже не подумали о них. - Я не выражаю уважение к тем, кто не уважает меня, - спокойно произносит Тэхён, хотя очень недолюбливает их. С конкретно Сихаром у них были моменты открытой нериязни, возможно, даже ненависти. И хотя никто не поверил Киму в обвинениях к Сихару, он чувствовал эмоции, человеческие и сильные. Для души это непозволительно. - Выражать уважение нужно к тем, кто старше тебя, Цонзои, - милостиво терпеливо произносит Ноктур, по-доброму глядя на него. Всего лишь маска, Тэхён знает, как он беспощаден к предателям. - На глупых правилах уважение не построишь, - вновь парирует Ким, не собираясь даже чуть наклонять голову в знак уважения. Они привязались к этому, считая, что каждое существо должно их уважать. За что? Чем они это заслужили? Разве тем, что "спасли" его от жизни бродячего, как они повторяли из раза в раз, ни капельки не прибавив веса в его глазах? Или чем? - Эти правила созданы для баланса, - к глубокому голосу Гиён Тэхён прислушивался лишь иногда, она была назидательна в своих словах и редко подавала голос, если не была убеждена в этом. - Баланс поддерживается на взаимном выполнении правил, - и Ким не относился к ней плохо, но никогда бы не признавал это публично. Скорее он покажется безразличие к ней, чем симпатию, которой нет, - и взаимных, вместе принятых убеждений существ. - Поклонись, - Сихар прерывает его слова, едва ли дослушав, - ты арестован, от нашего решения будет зависеть твоя жизнь. Тебя не пугает… - Подстилкой не служу, - перебивает его Тэхён, поднимая голову. - Несносный мальчишка… - Оставь при себе, - Ким слышит знакомый голос, тут же перестраиваясь на него и вслушиваясь в мерные шаги и шуршание наверняка красивого платья, - всё, что захочешь ему сказать, скажи на слушаете и в суде, и пусть свидетелем будет вам не только Вселенная, - Винсали останавливается рядом с ними, кивая поклонившимся Микаль и Джонду, поворачивает голову к младшим Старейшинам, чуть наклоняя корпус в ответных поклонах, - но выяснять отношения среди тёмных стен, где даже света солнца не видно, неправильно. Словно вы запугивание его, - и только после переводит взгляд на Тэхён, жадно вглядывающегося в родные черты. - Винсали, - Ким опускает голову и чуть наклоняется в поклоне, приседая и поражая остальных. К Винсали у него опредленно есть уважение, бесспорно говорящее за него. Тэхён всегда будет её уважать, прислушиваться к ней, слушаться. - Глупый мальчишка, - Сихар разворачивается и уходит прочь по коридору. - Человеческие эмоции, выпущенные в атмосферу непозволительны душам, - замечает Тэхён, провожая его взглядом. - Ведите его в камеру, - Джонду и Микаль кланяются и уводят Кима дальше по коридору, - Вы слишком мягка с пленником, Винсали, - замечает Ноктур. - Он такое же дитя, как и остальные души. Я не вижу деталей, дающих право на пренебрежение в его сторону. Как и смысла общаться с ним до слушания, - Гиён кланяется, разворачиваясь и уходя, хотя Винсали уверена, она хотела что-то сказать. - До встречи там, - Ноктур тоже кланяется и следует за Гиён, оставляя Винсали одну в коридоре. И она раздумывает, прежде чем тоже покинуть помещение. Поговорить с Тэхёном она ещё успеет, есть дела ещё не законченные, которые нельзя отложить. * - Ожидай следствия, - произносит Джонду, освобождая Тэхёна от верёвок только за решёткой, - хотя я бы на твоём месте уже просил милости. - Джонду, - строго прерывает его Микаль, встречаясь со сверкнувшими жёлтыми глазами в темноте, - тебе зачтут правила перед слушанием. Пока Старейшины не определили день для тебя, но это случится в течение нескольких последующих дней. Ты имеешь право на приём посетителей, на воду и молитвы. Не нарушай правила, деваться больше некуда, бежать - позорно, - Ким ухмыляется, подходя ближе к решётке, и Микаль остаётся стоять на месте, в отличие от Джонду, отошедшего на несколько шагов. - Придёшь ли ты ко мне? - без подтекста спрашивает её, не надеясь получить ответ от всегда холодной и безразличной Микаль. - Чтобы отвести на слушание и суд. - А как гость? - Лишь на мирные переговоры, - Тэхён кивает и отступает, - отдыхай, - Ким не реагирует, развернувшись уже к стене, но поражения не скрывает. Хоть кто-то в этой конторе ещё не лишён сочувствия. Шаги отдаляются, и теперь Тэхён предоставлен самому себе на ближайшие часы. Старейшины не захотят принимать его в первый день, возможно, даже во второй, захотят надавить, понаблюдать, вычленить информацию из окружения. Но Ким не собирается паниковать и потакать их ожиданиям, садясь у дальней стены в левом углу, поджимая ноги и руки. Сворачивается комочков, опираясь спиной на холодную стену, и прикрывает глаза. Ему нужно сохранить тепло, отдохнуть и не израсходовать энергию. Стоит подождать, чтобы определить дальнейшие действия. А дальше решит, что и как будет делать. Одно знает точно, после суда он точно здесь не задержится.