Дитя Гаж

Цзышу поглаживал тихо мурчащую розу, холодно глядя на молящихся. Они правда думали, что месяц показной праведности мог помочь задобрить богов? Кому как не ему, прожившему среди них, знать истинное лицо людей. Ему, с первого ряда наблюдавшего как его единственный друг был уничтожен каким-то человеком. Он слегка дернул рукой, заставляя траву под ногами молящихся желтеть и вянуть. С чего бы Цзышу быть благосклонным к этим тварям, самим разрушающим и себя и все вокруг?   Медленно в комнату вплыл Бэйюань, слегка поежился, улыбнулся ему, садясь рядом. Цзышу подал ему отвар, чуть откидываясь, и попросил розу скрыть окно. Решетка из колючих стеблей, сплошь усыпанных листьями, оплела окно, заставляя смолкнуть людские голоса. Его друг выглядел намного лучше. Только слабые пятна чужой ци были видны местами, но и только. Еще пару лет и они растворяться.   — Спасибо, — прошептал Бэйюань, допивая отвар. Единственное — что способно очистить богов от скверны чужой ци.   — Его отправили в сансару, — объяснять кого было излишне.   — За что? — сминая пустую чашу спросил Бэйюань.  — Предательство, убийства, шантаж, насилие...   — Не продолжай, — замотал головой Бэйюань. — Как же слеп я был.   — Мы были юны и наивны, а он пел очень сладко, — не согласился Цзышу. — Не вини себя.   Стремительные шаги, хоть и легкие, но ему ли спутать их с чужими? Цзышу улыбнулся, качая головой. И что этот ребенок удумал? Снова будет просить смягчиться? Поистине, этот непоседа — единственная причина, почему половина людей еще не вымерла. С громким стуком дверь распахнулась, чуть не ударив по лбу вошедшего. Смотрелся совсем еще мальчишкой, хоть был далеко не юнцом, да наивности до сих пор не утратил.  — Шифу!   — Нет, — не отрываясь от любимой розы отрезал Цзышу.   — Вас отец вызывает…   Шумный вздох. Последний год не пересекались и вот опять. Он когда-нибудь успокоится? Работу Цзышу выполнял, его любимых людей не обижал. Что еще? Опять смотреть, как тот сиял от гордости за грязь чужой ци на себе. И не лень же глушить сотни настоек, чтобы следы не меркли! Цзышу поднялся, усаживая розочку на рога, кивнул и медленно вышел.   Он старался не смотреть по сторонам, но взгляд все равно цеплялся за пятна на чужих лицах. Лишь годы среди лицемерных людей помогли не кривиться сейчас, даже слабо улыбаться. Все прекрасно знали о «предательстве» Цзышу, но ни слова не говорили. Как и отец, наивно верили, что одумается. С чего бы, отношение к людям у Богов империи Цинь ему нравилось больше. Хотя он не отрекался, вопреки чужой молве оставаясь богом Няньцзан. Ждал, когда отец сам решится прогнать его, но вера последнего была слишком велика.   Цзышу даже не удосужился сменить облик на изначальный, оставаясь в виде бога империи. Улыбка отца ничуть не померкла. На столике дымился ароматный чай. Цзышу слабо улыбнулся. Родную кухню он любил намного больше. В отличие от имперской она была богата на специи. Против такого способа его задобрить Цзышу ничего не имел. Они даже немного поговорили, спокойно, без обычных криков.   — Я не буду снова убеждать тебя, — он выгнул бровь. Где подвох? — Слова ничего не изменят. Давай лучше поспорим. Я за твою земную жизнь докажу, что люди бывают разными и ты вернешься к истинной сути.   — Или?   — Я навсегда оставлю тебя в покое.   Знал как завлечь его. Одна земная жизнь не настолько большой срок. Можно и потерпеть немного, чтобы больше не слушать один разговор по сотне раз. Он кивнул, принимая предложение, и вышел, просто так сидеть не хотелось.   Много времени на подготовку не потребовалось. Цзышу догадывался, что использовать для убеждения отец будет любимых верующих и облегчать задачу не собирался. Создал из любимых цветов школу в Цзянху, убедив всех в ее древности. Попробуй достать его! Ликорис хлестнули его листьями по руке. «Мы так не договаривались!» Он тихо рассмеялся. Кроме срока условий не было.   Понимал это и отец, потому что, судя по поведению школ, умудрился как-то повлиять на его ученика. Ну-ну. Цзышу усмехнулся, да смылся в столицу. Теперь достанешь? Трава всю дорогу колола даже сквозь обувь. Злился. Пусть. Надо было четче ставить условия!   Для проживающего между богами Цинь, борьба за власть земного императора была забавной игрой. Пока его не решили выбрать невестой южному шаману, все это время пребывавшем в столице! И хоть бы кто-то сообщил ему заранее. Скрываться всю земную жизнь желания не было. Прекращать ее раньше тем более, потом еще лет сто вымывать из ци следы самоубийства. Оно ему надо? Цзышу хмыкнул и согласился. Можно подумать у него был выбор. Тем более в сравнении с клятвами Няньцзан, эти были ничем. Разорвать их не сложно.   Стоило признать, юный шаман был весьма красив. Который раз цепляясь взглядом за пронзительные темно-лиловые глаза, Цзышу думал, что поиграл бы с ним, не будь спора. Хотя нет, с любимцами отца себе дороже связываться, слишком упрямы. Он не менял поведения, оставаясь все так же холоден. Помощь в войне помогла шаману выбить равный статус родины, да от навязанного брака не избавила. Охранники шамана шипели на него не хуже змей. Цзышу в ответ холодно улыбался. Он сразу предупредил, что на место Первой леди претендовать не собирается. Это успокоило всех.   Как сын Верховного бога Няньцзан, он прекрасно понимал всю важность шамана и его спутника. Губить любимых людей отца ради спора он не собирался. Пусть шаман ищет невесту из своих.   Стоило пересечь границу, как Цзышу практически почувствовал взгляд на себе. Отец. И времени довольно много. Ладно, переубедить его не так просто. Хотя шаман оказался довольно интересным, как для человека. Прекрасно разбирался в травах и умел с ними обращаться. Цзышу даже видел как те слегка ластились.   Он должен был догадаться, что отец так легко не оставит его в покое. Но пользоваться его же силами для этого?! Погода стала портиться, растения болеть. К счастью парой слухов удалось убедить всех, что дело в «иностранной» первой леди. На него наверное ополчились бы. Но Цзышу с шаманом дружил. И самое главное, его уважали за невмешательство.   Конечно, так просто отца не остановить, придется разобраться с «гневом». Получилось, увы, ненадолго, людская оболочка сильно резала способности. После стало еще хуже. И тут Цзышу понял насколько он влип. У Си посоветовался с учителем, и решил, что Гаж недоволен не им конкретно, а тем, что его не представили до сих пор. Это был полный провал. Цзышу конечно отказался, но толка особого не было. Упрямство было знакомо, скольких шаманов он повидать успел.   К сожалению, жизнь в столице, кое-чему научила шамана, в частности пользоваться всеми доступными способами. У Си был единственным с кем было интересно сражаться. На пределе возможностей оболочки. Ци так быстро текла по меридианам. Оболочке было сложно дышать. Да он впервые использовал все приемы, придуманные для школы! Сила У Си практически давила, кружила вокруг него, отвлекала дымкой, иллюзиями. Если бы тот был богом! Цзышу шумно выдохнул, ловя слишком довольный взгляд темно-лиловых глаз. Даже жаль будет, когда этот шаман бросится в круг перерождений за избранником. А пока с ним можно было поговорить о травах, о лекарствах и ядах. Не светить же прекрасное знание языка Няньцзан! Но даже другой язык не мог избавить от глубоких шипящих нот в голосе шамана, когда тот увлечен темой. А эти резкие слова, гудящие от чужой силы, стоит затеять интересный спор? Цзышу желал оглохнуть, лишь бы сердце оболочки не сходило с ума. Приходилось вести себя все холоднее. Он скоро стал бы шипеть, но невесть откуда взявшийся мальчик. Чем-то на его Чэнлина похож. Наверное, поэтому Цзышу не прогнал его с самого начала. К сожалению, Лу Та язык Цинь практически не понимал, с ним приходилось общаться на языке Няньцзан. Цзышу будто вернулся на несколько лет назад, когда только подобрал своего ученика. С ним не надо было прятать улыбку или смех. Чем мог навредить ребенок?..   Если бы так же просто было с У Си. То ли узнал, то ли догадался, но прогулок к живописным местам стало больше. Свисающие ветки деревьев, сплошь усеянные цветами, летающие светлячки, ленивый шепот ядовитых трав, серенады птиц. Разве можно было отказаться от возможности увидеть редкие растения и даже уговорить их пойти с ним? Цзышу мысленно уже предвкушал долгие вечера в окружении разросшегося сада. Из грез каждый раз возвращал его шаман: шипящий шепот в паре цунь от его лица, мягкое касание к щеке, чтобы смахнуть упавший лепесток, осторожно взять за руки, становясь вплотную к его спине и тихо на самое ухо шептать об осторожности. Ци сходила с ума каждый раз, и отчего-то безумно хотелось продлить каждый миг. Цзышу начинал мечтать о смерти. Ведь он постепенно поддавался: меньше огрызался, почти не шипел, когда его нагло обнимали, послушно прикрывал глаза, слегка поддаваясь легкому касанию, замирать, вглядываясь в тонкие синие прожилки темно-лиловых глаз, и шумно дышать одним на двоих воздухом… С каждым днем все больше хотелось закончить все здесь и сейчас! Почему он так настойчив? Пусть прекратит! Цзышу не собирался сдаваться.   Он стал уходить пораньше так далеко как мог, и лишь поздним вечером возвращался. Шумно выдыхал, отворачиваясь, обращал все внимание на цветы, вслушивался в их шепот, что никак не мог заглушить глубокий голос шамана. Цзышу прекрасно понимал — это временная мера. Ци уплотнялась, сжимаясь в комок вокруг ядра. Оболочка сильно дрожала совсем не от холода. Хотелось домой, запереться в своем саду и забыть эту жизнь как страшный сон. Почему он не создал оболочку бедняка? Они живут меньше!   Цзышу чуть не закричал, когда с утра увидел У Си на пороге, сонного, но смотрящего прямо в глаза. Он нахмурился, но сказать ничего не успел, шаман обнял его, руки даже сквозь одежду чувствовались невероятно горячими. Цзышу фыркнул. У Си улыбнулся, обхватил руками его лицо, мягко пригладил. Он почувствовал касание самой сутью, покалывание. Нет. Нет, он не мог! Цзышу оттолкнул его, запирая дверь. Подбежал к зеркалу: на лице остались ровные полосы темно-фиолетового цвета. Нет. Он сполз на пол, упираясь головой в зеркало. Нет, пожалуйста.   Перед глазами стоял вид Бэйюаня, каким он вернулся тогда: следы чужой ци по всему телу, взгляд в пустоту, ноль реакции на окружающий мир. Персиковые глаза посмотрели прямо на него. И тихий шепот единственного вопроса: «За что?». Не важно что говорил У Си, люди одинаковые. Придет срок и он отвернется так же легко как сейчас клянется в верности. Нет уж. Он не согласен губить себя из-за какого-то человека!   Каждый раз, стоило У Си приблизиться, он шипел, сбегал, едва заметив, отбивался, если не успевал скрыться. В общем вел себя как дикий зверь, но все разумные мысли покидали голову, стоило вспомнить о следах его ци на себе. Как этот шаман сумел добраться до его сути, достучаться до души?! Почему именно он?!   Медленные шаги. Темная искрящаяся ци. Цзышу быстро подошел к двери, закрывая ее плотнее. Стук. Он прикрыл глаза, тихо шепча «Уходи». Его точно слышали, но едва ли послушали. Цзышу уселся на пол, опираясь на дверь. Сколько можно? Еще немного и он начнет верить, что правда нравился У Си. Цзышу слышал слова, просто не реагировал, хотя глубокий отчего-то дрожащий голос что-то цеплял. — Человек, с которым был мой брат убил его своими руками, — говорил медленно и тихо, но его не могли не услышать. — Я не верю ни словам, ни клятвам. Уходи.   У Си еще немного постоял, а после послышались шаги и ощущение от его ци ослабло. Ушел. Цзышу выдохнул. Может хоть теперь он успокоится? У Си в самом деле перестал так сильно преследовать его, но совсем в покое не оставил. Что еще этот упрямец задумал?   Но тот не пытался перейти черту, не больше обычного. Цзышу снова стал проводить больше времени с ним, вернулись вечерние беседы, утренние тренировки вместе, прогулки. И хоть природа стала намного лучше, У Си не стал успокаиваться. Приближался не то чтобы праздник, но день, когда связи крепчали, и шаман предложил провести обряд «нити». Хотелось не то плакать от невозможности донести мысль, не то смеяться от непробиваемого упрямства У Си. Цзышу не стал спорить. Пусть. Лишь покажет отсутствие каких-либо связей, и его оставят в покое.   Он ежился, солнце только начнет вставать, оттого еще прохладно. Уровень совершенствования позволял согреться, но излишнее использование ци вредно ритуалу. Дым от костра был слабым и чуть сладковатым. Цзышу внимательно смотрел. Столько разноцветных нитей тянулось от У Си к нему. Он правда не думал, что в самом деле настолько дорог. И что в нем сумел рассмотреть шаман? Неужели холодность и грубость? Или У Си увидел сквозь них? Но как?   Цзышу подошел ближе. Положил руку на грудь, напротив сердца. Нити потянулись к руке, он чуть сместил ее, по ци потянулся зеленый след. Цзышу поднял голову, всмотрелся в темно-лиловые глаза. Столько нежности. Он выдохнул. Ветер чуть сменил направление, дым окутал его. Цзышу опустил взгляд. Несколько нитей от него направились к У Си. Шумный выдох, заставивший поднять голову. Рука замерла возле его лица. Цзышу глубоко вздохнул и практически незаметно кивнул головой. Его лица коснулись самыми кончиками пальцев, но Цзышу почувствовал покалывание и тепло. Приятно. Нити стали скручиваться, переплетаться между собой.   Пламя постепенно погасло, дым развеялся и нити перестали быть видны, но след своей ци он еще видел. Цзышу убрал руку, отворачиваясь. У Си медленно подошел ближе, обнял, прижимая к себе. Стало так тепло. Он шумно выдохнул, прикрыв глаза. Позволил, не стал вырываться. Легкий поцелуй в макушку. Цзышу замер. Терпкий аромат со сладостью от недавнего костра. Глубокий вдох. Даже не тепло, жар. У Си ничего не говорил, а так сильно хотелось услышать его голос. Тихо-тихо Цзышу попросил рассказать что-то. Шумный выдох. У Си мягко погладил его и решил начать со сказок, и выбрал же его любимую.   Его проводили, оставляя напоследок поцелуй в уголке губ. Цзышу неловко обнял себя, провожая фигуру шамана взглядом. Кто-нибудь подскажите правильно ли он поступает? Отец, шаманы правда боги на земле? Мирозданье, У Си не обманет? Цзышу вздохнул и зашел в дом. Цветы, что согласились пойти с ним, встречали шелестом листьев. Он чуть улыбнулся, подходя ближе, погладил их. Цветы стали ластиться, наперебой спрашивая как все прошло. Цзышу тихо засмеялся и рассказал, попутно спрашивая какие они вообще, шаманы Няньцзан. По словам цветов, выходили хорошими, хоть такое определение к людям для Цзышу в диковинку. Наверное, стоило рискнуть.   У Си решил буквально этим же вечером объявить о их свадьбе и наречь своим избранником. Цзышу было странно видеть себя в Няньцзанских одеждах. Сколько столетий он игнорировал их? Тихий звон оберегов успокаивал, будто Цзышу снова ребенок и отец играл с ним своими украшениями. Он тихо засмеялся, крутанувшись на месте, подскочил к цветам, обнимая их за бутоны. Почему-то хотелось кричать, но Цзышу лишь громче засмеялся.   За ним пришел какой-то друг У Си. Слабо улыбнувшись, Цзышу пошел следом. Шаман так смотрел, пока он шел к нему, будто не просто подозревал, а точно знал кто «его избранник». У Си мягко улыбнулся ему, взял за руку и начал говорить. Цзышу слушал грубые и резкие, в сравнении со столичными, слова и не чувствовал ничего, кроме желания обнять его. Не смотря на весь авторитет Великого шамана, новости людям мягко говоря не понравились.   Тут даже не шепотки, а крики и требования одуматься, пока Гаж снова не разгневался. Цзышу уже видел выбор между любовью и властью. Он хмыкнул, не опуская взгляд, но настоящая улыбка сменилась холодной, взгляд потерял искры. Интересно, какого будет отцу, когда один из так любимых им шаманов предаст? А ведь впервые захотелось проиграть...  У Си шумно выдохнул, посмотрел на него, широко распахнутыми глазами, стиснул кулаки. Предсказуемый итог. Стук, с которым посох столкнулся с землей, в наступившей тишине был невероятно громким. У Си достал кинжал, резанул по запястью. С первыми произнесенными словами перед ним на пустом месте вспыхнуло пламя. Что он творил? Безумец, он же уничтожит себя! Шаман — не императорский титул. От него нельзя так просто отречься! Ударил по руке, выбивая кинжал, да обнял, прижимаясь близко-близко.   — Он не разгневается, — прошептал Цзышу, чуть приподняв голову, чтобы видеть темно-лиловые глаза, — не надо так резко.   У Си всматривался в него несколько минут, после кивнул, чуть отстранился да протянул жадеитовое кольцо. Цзышу глубоко вздохнул и медленно подал руку, позволяя надеть его. У Си поцеловал, быстро, жадно, и прижал так резко и сильно, что воздух выбило из легких. Мирозданье, он так с ума сойдет! Мудрейший подошел к ним, подал У Си его посох, явно с трудом сдерживаясь, чтобы этим самым посохом не треснуть нерадивого ученика. Едва ли, правда, на это отреагировал виновник. У Си попросил принести все для свадьбы, но таким тоном, что отличить от приказа можно было лишь по соответствующим словам. Вообще время для людей не самое подходящее, связь будет слишком крепкая, оттого многие опасались проводить любые ритуалы, кроме выявления привязанностей в эти дни. Но строгого запрета нет, поэтому отказать из-за этого ему не могли. Цзышу выдохнул, и осторожно обнял его, прикрыв глаза. Подумать только, он правда собирался назвать человека своим избранником? Тот, кому «разум заменил сердце»? Видели бы его сейчас!   К сожалению пришлось переодеться, свадьба предполагала специальные одежды талисманы. Цзышу усмехнулся, разглаживая складки. Не думал, что когда-нибудь наденет их. Принесли ритуальные кинжалы. Цзышу долго рассматривал свой, гладил рукоять, провел пальцем по лезвию. Он практически не вслушивался в слова и едва ли обращал внимание на дурманящий дым. Не мог оторвать взгляд от темно-лиловых глаз, от нежной улыбки. Он резанул по запястью не глядя, браслет из ци так сильно оплел руку, что Цзышу чуть не зашипел, да неприятные ощущения быстро прекратились. Стало тепло, будто укрыли одеялом из солнечных лучей, какие умела делать мама. Цзышу дождался окончания ритуала и обнял любимого за шею, пряча лицо на плече. Так глупо и совсем по-детски, но больше здесь стоять не было сил.   Его поняли, легко подняли, прижимая ближе, и унесли. Дом У Си был в отдаленье, окруженный большим садом. Цзышу ничего не рассматривал, больше хотелось спрятаться где-нибудь. Дыхание было частым. Он сжал края ханьфу в руках, обнимая себя. Обратно бы в привычно холодный дворец, где живыми были лишь цветы. И в тоже время так зябко было без объятий У Си. Вытянул руки, рассматривая неровный узор на запястье, провел пальцами, тепло и чуть покалывало. Он улыбнулся. Прикосновения к плечам. Цзышу поднял голову, поймал мягкий взгляд темно-лиловых глаз и тут же зажмурился. Легкие касанья губ к векам. Его потянули, усаживая на колени. Цзышу сам прижался близко-близко, еще сильнее, чуть потряс головой, пытаясь прогнать лицо единственного друга. Впервые так хотелось оказаться неправым, проиграть отцу тот глупый спор, потому что тепло этих объятий много лучше. Но можно ли верить людям? Он приподнял голову, чуть приоткрыл глаза, повел самыми кончиками пальцев по лицу напротив. Человеческая оболочка глушила многое, но искрящийся след от собственных касаний виден так ярко. Цзышу дернулся, чуть ли не отскакивая. У Си поймал его руки, накрыл своими, мягко гладил и больше ничего не делал. От этого кололось что-то внутри, не больно, как его розочка, когда ластилась, немного сжимала шипастым стеблем и гладила поверх лепестками. Он прижался ближе, мягко выдергивая руки, провел ими по запястью, улыбнулся, замечая ровный след, тянущийся следом за пальцами. У Си не видел этого, мог бы, стоило лишь сосредоточиться, но ложе не то место, где шаман будет применять свои силы. И он не торопил. Смотрел мягко-мягко, сидя расслабленно, легко поддался легчайшей попытке немного сместиться. Цзышу обнял его за шею, потянул на себя, прикрыв глаза. Губ коснулись легко-легко, прихватывали поочередно его тонкие, чуть обветренные, своими, лизнули. Щекотно. Он замер, медленно выдохнул и потянулся навстречу. Приоткрыл рот, шумно выдохнул, когда его язык скользнул внутрь. Оболочка притупляла ощущения, но даже так ци покалывала. Она у шамана жглась, мелкими молниями проходилась по его ци. Цзышу тихо простонал, прижимаясь ближе, наклонил голову, стараясь углубить поцелуй. Хотелось еще. Прикосновение к шее. Молния пробежала резко и так далеко. Он прогнулся, потянулся почти по-детски. Тихий смешок и поцелуй в уголок губ, в еще зажмуренные веки, в ухо, вместе с шипящим шепотом насколько красив он сейчас. Цзышу сам потянулся к завязкам, хотелось прикоснуться к коже, увидеть свои следы на его ци. На темном фоне так красиво смотрелись яркие вспышки, будто ночное небо, каким оно видно из дома. Пальцы путались в завязках. Он нахмурился, потянул на себя, только сильнее затягивая узел. Ладони поймали. У Си поцеловал каждый палец, заставляя сбиться дыхание. Цзышу мягко улыбнулся, чуть отстраняясь. Ханьфу небрежно сбросили рядом с постелью. Чуть шершавая кожа неожиданно заставила тихо застонать. Он сел ближе, коснулся груди, пальцы чуть жглись. Цзышу ерзал, дыхание участилось. Пусть он и дурманил других, притворяясь то воином Цзянху, то имперским убийцей, но сам никого не подпускал. Ощущение необычные, тяжесть внизу скорее нравилась, как и легкая дрожь. Цзышу давил сильнее, гладил всей ладонью, смотря на узор своей ци на нем. Он наклонился, поцеловал плечо. Тихо засмеялся от лучистого цветка оставшегося на чужой ци. Ему очень нравилось. Поднял голову, улыбнулся, ловя взгляд уже почти черных глаз. У Си потянулся к его завязкам. Цзышу поймал ладонь, прижимая к своей щеке. Легкие покалывания заставляли мелко дрожать. Его прижали ближе, поцеловали, касаясь легко-легко, даже не задевали зубами. Медленно выдохнул и расслабился, опуская чужую ладонь.  Повел плечами. Прохладно. У Си погладил его, опустился к шее, оставляя цепочку поцелуев. Легких, но каждый вспышкой прошелся по его ци. Цзышу стонал, откидывая голову. Небольшое давление, он лег на спину. Потянулся. У Си наклонился, черные волосы с множеством мелких бусин окутали со всех сторон. Цзышу улыбнулся, обнял его, пряча лицо в изгибе шеи. Поцелуй в висок. Тихий смех.  У Си приподнял голову, смотрел на него, шепча насколько нравилась ему открытость Цзышу. Отвернулся, наивно стараясь скрыться от нежного взгляда. Шея, плечи, грудь. Его шаман ни цунь кожи не пропускал. Он качал головой, стонал, прогибался, подставляясь. Покалывание, вспышками разносящее наслаждение дальше. Голова кружилась. Ци его шамана ощущалась все сильнее, настолько, что можно почувствовать ее запах: послегрозовая свежесть и цветущий луг. Цзышу часто дышал. Хотелось взглянуть, но веки дрожали, картина сильно плыла и он жмурился, цепляясь то за постель, то за плечи.   Обжигающая вспышка. Он прогнулся, вскрикивая. Мироздание что это? Почему ощущения настолько сильные? У Си лизнул, чуть прикусил, лаская другой сосок пальцами. И Цзышу не переставая кричал. Так остро. Он мотал головой, прося прекратить, да прогнулся навстречу, выпрашивая еще. Низ живота подрагивал. Он сходил с ума. Мирозданье, почему он раньше отца не слушал? Давно мог бы найти себе мужа!   У Си отстранился. Цзышу зашипел, ударил его в плечо, нахмурился, но сказать ничего не успел. Мягкий поцелуй. Прикосновения влажных пальцев там. Он покраснел, зажмурился, цепляясь за своего шамана. Легкое покалывание вызывало дрожь. Цзышу тихо простонал в поцелуй, слегка насаживаясь. У Си отстранился, шире раздвигая его ноги, а он чуть отполз. Его легко погладили по голове. Медленный выдох. У Си потянул его на себя, усаживая на колени. Цзышу прижался, пряча голову на плече. Его мягко поцеловали макушку, чуть приподняли. Он чувствовал плоть, лишь касающуюся там. У Си лишь держал его да гладил, позволяя самому решать. Цзышу приподнял голову, поймал мягкую улыбку, шумно выдохнул и медленно опустился. Наверное, будь он человеком, было бы больно, а так только наполненность и волны чужой ци, заставляющие дрожать, цепляясь за его плечи. Цзышу слегка подпрыгнул. У Си сжал его бедра, сильно, даже ци жглась, заставляя громко стонать, и чуть сместил его. Толчок. Он закричал, запрокинув голову. Мирозданье! Нет, он точно сойдет с ума. Это слишком. Его буквально ударило наслажденьем. У Си толкался, Цзышу кричал, качая головой, молил остановиться. Это слишком!   Его шаман послушался, смотрел мягко, целовал щеки, нос, улыбался и тихо уточнил стоило ли ему продолжать. Цзышу молчал. Ему очень хотелось, но... Настолько остро? У Си шумно выдохнул, покрывая поцелуями, и быстро на родном языке шептал, что все хорошо, что так и должно быть. Цзышу прижался ближе и чуть кивнул. Ладно, если он уверен.  У Си слегка толкнулся, вырывая стон. Он готов снова умолять прекратить, но в почти черных глазах столько нежности. Цзышу смотрел на узоры своей ци на нем, яркое доказательство его чувств. Разве можно ему не поверить? Цзышу прикрыл глаза, будто так ощущения ослабнут. Он кричал, запрокинув голову, цеплялся. Короткие ногти каждый раз царапались, когда У Си гладил его, целовал. Он настолько переполнен чужой ци, но ему все мало. Цзышу дрожал от малейшего касания, тихо прося еще.  У Си глубоко поцеловал его, сжал руки на бедрах, насаживая сильно и резко. Внутри стало вязко, но едва ли Цзышу заметил это. Поток ци так сильно ударил по меридианам. Он закричал, сжимая руки на плечах, задрожал. Перед глазами только вспышки ци его шамана да собственные же стоны. Цзышу тяжело дышал, пряча голову в изгибе шеи У Си. Его осторожно приподняли, укладывая на себя, накрыли покрывалом. Цзышу жался ближе, потерся головой, совсем как бутоны лотоса, выпрашивая немного ласки. Послышался тихий смех. У Си погладил его, поцеловал, что-то шепча, и все тело на миг теплой волной окутала его ци. Цзышу довольно зажмурился. Оболочка хотела спать, но закрывать глаза он не желал, поглаживая пальцами отпечатки своей ци на муже. И он раньше считал их ужасными? Придушите его кто-нибудь! Разве могли доказательства силы чувств (все же) любимого не нравятся?! И все же глаза слипались и постепенно Цзышу заснул. Еще темно, когда он проснулся. Осторожно выскользнув из объятий, он подошел к зеркалу. Вся ци покрыта его следами. Хоть у его шамана она грозовая, на нем, смешиваясь с цветами, она обращалась звездными туманностями. Красиво, даже очень. Он крутился, рассматривая каждый узор. Интересно насколько сильно он мог продвинуться? А как еще могут выглядеть его следы на У Си? Он повернулся да столкнулся с жадным взглядом практически черных глаз.   Цзышу сглотнул и медленно подошел ближе. Уселся, и собирался лечь, чтобы спрятать лицо, да У Си поднялся, подтягивая его к себе на колени, поцеловал. Он тихо застонал, цепляясь за плечи, ци чуть жглась, дразня меридианы. Такая терпкая, искристая. Цзышу прижался еще ближе, наклонил голову, углубляя поцелуй. Мирозданье, как же хорошо!   Прикосновение к ягодицам, он покраснел, немного ерзая, но и только. Уже не настолько хотелось сбежать, не после этой ночи. Проникновение. Он простонал в поцелуй, чуть насаживаясь. Ци ощущалась сильно, особенно когда У Си что-то задевал. Его всего скручивало. Он запрокидывал голову, разрывая поцелуй, стонал громко. Укус в шею, легкий, совсем безболезненный. Шумный выдох. Хотелось самому сильнее пометить любимого мужчину, но Цзышу едва ли мог что-то соображать. Стонать и поддаваться навстречу, на большее он не способен.   Цзышу мягко улыбался, обнимая У Си за шею, пока его несли приводить в порядок. Вообще он мог сам, и никакой особой надобности не было, но было так приятно просто ластиться, пока за ним ухаживал любимый. От одежд Няньцзан он так давно отвык, но У Си смотрел на него с таким восхищением. От одного этого взгляда можно было сойти с ума. Цзышу немного неловко поправил украшения-талисманы.    Перезвон, сопровождающий его всю дорогу, не отвлекал наверное потому, что еще с детства этот звук ассоциировался с безопасностью. У Си взял его за руку. Легкое покалывание, приятное жжение да тепло. Даже такой малости хватило, чтобы ци стали переплетаться. Цзышу чуть отвел взгляд, смотря на руки. Тихий смех. Он фыркнул. Прижали к себе, пряно-терпкий аромат разбавлял грозовую свежесть от ци. Цзышу глубоко вздохнул, наслаждаясь запахом. К этому, наверное, легко привыкнуть.   Он довольно улыбался, чуть щурился от яркого солнца и совсем не обращал внимание на приготовления к заключительной части: самому представлению его как избранника шамана. В отличие от людей все эти мелочи даже взглянуть желания не вызывали. Зачем? Отец не для того все затеял, чтобы теперь отвергать того, кто сумел достучаться до любимого сына.   Естественно пламя вспыхнуло, быстро и высоко, а после впиталось в подвески. В каждой теперь можно было заметить маленькие языки огня и они были очень теплыми. Цзышу чуть сжал один камень в руке, и только после перевел взгляд на мужа. У Си обнял его, впился в губы. От такого количества ци любимого, даже оболочка стала чувствительна. Он застонал, прижимаясь ближе, наклонил голову, приоткрывая губы. Мягкие поглаживания, легкий укус. Цзышу тихо простонал, разрывая поцелуй.   Вдвоем они направились к домику Цзышу, собирать вещи, у Первой леди, свой домик, соединенный коридором с домом шамана. В Няньцзан очень ценилось личное пространство. У всех пар такие дома, мало ли, что могло случиться. Хватило всего нескольких часов, большая часть которых ушла на его растения. У Си явно не понимал, как они еще не засохли и как вообще выросли в таких условиях. Пришлось пожимать плечами. Не говорить же о чистой энергии? Слишком прямой намек на его природу. А до конца жизни оболочки, говорить о сути запрещено.   Они как раз закончили расставлять растения. У Си выделил большую поляну для них, хотел сам там что-то сажать, но времени не хватало, чтобы ухаживать еще за какими-то травами. И тут к шаману заглянул тот самый мальчик, да замер, заметив его. Цзышу мягко улыбнулся ему, надеясь приободрить. У Си обнял его, поцеловал щеку, нос, уголок губ, тихо шепча извинения. Оказалось маленький негодник — ученик шамана, и все это время нагло сдавал его! Цзышу шумно выдохнул, фыркнул, думая как проучить его, но У Си глубоко поцеловал его, вновь переплетая их ци, что думать о чем-либо расхотелось.   У него не было особых проблем с привыканием, ритуалами, обязанностями или тем более языком. Именно из-за этого на него косились, особенно Мудрейший. Но Цзышу не мог сказать правду, а врать смысла не видел, да и не хотел. Больше никто, что интересно даже не удивлялись этому, видимо, сами что-то выдумали в оправданье.   Ребенок недолго ходил с виноватым видом, очень быстро пришел в себя, стал иногда прятаться у него. У Си так забавно молчал, и хлопал глазами, глядя на «предательство» ученика. Цзышу не мог перестать смеяться. Тем более, что ни какой грозный взгляд или наказания не могли заставить Лу Та подняться и пойти выполнять задания, пока не дослушал рассказ. Цзышу стал заниматься с ним, стиль придуманной впопыхах школы вышел очень интересным. Надеялся немного отпугнуть, а Лу Та понравилось! Цзышу пожал плечами, глядя на любимого шамана. У Си вздохнул и, видимо, решил смириться.   Он никогда не думал, что будет поправлять каждую складку золотисто-алого ритуального ханьфу. Неизменные талисманы горели ярко-красным, подстраиваясь под цвет одежды, или может под цвет листвы? Хотя нет, последние были самых разных оттенков, растительность Няньцзан слишком разнообразна для одной цветовой гамы.   У Си был в схожих одеждах. Талисманы другие да узоры, и все. Он чудом не обжегся тогда, да и полоснул кинжалом слишком сильно, но пламя вспыхнуло зеленым, постепенно меняя цвет на красный. Зеленая волна пронеслась по всем огням, обновляя, укрепляя защиту от злых духов. Кому как не Цзышу знать, какими бывали заблудшие души?   Лу Та всю дорогу расспрашивал его о ритуале, задавая целое море самых нелепых вопросов. Цзышу смеялся, но отвечал, пока У Си не поднял его на руки. Он фыркнул, но спорить не стал: положил голову на плечо любимого шамана да прикрыл глаза. Его чмокнули в висок под недовольный стон Лу Та, у которого «отобрали отца». Цзышу тихо засмеялся. Какой же этот ребенок милый! Надо потом познакомить его с Чэнлином, они точно подружатся.   Ритуальные дни всегда свободны от других дел, поэтому Лу Та отправился к своим друзьям, а они к себе. У Си уложил его на постель, сел рассматривая. Цзышу прогнулся, чуть раздвигая ноги. Дыхание шамана сбилось. Руки провели по бедрам, сжали, вырывая стон. Цзышу любовался следами грозовой ци на своей, и уже слегка дрожал.   — Как ты прекрасен, — глухо прошептал У Си, развязывая пояс.   Цзышу приподнялся, помогая раздеть себя. Кожи коснулся ветерок, слабое осеннее солнце практически не грело, лишь ярко освещала фиолетовые цветы на оболочке. И ритуальные одежды У Си. Цзышу простонал, комкая в рамках одеяло. Взгляд уже практически черных глаз жег не хуже касаний. Почему его шаман медлил? Почему только смотрел. Цзышу отвернулся, чувствуя как оболочка нелепо покраснела. Собственная ци так быстро текла по меридианам, что вероятность кончить от одного лишь жадного взгляда не столь низка.   Он сел, потянул У Си на себя, заставляя наконец лечь сверху. Дыхание слегка замедлилось, теперь его не рассматривали. Тихий смех прямо в ухо да легкий поцелуй. Цзышу зажмурился, утыкаясь лицом в черный шелк волос. Глубоко вдохнул. Аромат ци ощущался пока слабо, в отличие от других: пряно-терпкого вечного спутника У Си, защита от ядовитых насекомых, сладковатого, наверное из-за вчерашнего детского лекарства, да запах дыма, оставшийся от недавнего костра. Цзышу очень понравилась эта смесь. Он вздохнул еще раз и еще, зарываясь носом в волосы.   У Си тихо засмеялся и слегка поерзал, шепча «щекотно», да не отстранился. Цзышу что-то промурчал довольное, перевернул их, уселся сверху. Его шаман охнул, опустил руки ему на бедра, чуть сжал, осматривая его жадно. Цзышу наклонился, мазнул губами по щеке, принимаясь раздевать любимого. Одежда осела где-то рядом с кроватью.   Он целовал, сжимая руки где придется, сам постанывал, кусал, оставляя следы не только на ци, но и на теле, зализывал их. Мирозданье, знал бы кто из богов как быстро один человек мог превратить «ледяного принца» в жадное чудище! Цзышу сжал в руке член, хотелось проскулить от одной мысли взять его в рот. Он приблизился, заглатывая его. Едва ли Цзышу было дело до легкого неудобства оболочки, слишком сильно ощущалась чужая ци. Казалось будто он пил ее, искрящуюся, теплую. Цзышу насаживался, пропуская член прямо в горло. Его оболочке не слишком нужно было дышать, так почему бы не сделать приятнее любимому?   У Си потянул его, и Цзышу с громким хлюпаньем выпустил член, облизываясь напоследок. Послышался громкий стон. Ха, сам же виноват! Цзышу уселся сверху, потерся, вырывая еще один стон, довольно улыбнулся, приподнимаясь. Направил ци, заставляя мышцы расслабиться, к счастью еще до ритуала догадался смазать себя, и, направив член, медленно насадился.   Мирозданье, он никогда не привыкнет к тому как ци любимого проникала внутрь, как жглась, искрила, била разрядами по меридианам. Цзышу кричал, запрокидывая голову, он точно когда-нибудь лишиться рассудка. Подпрыгнул, волна прошлась по всему телу. Даже оболочка реагировала! Это слишком!   Цзышу замер, согнулся, утыкаясь лицом, кажется, в плечо. Он не сможет сдвинуться с места, они оба знали это. У Си перевернул их, вырывая практически писк, закинул ноги на талию, поцеловал мягко-мягко, медленно. Цзышу глубоко вдохнул, тихо мурча, когда его нежно погладили по голове. И выгнулся, срываясь на крик, когда его практически стали вбивать в постель. Тело постоянно прошибали волны ци, оболочка сходила с ума, посылая целое море ощущений. Цзышу цеплялся за У Си, мотал головой. Так много, а он просил еще.   У Си кусал его, волны ци смешивались, резонируя друг с другом. Цзышу закричал, замирая. Перед глазами не то что плыло, он едва различал что-то кроме ярких пятен. Он тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. Казалось, оболочка вот-вот рассыпется. Его мягко поцеловали, укладывая на себя, погладили едва ощутимо для оболочки, но тело чувствовало приятное тепло. Цзышу довольно прикрыл глаза и тихо промурчал. Мирозданье, как же ему повезло!   Цзышу лишь на мяо прикрыл глаза, а оказалось успел заснуть. Уже немного стемнело, вдали был виден яркий солнечный шар, еще не успевший скрыться за горизонтом. Обычно в это время полно облаков, поэтому вид солнца — редкое зрелище. Линь пара облаков окрасились в оттенки розового, фиолетового, пока само небо вокруг солнечного шара горело оранжевым. Красиво. Картина кардинально отличалась от видов с небес, но не менее прекрасна, даже иногда наоборот. Цзышу немного постоял, любуясь. Жаль птичьих трелей практически не было слышно, многие успели улететь, насекомым тоже было слишком холодно для серенад. И все же где-то вдали слышны необычные беседы местных зверей. Жаль их язык Цзышу не понимал, зато Бэйюаню здесь точно понравилось бы. Может потом они прогуляются здесь вместе?..  Чуть покачав головой, Цзышу осмотрелся, и, никого не заметив рядом, спросил у деревьев куда ушел его шаман. Ему указали в их сад. Цзышу пришлось долго присматриваться, чтобы заметить У Си под ивой, да не одного. Рядом сидел Лу Та, внимательно слушая тонкости приготовления противоядия от укусов насекомых. Забиваясь в щели, они вполне могли куснуть кого-то дома, где тепло. Плюс некоторым растениям в погребах было весьма комфортно, и, увы, не все были безопасны. Поэтому опасность отравления с холодами ничуть не исчезала.   Цзышу мягко улыбнулся, подходя ближе, уселся рядом. Лу Та приблизился к нему, обнял, вызывая тихий смех. Какой же он милый! И потрепать бы его по голове, да руки точно запутаются в защитных талисманах. Цзышу и не думал прерывать их, собирался посидеть рядом, послушать, но У Си решил закончить на сегодня.   Он довольно жмурился, и не собираясь отвлекаться на что-то помимо еды. Все же родную кухню Цзышу не просто любил, обожал! Такого обилия вкусов в империи Цинь не было. Сейчас, с наступлением осени, было больше острых блюд. К ним невероятно шел кисловатый ягодный настой. Даже Лу Та не болтал, так же довольно жмурясь. Цзышу слышал тихий смех своего шамана, но едва ли реагировал. Зыркнул только, безмолвно обещая отомстить позже.   Прошло совсем немного времени, как похолодало, не настолько чтобы трава покрывалась инеем по утрам, но достаточно чтобы неприятно мерзнуть целый день. Но У Си ждал, когда деревья утонут в тумане, оставляя лишь самые макушки. И вот это утро наступило. Цзышу надел тот же пламенный наряд, и пригладив сонные цветы, вышел следом за любимым шаманом.   В этот раз никаких костров, лишь дым благовоний да расставленные камни, под завязку напитанные ци. И хоть вокруг было холодно и слишком влажно, благовония легко тлели, а сидеть на земле было совсем не холодно, напротив, та была теплой. Оболочка настолько сильно искажает ощущения?.. Он не просто чувствовал духов, а видел их. Те в наглую смеялись над ним! Цзышу понимал их, сам бы реагировал так же. Он почувствовал шторм, прошедший сквозь него и оставивший теплый огонек. Зимы бывали слишком суровы, поэтому им необходимо позаботиться, чтобы растения не перемерзли.   И хотя стоило бы смотреть как теплели камни, как искрили, отдавая свою ци шторму, как огненная вспышка прошлась по всему окружению и поспешила дальше, оставить тепло всем растениям Няньцзан. Но Цзышу не мог оторвать взгляда от любимого шамана. Грозовая ци, развеивающиеся волосы, цепкий взгляд темно-лиловых глаз. Он выглядел как живое воплощение бури. Только годы тренировок с отцом, еще до той жизни, позволили не испортить ничего.   Духи ушли, и где-то фэнь спустя поднялся У Си. Цзышу встать сам не успел, любимый шаман поднял его на руки. И самый холодный бог мягко улыбнулся, даже уложил голову на плечо, получая поцелуй в висок. Его отпустили только дома, под звонкие смешки Лу Та. Заглянувший к ним Мудрейший тоже косился на него, на что Цзышу показательно повис на любимом шамане, прикрывая глаза. Его поцеловали, медленно и неспешно. Руки лишь слегка гладили спину, а ткань не давала ци коснуться кожи, но даже крошечных молнии от поцелуя хватало, чтобы тихо стонать. Оболочка чувствовала мягкость губ и пряно-острый вкус. А еще У Си был пропитан теми дурманящими благовониями с приторно-сладким ароматом. Цзышу громко застонал, наклоняя голову, вцепился в любимого шамана, углубляя поцелуй.   Голова слегка кружилась, наверное, он забывал следить за состоянием оболочки. У Си отстранился, коснулся губами кончика его носа, улыбнулся и ушел с Мудрейшим. Лу Та остался на него. К счастью Цзышу прекрасно разбирался в лечении, он был бы не сыном своей матери, будь это иначе. Пока У Си решал какие-то вопросы со своим шифу, они с Лу Та весь день провели в саду, за изучением правил заготовки особо опасных растений. Цзышу объяснял на своих цветах, что явно было ошибкой, потому что растения сильно мешали своей болтовней!   У Си вернулся поздно, небо успели усеять звезды, а Лу Та давно уснул, так и не дождавшись своего шифу. Цзышу не спал, его ци вполне хватало, чтобы напитывать оболочку, отсрочивая отход ко сну. Любимый шаман уткнулся лицом ему в грудь, съежился весь, прижимаясь близко-близко. Правитель Няньцзан, варвар. Да что другие понимали? Нежный, наивный, ласковый, а иногда, когда сильно устал, и очень хрупкий, жадный до тепла и внимания как свежий бутон лотоса.   Цзышу опустил руку ему на голову, принимаясь мягко поглаживать. Пальцы не натыкались на подвески, и не должны были, У Си всегда снимал их, когда приходил в таком состоянии. Цзышу не спрашивал что случилось, сам знал о нескольких нападениях темных шаманов. И прекрасно знал настолько переживал за свой народ его шаман, насколько боялся стать причиной чьей-то гибели. Цзышу мягко поцеловал его в макушку, и тихо прошептал, что разберется с ними сам.   У Си поднял на него взгляд, глубоко вздохнул, и прикрыв глаза кивнул. Цзышу поцеловал любимого в прикрытые веки, в уголок губ. С ним впервые не стали спорить, безмолвно соглашаясь. Неужели пострадавших больше, чем знал Цзышу? Или здесь что-то другие? В любом случае, они заплатят, что довели его любимого до такого состояния!   Цзышу уложил любимого на постель, легко выпутал из одежды. Погладил, мягко поцеловал, ложась сверху. В него вцепились, тихо простонав что-то неразборчиво. Цзышу покрыл поцелуями лицо, мягко стирая мокрые дорожки, слегка куснул шею, щедро делясь своей ци. Он видел, как его цветы медленно прорастали между грозовых туч, как искристые стебли оплетали меридианы, медленно рассыпаясь на мелкие листья. Цзышу целовал кожу над скоплением листьев, над близко пролегающими меридианами. У Си вздрагивал от каждого касания, тянулся к нему, тихо-тихо стонал.   Мелкие молнии дразнили его меридианы, а Цзышу тяжело дышал, покрывая поцелуями такую ненавистную раньше кожу. Да и сейчас не особо нравилось шершавое нечто, но когда любимый дрожал, когда выгибался да тихо стонал от каждого касания, от каждого поцелуя, становилось плевать на все.   Он медленно заглатывал член, до упора, горло оболочки подрагивало, сжимая член, а сам Цзышу громко стонал от множества мелких молний. Головой двигать сложно, его тело перегружено ощущениями и оболочка ни капли не помогала. Но любимый сильно задрожал и во рту стало вязко. Цзышу кончил только от разрядов молний, ударивших по всем меридианам сразу. Он медленно пришел в себя, но тут же отстранился, да сплюнул. Послышался тихий смех, но У Си ничего не сказал, позволяя приводить себя в порядок, и только после потянул его на себя. Цзышу фыркнул для вида, но лег рядом, поцеловал, укладывая любимого на себя и медленно поглаживал, пока любимый шаман не заснул.   Цзышу оставил поцелуй на родной макушке и медленно поднялся. Трава указала дорогу. И он обнаружил, что идти не так далеко. Как близко они пробрались! Он смотрел на них, на живое воплощение всех людских пороков. Еще меньше года назад такими Цзышу считал всех людей, но любимый шаман показал какими бывали люди. За таких как У Си, как Лу Та, он и не столько падали уничтожил бы. Цзышу тихо прошептал растениям разобраться с ними. Они росли, оплетая чужие тела, давили, мешая дышать. Один стал дергаться, Цзышу усилил натиск, но оболочка сильно глушила способности, ему удалось вырваться. Мужчина не стал нападать, наоборот, бросился к одному кокону, стал зубами и руками рвать стебли. Цзышу ослабил натиск на этого человека. Тот первый разобрался с растениями на этом человеке да принялся вливать ци. Цзышу медленно подошел ближе, мужчина заметил его, бросил первый попавшийся камень, широко распахнутыми глазами глядя как тот рассыпался. Мужчина опустил голову, поглаживая второго, что поменьше по голове, поднял взгляд, глядя прямо на него.   — Понимаешь за что? — спросил Цзышу.   — Прекрасно, — кивнул мужчина, — это был не наш выбор, но закрывать глаза было нашим решением.   — Он дорог вам?   — Мой диди, — кивнул мужчина, наверное, не видя смысла сопротивляться, а может наоборот усыплял его бдительность.   Цзышу взглянул на тело мужчины, меридианы были яркими, нежно-голубыми, но темная энергия сильно глушила их свет. Второй весь светился бледно-серым, видно его берегли. Раньше Цзышу не обратил бы на это внимание, но в последнее время он судил людей по их ци, и та, что удивительно, оказывалась честнее любых слов. Цзышу глубоко вздохнул.   — Я убил вас, — развернулся.   — Мы уйдем далеко на восток.   Лучший вариант «спасибо», что можно было услышать в такой ситуации. Цзышу ушел. Юркнул через окно, улыбнулся, глядя на мирно спящего любимого шамана. Осторожно устроился рядом, его тут же обняли, улеглись на него, притерлись совсем как бутоны лотоса, да затихли. Дыхание любимого стало глубже. Цзышу мысленно кивнул и позволил наконец оболочке отдохнуть.   Становилось холоднее, выпал снег, а о темных шаманах не было слышно. У Си прижался к нему, шепча «спасибо». Цзышу поцеловал его, мягко поглаживая и улыбался. Давление на ноги, он опустил взгляд. Лу Та осторожно обнимал их. У Си тихо засмеялся, но прижал их ребенка ближе.   С холодами жизнь в Няньцзан не замирала, скорее наоборот. Зима — самая большая по продолжительности пора свадеб. Были еще месяц летом, пару недель весной, несколько дней осенью. Но большинство предпочитало зиму. Цзышу мог понять почему. Костер, круглая поляна вокруг, сплошь усеянная травой, снег сверкающий от языков пламени, отблески украшений. Красивое зрелище, особенно, если видеть ци, как она сплетается вокруг пары.   Цзышу очень любил проводить с любимым шаманом свадьбы. Это было не сложно, но каждый раз пальцы Цзышу подрагивали. Да и ци у всех разная, оттого сплетенные узоры поражали по новой. Недалеко он ушел от Лу Та, рта разве что не раскрывал, пока любовался. Их ребенка из-за этого приходилось поить ягодным настоем, чтобы не заболел. Какой прок от мехового ханьфу, если раскрывать рот?   Цзышу очень любил дремать, прижавшись к любимому шаману под теплыми одеялами из шкур животных. От них не чувствовалось ни страха, ни боли, животные, наверное, были кем-то убиты из своих братьев, или усыплены. У Си признался, что вопреки распространенному мнению, животных не убивали просто так, они были неизлечимо больны. Хотя Цзышу и чувствовал иногда запах страха от чужой одежды, не все были столь идеальны, но таких было не много. Долгими вечерами, когда работа была закончена, они втроем сидели укрывшись шкурами у камина да пили пряно-острый от специй какао. Лу Та обычно сидел между ними, и довольно жмурился подставляясь под ленивые поглаживания. У Си мог в который раз рассказать давно выученную сказку.   С приближением весны свободного времени поубавилось, его сжирала подготовка к пробуждающим природу ритуалам. Начиналось все с праздника, цель которого была одна, напитать своей энергией развешанные украшения-талисманы, поэтому игры были активные. После шло обращение к духам, которые, используя ту энергию, помогали быстрее таять снегу. И только когда снег сошел и стало теплее был заключительный весенний ритуал, само пробуждение.   Цзышу больше всего не хотел проводить именно последний. Это один из немногих ритуалов, который не то, чтобы был ужасным, или кровавым, скорее дико смущающим. Хорошо хоть проводился без чужих глаз, иначе Цзышу отказался бы. Потому что на нем украшения на голое тело да тонкое полупрозрачное ханьфу. Потому что не смотря на довольно прохладную погоду, ему было жарко.   Дым от благовоний туманил разум, разжигал оболочку весьма определенными желаниями. Цзышу подрагивал, тяжело дышал, желая хоть немного прикоснуться к любимому, но двигаться было нельзя. Легкие касания, смазанные поцелуи лишь больше дразнили, заставляя практически скулить. Поэтому когда его уложили на поразительно теплый камень, укрытый для удобства животной шкурой, Цзышу сам раздвинул ноги, умоляя сделать уже хоть что-нибудь.  Его кусали, гладили, целовали, заставляя кричать от прошибаемых молнии. Но стоило хоть немного приблизиться к черте, как У Си отступал. Цзышу сперва кричал, требовал, после молил, выгибаясь навстречу. Любимый бесстыдно лизал его, проталкивая внутрь язык. Цзышу больше не мог что-то делать, только скулил. Он даже пошевелиться больше не мог. Его поцеловали глубоко и жадно, и наконец вошли, заставляя кричать от прошибаемых разрядов.   Тело уже так долго плыло на грани, что хватило пары движений, чтобы его выгнуло, чтобы ци от переизбытка хлынула наружу. Но У Си не остановился. Разряды прошибали меридианы, не давая утихнуть наслаждению. Мирозданье, он точно не распадется? Ему едва удавалось держать тело цельным! Огромный поток дразнящих молний. Цзышу закричал сорванным голосом, и заметил как стемнело перед глазами.   Пришел в себя уже в постели, завернутым в теплую шкуру. У Си тут же подскочил, принялся поить его ужасно горькими лекарствами, давая по ложке супа из черного кунжута после каждого. Его шаман гладил его и просил прощения, обещая выспросить у Мудрейшего другие ритуалы для пробуждения природы. Цзышу слабо улыбнулся, и еле слышно из-за сиплого голоса попросил полежать с ним. Его поцеловали в макушку да устроились рядом, не вытаскивая из теплого кокона. К лучшему, наверное, тело еще не оправилось от переизбытка энергии, молнии явно были лишними.   Еду им носил Лу Та, выглядя при этом как потрепанный людьми «сорняк». Цзышу смог только слабо улыбнуться, но и этого их ребенку хватило, чтобы перестать еле волочить ноги. Он-то ни в чем точно не виноват. Оказалось, Цзышу целые сутки не приходил в себя, ни на что не реагировал...   Мудрейший сам заглянул к ним, сквозь дрему Цзышу слышал объяснения о других весенних ритуалах. Их не сильно много, но лишь два не включали в себя совместное совершенствование. Их и выбрал его любимый. Цзышу улыбнулся сквозь сон, прижимаясь ближе, какой же у него замечательный муж!   Где-то через неделю Цзышу смог подниматься и потихоньку ходить. Хрипота долго не сходила, как и сильная слабость. Свадьбы пришлось проводить Мудрейшему, его любимый отходить куда-то отказался. Цзышу только к лету окончательно поправился. К счастью обязательных парных ритуалов летом не было, а к таким У Си его не подпускал. Глупыш. Был бы он без оболочки легко перенес бы пробуждение природы, а так: чувствительность к энергии божественная, а способности урезаны оболочкой. Естественно возникли проблемы! Если бы не это, Цзышу был бы не против повторить.   Лето вышло ужасно жарким, У Си даже пришлось проводить ритуал для охлаждения температуры, иначе все растения пропали бы. Наверное, дело в Цзышу, энергии при пробуждении было слишком много для обычного человека.   Постепенно к нему привыкли. Чтобы освободить время, Цзышу взял на себя часть проблем, не только обучение юного шамана, а сотни мелких вопросов, которым обычно конца края не было. У Цзышу разговор с такими просителями был короткий, пять минут на вопрос, не можете говорить по сути без сотни причитаний, не его проблемы. Люди пыхтели, шипели, жаловались, да привыкли. Потом даже радовались, не приходилось по полдня стоять из-за особо говорливых.   Их ребенок достаточно подрос для первого ритуала, под присмотром естественно, но все же. Цзышу мягко улыбался, поглаживая его, чтобы перестал трястись как молодой стебель, едва коснешься его. Огонь был совсем небольшой, да и ритуал был обычным обращением к духам. Цзышу смотрел на Лу Та, и особых отличий не видел: та же пузырящаяся водная гладь Ци, тот же нежный но громкий голос, то же выражение лица. Хотя, так ли много времени прошло для Цзышу? Несколько лет всего.   Он так засмотрелся на их ребенка, стоя вплотную к мужу, что заметил их слишком поздно. Как бог он уже ничего не успевал, а как человек мог не так уж и много. Цзышу сорвался с места, не обращая внимание на крики, достал меч и одним движением перерезал артерию. Нападающих заметили только тогда. И хотя даже мирные жители не совсем беззащитны, Цзышу прекрасно понимал, жертв не избежать. Его светло-зеленые одежды уже были красно-бурые от крови. Это были не темные шаманы, не воины Цинь, а другое племя. Просто кому-то не жилось спокойно, просто кому-то мало власти! Как же мерзко. Это такие как они — любимые твои верующие, отец?   Цзышу мельком осмотрелся, и на мяо замер. Лу Та! Он бросился, наперерез, но не успевал достать до твари. Толкнул их ребенка. Рубящий удар. Грудь глубоко пробита. Цзышу смотрел как вытекала его кровь и понимал, за неделю такую рану не залатать. Оболочке конец. Цзышу стоял на ногах спокойно, без дрожи. И это заставило немногочисленных из выживших нападавших попятится. Он прошептал одними губами, но этого хватило, чтобы его поняли: «И проклят будет тот, кто кровь прольет мою». Они упали на колени, бросая оружие, но думать следовало раньше. В ушах звенело от криков, но Цзышу едва ли это волновало. Он впервые за сотни лет хотел просто до конца оболочки прожить со своим шаманом и тихо уйти с ним домой. Они заслужили. Ни его, ни его близких, ни других людей огонь не тронул.   — Цзышу! — любимый шаман прижал его к себе, коротко поцеловал и принимается латать рану.   — Оставь, — покачал головой Цзышу, — не успеешь.   — Месяцы — не срок!   — Погубишь мир, — фыркнул Цзышу, — у тебя не больше недели.   — Цзышу! — его шаман упрямо продолжал лить совсем не помогающие настойки, делился ци.   Он поймал руки любимого, сжал их и качнул головой. У Си кричал схватить всех, но замолк, замечая осыпающиеся пеплом тела, повернулся, глядя прямо на Цзышу. Рядом тихо сел Лу Та, хлюпающий носом, с мокрыми от слез щеками. Цзышу погладил их ребенка по голове мягко улыбаясь.   — Он бы погиб.   — А ты нет?! — зашипел У Си.   — Такие как я не умирают, — посмеивался Цзышу, — не так просто.   — Темные шаманы такие же люди, — удержаться от очередной волны смеха не вышло.   — Я не связан с ними, и не демон, как можно подумать.   — Откуда тогда знания? — тихо подошел к ним Мудрейший.   — От отца, — и взгляд карих глаз направлен к высоким горам. Глаза Мудрейшего расширились.   — Мой любимый шаман, — прошептал Цзышу, мягко поглаживая по щеке, — мы еще встретимся.   — Я не буду переходить через мост, не увижу камень трех существований, — сипло прохрипел У Си, совсем не сдерживая слез,  — Цзышу, меня будет встречать Гаж...   — И я рядом с ним, — он поцеловал любимого в уголок губ, — я — бог, мой шаман...   — Дитя Гаж, — закончил за него Мудрейший и короткий кивок Цзышу был громче любых слов.   — Не спеши ко мне, — улыбался Цзышу, говоря тише, медленнее, чтобы его любимый успел осознать и переварить все, — десятки лет ничто для живущего несколько сотен. Я подожду.   — Цзышу, — прошептал У Си, прижимая его ближе, почти до боли, если бы ему было хоть какое-то дела до ощущений оболочки.   — Папа?   — Хоть ты не реви, — шикнул Цзышу, прижимая ребенка к себе.   Так хотелось еще раз надеть ало-золотое ханьфу и вместе с любимым провожать лето. Хотелось завернуться в звериные шкуры и пить какао, слушая любимые сказки. Хотелось сбежать к реке, наплевав на все дела, и плавать, пока оболочка не замерзнет до посинения, а после греться на солнышке. Да много чего еще хотелось, ночей наедине друг с другом, поцелуев, хотелось снова показательно ворчать, пока его несут домой на руках.   И пусть оболочка не может больше выдерживать его силу, на кое-что она еще способна. Тело быстро рассыпалось, а в руках его любимых осталось по живой розе. Цзышу еще долго стоял рядом, невесомо поглаживая их. Он чувствовал теплый ветерок, но не поворачивался, стоял там же самой ночи, провожал любимых, поцеловал: сына в макушку, мужа в губы.   — Больше нельзя, шифу. — Цзышу кивнул и, бросив еще один взгляд на самых родных людей, повернулся.   — Пойдем, — кивнул он.   Они растаяли: один дождем из лепестков, другой легким ветром да направились вверх, исчезая в искрящейся дымке портала. На Цзышу были одежды Первой леди Няньцзан. Украшения тихо звенели, но не могли отвлечь ни от лица, ни от рук, покрытых искристыми пятнами, так похожих на звездные туманы. Отец протянул настой, явно не тот же, что после той жизни. Цзышу погладил тонкую оболочку чаши, смотрел как та слегка плыла под пальцами, и, закрыв глаза, глотнул залпом.   — Горькая, — пожаловался он, подходя ближе.   — Забыть еще горше, — и, проведя пальцами по линиям на руке, Цзышу согласно кивнул.   — Так мало, — он смотрел на покрытую такими знакомыми цветами иллюзию поляны.   — Он будет здесь, в свое время.   Цзышу кивнул и подойдя вплотную обнял наконец отца. Ни один ничего не говорил, ни извинения, ни такое бесящее «я говорил». Слышно лишь иллюзорное пение птиц. А после они ушли домой. Цзышу совсем немного времени провел, бездумно глядя вниз, поглаживая его следы, вспоминая каждый проведенный день, всего лишь год. Еще на земле он задумался об этом: «Почему ответ всегда отрицательный, даже если избранники богов так же покрыты следами?» Его некому задать: одни не знали, другие и не желали знать, а последним не выгодна, видимо, эта правда.   Цзышу знал императорский дворец так же хорошо как родной дом, и хоть на него косились, никто не остановил, а после и некому. Вообще-то в это крыло ни у кого нет доступа, но император так вовремя заболел, что препятствовать не мог. Цзышу осматривал комнату, нашел взглядом сиреневые кристаллы и двинулся к ним. Защитных чар нет, что не сильно удивительно, кто осмелился бы пойти против воли императора? Наказания богов весьма суровы. Но Цзышу это едва ли интересно. Он коснулся кристаллов, перед глазами проносились свадьбы других богов, решения мироздания, да вердикт императора. Он едва сдерживался, чтобы не зашипеть. Хотелось распылить императора в пыль, а приходилось молчать, и смотреть другие кристаллы. Как Цзышу и думал, ци гораздо честнее любых клятв. Он одернул руку от последнего кристалла и медленно вышел. Его никто так и не задержал.   Цзышу с трудом дошел до дома, понимание происходящего у всех под носом заставляло шипеть не хуже пузырчатки. Он конечно многое подозревал, закрывая глаза из нежелания лезть в чужие дела, но такого явно не ожидал. Императору не нужны счастливые боги, поэтому избранники всегда оказывались «лжецами да предателями». Сломленные, становились самыми верными слугами.   Бэйюань косился на него, видимо не знал с чего начать расспрос. Цзышу попросил лиану позвать сюда своего ученика. Чэнлин пришел довольно быстро. Дожидаться расспроса он не стал, сам уточнил:   — Тебя еще не признали?   — Я же мальчишка, — пожал плечами совсем юный бог.   — Принесешь клятвы моему отцу, — кивнул Цзышу, — от императора лучше бежать.   — Люди тебе мозги задурили? — не выдержал Бэйюань, аж шерсть на хвосте торчком встала. — Опомнись, что ты несешь?   — Я наконец мыслю ясно, — спокойно ответил Цзышу, — Бэйюань, я пробрался в хранилище.   — С ума сошел!   — Ликорис, родная, покажи то, что я увидел, — и вслух пояснил, то, что его названный брат знал и сам, — они врать не могут.   Его ученик чуть не упал там же где стоял, еле подхватил, а Бэйюань… тот побелел настолько, что терялся на фоне собственных волос да хвостов. Цзышу поднялся, разогрел вина, и молча подал. Оба выпили не глядя. Причем Чэнлин даже не поморщился! Они несколько часов сидели молча, Цзышу прижимал к себе ученика, гладил, осторожно сжимал руку названого брата. Глухое шипение.   — Как он посмел!   — Сейчас мы ничего не докажем.   — Но Цзышу?!   — Шифу прав, — прошептал Чэнлин, — мы не можем сказать откуда узнали это.   — А без доказательств никто не поверит, — Бэйюань остыл так же резко как вспыхнул, что явно было не к добру.   — Поспи, брат. Я придумаю как тебе уйти от императора без потерь. Поспи.   Бэйюань кивнул, не став даже показательно возмущаться самоуправством. Его ученик смотрел куда-то вдаль, едва ли на что-то реагируя. Цзышу ждали нелегкие несколько лет!   С Чэнлином хлопот не возникло, пару дней и вот он полноправный бог. Но покровитель животных в Няньцзан уже есть, поэтому с Бэйюанем было не просто. Еще бы, когда понимаешь, что все могло быть иначе, когда вспоминаешь ту земную жизнь, когда осознаешь, что с этими знаниями, он бы не поверил речам принца, знал бы куда смотреть. Но легче от этого не становилось. Пять лет прошлось потратить, чтобы выпутать его из императорских сетей. Господин Шоу согласился поделить титул с Бэйюанем, из желания больше времени уделять питомцам, но все же. Его брат стал младшим покровителем. Собственное «понижение» его не сильно волновало.   Цзышу наконец-то выдохнул. Теперь оставалось только ждать. Он каждые полгода глотал горькие настойки, вместе с отцом, чтобы следы не сходили, а после ходил туда, к границе, ждал его. Цзышу подскочил, когда привычный пятачок для встречи новеньких обратился родной поляной. У Си?.. Но прошло не так много лет, десять не больше. Почему так рано? Шаги, руки, раздвигающие кусты. Цзышу улыбнулся, замечая его. У Си замер, всматриваясь в него долгих несколько фэнь, шумно выдохнул и подскочил, прижимая к себе. Цзышу прикрыл глаза, вдыхая родной аромат. Хоть оболочки больше не было, от У Си все еще пахло родными пряностями да сладостью, и лишь немного грозовой свежестью. А может так и пахла ци его шамана? Цзышу отстранился, вглядываясь в темно-лиловые глаза. Рука прошлась по щеке, прямо по собственному следу, заставляя шумно выдохнуть, хоть необходимости дышать не было, но земные привычки въелись крепко. От ладони пока чувствовалось лишь тепло. У Си сильнее провел ладонью по щеке, широко распахнутыми глазами глядя на искристый след. Его прижали к себе, впиваясь в губы. Цзышу прогнулся, громко застонал, когда мелкие молнии прошлись по меридианам. И он еще думал, что сойдет с ума там? Мирозданье без оболочки ощущения слишком сильные. Его всего лишь целовали, да, жадно кусая, да, бесстыдно сжимая его бедра, но лишь целовали. А ощущения настолько же сильны, будто У Си уже вошел а него!   Трава. Немного щекотно, Цзышу ерзал. Отстранился, нежно погладил, тихо засмеялся, пряча лицо в изгибе шеи. Он дернулся, чтобы подняться, но его резко куснули, заставляя вскрикнуть. Им правда пора, У Си еще представляться другим богам! Но можно ли хоть что-то сказать, помимо стонов, если постоянно ласкали? Ханьфу легко распахнули, а губы коснулись груди. Цзышу выгнулся, застонал, и ничего не мог с собой поделать. Он вцепился в любимого шамана, прося остановиться, вытянул руку, с трудом концентрируясь. Пусть и иллюзорные, но это растения. Они быстро вытянулись, сплетаясь между собой. Зеленый купол скрыл их от чужих глаз, а цветы прекрасно освещали. Так лучше.   Цзышу вцепился в любимого шамана, расслабился, мягко улыбнулся и слегка кивнул, давая разрешение. Его поцеловали легко и мягко, а пальцы сжали в противовес сильно. Цзышу громко застонал, выгибаясь навстречу. Нет никакого желания взять верх. Даже не так. Его не скручивало, не трясло, он в конце концов ничего не спрашивал. Смотрел только тепло и подчинялся малейшей прихоти, потому что сам безумно желал этого. Он провел руками по груди, следил за узорами, оставляемыми на теле любимого. У Си высвободил его от одежды неожиданно легко, будто несколько лет только и делал, что разбирался в божественных плетениях. Взгляд по прежнему темно-лиловых (их тела не подвержены людским реакциям) глаз, такой жадный, что хотелось скрыться за листвой.   Руки провели по его груди. Послышался треск. Мирозданье как давно он мечтал услышать этот звук. Он еще лучше, чем представлялось. У Си отстраняется, смотря ошалело на собственные руки. Цзышу мягко улыбнулся, качая головой, осторожно взял его за руки да потянул на себя. Коснулся его руками своего тела, вел ими медленно, чтобы можно было рассмотреть мелкие молнии, которыми полна ци У Си, чтобы заметить как разряды дразнили меридианы. Его шаман шумно выдохнул, и опустился принимаясь покрывать поцелуями. И шикнуть бы, чтобы прекратил играться да взял его наконец, но... Во взгляде море нежности. Да и каждое, даже легчайшее прикосновение сводило с ума. Цзышу уже давно плевать слышали их, видели их или нет. Он громко стонал, ерзал да просил еще.   Чем ниже опускались губы, тем сильнее била такая родная ци по меридианам. Цзышу часто дышал, совсем как там, на земле, и сходил с ума от любимого пряно-сладкого аромата. И практически кричал, когда У Си обжог его дыханием да проник внутрь языком, все еще влажным. Мирозданье, почему его шаман так легко держал свой облик? И почему этот пережиток человеческой оболочки настолько чувствительный? Они ведь не питаются материей, и...   Цзышу закричал, запрокидывая голову. Почему настолько сильно? Почему он вообще что-то чувствовал? Точки, на которую У Си надавил пальцами просто не должно существовать в его теле, а он сходил с ума будто еще покрыт оболочкой. Даже сильнее. Мирозданье, что с ним происходило? Цзышу чуть приподнялся, чтобы попросить дать передышку, но упал обратно, захлебываясь скулящим стоном. У Си двигал пальцами внутри, лишь на мяо вынимая их, не до конца, и толкнулся, вновь надавливая. Цзышу замотал головой, зажмурился и громко простонав. Он больше ничего не соображал, даже о том настолько ему хорошо думать не мог, лишь наслаждаться. Настолько сильно его не крыло на земле.   Он практически сошел с ума, когда У Си вошел в него по-настоящему. Член не настолько твердый, видимо трудно держать тело. Да Цзышу едва ли обращал на это внимание: молний от его ци не многим больше, но теперь они проникали глубже. Густой пряно-сладкий аромат практически полностью перекрывал грозовую свежесть. Так пахло его желание? Прикосновения. Руки его шамана по-прежнему мягкие, чуть шероховатые, будто еще покрыты кожей. Молнии прошибали его, заставляя дрожать да скулить. А еще собственные волны наслаждения сводили с ума, стоило его любимому задеть место, которого в этом, родном, теле просто не должно существовать. Мирозданье, он не выдержит!   Цзышу потянулся и его поцеловали, сплетаясь языками, влажными. Им не нужна слюна, да он чувствовал ее: и его, и свою. Он даже вкус любимых специй мужа чувствовал. Эта сладость с остротой стала последней каплей. Цзышу едва успел создать барьер вокруг тела любимого шамана, прежде чем взорвался, почти буквально. Ци хлестала волной, перед глазами яркими пятнами мелькали светящиеся цветы, а мелкие молнии казалось вот-вот рассеят его, настолько было хорошо. И хоть дышать телу не нужно, Цзышу часто глотал воздух, расслабленно растекаясь. Тело его шамана лишь плотнело. Цзышу улыбнулся, барьер сработал.   Да, он совершенно не чувствовал волн ци от любимого, но прекрасно понимал, что тот кончил, практически одновременно с ним. Это выражение лица, блеск темно-лиловых глаз, мягкая улыбка, частое дыхание, тихое не то мурчание, не то шипение. Десять лет ничтожный срок, Цзышу помнил это так, будто оболочка погибла лишь вчера. У Си тормошил его, прося не рассыпаться.   — Мне сотни лет, любимый, — посмеялся Цзышу, — я умею держать тело, каждый его цунь.  — Научишь меня?   — Ты прекрасно справляешься для новичка, — и оставляя поцелуй на губах, ответил, — я помогу.  Мирозданье, как же хотелось обратиться цветком да оплести любимого, чтобы быть еще ближе, но У Си, скорее, будет больше переживать. Ничего, у них впереди вечность, осталось пару вопросов решить. Он несколько фэнь лежал, наслаждаясь медленными поглаживаниями, и только после медленно поднялся. Наклонился, поднимая свои одежды, провел ладонью над тканью, и только после надел их. У Си улыбнулся, узнав одежды Первой леди, подцепил пальцами подвески. Цзышу мягко убрал его руку, и вернул себе истинный облик. Его шаман сперва замер, после самыми кончиками пальцев коснулся роз, погладил рога, так легко, будто они сломались бы, если надавить сильнее.   — Прекрасен, — прошептал он, прижав к себе, и медленно поцеловал.   Цзышу отвел взгляд, стараясь не обращать внимания на тихий смех. Он подождал пока любимый шаман привел себя в порядок, и лишь после убрал цветочный купол. У Си держал его за руку, и шел едва ли глядя на дорогу. И шикнуть бы на него, но Цзышу не уверен, что сможет хоть что-то сказать против ближайшие годы. Поэтому и своего ученика, и названного брата он заметил первым, остановился. Его шаман замер следом.   — Это мой ученик — Чжан Чэнлин, и мой названный брат — Цзинь Бэйюань. — Его руку сжали сильнее, смех сдержать не удалось, — а это мой шаман — У Си.   Чэнлин предсказуемо улыбнулся, в то время как Бэйюань так же предсказуемо сверлил его любимого взглядом, пока не схлопотал стеблем по лбу. Представление, знакомство, обычно это превращалось в какой-то фарс, потому что большинство шаманов сами бросались в круг перерождений следом за избранницей. Но не в этот раз. Особенно старался задеть император, что было бы удивительно, если бы Цзышу не знал всей правды.   Что неожиданно, так это требование пройти проверку прямо сейчас. Причем император поднялся первым, приглашая за собой. Цзышу поинтересовался на каком основании «решения принимал он, ведь Цзышу к имперским богам отношения не имел». Надо было видеть лица собравшихся, за исключением его близких. Почему-то все еще лет двести назад решили, что отец прогнал его. После пары сяоши бесполезных споров, Цзышу «в виду сложности ситуации» согласился пройти сперва проверку имперских богов, оставляя главное слово за Мирозданьем.   Отец выгнул бровь, уточняя стоило ли вмешаться. Цзышу молча улыбнулся, «все под контролем». Он стоял, полуприкрыв глаза, и внимания на шевеления императора не обращал. Зачем, когда от переплетенных рук ци смешивалась? Когда пальцы так сладко жгли крошечные молнии? Когда прозвучало холодное «отказано», Цзышу не дернулся, медленно повернулся, поцеловал своего шамана, тихо шепча «я разберусь». Ему не препятствовали, считали «слишком расстроенным». Смешно. Лианы оплели тело императора, зацепились за колоны, подвесив над полом. Цзышу спокойно подошел к артефакту, сдирать защитные плетения не пришлось, император просто не успел их набросить. Результат естественно был именно таким как и ожидал Цзышу, благословление и поздравление.   — Вы разучились читать или вам так мешают счастливые боги? — он смеялся тихо, но в наступившей тишине слышно было всем.   Цзышу подошел к своему шаману, мягко улыбнулся, приобнял. У Си несколько минут вглядывался в его лицо, а после прижал к себе так крепко-крепко. Цзышу засмеялся, легко коснулся его губ своими да потянул за собой. На нарастающий гул внимание он не обратил. Это их заботы. Все были настолько взволнованны, что даже не окликнули Бэйюаня, который «должен был остаться», а ушел с ними.   Было заметно как подрагивали у его любимого пальцы, а рука тянулась погладить запястье, там всегда спала куфия. Цзышу переплел их пальцы, слегка сжав, улыбнулся. У Си выдохнул и чуть кивнул. Отец на это смотрел с улыбкой. Его шаман только больше переживал, ведь отец только попросил «делать его счастливым». У Си так важно кивнул, совсем как Лу Та после долгих объяснений.   Цзышу повел их прямо к огромному пламени. Еще в детстве он чуть ли не клялся никогда не приближаться к нему, а теперь шел сам. Не детям Няньцзан бояться огня, У Си даже не вздрогнул, проходя сквозь стену пламени. Внутри было тепло, но не жарко. И хотя Цзышу абсолютно уверен, что они все еще находились в комнате, сквозь языки огня отчетливо видны звезды, другие планеты. У Си прижал его к себе, и Цзышу даже не фыркнул, напротив, улыбнулся да обнял крепче. Он почувствовал как что-то прямо сквозь тело тянулось к его ядру, его сути. Дернулся было, но почувствовал знакомые разряды от мелких молний и расслабился. У Си сильно напрягся, цепляясь за него. Цзышу мягко погладил его по щеке, да поцеловал. Поочередно прихватывал губы, чуть лизнул, вырывая шумный выдох. Мирозданье, как же заразны земные привычки! Цзышу медленно стал гладить любимого по спине, напряжение уходило. У Си наклонил голову, углубляя поцелуй.  Он почувствовал как связь закрепилась, и стало так невыносимо жарко, как не было даже на «пробуждении природы». Цзышу потянулся к завязкам, ослабил их, чуть приспуская с плеч. Его шаман будто этого и ждал, губы тут же прижались к тем самым плечам, вырывая несдержанный стон. Едва ли он соображал насколько тонка преграда из огня.   Цзышу прогнулся, сбрасывая ханьфу. Послышался глухой стон. Пальцы ужасно путались, пока он пытался содрать одежду с любимого. Цзышу сам надавил на его плечи, и сам же уселся на его колени, бесстыдно потираясь. У Си стал покрывать поцелуями грудь, ласкал соски. Дрожь проходилась даже он легкого касания, а ему все мало. Цзышу приподнялся, насаживаясь на член, и мысленно благодарил мироздание за божественную природу, оболочке такое не понравилось бы. У Си застонал, опуская руки на его ягодицы. И, мирозданье, стал сам насаживать его. Цзышу кричал, запрокинув голову, цеплялся за любимого шамана. Ему едва удавалось удерживать тело цельным! Он точно с ума сойдет.   У Си чуть прикусил плечо, и этой маленькой волны молний хватило. Цзышу закричал, чувствуя как рвалась наружу ци и поставить барьер не успевал! Мирозданье, пусть его любимый не рассеется! Молнии продолжали дразнить меридианы, Цзышу не успевал прийти в себя, а его уже крыло новой волной наслаждения. Вспышку ци любимого шамана он скорее почувствовал, потому что перед глазами ужасно плыло и яркие всполохи огня ничуть не помогали! И все же он смог заметить, что дальше пламени ци не смогла проникнуть, наверное потоки красиво переплетались. На любование не хватало сил. Когда ци стала проникать в него, Цзышу догадался что она смешанная. Но почему так сильно жгло? Если бы он не был наполнен любимым шаманом, ощущения были бы довольно болезненными. А так наслаждение перекрывало. Наверное длилось это недолго, хоть и казалось иначе. Стоило ци полностью проникнуть, как нестерпимый жар спал до тепла. Цзышу отвел взгляд, но подняться не спешил, напротив спрятал лицо на плече своего шамана. У Си тихо засмеялся, принимаясь поглаживать его волосы. Не был бы ослаблен еще и глупости всякие шептал бы!  — Надо одеваться.   У Си кивнул, но продолжил его гладить, только кэ спустя он поднялся. К счастью расстояние, на которое могла разлететься одежда, было небольшое, долго искать не пришлось. Касание к плечу, Цзышу дернулся, почувствовав тепло, прямо сквозь одежду. Только дразнящих молний не было. Он глубоко вздохнул, совсем позабыл о ненужности дышать, и кивнул, осторожно переплетая пальцы. У Си притянул его ближе, коснулся уголка губ коротким поцелуем. Цзышу улыбнулся и они шагнули обратно.   — Вы долго, — заметил отец, подходя ближе.   Он отвел взгляд, чувствуя как усилились потоки ци. Естественно это не осталось незамеченным. Отец хитро улыбнулся да отпустил их «показать дом». Цзышу утащил своего шамана, не обращая внимания на смех Бэйюаня. Далеко они не ушли, его подняли на руки. Цзышу фыркнул, но противиться не стал, прижался ближе, прикрыв глаза, и шепотом объяснил куда идти. Было не далеко.   Цветы на разный манер поздравляли его. Розочка снова сбежала, и ловко перебирая корнями, приближалась к ним. У Си, не смотря на годы с похожей живой розой, замер. Цзышу засмеялся, шикнул на цветник, все постепенно замолкли, даже розочка замедлилась. Они успели проскользнуть домой.   У Си довольно быстро нашел спальню, что учитывая типичное расположение комнат, совсем не удивительно. Цзышу разлегся на любимом муже, довольно прикрыв глаза. Хотелось и просто поговорить, и узнать что произошло на земле, и помолчать, наслаждаясь медленными поглаживаниями, а он просто заснул...   Они больше месяца не выползали из дома, наверстывали упущенные годы. И лишь часть времени занимали весенние игры. У Си оказался способным учеником, за пару лет освоив управление своим телом на уровне юных богов. На умение менять форму или создавать оболочку ушли еще несколько лет. Цзышу сам предложил прогуляться по родным лесам на земле под оболочкой.   Запах травы, цветов, капельки россы, ноты пряности, щебет птиц, шум ветра, шершавое прикосновение покрытых кожей рук. Только теперь он понял насколько скучал. Цзышу громко засмеялся, крутанувшись на месте. Чьи-то шаги. Этого совсем не планировалось. Он напрягся. Но, мирозданье, из всех людей им повезло встретить именно его. Да, время не пощадило детские черты, да, ему рано пришлось повзрослеть, да, меж бровей залегли морщинки, но и все на этом. Цзышу улыбнулся, глядя на него. Их, конечно, заметили. Собранные травы выпали из рук, а сам ребенок сорвался с места. Цзышу раскрыл объятья.   — Папа!— крикнул Лу Та, подбегая ближе, — папа, — прошептал он прижимаясь к нему.   Цзышу опустил руки ему на спину, да стал медленно гладить, никак не комментируя ни слезы, ни всхлипы. У Си обнял их обоих, заставляя их ребенка тихо пискнуть невнятное «шифу». Вообще их никто увидеть не должен был, но раз Лу Та распознал их сквозь барьеры, смысла скрываться не было.   Естественно их не отпустили, пока Цзышу не пообещал навещать его. Отец делал вид, что отлучек сына не замечал. Лу Та всегда ждал их на той самой поляне в лесу. На его земной век, к счастью, не выпало войн. Но и «Первую леди» их ребенок так и не нашел. У Си вздыхал, но ничего не говорил. Наверное, Лу Та был за это благодарен.   Тот пятачок для встречи обратился, как пришел срок, поляной в лесу. Он остался таким же ребенком, поэтому никого не удивил облик Лу Та. Таким он был, когда они встретились. Цзышу конечно представил их с Чэнлином друг другу, но смысла в этом не было. Маловероятно, что их слышали. Смех сдержать не удалось. Ученик, судя по бросаемым взглядам, во всем пошел в учителя!   Бэйюань долго смотрел на их милующихся детей, а после махнул рукой и тоже собрался на землю «мужа искать». Цзышу проводил фигуру брата взглядом, пожал плечами и обнял, подхватившего его на руки У Си, за шею. Удачно он отцу проспорил!